В психологических справочниках и словарях термин «жертва» отсутствует. Однако в психологии широко используется данное понятие для анализа индивидуальных и поведенческих характеристик личности.
За основу понятия «жертва» как правило берется определение потерпевшего,
данное в Уголовно-процессуальном кодексе как, лицо которому причинен физический, имущественный или моральный вред [17, с. 103].
Жертва это понятие виктимологическое. Потерпевший – процессуальное положение.
При этом предпринимаются попытки раскрытия понятия «жертва» в виктимологическом смысле, как способа облегчения перехода к классификации и типизации самих жертв в качестве реальных личностей субъектов не только юридических, но и других социальных отношений [13, с. 235].
Это необходимо в связи с тем, что вопрос о виктимологическом понятии жертвы уже давно и непрестанно дискутируется как в отечественной, так и зарубежной литературе.
Понятие «жертва» в психологии, на данный момент, остается, очень широким и не имеет какого-либо однозначного определения [2, с. 76].
Принимая во внимание данные обстоятельства, а также учитывая происходящую в науке смену исследовательских установок, идущих по линии классицизма – неклассицизма – постнеклассицизм, возникает необходимость теоретического анализа понятия жертва в контексте идеалов рациональности.
Примерно 1,5%, или 4,8 миллиона женщин, подвергаются изнасилованию или физическому насилию со стороны интимного партнера в год, большинство из них становятся жертвами больше, чем единожды.
В России, по данным на начало 2016 года, до 40% преступлений совершается в семьях, около 12 000 человек гибнут в результате домашнего насилия в год.
Более 20 000 детей становятся жертвами посягательств со стороны своих родителей ежегодно. Около 2 000 детей и подростков, спасаясь от домашнего насилия, кончают жизнь самоубийством, около 10
000 – убегают из дома (Tjaden, P., & Thoennes, N. [27, с. 72]). Более 90% дел о домашнем насилии не доходит до суда.
Такие отношения приводят к развитию синдрома жертвы, склонности считать себя жертвой негативных обстоятельств и действий других людей и соответствующим образом вести себя – даже при отсутствии реальных обстоятельств или очевидной вины людей, [2, с. 77] и могут возникать и между детьми и их родителями или одним из родителей. Чаще всего к этому приводит осознание факта, что ребенка любят намного меньше, чем остальных детей [8, с. 187].
Из-за этого у ребенка возникает стойкое убеждение, что он неправильный, человек второго сорта.
Поведение ребенка-жертвы основывается на аксиоме: чем меньше обидчику перечишь, тем больше шансов избежать агрессии. Данная ситуация осложняется тем, что ребенок находится в зависимости от тирана изначально и переломить ход событий невозможно.
Исследования Hien, D., &Ruglass, L. [25, с. 43] показывают, что женщина делает в среднем пять попыток оставить оскорбительное отношение, прежде чем она делает это успешно, и что половина женщин, в конечном итоге, возвращается к своему обидчику (Roberts, J.C., Wolfer, L., &Mele, M. [26, с. 138]).
Подростки, подвергающиеся насилию в семье, склонны оправдывать своего родителя, представляя происходящее нормой, даже если социальное окружение не поддерживает это мнение.
Тот факт, что многие жертвы насилия, которые оставляют обидчика, только для возврата в отношения представляют большой интерес для исследователей Dunn, L., Powell-Williams, M. [24, с. 93].
Насилие является травмирующей ситуацией для личности, вне зависимости от её возраста и пола. Подобные ситуации, могут обладать виктимогенным (лат. victim жертва) воздействием и приводить к психологической виктимизации.
Проблема жертвы становится глобальной социально-психологической проблемой современного общества. Этим обусловлен интерес к ней в различных областях научного знания.
В первую очередь, это относится к криминалистике и криминальной виктимологии (Итиаков, С. М. [9, с. 291]).
Все чаще к проблеме жертвы обращаются в медицинской и клинической психологии (С.Н. Ениколопов, О.А. Кравцова [8, с. 176]), в кризисной психологии и психологии экстремальных ситуаций (Мухина B.C.[13, с. 130], Осухова Н.Г. [14, с. 264] Пергаменщик Л.А. [15, с. 19]).
При этом, представления о жертве как субъекте собственной жизнедеятельности, хоть и фокусируются на активности самой личности, но не углубляются дальше неклассического научного взгляда. В процессе исследования феномена жертвы необходимо двигаться в направлении постнеклассического взгляда, дающего понимание жертвы и жертвенности, не в отрыве от всей личности, не как, черты сформированной социально или генетически, а как целостной самоорганизующейся системы.
В рамках классической рациональности [22, с. 153] жертва рассматривается как потерпевший, в результате преступных действий со стороны, и в большей степени исследуются внешние причины дезадаптации либо источники формирования дефектов социализации личности, в результате чего она становится жертвой.
Данное направление исследует понятие жертва, как вид девиации, обусловленный совокупностью поведенческих качеств, взаимодействующих с внешними (социальными) факторами в определенных ситуациях (В. Ривман [17, с. 209], Итиаков С.М. [9, с. 352]).
С точки зрения классической рациональности виктимизация это социальный процесс, при котором лицо превращается в жертву преступления. Проще говоря, это результат действий преступника по отношению к жертве. Здесь же стоит определить понятие виктимности. Под ней понимается склонность к тому, чтобы стать жертвой [17, с. 54].
Виктимизация и виктимность являются неразрывными понятиями, при которых первое является характеристикой второго. Она при этом может быть измерена количеством случаев нанесения вреда и совокупностью характеристик жертв преступления.
В тот момент, когда на человека было совершено нападение, независимо от того, каков был исход события, он уже автоматически приобретает статус жертвы.
В данном случае само нападение это виктимизация в понятии процесса. А лицо, в отношении которого было совершено преступление, являет собой результат [9, с. 135]
В рамках неклассической рациональности [7, с. 76] жертва рассматривается, как личность, приобретающая новообразования, в результате столкновения с травматическим событием, которые являются как обусловленными, так и обусловливающими деятельность личности.
В рамках этого подхода проводятся исследования, характеризующие те или иные стороны личности с признаками поведения жертвы.
Изучается выученная беспомощность как относительно устойчивое психологическое образование, проявляющееся в поведении индивида как неспособность к активным действиям в трудных жизненных ситуациях (B.C. Ротенберг [17, с. 83]).
Проводятся исследования инфантилизма как комплекса характеристик личности, выражающихся в незрелости эмоционально-волевой сферы, задержке нравственного и социального созревания, отсутствии прогрессивной мотивации, слабой потребности в достижениях, несамостоятельности решений, зависимости от других, иждивенчестве и т.п. (Серегина А.А. [20, с. 76]). Делается попытка определения ведущего типа потенциальной виктимной активности, в результате чего повышается вероятность превращения индивида в жертву (Андроникова О.О. [2, с. 153]).
В неклассической рациональности жертва описана как индивид с комплексами и неврозами, индивид с искусно выстроенной защитной стратегией от «несправедливостей» этого мира, и от самого себя (Беттельхейм Б. [5, с. 179]),умеющий искусно манипулировать окружением (Берн Э. [4, с. 155].)
В гуманистическом, экзистенциальном направлении зарубежной психологии, позитивной психологии (Перлз Ф. [16, с. 315], Фромм, Э. [21, с. 93], Ясперс, К. [23, с. 54]) жертвой считается несчастный, гибнущий, искалеченный индивид с комплексом «выученной беспомощности» (B.C. Ротенберг [18, с. 455], М. Селигман [19, с. 25]), пассивный, депрессивный, обреченный на постоянные неудачи.
По мнению Фромма [21, с. 81], виктимизация это особое явление, присущее каждому человеку ввиду наличия деструктивных черт.
При этом разрушительная направленность идет не только вовне, но и на себя.
Перлз, Ф. [16, с. 154] также придерживался данной концепции, однако пояснял, что без конфликта не может быть развития.
Сюда же подходит понятие З. Фрейда противоборства двух инстинктов: самосохранения и саморазрушения.
М. Селигман [19, с. 251] при этом отмечает, что каждому человеку присуще агрессивное влечение. А типичное поведение является отражением неполноценности. При этом неважно, реальная она или мнимая.
В контексте постнеклассической рациональности системы связаны и взаимообусловлены, поэтому особенности структуры и качество организации одной из подсистем может зависеть от структуры и качества организации другой.
Переход качественных особенностей от одной подсистемы к другой зависит от особенностей организации системных связей и собственно качественных особенностей данных подсистем (И.О. Логинова [12, с. 65]).
В данном направлении разрабатывается проблема отчуждения как целостного устойчивого состояния разрушения смысловых связей в структуре жизненного мира человека [11, с. 276].
Получили более четкое обозначение идеи жизнестойкости, характеризующиеся мерой способности человека выдерживать стрессовую ситуацию, сохраняя внутреннюю сбалансированность и не снижая успешность деятельности (Анциферова, Л.И. [3, с. 157]). Бодалев, А.А. [6, с. 67] отмечает, что формирование навыков жизнестойкости необходимо человеку, а убеждения человека должны соответствовать реалиям. Идеи жизнеспособности Б.Г. Ананьева рассматриваются в контексте постнеклассической рациональности, как синергетическое единство комплексных, функциональных, операционных и мотивационных механизмах психики.
Предложенная трактовка ориентирует на уровень осознания жизнеспособности человека, как системы не просто существующей, развивающейся, а «становящейся». Ее становление осуществляется не только за счет достижения гомеостаза и гетеростаза, представленных их психологическими аналогами – адаптацией и само-
регуляцией, но и за счет принципиальной неадаптивности, личностного роста, трансценденции, транскоммуникации, реализуемыми за счет компонентов саморазвития и смысложизненного поиска.
Также углубились идеи жизнетворчества Леонтьева Д.А. [10, с. 61] как личностно ориентированной практике развития и коррекции отношений с миром (направленность активности во вне).
Жизнетворчество можно определяется, как практика развития и коррекции отношений с миром.
При этом встает задача определить, в каком направлении и как развиваться.
Нужное человеку направление связано с его миссией и ведёт к расширению собственного жизненного мира. Человек сам выберет, куда двигаться, когда расширит сознание, когда выработает картину мира и своих отношений с миром.
Попадая в ситуацию насилия, по сути, являющуюся точкой бифуркации, человек как самоорганизующаяся система оказывается в критическом состоянии и становится неустойчивым относительно каких либо событий, существует большое количество факторов подталкивающих систему к выбору определенного пути развития (аттрактора), в том числе и ведущего к формированию личности, обладающей синдромом жертвы.
Многие флуктуации рассеиваются, некоторые не оказывают влияния на дальнейший путь развития системы, так как являются очень слабыми. Вероятно, существуют более и менее значимые факторы, ведущие к позитивному исходу процесса переживания, и становлению самореализующейся личности в мире.
Особенности сочетания тех или иных факторов, на наш взгляд, ведут к формированию функционального или дисфункционального аттрактора.
При этом выдающаяся личность становится как бы над обществом, вступает с ним в противоречие, развивается вопреки социальным ожиданиям.
Таким образом, теоретические предпосылки исследования понятия жертвы в контексте постнеклассической науки позволяют наметить некоторые перспективные направления ее дальнейшего изучения, среди которых можно выделить исследование синдрома жертвы с точки зрения психосинергетического подхода.
ЛИТЕРАТУРА
- Ананьев, Б.Г. Человек как предмет познания. М.: «Наука», 2000.
- Андроникова, О.О. Методика исследования склонности к виктимному поведению //Материалы III Межрегион. науч.практ. конф. 17-18 декабря 2003 г. М., 2003. http: // spsi.narod.ru/5.htm.
- Анциферова Л.И Личность в трудных жизненных условиях: переосмысливание, преобразование ситуации и психологическая защита // Психологический журнал. -1994. Т. 15. -№ 1. С. 3-17.
- Берн Э. Три аспекта личности // Теории личности в западноевропейской и американской психологии: хрестоматия. Самара: Изд. дом «Бахрах», 1996. С. 295-324.
- Беттельхейм Б. Просвещенное сердце. Исследование психологических последствий существования в экстремальных условиях страха и террора. http://lib. ololo.cc/ a/ l 215.
- Бодалев А.А. О человеке в экстремальной ситуации (эмоциональная и интеллектуальная составляющая отношения в выборе поведения) //Мир психологии. 2002. С. 127-134.
- Буданов В.Г. Методология синергетики в постнеклассической науке и в образовании. Изд. 3-е доп. М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009.
- Ениколопов С.Н Теории сексуального насилия / С.Н. Ениколопов, О.А. Кравцова // Прикладная психология. 1999. - №4 С. 45-53.
- Итиаков С.М. Зарубежная криминология. М.: Издательская группа ИНФРА-МНОРМА, 1997.
- Леонтьев, Д.А. Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности. 2-е изд. М.: Смысл, 2003.
- Леонтьев, Д.А. Тест жизнестойкости / Д.А. Леонтьев, Е.И. Рассказова. М.: Смысл, 1963.
- Логинова И.О. Жизненное самоосуществление человека как проявление самоорганизации психологической системы Статья подготовлена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно педагогические кадры инновационной России на 2009–2013 годы».
- Мухина B.C. Возможность возникновения комплекса «жертвы» у пострадавших от аварии на ЧАЭС // Чернобыльская катастрофа: диагностика и медикопсихологическая реабилитация пострадавших: сб. материалов науч. -практ. конф. Минск, 1993. С. 34-38.
- Осухова, Н.Г. Человек в экстремальной ситуации: теоретические интерпретации и модели психологической помощи // Развитие личности. 2006. -№ 3. С. 152166.
- Пергаменщик, Л.А. Изучение психологических механизмов адаптации детей к новым условиям жизни и деятельности // Чернобыльская катастрофа и медикопсихологическая реабилитация пострадавших: сб. материалов науч.-практ. конф., Минск, 21-22 мая 1992 г. Минск, 1992. С. 7-10.
- Перлз Ф. Внутри и вне помойного ведра. СПб.: Петербург XXI век, 1995.
- Ривман В. Криминальная виктимология. СПб.: Питер, 2002. -
- Ротенберг B.C. Образ я и поведение. Иерусалим: Маханаим, 2000. http: // rjews.net/v_rotenberg/ book.htm
- Селигман М. Новая позитивная психология. Новый взгляд на счастье и смысл жизни. М. ООО Изд-во «София», 2003.
- Серегина, А.А. Проблема социальнопсихологической незрелости молодежи // Ученые записки РГСУ // Психология социальности. 2006. № 2. C. 96-99.
- Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М.: «Республика», 1994.
- Черникова И.В. Постнеклассическая наука и философия процесса. – Томск: Изд-во НТЛ, 2007.
- Ясперс, К. Общая психопатология. М.: Практика, 1997.-1053 с.
- Dunn, J. L., Powell-Williams, M. (2007). “Everybody makes choices”: Victim advocates and the social construction of battered women’s victimization and Agency. Violence Against Women, 13(10), 977-1001.
- Hien, D., &Ruglass, L. (2009). Interpersonal partner violence and women in the United States: An overview of prevalence rates, psychiatric 67 correlates and consequences and barriers to help seeking. Int J Law Psychiatry, 32(1), 48-55.
- Roberts, J.C., Wolfer, L., &Mele, M. (2008). Why victims of intimate partner violence withdraw protection orders. Journal of Family Violence, 23(5), 369-375.
- Tjaden, P., &Thoennes, N. (2000). Extent, nature and consequences of intimate partner violence: Findings from the National Violence Against Women Survey, Retrieved from the Department of Justice, Office of Justice Programs, National Institute of Justice Web site: http//www. ncjrs. org. pdffiles1 / nij/181867.pdf