Традиционный прием к исследованию исторического процесса сводится к объяснению, толкованию того, что некогда признано. Объяснение как метод исторического исследования применялся еще в античную эпоху историком Геродотом, впоследствии Полибием При этом объяснение выступает способом познания не только исторической, но и в широком смысле вообще естественных и гуманитарных наук. И в самом общем виде можно сказать, что объяснение – это способ подведения конкретного факта или явления под некоторое обобщение (закон, теорию, причину, гипотезу). Такое понимание объяснения в науке является наиболее распространенным и его называют дедуктивным или дедуктивно-каноническим.
Заметим, что исторически причинные объяснения являются простейшими по типу и поэтому особенно широко используются в повседневном мышлении. Чтобы объяснить данное явление (следствие), обычно ссылаются на другое явление, которое предшествует ему (причина) и вызывает или порождает данное явление. Хотя в принципе такое причинное объяснение, образно говоря, не всегда срабатывает. Скажем день, хотя и предшествует наступлению другого - ночи, но никого не назовет день причиной ночи. Здесь для причинного объяснения обязательно следует определить тот общий причинный закон, который устанавливает регулярную, необходимую связь между причиной и следствием.
Дедуктивно-номологическая модель объяснения более шире. В качестве объясняющих посылок в ней используются не только причинные, но и любые другие законы: функциональные, структурные, количественные, качественные, эмпирические, теоретические, частные и общие.
В научной литературе отмечаются и другие, альтернативные модели и методы объяснения.
Интернациональные модели (лат. intention - объяснение) при объяснении истории во главу угла ставят установление стремлении, намерений или мотивации действующих субъектов. Такие объяснения, ориентированные на раскрытие интенции людей, можно использовать не только для объяснения поведения исторических деятелей, но и для объяснения поступков, действия и поведения обычных людей, так как в этом случае можно установить связь между мотивами и решительными поступками людей путем проверки различных гипотез. Интенциональные объяснения широко применяются в психологии и других науках. В связи с этим их можно включить в состав более общих телеологических объяснений.
Телеологические объяснения (от греч. telog - цель, logos -учение) представляют такой способ объяснения, при котором основное внимание обращается на цели, смысл и намерения деятельности людей. Они рассматривались еще в античной греческой философии Аристотелем в рамках финалистических, или телеологических представлений, которые призваны были выявить сущность целесообразной деятельности не только человека и живых организмов, но и явлении неживой природы. Поэтому наряду с материальной действующей и формальной причинностью Аристотель, например, рассматривал также целевую причинность. Понятие энтелехии (от греч. Entelecheia - то, что содержит в себе цель) рассматривалось им как скрытая цель, заложенная в природе, которая должна объяснить переход возможности в действительность. В дальнейшем энтелехия обычно ассоциировалась с целевым началом и выступала в форме телеологического объяснения, которое противопоставлялось каузальному или причинному объяснению.
После возникновения классического естествознания в XVII в., ставившей своей задачей, прежде всего установление причин и общих законов явлений неживой природы, телеологические объяснения уступили место прежним объяснениям. Такой подход к объяснениям осуществлялся в рамках галиллеевской традиции главным образом в точном естествознании (астрономия, механика, физика и химия).
Ранние позитивисты провозгласили единственно научными только объяснения с помощью причинных законов. Впоследствии пришедшие им на смену логические позитивисты признали стандартной дедуктивноканоническую модель, которая допускала возможность объяснения путем применения не только универсальных законов, но и т.н. законов стохастических. Под последними понимаются вероятностно-статистические законы, в которых заключения носят вероятностный характер. Телеологические объяснения в лучшем случае рассматривались в качестве вспомогательного и эвристического средства исследования. Например, Гемпель и Оппенгейм справедливо отмечал, что одна из причин применения телеологических объяснений в биологии заключается в их плодотворности как эвристического средства исследования, что «в социальных науках не менее чем в физических, подведение под общие закономерности совершенно необходимо для объяснения и теоретического понимания любого явления» [1].
Реальная картина объяснения, с которой встретилась методология науки во второй половине XX в. оказалась намного сложнее, а главное – разнообразнее, чем унифицированная модель позитивистов. Возвращение к аристотелевской традиции телеологических объяснении в исторических и социально- гуманитарных науках позволило выявить специфический характер таких объяснений, который связан с особым характером их объектов исследования. Поиски новых моделей объяснения, адекватных задачам социально-экономических и гуманитарных наук, ведутся в настоящее время в разных направлениях.
В телеологических объяснениях наиболее подходящей формой объяснения, учитывающей, цели и стремления действующего субъекта многие считают, практический силлогизм, который применялся еще Аристотелем.Выдающийся финский логик Г.Х. фон Вригт считал, что «именно практически силлогизм является той моделью объяснения, которая так долго отсутствовала в методологии наук о человеке, и которая является подлинной альтернативой модели объяснения через закон» [2]. В большой посылке практического силлогизма формулируются цели действия, в меньшей – средства ее достижения, а в заключении утверждается, что только при действии в соответствии с посылками, т.е. при правильном учете целей и средств ее достижения можно надеяться на успех действия. Хотя практически силлогизм в отличие от категорического силлогизма не является доказательным рассуждением, все же он служит важным средством для анализа объяснения в социально-гуманитарных науках.
С возникновением общей теории систем и синергетики стало возможным использовать понятия цели, функции, целенаправленного развития и другие для функционального объяснения сложных самоорганизующихся систем, к которым в первую очередь относятся социальные и гуманитарные системы. Такие объяснения пытаются и в социологии, экономике сторонники институционализма для выяснения роли и функции различных институтов в развитии общества.
Нормативные объяснения пытаются выявить значение и роль норм для объяснения поведения людей в обществе. Поскольку человек является не только сознательным и рационально действующим, но и нравственным существом, постольку в нормативных моделях стремятся объяснить и такую важную сторону его деятельности, которая связана с нормами поведения и правилами действия в обществе. Нормативная модель объяснения опирается именно на установленные в обществе правила и нормы, которые принципиально отличаются от законов, имеющих регулярный и устойчивый характер. Некоторые исследователи не без основания считают, что дедуктивноканоническая модель лучше всего подходит естественным наукам.
Поведение же людей не укладывается в жесткие рамки закона и детерминизма, и поэтому вместо них предлагают использовать нормы и правила поведения в обществе, которые предоставляют свободу человеку в рамках принятых норм. Однако при нарушении норм и правил поведения на его действия накладываются определенные правовые санкции со стороны государства, а менее серьезные нарушения осуждаются общественным мнением.
Таким образом, во всех альтернативных моделях объяснения, главное внимание обращается, прежде всего, на специфические особенности сознательно и целенаправленной деятельности человека, которая выражается в постановке целей, выяснения его функции и роли в обществе, анализе норм и правил поведения.
Многие исследователи обращают внимание на специфику объяснения в гуманитарных, и в частности, в исторических науках. Речь идет о том, что многие представители исторической науки справедливо обращают внимание на то, что поскольку события прошлого часто обладают своим специфическим, индивидуальным и неповторимым характером, постольку их нельзя подвестипод общие схемы и универсальные законы. Поэтому они предлагали альтернативные модели объяснения исторических событий, учитывающие конкретные цели, интересы и мотивы поведения участников этих событий. Тем не менее, многие обществоведы XIX в. широко использовали и пропагандировали заимствованную из естествознания причинную модель объяснения социально-исторических и экономических явлений. В середине XIX в. эту модель стал пропагандировать Д.С.Милль. В своей « Системе логики» он сводил объяснение факта к установлению его причины.
«Науку о человеческой природе,- писал Д.С.Милль,- можно считать существующей, поскольку приблизительные истины, составляющие практическое человечество могут быть представлены в качестве выводов, короллариев» из тех всеобщих законов человеческой природы, на которых они основываются» [3]. Вера во всеобщие законы человеческой природы весьма широко распространены в социальных и гуманитарных науках, а многие выдающиеся мыслители полагали, что эти законы могут быть использованы для стороны законов общества. Именно с помощью таких законов каузального характера многие историки пытались объяснить исторические факты.
По своей логической структуре исторические объяснения в принципе не отличаются от объяснения явления природы. Однако в содержательном плане они имеют ряд отличительных особенностей, которые связаны, во - первых, с характером исторической информации, содержащейся в экспланансе, или посылках объяснения. Речь идет, прежде всего, о той части посылок, которые служат для логического вывода заключений и называются общими законами или универсальными гипотезами.
В своей статье «Функции общих законов в истории» Гемпель доказывает, что «общие законы имеют аналогичные функции в истории и естественных науках. Они образуют неотъемлемый инструмент исторического исследования». «Исторические объяснения,- пишет Гемпель,- также ставят своей целью показать, что ожидаемые в ней события не являются « делом случая», а были ожидаемы с точки зрения предшествующих и одновременных условий.
Эти ожидания относятся не к пророчествам и божественным указаниям, а являются рациональными научными предсказаниями, которые основываются на допущение общих законов» [4]. Здесь важна фраза о «допущении общих законов» в истории. Поскольку индивидуальные события охватываются общим законом, то дедуктивно - номологическая модель для краткости называется охватывающей или подводящей моделью, ибо она подводит отдельное событие под общий закон. Однако надо признать, в подавляющем большинстве случаев в исторические объяснения не удается включить предполагаемые общие закономерности. Это происходит, по мнению Гемпеля, по двум причинам. Во- первых, потому, что такие закономерности относятся к индивидуальной или социальной психологии и часто предполагаются известными каждому и поэтому считаются само собой разумеющимся.
Во- вторых, нередко бывает очень трудно сформулировать лежащие в основе законов предположения явным образом и с достаточной точностью.Чаще всего исторические объяснения сокращенный характер набросков объяснения, в которых содержатся смутные и неопределенные указания о существовании законов или гипотез общего характера. Чтобы достичь полного объяснения, необходимо продолжать дальнейшее исследования, уточнить конкретное содержание имеющихся формулировок, выявить их эмпирическое содержание и подтвердить их соответствующими фактами. Во всяком случае, несмотря на неполноту таких фрагментов объяснения, они ориентируются на возможность их проверки существующими историческими свидетельствами, а не обращаться к разного типа непроверяемым принципам и методам, например, об исторической миссии какого-либо отдельного народа, страны или цивилизации. Чем обусловлен такой фрагментарный характер исторических объяснений и, в каком направлении следует продолжить историческое исследование, чтобы добиться более полного и глубокого объяснения?
Во-первых, общие исторические законы представляют собой гипотезы общего характера, которые подтверждены соответствующими эмпирическими фактами. В этом смысле они принципиально не отличаются от законов естествознания, которые отображают законы природы. Однако поскольку социальные и исторические законы имеют более сложный и запутанный характер, то степень их подтверждения значительно ниже, а область применения гораздо уже. Именно поэтому их нередко называют просто общими гипотезами. В отличие от этого фундаментальные законы естествознания, как, например, закон всемерного тяготения, имеют универсальный характер.
Во-вторых, для исторического объяснения нередко используются также общие законы экономики, социологии, психологии, биологии и даже физики и химии, когда приходится, например, устанавливать подлинность исторического документа, может и других старинных предметов. На этом основании некоторые ученые утверждают, что задача историка заключается в тщательном и полном описании индивидуальных событий прошлого, а не в их объяснении. Однако комплексный характер исторического объяснения, в котором наряду с историческими законами и гипотезами участвуют и законы других наук, как раз показывает необходимость системного подхода при исследовании исторических событий и процессов.
В- третьих, нередко в качестве посылок исторических объяснений используются обобщения и статистическая информация, заключения которых, хотя и могут оказаться достаточно вероятными, но требуют дальнейшего анализа, чтобы стать подлинными объяснениями. В самом деле, если событие ожидалось с определенной степенью вероятности, но не произошло, то необходимо выяснить причину, почему оно не появилось. А это требует дополнительного исследования.
В- четвертых, иногда говорят об объяснении с помощью понятии. Хотя понятия действительно встречаются в процессе объяснения, но они фигурируют там при формулировке законов и гипотез, которые представляют по своей логической форме суждения. Поэтому нельзя их путать с понятиями, служащими составными частями суждений. Понятия могут быть определены правильно и неправильно, но только суждения являются истинными или ложными, т. е. адекватными или неадекватными действительности. Именно их адекватность или соответствие действительности устанавливается в ходе эмпирической их проверки. Иногда в некоторых философских системах (например, объективный посалим Гегеля, марксистская философия) понятие рассматривается как результат всего исследования, как его итог и завершения. Но в таком случае понятие отождествляется с теорией или даже результатом всего исследования, но такое смешение терминов не допускается логикой и фактически ведет к путанице.
В - пятых, историки зачастую вместо объяснения предпочитают говорить об интерпретации и понимании событии и процессов прошлого. Действительно, в реальной практике исторического исследования осмысление и понимание событий идет рука об руку с их объяснением и предсказанием. Только для специального анализа мы выделяем эти функции и рассматриваем их обособленно. Поэтому их не следует противопоставлять друг другу, а, наоборот, необходимо рассматривать как взаимодополняющие элементы единой, целостной системы научного исследования.
Все перечисленные особенности крайне затрудняют анализ проблем объяснения исторического прошлого. Вот почему историки считают, что историческое объяснение необходимо, но многие из них отрицают, возможность обращена для этого к общим законам. Одни из них считают, что история вообще не открывает таких законов и поэтому они не используются при объяснении. Другие заявляют, что хотя при объяснении они используют общие законы, но заимствуют их у других наук (экономики, социологии, психологии). Третьи, как например, К.Поппер, вообще отрицают существование в истории подлинных общих законов. «В истории,- пишет он,- множество тривиальных законов, которые мы принимаем без доказательства. Эти законы практически не представляют никакого интереса и абсолютно не способны внести порядок в предмет исследования» [5].
По мнению К.Поппера, для объяснения исторического события историк пытается использовать метод реконструкции ситуации, которая привела к этому событию «как правило, историк пытается реконструировать ситуацию таким образом, чтобы в нее входили как цели или планы действии вовлеченных в нее людей, так и их знания, и в особенности те затруднения или проблемы, с которыми они сталкивались. Он пытается представить эту ситуацию таким образом, чтобы историческое объясняемое - то событие, которое он хочет объяснить, вытекало из описания ситуации в предположении, что все ее участники действуют в соответствии с теми планами, и теми знаниями, которые составляют часть этой ситуации» [6].
Свой способ исторического объяснения Поппер называет методом ситуационной логики, который допускает объективную проверку ситуацию, так как в принципе мы в состоянии проверить, действительно ли та была такой. Если будут найдены противоречащие исторические свидетельства, тогда реконструкция будет опровергнута.
Совсем иначе подходит к своей науке историк. Когда он изучает, например, Великую Октябрьскую социалистическую революцию, то интересуется больше и, прежде всего именно тем, чем она отличается от других революций, происходивших в истории. Аналогично этому, анализируя события. Первой мировой войны, он будет интересоваться теми конкретными особенностями, которые выделяют ее среди других войн.
Но это, правда, можно возразить, потому что историк в состоянии выявить также некоторые признаки, которые являются общими и одинаковыми для всех революции или войн, но это мало чем поможет ему при объяснении конкретных особенностей революции в России или Первой мировой войны. Если рассматривать исторический факт как отдельный случай проявления общего закона, тогда сама история исчезнет. Предпосылками исторического исследования, заявляют некоторые историки, являются не подведение конкретного события прошлого под общий закон, а напротив более полное и конкретное изучение его деталей.
Литература
- Гемпель К. Оппенгейм П. Логика объяснения // Гемпель К.Логика объяснения. – М.: 1998, с. 98.
- Вригт фон Г.Х. Логико - философские исследования, М., Прогресс. 1986. С.64.
- Милль Д.С. Система логики. С.687.
- Hempel The Funetion of Ceneral Lawes in History ‘'Theories of History. New Vork, 1959. P. 348-349.
- Поппер К. Открытое общество и его враги. Т.2. М .1922, с.305.
- Поппер К. Историческое объяснение / Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. М., 2000, С. 331.