Астана как вектор развития казахстанской цивилизации

Доиндустриальный Казахстан был государством с доминирующим традиционным укладом жиз­ни. Традиция регламентировала практически все сферы жизни казахов. На протяжении нескольких столетий, вплоть до принятия Казахстаном подданства России, ценности традиционной культуры до­минировали в сознании казахов.

В традиционном обществе казахов, где все социальные отношения были жестко регламентиро­ваны, существовала очень сильная связь людей друг с другом: они ощущали себя едиными сегмента­ми родовой общины, к которой принадлежали. Традиционные ценности принимались и разделялись всеми членами родового коллектива, рассматривались как священные и вечные. Традиционное обще­ство казахов отличается не только единством, но и абсолютной идентичностью его членов со своей культурой. Человек всецело растворяется в коллективном целом и уже не представляет свою жизнь вне его.

Любая культура существует лишь постольку, поскольку она передается от одного поколения к другому. В этом смысле традиционная культура, которая столь явно выдвигает на первый план задачу транслирования самой себя, «традирования» самой себя является неким крайним предельным типом человеческой культуры. Стремясь передавать «по традиции» свое вневременное содержание, традици­онная культура существует все-таки во времени и, как всякое временное явление, проходит стадии воз­никновения, расцвета и старения. Конечно, великие традиции не устаревают и не гибнут, однако уста­ревают их понимание и восприятие. Понимая неизбежность этого явления, носители традиционных ценностей предпринимали попытки усиления надежности трансляции культуры, старались не допус­тить искажений, перетолкований и, особенно, нововведений. Отсюда, кстати, берет начало консерва­тизм всех без исключения традиционных культур. Но никакие средства, какими бы локальными успе­хами они не сопровождались, все же не могут спасти традиционную культуру от внутреннего омертве­ния. Время берет свое — на смену традиционным ценностям приходят новые, урбанистические, и че­ловек уже ориентируется на требования, диктуемые урбанистической цивилизацией.

Насколько совместимо традиционное миропонимание казахов с современным урбанистическим способом бытия? Каким образом, перейдя на качественно новый, городской уровень бытия, сохра­нить свое национальное «Я» и свою традиционную культуру, в которой выразился многовековой опыт казахской народной мудрости? Эти вопросы актуальны по той причине, что до недавнего вре­мени отношение к традиционной кочевой культуре было негативным. Кочевнику отказывали в куль­турности.

В статье «Город и степь» Б.Г.Нуржанов отмечает, что понимать традиционный кочевой образ жизни как исторически отсталый пережиток — значит, смотреть на кочевье «западными глазами», мерить его западными, оседлыми ценностями, тем самым отказывать себе в возможности понять что- либо в них. Для характеристики кочевого образа жизни не подходят даже такие фундаментальные понятия западных языков, как культура, ценности, бытие, история, экономика и т.д., поскольку все они вырастают из оседлого образа жизни и в качестве новых ценностей поначалу завоевывают себе право на существование в длительной борьбе со старыми кочевыми. Когда оседлый образ жизни окончательно утвердился, стало возможным принимать их в качестве «естественных самоочевидно­стей [1].

Понятие культуры древнеримского происхождения и означает обработку и возделывание земли, земледелие. Обработка земли, как основное занятие оседлого человека, была почти бессмысленным делом для кочевника. У казахов земледелием занимались беднейшие слои населения, не имевшие скота для сезонных откочевок.

Совершенно иной была и система ценностей кочевника. Высшей ценностью он считал способ­ность перемещаться, двигаться, не останавливаться надолго на ограниченной территории. Соответст­венно, все то, что неподвижно, оседло, обладает для кочевника вторичной ценностью.

Иными, чем у оседлого человека, были и отношения с природой у кочевника. Для кочевника го­раздо «естественнее» брать у природы произведенное ею в готовом виде, чем несовершенно произво­дить самому. А для оседлого человека высшей способностью стала способность производить. Он становится производящим, экономическим существом [1, 35].

В кочевых языках, отмечает Нуржанов, не было слова «пространство» в западном его смысле. «Пространство» — это всегда ограниченное место, «это ментальное образование оседлого человека, закрепившегося на ограниченной территории как на подлинном месте своего обитания» [1, 35]. Та­ким местом для оседлого человека всегда был город. Современное значение пространства как «кос­моса», «универсума» является желанием оседлого человека распространить свою власть над ограни­ченным пространством на весь окружающий мир. Для кочевого человека не существовало границ, он был свободен и везде чувствовал себя как дома. Необъятная степь — вот привычная картина кочев­ника.

Оседая на земле, на ограниченной территории, человек начинает обрабатывать землю, произво­дить все необходимое для существования. Он создает культуру первоначально как обработку земли, а затем всякую обработку вообще, и прежде всего обработку себя как «культурного существа». «Огра­ничивая себя городскими стенами, отграничивая себя от всего чуждого городской жизни, от приро­ды, человек начинает требовать предварительной обработки, культурной шлифовки всего, что идет извне.

Возникновение городов знаменует собой появление совершенно нового модуса бытия человека. Обесценивая традиционные кочевые обычаи, которые тысячелетиями упорядочивали и регламенти­ровали жизнь кочевника, город создает новые, собственно культурные и цивилизованные нормы жизни. Теперь роль организации и поддержания социального порядка начинают выполнять закон и юридическое право.

Город как таковой в Казахстане возник в глубокой древности. В целом можно отметить, что в становлении и дальнейшем развитии городов Казахстана прослеживаются те же тенденции, что и во всем мире. С самого начала города Казахстана, как и города всего мира, стали стягивать на себя ру­ководящие общественные функции в администрации, финансах, хозяйстве, идеологии, военно­стратегической и культурной сферах. Каждый раз города являлись показателем достигнутого обще­ством уровня. По сути, все развитие казахстанской цивилизации можно рассматривать и расценивать как постепенное покорение городом степного пространства и кочевого населения.

В первой половине ХУШ в., к моменту присоединения Казахстана к России, на его степных пространствах существовало всего лишь несколько небольших городов. Поэтому среди ученых и путешественников тех времен сложилось представление о Казахстане как о стране бесконечных степей, в которых живут «дикие кочевники», обуреваемые страстью к разрушению всего, что ме­шает свободному перемещению. Позже российский археолог-исследователь древнего Хорезма С.П.Толстов, опровергая данное мнение, приходит к выводу, что «было бы ошибкой видеть в город­ской цивилизации продукт развития только земледельческих оазисов» [2].

Современный Казахстан — урбанизированная страна, 56 % казахстанцев — городские жители. Особенностью современного городского казаха является то, что в его сознании произошел своеоб­разный синтез традиционных и урбанистических ценностей. Несмотря на всю суетность жизни в го­роде, городской казах по-прежнему чтит традиции и обычаи своих предков.

Города Казахстана пережили целые эпохи и столетия. Многие из них навсегда исчезли с лица земли в результате войн или природных катаклизмов, а запас прочности тех городов, что остались, был настолько велик, что они сохранили основы своей хозяйственной деятельности, особый полити­ко-правовой статус и топографические признаки, выделявшие эти поселения и их жителей из сель­ского окружения.

Огромное количество древних и средневековых городов на территории Казахстана, их характе­ристика, взятые не только в контексте своего времени, но и сами по себе, являются свидетельством существования на территории Казахстана богатой и разнообразной городской культуры, развитие которой было приостановлено вследствие монгольского нашествия.

Систематизацию и обобщение материалов по городской культуре Казахстана осуществил К.М.Байпаков, автор десятков трудов о городах Казахстана. Он отмечает, что особенностью культу­ры казахов явилось то, что в ней своеобразно пересеклись разные по своему характеру и содержанию типы культур — кочевая и оседлая, степная и городская. Благодаря археологическим материалам вы­яснено, что в цивилизациях таких средневековых государств, как Западнотюркский, а затем Тюргеш- ский и Карлукский каганаты, а также государств караханидов и кыпчаков, центры которых находи­лись на территории Казахстана, тесно связаны культурные традиции кочевников и земледельцев, го­рода и степи.

Города в Казахстане не возникли в одночасье. На их возникновение и дальнейшее развитие влияли, в первую очередь, природные факторы, ведь люди еще в древности заселяли удобные для обитания места. Связь с природной средой, зависимость от нее проявились, прежде всего, во внеш­нем облике городов. Древние и средневековые города Казахстана органически вписывались в ланд­шафт, максимально приспосабливались к существовавшим географическим условиям, благодаря че­му отличались исключительным многообразием и неповторимостью форм.

Города Казахстана и их географическое окружение представляли собой пример единства проти­воположностей. Город изначально противопоставлял себя сельской округе. Он был укрепленным убежищем перед лицом опасности огромных степных пространств, открывавшихся за стенами горо­да. На территории Семиречья и юга Казахстана происходили исторические события, в результате ко­торых города претерпели ряд трансформаций. К примеру, власть в Казахстане неоднократно перехо­дила из рук в руки: от караханидов к каракитаям. Затем на короткое время власть в юго-западном Семиречье перешла к найманам, а районы Средней Сырдарьи захватил хорезмшах Мухаммед. Вслед­ствие таких политических событий Южный Казахстан и Семиречье распались на отдельные уделы. Вместе с тем именно города становятся звеньями, связующими всю территорию Казахстана. Города постепенно поглощают сельскую округу. Отчужденные от сел города в то же время не могли сущест­вовать без них: села в прямом и переносном смысле кормят города, дают им средства к существова­нию.

Правильно выбранный ландшафт местности гарантировал удобство и безопасность городу. При­рода, особенно в древности, была одним из «главных проектировщиков», определявших внешний вид и внутреннюю структуру городских поселений, целесообразность тех или иных строительных реше­ний. Подтверждением чего служит древний город Аркаим, который находился на границе Челябин­ской и Костанайской областей. Благоприятные природные и климатические условия данной местно­сти способствовали подъему города и его дальнейшему расцвету. Как пишет К.Байпаков, поселение Аркаим имеет все признаки, характерные для раннего города: развитую систему фортификационных укреплений, план застройки поселения. Вся территория поселения поделена на несколько зон: жи­лую, производственную, общественную, в каждой из которых сосредоточено либо жилье, либо про­изводство, либо отправление религиозных культовых обрядов, либо проведение общественных соб­раний. Аркаим снабжал расположенные рядом поселки металлическими изделиями, керамикой [2, 15-16], т.е. в нем было развито товарное производство.

Рассмотрим ранний (VI-IX вв.) и зрелый (IX-XIII вв.) этапы средневекового урбанизма в Семи­речье и Южном Казахстане. В отличие от других культурно-исторических областей Средней Азии здесь сложился высокоразвитый городской строй с полным комплексом функций и признаков, кото­рые были выявлены М.Вебером. Он отмечает, что отличие средневекового города от городов других эпох проявилось в том, что он сразу же социально стал отделяться от села, в нашем случае от степи, заняв определенное место в распределении — как центр товарного обмена, в административно­политической области — как центр управления и укрепленный пункт, в религиозной жизни — как культовый центр, в общественной стратификации — как отдельная общность, со своим судом, пра­вом, самоуправлением, привилегиями и корпорациями [3].

Что касается ландшафта данного региона, то он идеально подходил для строительства городов. Защиту семиреченским и южноказахстанским городам могли предоставить возвышенности (горы, скалы, плато), а удобство — многочисленные водоемы, близ которых всегда и возводились города. На западе эта территория ограничена Аральским морем, на востоке — озером Алаколь, на севере — озером Балхаш, пустынями Бетпак-Дала и Кзыл-Кум и на юге — горными цепями Тянь-Шаня. Боль­шую часть Южного Казахстана и Семиречья занимают степи, полупустыни и пустыни. Поэтому вся территория области используется под пастбища. Но в долинах рек развивалось и земледелие. Этот регион называют контактной зоной оазисов и степи. Этим объясняется и многообразие типов хозяй­ства. В зависимости от районов обитания внутри одной области менялось соотношение двух основ­ных традиционных отраслей хозяйства — скотоводства и земледелия, и это сказывалось на развитии земледелия, оседлости и городской жизни [4].

Искусственные укрепления, характерные для средневековых городов, — стены, башни, ворота, рвы, валы и т.п. — не только отрывали его от естественной среды, но как бы усиливали, завершали то, что первоначально давала природа. Но, как показывает история, не всякое укрепленное природой или человеком место впоследствии становилось городом. Возможность превращения в город имели те поселения, в месторасположении которых активно использовались данные природой преимущест­ва. Поскольку жизнь семиреченских и южноказахстанских городов в средние века обеспечивалась, прежде всего, за счет ремесла и торговли, то такие географические факторы, как близость к источни­кам сырья и удобные коммуникации, сыграли важную роль при возникновении и дальнейшем разви­тии города. Таким удобным средством коммуникации, оказавшим большое влияние на становление и дальнейшее развитие городов Казахстана, стал Великий Шелковый путь — знаменитая трасса, со­единившая все государства и народы Евразии, на протяжении многих веков игравшая первостепен­ную роль в развитии экономики и культуры непосредственно нашей страны, а также других стран, входивших в зону его влияния. Благодаря Шелковому пути народы не только торговали, но и переда­вали научные знания, обменивались культурными и религиозными идеями.

Как пишет К.М.Байпаков, на ранней стадии урбанизма, в VI в., в развитии и функционировании казахстанских участков Шелкового пути выделяются два основных направления: сырдарьинское и тяньшанское. Первое направление начиналось в Китае и шло через Восточный Туркестан (Кашгар), Семиречье, далее — по берегам Сырдарьи (называемой Яксартом, а позднее Сейхуном) в Приаралье, откуда вело на Ближний Восток и в Византию. На этом направлении основным связующим звеном между Востоком и Западом служила Сырдарья, а главными торговыми центрами — семиреченские и южноказахстанские города. Тяньшанское направление определяло движение из Восточного Турке­стана через Семиречье, вдоль подножий Джунгарского, Заилийского, Киргизского, Таласского хреб­тов в Ташкент, затем — через Самарканд, Бухару, Мерв — в Малую Азию и Византию. На этих на­правлениях функционировали такие крупные города, как Испиджаб, Тараз, Кулан, Аспара, Алмату, Тальхир, Каялык, Усбаникет, Отрар, Туркестан, Сауран, Сыгнак, Янгикент, Сарайшык, Суяб, Баласа- гун, Газгирд, Навакет, Шавгар. В разные исторические периоды, в зависимости от политической си­туации, функционировало то сырдарьинское, то тяньшанское направление [4,5].

К.Байпаков выделяет в Южном Казахстане и Семиречье три крупных района городской культу­ры: Южный Казахстан, юго-западное Семиречье (Таласская и Чуйская долины) и северо-восточное Семиречье (Илийская долина). Последний район городской культуры возник на стадии зрелого урба­низма. В данном регионе наблюдался невиданный до этого расцвет городской культуры. Каждый из названных районов имел своеобразную и богатейшую городскую культуру. Исторические источники и материалы археологических раскопок, а также многолетняя работа по выявлению, изучению и хро­нологии городищ и поселений дали возможность достаточно обоснованно локализовать и идентифи­цировать с конкретными поселениями почти все города Южного Казахстана и Семиречья. К.Байпаков считает, что это удалось благодаря тому, что многие города сохраняли свои прежние на­звания, вплоть до нового времени, а некоторые носят прежние наименования и сейчас. Большинство городов региона четко привязывается к трассам торговых путей, а в первую очередь — к Шелковому пути [4, 38].

Второй этап развития городов Южного Казахстана и Семиречья в IX - начале XIII вв. отмечает­ся расцветом городов на всей территории Средней Азии, характеризующийся ростом количества го­родов, их территориальным расширением, увеличением численности городского населения, развити­ем ремесла и торговли. Появляется целый ряд новых городских центров на юге Казахстана — Хур- луг, Маданкет (Манкент), Джумишлагу, Арсубаникет, Кедер, Весидж, Бурук. Столицей Южного Ка­захстана в IX-XII вв. становится город Испиджаб.

Со сложением городов Казахстан вступил в свой новый этап, этап распространения городского образа жизни, который был прерван в ХШ в. Цветущие города Казахстана были разрушены в резуль­тате татаро-монгольского нашествия. Резко сократилось их количество, были нарушены экономиче­ские связи города и степи. Лишь постепенно восстанавливается городская жизнь на юге Казахстана. В Семиречье городская культура гибнет в Илийской долине в конце ХШ в., в Чуйской и Таласской долинах — в Х^ - начале XV вв. [4, 5].

В.М.Долгий, Ю.А.Левада и А.Г.Левинсон отмечают, что древние и средневековые города фоку­сировали территориальную структуру общества либо вокруг некоторой точки пересечения ряда соци­альных функций (культовой, административной, экономической, представленных храмом, дворцом, рынком), либо вокруг одной из них (культовый центр, торговый центр и т.д.). Это в полной мере под­тверждают и города Казахстана, сформировавшиеся именно таким образом. Некоторые города воз- никли вокруг точки пересечения ряда социальных функций, а некоторые — вокруг одной, торговой. Но, независимо от характера первоначального толчка, развитие города приводило к тому, что в нем концентрировались различные социокультурные функции, на первоначальное ядро как бы наслаива­лись разнородные пласты. Таким образом, города Казахстана оказались многофункциональными [5].

Несмотря на многообразие, в городах Казахстана, независимо от их происхождения, места и времени основания, складывались общие принципы организации пространства и его атрибутика. Практически все города Казахстана располагали культовыми сооружениями, одним или несколькими рынками, зданиями городской администрации, укрепленным центром, домами знати, системой внеш­них фортификаций (стены, рвы, валы). К городу примыкала сельская округа, где отдельные горожане владели землями и угодьями. Внутри городских стен также находилось место для пахотных участков, огородов и выпасов.

Если попытаться предложить описательную характеристику городов Казахстана, где итожатся их свойства, проявления, функции и элементы, то окажется, что это определение будет пригодно для всех цивилизаций: ведь город всегда проявляет себя как общественный концентрат. Город в Казах­стане стал специфическим типом поселения, с особой топографией, со значительным, плотным, гете­рогенным (этнически, социально и профессионально) населением; в нем сосредоточены товарообмен и товарное, преимущественно ремесленное, производство, институты власти, культа и культуры. Вместе с тем город не просто тип поселения, но и специфический образ жизни, со своим бытом, про­изводственным и общественным укладом, формами общежития, наконец, своей значительной и влия­тельной субкультурой.

Современный Казахстан — суверенное государство, расположенное в самом центре Евразийско­го континента. Сегодняшний Казахстан обладает мощным экономическим, политическим и культур­ным потенциалом. Казахстан поставил перед собой амбициозную цель — в течение 10 лет войти в число 50 наиболее конкурентоспособных государств.

Казахстан в настоящее время вступил в индустриальную фазу развития экономики. Впереди следующий этап — постиндустриальное общество. И немалую роль в этих процессах должны сыг­рать города. В Казахстане сейчас 84 города, главным из которых является новая столица — Астана.

На рубеже двух тысячелетий Казахстан принял решение и практически создал в самом сердце Евразии новую столицу. Именно здесь когда-то билось сердце кочевой цивилизации, отправляя им­пульсы развития на запад, восток, юг и север Евразии. Отсюда расходились по всему миру воля и древняя культура номадов Великой Степи. Здесь продолжают жить прямые наследники ее традиций. Дух номадизма, его глубинные основы проросли на благоприятной почве и (видоизмененные) оказа­ли свое неявное, но мощное воздействие на судьбы страны. Новая столица Казахстана Астана являет­ся местом переплетения культур и обычаев разных народов. В ней нашли отражение выверенные Л.Н.Гумилевым главные параметры жизни любого этноса — пространство, время и контакты с дру­гими государствами.

Когда идея переноса столицы была озвучена Президентом в июле 1994 г., она была далеко неод­нозначно воспринята в обществе. Решение Президента Казахстана стало полной неожиданностью для всех. Страна переживала не лучшие времена, «буквально утопала в ворохе проблем и трудностей ре­формирования, переустройства и других «прелестях» транзитного периода», более актуальными бы­ли проблемы экономические [6]. В мире не было подобных аналогов, на такой шаг не решалась ни одна страна в период становления независимой государственности.

Решение о переносе столицы не возникло в одночасье. Казахстанский опыт переноса столицы начал свой отсчет с 1985 г., когда М. С. Горбачев взял курс на перестройку всех сфер советского об­щества. Прошло несколько лет, прежде чем Казахстан смог избавиться от старых плановых методов хозяйствования и старого руководства. В декабре 1991 г. на всенародных выборах Н. А.Назарбаев был избран Президентом нового государства. Мышление людей оставалось консервативным, не готовым к принятию таких понятий, как частная собственность, рынок, плюрализм, свобода и т.д. Необходимо было некое экстраординарное решение, которое помогло бы «встряхнуть» сознание людей. Таким решением и стало решение о переносе столицы. «Несмотря на всю абсурдность этого подхода, — пишет Президент, — я все больше укреплялся в уверенности, что начинать и продолжать реформы можно только в том случае, если одним из главных вопросов строительства нового государства по­ставить вопрос о новой столице» [6, 28].

Четыре года, вплоть до самой презентации новой столицы 10 июня 1998 г., Президенту при­шлось отстаивать свою точку зрения. Выбор новой столицы шел по 32 критериям. Среди них — со­циально-экономические показатели, климат, ландшафт, сейсмоусловия, наличие и перспективы раз­вития инженерной и транспортной инфраструктур, трудовые ресурсы и многие другие. В общем Пре­зидент старался обстоятельно показать и продемонстрировать, что предлагаемое неординарное и из ряда вон выходящее решение о переносе столицы готовилось тщательно, что в нем нет спонтанности и скоропалительности. Главным аргументом в пользу переноса столицы стала необходимость образо­вания нового консолидирующего центра суверенного Казахстана.

Немаловажным аспектом, определившим выбор города Акмолы — небольшого областного центра с населением 200 тысяч человек — столицей независимого Казахстана, является и тот факт, что он за­нимает выгодное геополитическое расположение в центральной части страны, на пересечении комму­никационных и транспортных магистралей. Кроме своего нового местожительства, столица обрела и новое имя, с мая 1998 г. она стала называться Астаной. Именно с таким красивым, поэтичным и бро­ским названием — Астана — новая столица Казахстана вступила в третье тысячелетие [6, 107].

Итак, небольшой город стал выполнять сразу множество важнейших функций. Он становится центром административным и политическим, промышленным и торговым, военным и культурным. Но самое главное, этот город становится центром страны. Это понятие не исчерпывается определени­ем города как экономического центра. Оно гораздо шире, хотя экономические функции доминируют над другими.

Для того чтобы какой-либо город приобрел черты столичного центра вовсе не обязательно нали­чие у него всех функций, о которых уже говорилось выше. Как уже было сказано выше, бывает до­статочно одной функции, чтобы поселение приобрело черты столичного города. Но устойчивость города как столицы в значительной степени зависит от того, насколько он выполняет функции этого центра. Если город необходим окрестному населению, то никакие изменения мировой торгово­промышленной, военно-политической или религиозной конъюнктуры, ни даже полное разорение не­приятелем, не прекратят жизни города [7].

Когда город становится административным центром страны, как это произошло в казахстанском случае, это приводит к усложнению социальной структуры всего населения страны: образуется адми­нистративно-управленческая прослойка. Фактически с переездом столицы начинается новый этап реформирования самой власти. В новой столице создается новая генерация государственных служа­щих. Этот процесс начнется с работников центральных государственных органов. Это, в свою оче­редь, приводит к усложнению социальной топографии населения, появлению новых административ­ных зданий и целых районов. Именно эти процессы сейчас и переживает наша молодая столица.

Итак, столичный дух, хотим мы того или не хотим, становится доминирующим во всех сферах жизни общества. Такой доминантой в жизни казахстанского общества становится сейчас Астана.

Со временем Астана станет одним из мощных коммуникационных центров Евразии. Через нашу новую столицу будут протекать в новом столетии экономические, технологические, информацион­ные потоки развивающегося евразийского пространства. Кроме того, город обладает практически бесконечными ресурсами для дальнейшего развития — кругом простираются степи [6, 107]. Астана, находясь почти в географическом центре Казахстана, на пересечении крупных трансевроазиатских магистралей, теперь может выгодно использовать срединное положение между Европой и Азией. Но­вая столица должна дать толчок экономическому росту Казахстана, преодолеть неравномерное раз­мещение населения, скрепить полиэтнический состав Казахстана, стать городом-космополитом.

Астана стала не только политическим и экономическим, но и личным, человеческим проектом Н. А.Назарбаева. «Столичный проект Назарбаева» — так говорят сейчас об Астане. Президент лично участвовал в проектировании каждого дома, каждого памятника архитектуры и истории новой столи­цы. С самого начала Астана стала символом успеха модернизационного проекта Н.Назарбаева. К примеру, Байтерек — знаковый символ Астаны — также является воплощением замысла Президента. И сегодня он активно рассматривает и обсуждает то или иное архитектурное строение или новую концепцию градостроительства, касающуюся облика Астаны [6, 177].

Новая столица еще только наполовину приблизилась к статусу миллионного города, но уже сей­час в туристических справочниках ее называют городом, устремленным в будущее. Столица пережи­вает настоящий строительный бум. Сегодня Астана задает экономический импульс всей стране, став проводником государственных реформ. На территории Астаны действует свободная экономическая зона. Привлекательность Астаны, обладающей потенциалом долговременного роста, стягивает сюда огромные финансовые средства отечественных и зарубежных инвесторов.

Астана должна в будущем стать центром технологического прогресса и вершиной цивилизации казахстанского общества. С технической точки зрения в этом направлении уже многое делается.

Расширяется сеть научных учреждений, формируются высокотехнологические структуры. Астана становится столицей информационного общества.

В качестве фактора развития общества Астана стала не только географическим центром, но и центром, стягивающим вокруг себя социальное пространство. На него направлены материальные и социальные ресурсы региона, и от него исходят каналы цивилизационного влияния на всю округу. Это позволяет говорить об особой властной природе Астаны как столичного города. К нему стягива­ются и от него расходятся нити социально-культурных и экономических связей, соединяющих его с другими городскими центрами и регионами. Взятые вместе, они образуют своеобразную иерархию городов и территорий Казахстана.

Астана как столичный город становится тем центром, вокруг которого разворачивается про­странство казахстанской цивилизации. Являясь средоточием хозяйственных и культурных связей, она превращается в выразителя передовых идей своего времени и создателя надлокальной цивилизации. В вырабатываемых молодой столицей новых механизмах культурного развития раскрывается ее осо­бая цивилизационная функция. В ней в сфокусированном виде каждый казахстанец находит все са­мое сокровенное, ценное и передовое, что связано с наивысшими достижениями общественного раз­вития и культуры.

Новая столица стала символом разрыва Казахстана с советским прошлым и вступления его на качественно новый этап развития. Астана не имеет ничего общего с прежними городами Казахстана, которые были воплощением советской идеологии, требовавшей приоритета должного перед сущим, общего перед особенным, что отражалось и в архитектурно-градостроительной области. Архитектура прежних казахстанских городов должна была выражать идею гармоничного развития социалистиче­ского общества. Город тогда понимался как мощное средство воздействия на массовое сознание. Пе­ред архитекторами ставилась конкретная задача воплощения идей социальной гармонии и процвета­ния плановой экономики в архитектурно-художественных образах. Бывшие советские города Казах­стана были однотипными скопищами «хрущевок». В казахстанских городах преобладала массовая застройка, несоразмерная человеку, не учитывавшая его нужду в зрительных впечатлениях, не удовле­творявшая его информационную потребность. Архитектурная среда городов была недостаточно раз­нообразной и была представлена множеством однотипных домов с еще большим количеством одинаковых квартир с невысоким уровнем комфорта. Такую сугубо фунуциональную, лишенную смысла городскую среду человек, как правило, не воспринимает и не переживает.

Сегодня мы вольны выбирать архитектурные концепции и архитектурные формы по нашему усмотрению. «.Выбор, который остается за нами, в максимальной степени отвечает нашим потреб­ностям и взглядам на то, как должны выглядеть наши города и какие условия более приемлемы для наших граждан. Сегодня Астана вобрала в себя самые разные подходы в области строительства и ар­хитектуры. Но столицей она стала не только и не столько благодаря архитектурным формам, сколько тому человеческому потенциалу, который ее населяет.» [6, 51].

Один из ведущих теоретиков градостроительства на Западе К.Линч в своей книге «Современная форма в градостроительстве» пишет по этому поводу о том, что город должен отвечать представле­ниям и желаниям населяющих его людей. Шаблон, монотонность здесь нетерпимы, как и при форми­ровании систем расселения и определении перспектив развития городов [8]. Житель новой столицы явно не будет страдать от однообразия, от бесконечного повторения одинаковых типов домов, шаб­лонных приемов их расстановки, от навязанной ему безликости окружающей среды.

Архитектурная среда Астаны является мощным фактором эмоционального воздействия на человека. Ее архитектурные образы несут сложный комплекс значений, часть которых сохраняет связь с прошлым города: с его создателями (творцами) и с теми, для кого он создавался (обитате­лями), — в них опредмечены отношения людей, ранее населявших город.

На данном этапе Астана обладает мощной индивидуальностью, специфической силой воздейст­вия. Она порождает мощный поток переживаний и ассоциаций, хотя, по современным меркам, это еще достаточно небольшой по площади и по численности населения город; настолько сильны и зна­чимы смыслы и ценности, содержащиеся в его аксиологической сфере.

Этот город вызывает глубокую привязанность у множества людей. Привязанность эта может иметь не только культурно-историческое, но и личное содержание, так как образ города легко чита­ется и отлично обозревается, и это зримое окружение становится интегральной частью повседневной жизни астанчан. Жить в Астане, значит, добавить жизненному опыту дополнительную глубину чув­ства удовлетворения и причастности, потому что простое, само по себе возникающее чувство удо­вольствия, чувство присутствия и «правильности» способны вызвать даже лишь вид этого города, просто возможность пройтись по его улицам.

Переживания Астаны сложны, субъективны, подчас амбивалентны: этот город одновременно и настораживает, и притягивает человека, живущего в нем. Можно предположить, что амбивалент­ность переживаний порождается наличием оппозиционного отношения человека к «своему» и «чужому» городу. Причем необязательно эти характеристики свой/чужой совпадают с конкретной территориальной принадлежностью человека. Можно не жить постоянно в Астане, но при этом считать своим городом. Городскую территориальную идентичность формируют переживаемые и осознаваемые смыслы, запечатленные в городском ландшафте и сохраняемые городской культурой. У человека в этом городе возникает своеобразное новое измерение — субъективная социально-психологическая городская реальность, в пространстве которой происходит разделение территории на свою и чужую. «Чужой» город либо завоевывают, либо покидают, в «свой» город всегда возвращаются, возвраща­ются несмотря на то, что возвращение может оказаться болезненным.

Астана, как и все ее жители, открыта миру. Во-первых, и новая столица, и ее жители пребывают в становлении, они, по сути своей, не завершены, разомкнуты во времени и истории. Ф.Бродель называет го­род цензурой, разрывом, новой судьбой мира. «Когда он возникает, неся с собой письменность, то открыва­ет двери того, что мы называем историей»[9]. Во-вторых, открытость миру имеет еще одну сторону: включенность города в культурные, исторические, экономические, транспортные, информационные связи с другими городами есть мера его развития.

Астана стала столицей не только и не столько благодаря архитектурным формам, сколько тому человеческому потенциалу, который ее населяет. Поэтому предназначение столицы — в ее способно­сти служить человеку, народу, стране.

В Казахстане получилось так, что время политических перемен и время переноса столицы сов­пали. Перенос столицы прошел в рекордно короткие сроки. Этот шаг был очень важен для поддержа­ния социального оптимизма казахстанцев в период кризиса. Он стал знаковым событием, ярко отра­зившим переход страны от прошлого к будущему, к новой эпохе.

В далеком 1994 г. мысль Президента о переносе столицы из Алматы в периферийный Целино­град казалась нереальной, особенно учитывая состояние тогдашней казахстанской экономики. Сего­дня этот периферийный городок превратился в прекрасную и современную столицу Республики Ка­захстан — Астану. Астана обладает мощной энергетикой и притягательной силой.

«Сегодня Казахстан — это не та республика начала 90-х годов прошлого столетия, которой ... пророчили территориальный полураспад, этнические «зачистки», социально-экономический коллапс и уличные гражданские перестрелки». Казахстан является стабильным и сплоченным государством. По темпам развития он опережает многие страны СНГ.

Оглядываясь назад, мы видим, что время подтвердило целесообразность решения Президента Казахстана. Сейчас уже никто не сомневается в исторической необходимости, политической и эко­номической целесообразности столичного проекта Назарбаева. Замысел о строительстве новой сто­лицы стал реальностью. Астана становится доминантой духовной, экономической и политической жизни казахстанского общества. Сегодняшняя Астана — это лишь начало большого пути независи­мого Казахстана к прогрессу во всех сферах общественной жизни.

Список литературы

1. НуржановБ.Г. Город и степь // Евразийское сообщество: экономика, политика, безопасность. — 1997. — № 3. — С. 29.
2. Байпаков К.М. Древние города Казахстана. — Алматы: Аруна, 2005. — С. 6.
3. Вебер М. Город / Вебер М. Избранное. — М.: Наука, 2000. — С. 210.
4. Байпаков КМ. Средневековая городская культура Южного Казахстана и Семиречья (VI-XII вв.). — Алматы: Наука, 1986. — С. 15-16.
5. Долгий В М., Левада Ю.М., Левинсон А.Г. Урбанизация как социокультурный процесс // Урбанизация мира. — М., 1974,—  С. 25.
6. Назарбаев НА. В сердце Евразии. — Алматы: Атамұра, 2005. — С. 93.
7.  Рабинович М.Г. К определению понятия «город» (в целях этнографического изучения) // Советская этнография. — 1983. — № 3. — С. 21.
8. Линч К. Совершенная форма в градостроительстве. — М.: Стройиздат, 1986. — С. 45.
9. Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. — М.: Прогресс. — 1986. — С. 509.