Характеризуя нормативную основу судебного контроля за исполнением наказаний необходимо, прежде всего обратиться к международным источникам.
Так, Всеобщая декларация прав человека установила: «Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случае нарушения его основных прав, предоставленных ему Конституцией и законом». Право на судебную защиту закрепляется также в статье 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и части 1 статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав и основных свобод человека. Международный пакт о гражданских и политических правах предусматривает следующее правило: «Каждое участвующее в настоящем Пакте государство обязуется: а) обеспечить любому лицу, права и свободы которого, признаваемые в настоящем Пакте, нарушены, эффективное средство правовой защиты, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве; б) обеспечить, чтобы право на правовую защиту для любого лица, требующего такой защиты, устанавливалось компетентными судебными, административными или законодательными властями или любым другим компетентным органом, предусмотренным правовой системой государства, и развивать возможности судебной защиты... » [1]
Статья 6 Конвенции гарантирует право индивида при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого предъявленного ему уголовного обвинения на справедливое и публичное разбирательство дела.[2] Практика применения Европейской Конвенции свидетельствует о том, что право на судебную защиту распространяется на все процессуальные действия, подразумевающие применение публичного права, если они имеют решающее значение для гражданских прав и обязанностей.
Сегодня идея правозащитной функции судебной власти, в содержание которой входит судебный контроль за исполнением наказаний, получила закрепление в комплексе статей Конституции Республики Казахстан. В первую очередь в ч.2 статьи 13 Конституции Республики Казахстан, провозгласившей, что каждому гарантируется судебная защита его прав, свобод, тем самым, определив, что современные конституционные положения направлены на повышение роли суда как гаранта законности, гаранта охраны прав, свобод и интересов личности.
Право граждан на судебную защиту, закрепленное в ст. 13 Конституции Республики Казахстан универсально, потому что, во-первых, оно гарантировано каждому, т.е. всем гражданам Республики Казахстан, иностранным гражданам и лицам без гражданства; во - вторых, Основной Закон Казахстана не предусматривает каких- либо изъятий в перечне органов государственной власти и должностных лиц, решения которых нельзя обжаловать в судебном порядке; в-третьих, право на судебную защиту является гарантией реализации всех других прав.
Таким образом, каждый человек, считающий, что его право или охраняемый законом интерес нарушены, может обратиться в суд на основании общей конституционной нормы, несмотря на то, что может отсутствовать специальная норма, допускающая судебную защиту данного права, либо в других законах сохраняется запрет на обращение в суд.
Норма, закрепленная в ст.13 Конституции, конкретизируется в других статьях Конституции РК (например, ст. ст. 75-78), в Уголовном, Уголовно-процессуальном и Уголовно-исполнительном кодексах Республики Казахстан, детализируется в конституционных законах: «О Конституционном Совете Республики Казахстан», «О судебной системе и статусе судей Республики Казахстан», в иных законах - «О порядке и условиях содержания под стражей, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» [3], «Об исполнительном производстве и статусе судебных исполнителей»[4].
По нашему мнению, право граждан на защиту в судах могло бы реализоваться в отдельном Законе РК «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан». Основное принципиальное содержание этого закона состояло бы в том, что в суд можно было бы обжаловать действия широкого круга органов, как государственных, так и местного самоуправления, общественных объединений, их должностных лиц.
Объектом обжалования в суд могут быть решения, действия и бездействия. К действиям (решениям) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений и должностных лиц, государственных служащих, которые могут быть обжалованы в суд, относятся коллегиальные и единоличные действия (решения), в том числе представление официальной информации, ставшей основанием для совершения действий (принятия решений), в результате которых:
- нарушены права граждан;
- созданы препятствия осуществлению гражданином его прав и свобод;
- незаконно на гражданина возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к какой-либо ответственности. При этом бремя доказывания законности своих действий лежит на органе, в отношении которого подана жалоба. Гражданин доказывает лишь факт нарушения его прав.
Ни Конституция РК, ни иное законодательство не дают конкретного перечня действий (решений) органов, должностных лиц, государственных служащих, которые могут быть обжалованы, поскольку исходят из того, что в суд можно обжаловать любые действия и решения, если они нарушают права и свободы граждан, и результатом которых стало наступление вышеперечисленных последствий. Не могут стать объектом судебного обжалования в рамках данного закона: 1) действия (решения), проверка которых отнесена законодательством к исключительной компетенции Конституционного Совета Республики Казахстан; 2) действия (решения), в отношении которых законодательством предусмотрен иной порядок судебного обжалования.
Допускается обжалование в суд решений и действий всех правоохранительных органов - прокуроров, следователей, дознавателей, исправительных учреждений и их должностных лиц и др. В настоящее время решения и действия указанных органов и должностных лиц обжаловались в прокуратуру, которая считается основным надзирающим и контролирующим органом в сфере правоохранительной деятельности.
Что касается права гражданина на судебную защиту после вынесения судебного решения по делу, после вступления в силу приговора суда, то в данном случае конституционные положения конкретизируются в Уголовно-исполнительном кодексе РК, где прямо указана возможность обжалования в суд незаконных действий администрации исправительных учреждений (ч.2 ст.18 УИК РК). Кроме того, статья 13 УИК РК «Порядок рассмотрения обращений осужденных», по нашему мнению, в определенной степени также направлена на расширение сферы судебного контроля за исполнением уголовных наказаний.
Кроме того, законодательное закрепление нашло право осужденного, к которому может быть применено условно-досрочное освобождение, обратиться непосредственно в суд для решения вопроса об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания. Предусмотренный в настоящее время ст. 169 УИК РК «Порядок представления к досрочному освобождению от отбывания наказания» также направлен на расширение компетенции суда по осуществлению контрольных функций за деятельностью органов исполнительной власти.
Следовательно, принятие всех вышеуказанных законодательных актов доказывает вывод о том, что характерной тенденцией последнего времени стало законодательное расширение объема полномочий судебных органов за счет включения в их юрисдикцию разрешения конфликтных ситуаций, возникающих во взаимоотношениях различных ветвей власти.
Таким образом, создается единый механизм судебной защиты для всех граждан Республики Казахстан, и именно судебный контроль становится серьезнейшим заслоном от бюрократического произвола в отношении прав и законных интересов личности.
Чтобы обосновать контрольную деятельность в качестве самостоятельной, специфической правовой формы, необходимо, как нам представляется, определить ее юридическую природу, обнаружить ряд юридических свойств ее содержания.
Прежде всего, юридическая природа контроля определяется тем, что соответствующий контрольный орган или его должностное лицо ставятся в условия, когда они должны непосредственно использовать нормы права для разрешения конкретных юридических задач. Причем в качестве предмета операций в данном случае выступают одновременно и нормы материального, и нормы процессуального права. В связи с этим контрольный орган или его должностное лицо, реализуя свою компетенцию, должны оперировать нормами, которые определяют сам характер разрешаемого юридического дела и одновременно оптимальный порядок достижения юридического результата.
Совокупность норм права, регулирующих деятельность органов государственного юридического контроля, можно систематизировать. Так, В.М. Горшенев и И.Б. Шахов выделяют три группы таких норм. [5, С. 48-50] Нормы первой группы закрепляют систему контрольных органов, принципы и порядок их организации и деятельности, компетенцию, основные задачи и направления деятельности, формы и методы проведения контроля, систему мер ответственности. Эта группа норм создает предпосылки эффективного осуществления контрольной деятельности.
Нормы второй группы обеспечивают потребности самой контрольной деятельности и по своему характеру являются процессуальными. Эти нормы определяют оптимальные варианты контрольного процесса и непосредственно направлены на обеспечение эффективности достижения юридического результата. Они закрепляют: организацию деятельности контрольных органов и их должностных лиц, порядок применения мер ответственности, систему организационно-правовых гарантий осуществления контрольной деятельности, процедуру выполнения предписаний контрольных органов, а также стабилизируют процесс проведения контроля.
Третья группа норм самая широкая по объему, так как субъекты контроля в своей деятельности оперируют всей системой правовых норм. Нормы этой группы являются предметом контрольной деятельности, так как контрольные органы и их должностные лица в своей повседневной деятельности соизмеряют поведение проверяемого объекта с предписаниями правовых норм, добиваются восстановления нарушений нормы права организационными средствами, а в случае необходимости вводят в действие правоохранительные средства.
На наш взгляд, данная классификация контрольных правовых норм является удачной и возможно ее применение при детальном рассмотрении конкретного вида юридического контроля.
Контрольная деятельность суда, связанная с исполнением наказаний, регулируется нормами трех отраслей права - уголовного, уголовно-процессуального и уголовно исполнительного права. Однако Н.А. Стручков указывал: «Сам по себе факт нахождения в одном законе норм, относящихся к нескольким отраслям права, или одного института в нормах разных отраслей права ни о чем еще с точки зрения системы права не говорит. Это вопрос кодификационной техники. О самостоятельности отрасли права свидетельствует, в первую очередь, наличие особого предмета регулирования в виде определенных общественных отношений» [6, С.45].
Рассматривая вопрос о нецелесообразности размещения норм, регулирующих контрольную деятельность суда за исполнением наказаний, в различных отраслях права, В.В. Николюк видел два варианта выхода из сложившейся ситуации: «...в связи с созданием законодательства об исполнении уголовных наказаний для норм, регулирующих уголовно-исполнительное судопроизводство, будет необходимо найти точное и логически обоснованное место, следовательно, надо будет решить принципиальный вопрос о том, включить ли их в уголовно-исполнительное законодательство или пойти по пути регламентации уголовно-исполнительного судопроизводства целиком в рамках уголовно-процессуального законодательства. Иных вариантов, видимо нет. ...Думается, что единство в правовом регулировании исполнения всех видов уголовных наказаний, которое будет достигнуто с принятием уголовно исполнительного законодательства, предполагает и единство в регламентации судопроизводства, связанного с исполнением этих наказаний»[7, С. 104].
Рассмотрим другой вариант, предложенный В.В. Николюком - считать названные нормы частью не уголовно-процессуального права, а уголовно-исполнительного права. Такое предложение, казалось бы, должно вытекать из того соотношения, которое существует в настоящее время между уголовным и уголовно-исполнительным законодательством. Ведь имеется Уголовно-исполнительный кодекс РК, где закреплены нормы различных отраслей права, в комплексе регулирующие отношения по реализации наказания. Нормы многих других отраслей права (государственного, административного, трудового, гражданского, семейного) трансформируются применительно к осужденным в нормы уголовно-исполнительного права.
Однако уголовно-процессуальные нормы, которые также регулируют реализацию наказания, продолжают оставаться закрепленными в Уголовно-процессуальном кодексе РК. Не целесообразно ли и эти нормы переместить в Уголовно-исполнительный кодекс?
Отвечая на данный вопрос, необходимо отметить следующее. Сведение в единый законодательный акт норм различных отраслей права означает создание комплексной отрасли законодательства. И вряд ли от такого сведения нормы различных отраслей права теряют различие в природе, приобретают полное единство и образуют новую самостоятельную отрасль права - ведь отношения, для урегулирования которых создается комплексная отрасль законодательства, продолжают оставаться неоднородными. Простое сведение норм различных отраслей права в единый законодательный акт еще не изменяет структуру прав, не создает новой его отрасли. С.С. Алексеев справедливо подчеркивает, что «перемещение нормативных предписаний из одной области законодательства в другую может повлиять на структуру права постольку, поскольку это отражается на содержании правового регулирования (да и к тому же такой эффект, надо полагать, наступает, когда, перемещение происходит между родственными отраслями и близкими правовыми режимами). Но и здесь, как показывает практика, «перемещенное» правовое образование не полностью вживается в новый правовой организм» [8, С. 67].
Следовательно, нормы уголовно-процессуального права, регулирующие исполнительное производство, в случае перемещения из Уголовно - процессуального в Уголовно-исполнительный кодекс РК можно было бы считать потерявшими свой прежний уголовно-процессуальный характер, «вжившимися» в новую отрасль права только тогда, когда перемещение сопутствовало бы изменению в содержании правового регулирования. На самом же деле, несмотря на перемещение, если его произвести, изменения в содержании правового регулирования этими нормами не произойдет, поэтому отношения по применению норм уголовного права, хотя они и складываются уже в ходе реализации наказания, остаются уголовно-процессуальными, не теряют свой прежний характер. Эту особенность данного блока норм отмечает М.К. Свиридов, делая вывод о том, что перемещение группы норм, регулирующих исполнительное производство, из Уголовно-процессуального в Исправительно-трудовой кодекс РСФСР не изменит их характер и может повлечь отрицательные последствия, так как в одно целое будут объединены нормы, предназначенные для урегулирования существенно различных по своему характеру, разнотипных производств - судебного и административного. Различие между указанными видами производств в сфере исполнения наказания - не в отдельных чертах, а в существе; эти производства базируются на различных принципах [9, С. 83].
Обосновывая возможность объединения норм, касающихся судебной деятельности при исполнении наказаний, В.В. Николюк приходит к выводу о том, что сосредоточение в законодательстве об исполнении уголовных наказаний норм, регулирующих уголовно - исполнительное судопроизводство, не только сделает более удобным пользование ими, но позволит привести соответствующий нормативный материал в систему, а, значит, будет способствовать и сокращению пробелов в правовом регулировании судопроизводства.
Регламентация в одной отрасли законодательства порядка и условий исполнения наказаний, вопросов подготовки органом, ведающим исполнением соответствующего вида наказания, материалов для рассмотрения их судом и самого порядка их рассмотрения в суде будет способствовать большей согласованности и эффективности деятельности всех государственных органов, связанных с реализацией уголовной ответственности.
В частности, предлагался следующий вариант концентрации норм, регулирующих деятельность суда в области исполнения приговоров. В разделах Уголовно исполнительного кодекса, носящих общий характер - определить задачи и пределы судебной деятельности, связанной с исполнением наказаний, в рамках же соответствующих глав - могут быть расположены нормы, регулирующие деятельность суда по обращению к исполнению приговора, а также рассмотрению и разрешению судом вопросов, возникающих при исполнении конкретного вида наказания или иной меры уголовно-правового воздействия на осужденных [9, С. 110-111].
Однако, несмотря на высказанные в 80-е годы XX столетия предложения о консолидации норм, регулирующих уголовно-исполнительное судопроизводство, с созданием уголовно-исполнительного законодательства и принятием нового Уголовно процессуального кодекса РК, существенных изменений не произошло.
Безусловно, контрольная деятельность суда за исполнением наказаний нуждается в совершенствовании, однако такой вариант является неприемлемым в связи высказанным нами выше мнением о том, что суд осуществляет контроль за исполнением наказаний на основе конституционного принципа разделения властей и контроля судебной власти за органами власти исполнительной. Поэтому регламентирование судебной деятельности в Уголовно-исполнительном кодексе РК не соответствует данному принципу, кроме того, вряд ли возможно в общей части Уголовно-исполнительного кодекса РК определить задачи и пределы судебной деятельности, в связи с исполнением наказаний, на наш взгляд, это не
Все вышесказанное позволяет сделать следующие выводы о том, что в настоящее время сложился межотраслевой институт судебного контроля за исполнением уголовных наказаний, который регулируется нормами уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного права, а также не соглашаясь с предложенными различными авторами вариантами «переноса» норм, регулирующих контрольную деятельность судебных органов из уголовно-процессуального законодательства в уголовно исполнительное и наоборот, считаем необходимым выделить в отдельный блок как материальные, так и процессуальные нормы, предусматривающие контрольную деятельность судебных органов, связанную с исполнением наказаний. По нашему мнению это может быть либо отдельный закон «О контроле за деятельностью учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания», либо глава «Контроль за деятельностью учреждений и органов, исполняющих уголовные наказания» в Законе «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы», в котором наряду с вопросами судебного контроля будут детально регламентированы другие виды контроля за деятельностью учреждений и органов, исполняющих наказания, которые в настоящее время лишь продекларированы в Уголовно-исполнительном кодексе РК. Создание такой главы в законе, на наш взгляд, разрешило бы вопрос, постоянно присутствующий в уголовно-процессуальной литературе о несвойственных уголовно-процессуальному законодательству нормах раздела УПК РК, предусматривающего стадию исполнения приговора, а также в данном нормативном акте был бы разработан конкретный механизм реализации всех видов контроля за деятельностью учреждений и органов, исполняющих наказания.
Список использованной литературы
- «Международный пакт о гражданских и политических правах» от 16.12.1966 г., ратифицированный Законом Республики Казахстан, Астана, 28.11.2005 г. № 91 -Ш ЗРК. »// Справочная система «Юрист» по состоянию на 01.07.2013 г.
- Европейская конвенция о защите прав и основных свобод// Справочная система «Юрист» по состоянию на 01.07.2013 г.
- Закон Республики Казахстан «О порядке и условиях содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» от 30 марта 1999 года № 353- 1//Справочная система «Юрист» по состоянию на 01.07.2013 г.
- Закон Республики Казахстан «Об исполнительном производстве и статусе судебных исполнителей» от 30 июня 2010 года № 253-I // Справочная система «Юрист» по состоянию на 01.07.2013 г.
- Горшенев В.М., Шахов И.Б. Контроль как правовая форма деятельности. М.: Юридическая литература, 1987. С. 176.
- Наташев А.Е., Стручков Н..А. Основы теории исправительно-трудового права. М., 1967, С. 190.
- Николюк В.В. Уголовно-исполнительное судопроизводство в СССР. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1989. С. 256.
- Алексеев С.С. Структура советского права. М., 1975. С. 260.
- Свиридов М..К. Сущность и предмет стадии исполнения приговора. Томск, издательство Томского университета, 1978. С. 220.