Преимущественное право как субъективное гражданское право

Преимущественное право является сравнительно новым явлением, как в истории права в целом, так и в казахстанском законодательстве в частности. Классическое римское право практически не использовало данное понятие. Гражданское право советского периода употребляло преимуществен­ное право только в отношениях общей долевой собственности применительно к продаже доли. В на­стоящее время ситуация кардинально изменилась. Это связано прежде всего с тем, что современное гражданское законодательство Республики Казахстан предусматривает значительное число норм о преимущественном праве в различных отношениях.

Случаи установления в действующем гражданском законодательстве преимущественного права весьма разнообразны. В качестве таковых можно назвать, например, преимущественное право покуп­ки доли участника общей долевой собственности (ст.216 ГК), преимущественное право вкладчика коммандитного товарищества на получение вклада из имущества товарищества (ст.76 ГК), преиму­щественное право участника ТОО на приобретение доли или ее части, продаваемой другим участни­ком (ст. 80 ГК), преимущественное право акционера на покупку акций (ст.16 Закона «Об акционер­ных обществах»), преимущественное право нанимателя на заключение договора на новый срок (ст.557 ГК), преимущественное право лица, объявившего конкурс, на заключение договора с создате­лем произведения (ст. 911 ГК), преимущественное право отдельных наследников на имущество, вхо­дящее в наследство (ст.1078 ГК), и др.

Наличие в действующем законодательстве норм о преимущественном праве не может не вызы­вать интереса у исследователей, прежде всего в плане определения его правовой природы.

В юридической литературе на этот счет существуют различные точки зрения. В разных источни­ках преимущественное право характеризуется как:

1)   вещное право [1];

2)   секундарное право [2];

3)   относительное право с элементами абсолютных прав [3];

4)  субъективное право, которое может быть абсолютным, относительным, вещным, обязатель­ственным или корпоративным, в зависимости от удовлетворения интереса [4];

5)   преобразовательное притязание, не являющееся обязательным субъективным правом [5];

6)   абсолютное и относительное право, в зависимости от того, установлено оно законом или до­говором [6].

Но, пожалуй, одним из самых спорных является вопрос об отнесении преимущественного права к категории субъективных прав.

Одним из первых цивилистов, выделивших преимущественные права в отдельную группу субъ­ективных гражданских прав, был В .П.Грибанов [7]. Данную точку зрения поддерживают большинст­во современных авторов. Так, например, Л.Ю.Леонова подчеркивает, что «современное развитие гражданского законодательства ... пошло по пути фактического формирования особой группы граж­данских правоотношений, в состав которых входят преимущественные права» [8]. Таким образом, тот факт, что преимущественные права составляют особую, специфическую группу субъективных прав, является почти очевидным.

Вместе с тем не все авторы признают преимущественные права субъективными. Так, Л.В.Кузнецова считает, что «не во всех случаях, когда в законе упоминается преимущественное пра- во, в действительности имеется в виду именно субъективное гражданское право, представляющее собой меру дозволенного поведения субъекта гражданского правоотношения. Одним из отличитель­ных признаков, характеризующих субъективное гражданское право в названном качестве, является его обеспеченность корреспондирующей обязанностью: субъективное гражданское право не сущест­вует вне правоотношения и в отрыве от соответствующей ему субъективной обязанности» [4, 54]. Действительно, в гражданском законодательстве есть случаи, когда само по себе преимущественное право, казалось бы, не обеспечивается встречной соответствующей обязанностью. Например, пре­имущественное право нанимателя на заключение договора на новый срок не обеспечивается встреч­ной обязанностью наймодателя заключить такой договор с арендатором. Наймодатель вправе отка­зать нанимателю в заключении договора (ст.557 ГК РК), как и сособственники, обладающие преиму­щественным правом покупки в общей долевой собственности, не вправе требовать друг у друга про­дажи доли в праве общей собственности. Собственник свободен в решении этого вопроса и принима­ет решение о продаже доли своей волей и в своих интересах (ст.216 ГК РК).

Вместе с тем законодательство, устанавливая преимущественное право, определяет и обязан­ность тех же наймодателя и собственника-продавца доли известить управомоченное лицо о своем намерении заключить договор, т.е. о согласии вступить с ними в правоотношение преимущественно перед другими лицами. Наличие данной обязанности в то же время не совсем позволяет ее квалифи­цировать как встречную, так как требовать заключения договора (аренды, купли-продажи) в случае, если наймодатель передумал сдавать имущество в аренду, а продавец доли передумал ее продавать, никто не может. Тем не менее данные обязанности связаны с указанными преимущественными пра­вами. Такая «нечеткость» в квалификации связи между преимущественными правами и обязанностя­ми дает возможность некоторым авторам характеризовать преимущественные права с позиции кате­гории «секундарных прав».

Проблема секундарных прав рассматривалась советскими исследователями, которые считали, что эти права не относятся к субъективным гражданским правам, так как им не противостоит чья- либо обязанность. Сторонники данной теории считали, что секундарное право связывает, но не обя­зывает другую сторону [9]. Поддержали данную концепцию и некоторые современные цивилисты. Так, по мнению К.И.Скловского, преимущественное право покупки доли, которым наделен участник общей долевой собственности, представляет собой, по существу, секундарное право, которому про­тивостоит не обязанность продавца доли, а его связанность таким правом с другими участниками. Он отмечает, что «также можно обозначить и позицию продавца, совершившего продажу в обход субъ­екта права преимущественной покупки. Причем, что характерно для секундарных прав, — связанное лицо никак не может повлиять на реализацию этого права другой стороной, в том числе путем со­вершения (несовершения) каких-либо действий исключить его осуществление» [2, 103].

Трудно согласиться с такой точкой зрения. Сам автор признает, что о секундарных правах и свя­занности участников отношений можно говорить лишь после того, как продавец сделал заявление о намерении продать принадлежащую ему долю в праве собственности. Кроме того, как совершенно верно утверждает Л.В.Кузнецова, положение продавца, известившего о намерении продать долю, ни­чем не отличается от положения оферента, а право участника долевой собственности, получившего такое извещение, по сути, представляет собой право лица, которому оферта адресована: такое лицо одним своим волеизъявлением может обеспечить заключение договора и вступление участников в правоотношение. Говорить об особой специфике положения участника общей долевой собственно­сти, получившего уведомление о продаже доли сособственником, и отличии его положения от поло­жения лица, получившего оферту, нельзя. Соответственно, нельзя характеризовать положение участ­ников общей долевой собственности через категорию секундарных прав [4, 54]. Не приемлет теорию секундарных прав и М.К.Сулейменов, который считает, что состояние связанности в любом случае можно объяснить очень просто, — как наличие обязанности особого рода не препятствовать осуще­ствлению данного права [10].

Таким образом, варианты, к которым можно причислить преимущественное право, — это эле­мент правоспособности, субъективное гражданское право или отдельное правомочие.

При анализе преимущественных прав сложно ограничиваться их характеристикой только в каче­стве элемента правоспособности, поскольку правоспособность — это лишь признаваемая за лицом возможность иметь гражданские права и обязанности, т.е. необходимая общая предпосылка их воз­никновения и реализации. Поэтому остается возможным анализировать указанные права только с по­зиции субъективного права или правомочия.

Субъективное право обычно определяют как юридически обеспеченную меру возможного пове­дения управомоченного лица. Правомочие же — это субъективное право в действии.

Субъективное право дает управомоченному лицу право: 1) на совершение собственных поло­жительных действий (право на собственные действия); 2) требовать от обязанного лица совершения определенных действий (право на чужие действия) [11]. Некоторые авторы к этому добавляют еще и право на защиту. Правомочие, в свою очередь, — это «составная «дробная» часть субъективного пра­ва» [12]. Таким образом, право на собственные действия, право на чужие действия и право на защиту есть не что иное, как правомочия. Указанные правомочия входят в состав любого субъективного пра­ва. И, если следовать смыслу, который обычно вкладывается в определение преимущественных прав, а под таковыми понимаются «относительные гражданские права, предоставляющие их носителю — управомоченному лицу — возможности требовать совершения чужих действий и (или) действовать по собственному усмотрению, преимущественные перед аналогичными возможностями других лиц» [3, 840], то преимущественное право — это не правомочие, а, скорее, субъективное право, может и не совсем обычное с точки зрения теории права. Именно поэтому некоторые исследователи и называют его субъективным правом особого рода.

Анализируя категорию «преимущественное право» с позиции соотношения понятий «преиму- щественность» и «право», Л.В.Кузнецова считает, что «преимущественность» не затрагивает содер­жания права. Она отражается в действительности только на особенностях его осуществления, т.е. «преимущественность» не качество права, а одна из особенностей его осуществления, дающая о себе знать только на этапе реализации субъектом своего права. Она подчеркивает, что право, будь оно по своей природе субъективным гражданским правом, отдельным правомочием или элементом право­способности, всегда определяет своим содержанием саму возможность того или иного поведения субъекта, устанавливает, что именно управомоченное лицо вправе совершить. «Преимуществен- ность», по ее мнению, определяет не содержание правовой возможности лица, а то, как наделенный правом субъект может действовать. Именно поэтому, считает Л.В.Кузнецова, характеризуя «пре­имущественность», правильнее относить ее не к содержанию права, а к его осуществлению [4, 54].

Действительно, в ряде случаев законодатель закрепляет не преимущественное право как таковое, а преимущественность в процессе осуществления классических прав. Так, если в ст.216 ГК РК прямо закреплено то, что участники долевой собственности имеют преимущественное право, то ст.324 ГК РК устанавливает право преимущественного удовлетворения требования залогодержателя. На пер­вый взгляд, создается впечатление, что смысловая нагрузка данных понятий одинаковая. Тем не ме­нее при детальном анализе характер этих понятий различен. В первом случае речь идет о субъектив­ном праве особого рода, во втором — о традиционных субъективных правах, для осуществления ко­торых характерно преимущество в их удовлетворении или реализации.

Осуществление права — это реализация управомоченным возможностей, заключенных в содер­жании самого права. Осуществление гражданских прав имеет установленные границы, характеризу­ется особыми способами, пределами и средствами защиты. Кроме того, оно подчинено определенным принципам. В совокупности все эти принципы обозначаются как условия осуществления граждан­ских прав. Исходя из того, что такие условия — это критерии, установленные законом, иными право­выми актами или соглашением сторон, которым должна соответствовать реализация возможностей, составляющих содержание любого гражданского права, «преимущественность», как возможность осуществления права преимущественно перед любыми другими лицами, является одним из условий осуществления гражданских прав [4, 54].

Таким образом, в случае, когда законом установлено право преимущественного удовлетворения, преимущество следует понимать как характеристику процесса осуществления одного права среди многих других идентичных, поскольку преимущество в реализации права проявляет себя лишь тогда, когда существует несколько носителей прав, сходных или даже идентичных по содержанию и усло­виям осуществления. Преимущественность в данном случае не является характеристикой самого права. Именно такова смысловая нагрузка права преимущественного удовлетворения требования за­логодержателя, установленного ст. 324 ГК РК.

Совсем иной характер преимущественного права как такового. С такой позицией согласен и

В.А.Белов, который считает, что термином «преимущественное право» охватывается, прежде всего, субъективное право, которое само по себе отличается от юридически защищенных возможностей по­ведения всех иных лиц, которое в чем-то уникально. И для того чтобы выделять преимущественное право в отдельную группу субъективных прав, по его мнению, оно должно само по себе, при любых условиях его реализации, обладать некоторыми «преимуществами» в сравнении с другими субъек­тивными правами [13]. Эти «преимущества» должны касаться не только процесса осуществления права, иначе «преимущественное право» будет сливаться с «правом преимущественного удовлетво­рения».

Для ответа на поставленный вопрос необходимо рассмотреть механизм установления и реализа­ции преимущественного права, например, на основе преимущественного права покупки доли в общей долевой собственности.

Преимущественное право покупки доли в общей долевой собственности установлено законом — ст. 216 ГК РК, которая гласит: «При продаже доли в праве долевой собственности постороннему ли­цу остальные участники долевой собственности имеют преимущественное право покупки продавае­мой доли по цене, за которую она продается, и на прочих равных условиях, кроме случая продажи с публичных торгов». Преимущественное право покупки доли в данном случае заключается в том, что при продаже одним из собственников своей доли постороннему лицу другие собственники преиму­щественно перед этим посторонним лицом могут приобрести продаваемую долю по той же цене и на тех же условиях, как и постороннее лицо.

Данное право установлено законом и возникает у каждого участника долевой собственности в момент возникновения самого правоотношения общей долевой собственности, т.е. существует па­раллельно с ним. Но установленное законом преимущественное право не может быть осуществлено до тех пор, пока один из участников общей долевой собственности не выразит желания продать свою долю. Это позволяет утверждать, что начальной точкой в оценке характера преимущественного права покупки доли должен служить момент волеизъявления, выражения лицом намерения распорядиться своей долей. Но при этом нельзя говорить о том, что преимущественное право в данном случае воз­никает в момент выражения такого волеизъявления. Поскольку если бы преимущественное право возникало в момент выражения волеизъявления собственником-продавцом, у него не было обязанно­сти уведомить о своем намерении остальных участников правоотношения. Признак взаимности в данном случае в том и заключается, что не было бы установленного законом преимущественного права — не было бы обязанности уведомить о своем намерении, как если бы не было данной обязан­ности — невозможно было бы осуществить установленное законом преимущественное право.

В момент выражения волеизъявления о продаже доли обладатель преимущественного права имеет право требовать, чтобы ему это право предоставили. Поэтому для лица, обладающего преиму­щественным правом, это право относительное, в отличие от третьих лиц, выразивших желание при­обрести эту долю, для которых это элемент их гражданской правоспособности — способности иметь права, их приобретать. В случае, если обязанный к предоставлению преимущественного права собст­венник продаст свою долю в обход требований закона (с нарушением преимущественного права), то в момент обращения требования обладателя преимущественного права о предоставлении ему этого права, оно становится безобъектным. Став безобъектным, право должно немедленно прекратиться. Именно поэтому действующим законодательством применительно к данному случаю предусматрива­ется своеобразный механизм защиты.

В соответствии с п.3. ст.216 ГК при продаже доли с нарушением преимущественного права по­купки любой другой участник долевой собственности имеет право в течение трех месяцев требовать в суде перевода на него прав и обязанностей покупателя. Нарушение преимущественного права по­купки обычно выражается в неисполнении продавцом доли обязанности известить остальных сособ- ственников о продаже доли либо в ее продаже постороннему лицу до истечения срока, указанного в п. 2 ст. 216 ГК — срока, в течение которого это право может быть реализовано.

Нарушенное право защищается судом посредством перевода прав и обязанностей покупателя с постороннего лица на участника общей долевой собственности, именно посредством перевода прав, а не путем признания сделки купли-продажи недействительной. Это наглядно демонстрирует следую­щий пример судебной практики.

Ж.С.Арутюнян и Л.М.Веверица обратились в суд с иском о признании недействительной сделки купли-продажи части магазина «Кайнар», совершенной ответчиками Г.В.Колесниковой с

А.В.Колесниковым, представляющим интересы Т.Н.Агадашевой, 24 ноября 2000 г. с нарушением, по их мнению, преимущественного права покупки доли в общем имуществе. Кроме того, истцы просили передать проданную часть магазина на условиях, предложенных покупателю, одному из заявителей

—   Ж.С.Арутюнян и взыскать в их пользу 1 000 000 тенге в счет компенсации морального вреда.

Решением Костанайского городского суда от 3 сентября 2001 г. иск удовлетворен частично. До­говор купли-продажи с земельным участком от 24 ноября 2000 г. признан недействительным. В виду отказа Ж.С.Арутюнян от иска о передаче ей проданной доли, производство по делу в этой части пре­кращено, в иске о возмещении морального вреда отказано.

Постановлением коллегии по гражданским делам Костанайского областного суда от 10 октября 2001 г. названное решение оставлено без изменения. Постановлением надзорной коллегии того же суда от 22 ноября 2001 г. решение суда и постановление апелляционной инстанции отменены, в иске о при­знании сделки недействительной без перевода на истцов прав и обязанностей отказано.

В надзорной жалобе истцы просят отменить постановление надзорной инстанции ввиду наруше­ния судом норм материального и процессуального права, указывая, что в силу ст. 216 ГК РК им, как сособственникам, предоставляется право преимущественной покупки продаваемой доли по цене, за которую она продается, и на всех прочих условиях. Срок исковой давности ими не нарушен, а реализа­ция части магазина Колесниковым своей супруге Колесниковой противоречит требованиям п. 3 ст. 163 ГК и ст. 32 Закона «О браке и семье».

Заслушав доводы и возражения сторон, заключение прокурора об обоснованности доводов жало­бы, изучив материалы дела и предоставленные документы, коллегия оставляет без изменения поста­новление надзорной коллегии в резолютивной части, изменяет мотивировочную часть по следующим основаниям.

Как видно из материалов дела, заявители при обращении с иском не ссылались на нарушения от­ветчиками при заключении договора требований законодательства, предъявляемых к форме и содержа­нию сделки, несоответствию ее содержания целям и намерениям сторон. Нет отсылки и на другие, пре­дусмотренные действующим законодательством основания, влекущие за собой признание сделки не­действительной по иску лиц, определенных законом. В качестве основания удовлетворения требований заявители указали только на то обстоятельство, что они являются сособственниками имущества и при продаже доли в общей собственности нарушено их право преимущественной покупки доли. Однако нарушение права преимущественной покупки дольщиков при продаже доли в общей собственности не является, согласно действующему законодательству, основанием для признания сделки недействитель­ной. Более того, ч. 3 ст. 216 ГК предусмотрен специальный способ защиты прав участников долевой собственности при продаже доли с нарушением права преимущественной покупки, а именно — путем заявления иска о переводе на него прав и обязанностей покупателя, т.е. путем изменения правоотноше­ний, а не путем признания сделки недействительной.

По мнению коллегии, истцы по данному делу, обратившись в суд с иском о признании оспаривае­мой сделки недействительной, избрали не предусмотренный законом способ защиты своих прав.

Суды первой и второй инстанций, признав сделку недействительной, допустили неправильное применение норм материального закона, что является существенным нарушением и в силу п. 3 ст. 387 ГПК — основанием для отмены названных судебных актов.

Признание сделки недействительной нарушает права и интересы не только участников сделки, но и не соответствует фактическим целям обращения в суд, лишает прав и других сособственников, кото­рые согласно представленным в дело документам в отдельном производстве самостоятельно обрати­лись в суд с заявлением о переводе на них прав и обязательств покупателя.

Именно по вышеизложенным основаниям решение Костанайского городского суда от 3 сентября 2001 г. и постановление коллегии по гражданским делам Костанайского областного суда от 10 октября 2001 г. подлежат отмене [14].

Анализ данного примера судебной практики показывает то, что иногда судами допускается невер­ное толкование п. 3 ст. 216 ГК. Необходимо иметь в виду, что данный пункт говорит о том, что при продаже доли с нарушением преимущественного права покупки любой другой участник долевой соб­ственности имеет право требовать в суде именно перевода на него прав и обязанностей покупателя, а не признания сделки купли-продажи недействительной. Перевод прав и обязанностей покупателя на уча­стника долевой собственности решением суда в любом случае аннулирует заключенный с нарушением права преимущественной покупки договор купли-продажи.

Как видно из приведенного примера, перевод прав и обязанностей — это уникальный способ за­щиты права, характерный именно для защиты преимущественных прав. Ни одно другое право нельзя защитить подобным образом.

Таким образом, обладателю преимущественного права принадлежит комплекс дополнительных прав абсолютного содержания — обращенное к неопределенному кругу лиц требование воздерживать­ся от совершения таких действий, которые сделают осуществление преимущественного права невоз­можным [13, 50]. Это лишний раз доказывает, что преимущественному праву противостоит обязан­ность других лиц не препятствовать осуществлению этого права. Причем она принадлежит не только контрагенту, но и всем третьим лицам, поэтому и носит абсолютный характер.

Возможность защиты возникшего как относительное преимущественного права посредством абсо­лютных прав свидетельствует о том, что само преимущественное право — это целый комплекс субъек­тивных прав. Основным в этом комплексе является относительное преимущественное право, а дополни­тельными — абсолютные права, направленные на его охрану. Такая точка зрения была высказана

В.А.Беловым и мы ее поддерживаем. Именно им сформулировано наиболее удачное на сегодняшний день определение преимущественных прав, согласно которому «преимущественные права — это относи­тельные субъективные гражданские права, существующие только вместе с комплексом абсолютных прав, нарушение которых влечет возникновение у потерпевшего права потребовать перевода на себя в судеб­ном порядке прав и обязанностей, возникших в результате такого нарушения [13, 51].

Список литературы

1.    Леонова Л.Ю. Преимущественное право покупки: история возникновения, осуществления и защита // Законодательст­во. — 2002. — № 9.

2.    Скловский К.И., Смирнова И. Институт преимущественной покупки в российском и зарубежном праве // Хозяйство и право. — 2003. — № 10-11.

3.   Белов В А. Гражданское право: Общая и Особенная части: Учебник. — М., 2003. — С. 840.

4.   Кузнецова Л. В. Преимущественное право: понятие и правовая природа // Журнал российского права. — 2004. — № 10.— С. 54.

5.   КрашенинниковЕА. К теории права на иск. — Ярославль, 1995. — С. 36.

6.   ЗубареваН.В. Преимущественное право покупки: Автореф... канд. юрид.наук. — М., 2007.

7.   ГрибановВ.П. Осуществление и защита гражданских прав. — М.: Статут, 2000. — С. 295.

8.    Леонова Л.Ю. Преимущественное право покупки: история возникновения, осуществление и защита // Законодательст­во. — 2002. — № 9. — С. 18.

9.   БрагинскийМ.И., Витрянский В.В. Договорное право. Общие положения. — М.: Статут, 1997. — С. 295.

10. Сулейменов М.К. Субъективное гражданское право и средства его обеспечения в Республике Казахстан // Юрист. — 2005. — № 10. — С. 71.

11. Гражданское право. Учебник для вузов (академический курс). Т. 1. / Отв. ред. М.К.Сулейменов; Ю.Г.Басин. — Алматы: Изд-во КазГЮА, 2000. — С. 80-81.

12.   Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: Опыт комплексного исследования. — М.: Статут, 1999. — С. 69.

13.Белов В А. Основы учения о преимущественных правах // Вестник Моск. ун-та. — Сер. 11. Право. — 2001. — № 6. — С. 48-49.

14. В коллегии по гражданским делам // Бюллетень Верховного Суда Республики Казахстан. — 2002. — № 8. — С. 8-19.