Особенности религиозной жизни Казахстана в период великой отечественной войны

Политика насильственного отчуждения религии, развернувшаяся с первых лет Советской вла­сти, продемонстрировала не просто враждебное отношение большевиков к «ненаучной форме миро­воззрения», а в целом — к культурным ценностям общества, уже сложившимся его моральным усто­ям и нормам жизни. Организованная политика проходила в рамках антирелигиозной пропаганды и антирелигиозной борьбы, а проводником ее стало общество «Союза воинствующих безбожников», действовавшее с целью «безрелигиозного» воспитания подрастающего поколения, противостояния всевозможными методами (убеждения, преследования, наказания и т.д.) проявлениям религиозности среди взрослого населения. Советское правительство поставило теоретически невыполнимую задачу искоренения религиозного сознания, в результате чего борьба с религией приняла жесткий характер. Религия испытала тяжелый политический прессинг, начиная с периода 1917 г., когда был принят це­лый ряд правительственных документов, значительно ограничивших права религиозных объедине­ний. Так, 2 ноября 1917 г. была обнародована Декларация прав народов России, в которой церковь отторгалась из сфер гражданской и государственной жизни, отменялись все религиозные привилегии. 26 октября того же года был принят Декрет «О земле», согласно которому все церковные и мона­стырские земли объявлялись всенародным достоянием. 20 января 1917 г. была прекращена выдача средств священнослужителям и на содержание религиозных учреждений [1, 38-48].

Уже в период гражданской войны вспыхивали антисоветские выступления, направленные в за­щиту религиозных ценностей, которые, однако, жестоко подавлялись силами Красной Армии. При­теснялись все религии, существовавшие в Казахстане, хотя, в отличие от остальных, к исламу отно­шение складывалось более или менее «лояльное». Это было связано с тем, что мусульманские наро­ды страны были еще «мало втянуты в движение за социализм», на восточных окраинах позиции большевиков были слабы, особенно в первой половине 20-х годов и здесь реально существовала опасность сепаратистского движения [2, 15-16]. С другой стороны, в ходе политических, социально­экономических и культурных преобразований в республике, задуманных государственными структу­рами, требовалось заручиться поддержкой мусульманских священнослужителей, в связи с чем прави­тельство допускало все религиозные проявления мусульман. При КазЦИК была создана Постоянная Комиссия по рассмотрению религиозных вопросов, деятельность которой, однако, во многом, носила формальный характер.

Особую значимость религиозные объединения приобрели в годы Великой Отечественной вой­ны, потребовавшей мобилизации усилий всего населения страны, в том числе представителей раз­личных конфессий. На данном этапе развития в республике сложилось большое разнообразие рели­гиозных организаций, что было связано с историей заселения территории различными народами еще в досоветский период.

Касаясь истории исламских объединений, необходимо отметить, что существовавшие мечети в южном регионе Казахстана делились на соборные и квартальные. В соборных мечетях отправлялись еженедельные и ежегодные молитвенные собрания, а в квартальных — пятикратные намазы, с уча­стием небольшого количества верующих, проживающих на данной территории.

Помимо мусульман в республике были также и сектанты, состоящие из евангельских христиан, баптистов, адвентистов седьмого дня, старообрядцев и др. Имелись представители иудейского веро­исповедания. Значительную массу составляли представители лютеранской церкви, объединявшие немецкое население северных областей Казахстана. Отмечаются также пятидесятники, которые по сообщениям государственных органов занимались нелегальной деятельностью, не регистрируясь, объединялись с евангельскими христианами в одну общину.

С началом Великой Отечественной войны религиозные объединения, объединившись с органа­ми Советской власти, организовывали среди населения мероприятия агитационного характера, на­правленные против фашистских захватчиков, а также с целью сбора средств и товаров первой необ­ходимости в фонд военной обороны. Однако несмотря на общее дело представителей разных идеоло­гических сторон, советская сторона проводила весьма «осторожную» политику в отношении местных священнослужителей. Недоверие к религиозным культам проявилось, прежде всего, в усилении кон­троля со стороны союзного, республиканского советов союза воинствующих безбожников. И были основания, поскольку на местах одновременно с идеями проклятия фашизма пропагандировалось со­чувствие религиозным культам, предпринимались многочисленные меры приобщения народных масс к религии путем совершения религиозных обрядов, церемоний исцеления и т.д.

В связи с этим «Союзом воинствующих безбожников» (СВБ) была организована плановая рабо­та по установлению в регионах усиленного контроля над деятельностью религиозных объединений и соответственно пресечения каких-либо проявлений мер религиозного толка. Согласно отчетам рес­публиканского совета СВБ КазССР в 1941 г. шла подготовка к проведению антирелигиозных област­ных конференций. В районах республики к январю 1941 г. было прочитано 4.682 лекции на антире­лигиозные темы, произведено 6.735 читок газет «Безбожник» и другой литературы, организованы 242 художественные постановки, 291 антирелигиозный уголок, 5 выставок. В целях подготовки кадров были проведены 52 антирелигиозных курса, 205 семинаров и 335 кружков. [2, 10-13].

На примере деятельности СВБ отдельных областей Казахстана можно проследить общую карти­ну антирелигиозной политики советского государства. На территории Семипалатинской области на 1 января 1940 г. насчитывалось 204 ячейки СВБ с количеством членов 11.772 человека. К 1 сентября количество ячеек возросло до 310, численность их членов — до 13.935 человек. В Западно­Казахстанской области развернули деятельность 243 ячейки СВБ, с количеством членов 15.176 чело­век. На начало 1940 г. было прочитано лекций, докладов, бесед 691, поставлено 37 художественных постановок, проведен 71 кружок. Лекции читались на разные темы, в том числе: «Наука и религия», «Строение мира и происхождение Солнечной системы», «Происхождение и развитие жизни на зем­ле», «О душе и душевной деятельности», «Как возникла вера в бога» и др. Для руководства лекцион­ной работой при областных советах СВБ создавались лекторские бюро. Однако в большинстве случа­ев лекторские бюро слабо руководили лекционной работой, и лекции проводились по инициативе областных и районных комитетов партии. Благодаря «систематической работе» отделений СВБ были достигнуты определенные успехи, связанные с отходом от религии бывших верующих. Так, «колхоз­ник сельхозартели «Труд крестьянина» Бурлинского района Западно-Казахстанской области Ф.Шевченко вместе с агитатором т. Гурбич убедил свою жену убрать из квартиры иконы и заменить их картинами. 55-летняя колхозница из сельхозартели «Завет Ильича» М.Горбачева .сожгла свои иконы и стала безбожницей» [3, лл.9-14]. Однако несмотря на активно развернувшуюся деятельность отделов СВБ, отмечались многочисленные «проколы» в их работе, связанные с недостаточным вни­манием к «орудуемым» на местах группам верующих. В Октябрьском районе Семипалатинской об­ласти продолжали действовать 2 муллы и один поп. Причем муллы не отказывались платить налоги, что, по мнению СВБ, было связано с большими доходами от населения. В колхозе им. Кирова Бельа- гачского района имеющиеся баптисты не выходят на работу в воскресные дни, однако «должной ра­боты среди верующих не проводится» [3, лл.25-27]. «Рабочий совхоза «Красный партизан» Ново- Шульбинского района А.Сатвальдинов сделал обрезание своему 4-летнему мальчику. Виновные при­влекаются к судебной ответственности. В Ленинском районе г. Семипалатинска до сих пор действует две мечети, которые посещают от 150 до 200 человек, в том числе молодежь» [3, лл.25-27].

Интерес представляет документ, разоблачающий деятельность баксы в Урдинском районе Западно­Казахстанской области. «.Свое тайное дело он [баксы] совершал в разных вариациях. Являвшись к больному, он заставлял зарезать барана. После совершения разного рода процедур, начинал бить больно­го свежими бараньими легкими. Одну четверть барана со шкурой баксы брал с собой, остальную часть заставлял тут же сварить. Другой вариант принимался при лечении беременных женщин. Вырывалось несколько ям (колодцев), дно которых соединялось общим проходом. Больную заставляли спускаться в крайнюю яму, проползти через дно и вылезть в противоположную яму» [3, лл. 21-23].

По итогам 1941 года неблагополучная хлопкозаготовительная кампания была отмечена в Пахта- Аральском районе. «Район не выполнил государственного плана по причине . развала трудовой дис- циплины, ослабления классовой бдительности, забвения политической работы и антирелигиозной пропаганды среди колхозников. Пользуясь этим, муллы, имамы и другие враждебные элементы раз­вернули подрывную деятельность, тонко маскируясь, они пытаются взорвать колхоз из- нутри...Колхозные бригады построены по родовому принципу, что становится причиной отставания и невыполнения плана», — было отмечено инструктором Южно-Казахстанского округа по работе с молодежью, обследовавшего регион [4, лл. 28-31]. Комсомольцы, по его мнению, вместо «решитель­ной борьбы с феодальными пережитками», «становятся орудием в руках мулл». Так, после смерти брата секретаря комитета комсомола колхоза «15 лет Казахстана», по настоянию местного муллы, секретарь женился на снохе. А после привел в дом вторую жену — несовершеннолетнюю девушку. По его примеру еще три колхозника привели в дом по две жены. «Председатель колхоза «Билга» Ха- матов имеет двух жен: русскую и татарку. Сильно распространено многоженство в колхозе «Уним- кер», где имеются случаи продажи девушек. Колхозник Фазыл Исмаилов получил за свою дочь ка­лым — 7 тысяч рублей» [4, лл. 28-31].

В колхозе им. Сталина Кокшетауского района Северо-Казахстанской области в августе 1940 г. в один день был произведен обряд обрезания над 15 мальчиками, при этом для организации тоя было зарезано 15 баранов. А в г. Джамбуле в октябре 1940 г. около 500 человек соблюдали 30-дневный пост-оразу и ходили на поклонение могиле «Святого Карахана» [3, лл. 21-23]. Но самыми возмути­тельными для СВБ стали факты проникновения религии в школу. Так, из школы им. Джамбула Пах- та-Аральского района в первой четверти 1940-1941 учебного года ушло 30 девушек-подростков. На одной из них, 15-летней комсомолке, женился колхозник Айнабаев [4, лл. 28-31]. В этом же районе после смерти у одного колхозника двух детей мулла объявил о том, что данное событие произошло вследствие участия их отца в стахановском движении, что, в свою очередь, противоречит канонам ислама. [3, лл. 35-36].

И подобных случаев более чем предостаточно, что было связано не просто с «живучестью» ре­лигиозных и патриархальных обрядов и традиций в обществе, но с нежеланием населения менять прежний уклад жизни, систему ценностей, тем более, когда альтернатива всему этому не внушала никакого доверия. Иначе как можно объяснить решение правительства об открытии при мавзолее Ахмета Яссауи антирелигиозного музея. Как возможно представить себе картину отправления в од­ном помещении группой верующих религиозных своих потребностей, при этом в соседнем — пропа­гандирование каким-нибудь активистом антирелигиозных идей. Не это ли оскорбление чувств ве­рующих, вынужденных выслушивать в святом для мусульман месте слова, противоречащие духу со­чувствующей им религии.

В 1942 г. среди мусульманского духовенства стало наблюдаться оживление, связанное с про­веденным в г. Уфе совещанием служителей исламского культа. Вскоре в г. Алма-Ате были организо­ваны и проведены два собрания с верующими, на которых муллы, принявшие участие в совещании, зачитали письма Крымского и Московского старшего мулл о зверствах германских фашистов в ок­купированных советских районах. И хотя данные события носили характер протеста на зверства фа­шистов, тем не менее, советское правительство усматривало в этом негативные моменты, связанные с укреплением связи между мусульманами, религиозными объединениями. Крайнее беспокойство в руководящих кругах вызвало желание со стороны населения ходатайствования открытия в городе мечети.

Не менее оживленными стали верующие еврейской части населения. Как отмечалось в сводках от­дела пропаганды и агитации ЦК КП (б) КазССР, верующие евреи «собираются для совершения молеб- ствия.А по г. Алма-Ате распространяется письмо о том, что якобы в Ерусалиме был слышен голос Христа, о том, что нужно молиться, просить спасения...»[3, лл. 5-6]. В этих условиях перед отделами СВБ ставились задачи усиления работы среди верующих групп населения путем проведения бесед, особенно среди женщин, организации антирелигиозных курсов, лекторского бюро и т.д. Вследствие того, что при проведении антирелигиозных и естественно-научных лекций недостаточно привлекались кадры советской интеллигенции, предлагалось активизировать участие в антирелигиозной кампании именно этой части общества. Планировалось организовать чтение лекций по радио, а на местах ввести платные лекции. Кроме того, особое место в антирелигиозной политике отводилось воспитанию в шко­ле. Было поручено просить ЦК КП(б). К ускорить разрешение вопроса об издании на казахском языке антирелигиозного учебника, сборника и фотоальбома по исламу [3, лл. 5-6]. К концу войны рели­гиозная ситуация продолжала оставаться острой для правительственных кругов страны, поскольку в республике сложилась достаточно устойчивая система религиозных объединений, хотя удалось до­биться некоторых результатов в плане их государственной регистрации. Таким образом, религиозные объединения получали право на существование, однако за это удостаивались полного государственного контроля за своей деятельностью. Те общины, которые не желали регистрироваться, попадали в разряд «сомнительных» и «неблагонадежных» и соответственно подвергались всевозможным репрессивным мерам со стороны органов власти. По состоянию на 15 апреля 1946 г. (1 квартал) в г. Уральске действо­вала одна зарегистрированная мечеть. На рассмотрении находились материалы об открытии молитвен­ных домов для евангельских христиан и баптистов. На территории Кзыл-Ординской области также действовала одна мечеть и имелось 3 заявления об открытии еще двух мечетей и одной синагоги в г. Кзыл-Орде. В Семипалатинской области с ноября 1945 г. действовало две мечети, в Южно-Казахстан­ской, Джамбульской, Павлодарской, Северо-Казахстанской областях — по одной, Алма-Атинской — две. По остальным регионам Казахстана сведений о зарегистрированных молитвенных сооружениях не имелось, но поступали от отдельных групп верующих в Совет по делам религиозных культов письма с заявлениями о регистрации тех или иных зданий культа.

Интересно сообщение уполномоченного по делам религиозных культов по Северо­Казахстанской области, касающееся регистрации общин и открытия молитвенных домов среди ве­рующих национальностей, находящихся на особом положении — чеченцев и немцев. Отмечался вы­сокий фанатизм чеченцев в своей вере, несмотря на значительный перевес среди верующих мусуль­ман других национальностей. Общее количество чеченцев на территории области насчитывалось от 7 тыс. до 7,5 тыс. взрослого населения, среди которого, собственно наблюдался наибольший процент верующих. Специальных молитвенных домов чеченцы не имели, богослужения совершались на от­крытом воздухе. Центрами религиозной активности являлись пункты, где проживали муллы, которых всего в области было 4. Муллы пользовались исключительным авторитетом, их решения считались безапелляционными, причем решения не только религиозного, но и политико-хозяйственного значе­ния. Открыто враждебного отношения к Советской власти чеченцы не проявляли, в то же время на­ходились под пристальным вниманием советских органов. Предложением уполномоченного стало предоставление возможности открытия чеченскими верующими своих молитвенных домов с целью «ликвидации их упаднического настроения из-за перемены постоянного места жительства» [5, л. 66].

Что касается немецкого населения, то оно состояло в области как из коренных, так и из приез­жих немцев, в том числе с Поволжья, Кубани, Крыма. Всего насчитывалось 32,4 тыс. человек, в том числе 10,2 тыс. взрослого населения. Число верующих колебалось от 2,5 тыс. до 3 тыс. человек; наи­более активно лютеране проявляли себя в тех местах, где действовали постоянные религиозные группы. Таких групп в области насчитывалось 13, во главе которых стояли 5 мужчин и 8 женщин. Там, где постоянных групп не было, лютеране выполняли свои религиозные обряды в дни больших праздников. По определению уполномоченных по делам религиозных культов, обследовавших ве­рующее немецкое население, общее их психологическое состояние было связано с настроением не­довольства из-за разлуки со своими близкими (трудармейцами), а также невозможности вернуться в свои прежние места жительства. Соответственно среди населения по достаточно обоснованному предположению уполномоченных должен был бы наблюдаться высокий уровень враждебного отно­шения к Советской власти, тем более что лютеране проявляли большой интерес к политической жиз­ни страны, проводимым экономическим мероприятиям органов власти, однако открыто против них не выступали. Несмотря на это немцы были обвинены в дискредитировании хозяйственных реформ, вследствие чего им было отказано в просьбе по открытию молитвенных домов и их государственной регистрации. А действующие религиозные группы было решено ликвидировать [5, лл. 5-13].

В целом по Казахстану было выявлено значительно больше незарегистрированных молитвенных сооружений, нежели зарегистрированных. Верующие самовольно занимались строительством молит­венных домов, устраивали массовые богослужения. Наибольшее распространение среди мусульман получили так называемые «бродячие» муллы. Их деятельность была связана с совершением обрядов при похоронах, венчании, чтении намазов в религиозные дни «Ораза-Байрам», «Курбан-байрам». Отмечалось, что Духовное управление мусульман Средней Азии и Казахстана посылали таким бро­дячим муллам письма с определенными указаниями, тем самым, узаконивая их деятельность.

Управлением посылались письма к муллам с просьбой о подборе контингента слушателей в от­крываемых в Ташкенте и Бухаре медресе. Казахстану было предоставлено 37 мест, возраст слушате­лей должен был соответствовать от 23 до 35 лет. Однако в 1945 г. отмечался слабый набор слушате­лей, несмотря на то, что возрастной ценз был увеличен от 18 до 40 лет.

Относительно православных молитвенных домов имеются сведения о том, что к июлю 1946 г. в Казахстане действовало 22 церкви. В Алма-Атинской, Кустанайской, Актюбинской областях было представлено по 3 церкви, Акмолинской, Семипалатинской, Павлодарской, Восточно-Казахстанской,

Джамбульской, Западно-Казахстанской областях — по одной, в Северо-Казахстанской — 5 церквей, в Южно-Казахстанской — 2 молитвенных дома. В других областях республики — Карагандинской, Талды-Курганской, Кокчетавской, Кзыл-Ординской и Гурьевской функционирующих церквей не бы­ло, имелись лишь церковные группы с количеством свыше 500 чел. в каждой, совершавшие неле­гальные службы в частных домах [5, лл.2-13]. По сообщению из информационного доклада за 1946 г. уполномоченного Совета по делам русской православной церкви при Совете Министров КазССР, точного и полного учета, регистрации обрядов крещений, отпеваний умерших, венчаний и др. в церк­вях не велось, однако и по тем неполным данным, которыми располагали органы на местах, можно было заключить, что совершение религиозных обрядов приняло широкие размеры. Так, крещение производилось не только младенцев, но и взрослых детей в возрасте от 5 до 15 лет; имели место слу­чаи принятия православия гражданами других вероисповеданий (по материалам Никольской церкви в г. Алма-Ате) и т.д. Посещение церквей и молитвенных домов верующими постоянно увеличивалось, и особенно — в церковные праздники. В г. Уральске в 1944 г. была открыта Преображенская цер­ковь, посещение верующими которой настолько усилилось, что возникла необходимость открытия второй церкви, поскольку Преображенская перестала вмещать всех желающих.

Открытая в 1944 г. в г. Петропавловске Кладбищенская церковь вместимостью 300 чел. к концу 1945 г. перестала удовлетворять возросшие потребности верующего населения, лишь одна треть которого мог­ла разместиться в здании. Вследствие этого было решено открыть вторую церковь в городе.

В состав православных верующих входили, в основном, пожилые женщины и мужчины, не бо­лее 10 % молодежи, а также отмечалось многочисленное посещение церквей детьми дошкольного и школьного возраста.

Никаких случаев подстрекательств и провокаций в отношении к Советской власти в деятельно­сти церквей не было замечено. Напротив, патриотическая деятельность выражалась в антифашист­ских проповедях священников, в сборе денежных средств в фонд обороны. По имеющимся данным от 12 приходов с ноября 1944 г. по январь 1946 г. поступило 1млн.766 тыс. рублей, что, безусловно, было положительно отмечено советскими органами.

Однако антирелигиозная политика продолжала набирать обороты. Помимо установления кон­троля над религиозными объединениями путем их регистрации, правительство продолжало сохранять позицию неприятия религиозной жизни населения, что выражалось не только в критике организуе­мых религиозными общинами богослужений, антирелигиозной пропаганде, но и изъятии зданий, церковного имущества на незаконных основаниях. Так, было изъято здание Алма-Атинской мечети и передано рабочим завода для временного проживания. «Завод обещал с наступлением весны освобо­дить зал, но еще не освобожден. Здесь живут 30 чел. молодых работниц завода. Получилось очень неприятно, когда на одной половине живут молодые люди, и которые временами устраивают вечера с танцами, а на другой половине собираются верующие и отправляют религиозные обряды» [5, лл. 26­28]. Своей жестокостью поразил случай в г. Кокчетаве, где была разобрана церковь, якобы из-за вет­хости сооружения и необходимости использования ее в качестве строительных материалов для со­оружения других зданий. Несмотря на попытки верующего населения остановить разборку церкви путем обращения в облисполком с предложением за свой счет восстановить здание, ими был получен отказ, церковь же оказалась разрушенной.

Таким образом, наблюдаемые явления в духовной жизни общества демонстрировали рост сил процесса ее закрепощения, превращения культуры в средство укрепления большевистского режима, формирования человека коммунистического типа.

Список литературы

1. Балтабаева АМ. Некоторые вопросы антирелигиозной борьбы в Казахстане в 20-30-е годы ХХ века // Вопросы исто­рии Казахстана. Исследования молодых ученых. — Алматы: Институт истории и этнологии им. Ч.Ч.Валиханова МОН РК, 2000. — С. 38-48.
2. Тасмагамбетов А.С. Политика Советской власти в Казахстане в отношении ислама в 1917-1940 гг.: Автореф. дис... канд.ист.наук. — Алматы 1998. — 31 с.
3. Ф. 708. Оп.5/1. Д. 617.
4. Ф. 708. Оп.5/1. Д. 670.
5. Ф. 708. Оп.10. Д. 1385.