Центральная Азия в международных отношениях: история и современность

В истории Центральной Азии можно выделить несколько периодов, которые оказали сильное влияние на развитие региона и населяющих его народов. И, безусловно, каждый из этих периодов привносил как положительные, так и отрицательные элементы в исторические процессы этой обширной части суши.

К первому периоду можно отнести проникновение в Центральную Азию (примерно со II в. до н.э) Китая, представленного в то время империей Западная, или Ранняя, Хань, которая вплоть до VIII в. н.э. оставалась единственным внешним «игроком» на этой территории. Несмотря на то, что в основном объектом ее военной экспансии являлся так называемый «Западный край» («Си-юй») — тер­ритория нынешнего Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, общение народов Центральной Азии с Китаем оставило заметный след в хозяйственной и культурной жизни ведущего преимуществен­но кочевой образ жизни населения не только «Западного края», но и сопредельных с ним районов. Наро­ды Центральной Азии впервые узнали о разведении шелковичного червя, об изготовлении шелковых тканей, бумаги. А высокий уровень земледелия и ремесла в Китае и другие элементы древней китай­ской цивилизации значительно ускорили процесс развития производственных сил и способствовали разложению родоплеменных отношений у кочевников Центральной Азии и становлению у них более высоких форм государственности [1].

Второй период в основном связан с началом завоевания арабским халифатом Центральной Азии (705 г.). Решающее столкновение Китая и Арабского халифата за преобладание в Центральной Азии в 751 г.[2] закончилось поражением Китая, и контроль над Великим шелковым путем, по которому ве­лась торговля шелком между странами Востока и Европы, окончательно перешел в руки халифата. Важным последствием арабского завоевания было распространение ислама в Центральной Азии. Новая религия попала в благодатную почву веротерпимости, утверждалась и распространялась в регионе постепенно, неравномерно, но уже к X в. она стала доминирующей в регионе, определив на многие века вперед культурно-историческое развитие народов Центральной Азии.

С середины XIII в. (выделяя его в качестве третьего периода), в результате монгольского завое­вания, вся Центральная Азия становится частью обширной Монгольской империи и, несмотря на ее последующий распад, после смерти Чингисхана еще более 300 лет народы региона оставались под властью завоевателей.

Следующий период связан с резкой сменой политической обстановки в регионе в XVII в., когда образовывается маньчжурское государство Цзинь (с 1636 г. именуемое Цин). Завладев Китаем, Мань­чжуры провозглашают создание Цинской империи (1644-1911) и начинают активно выступать с пре­тензиями на господство в Центральной Азии. Одновременно с этим на другом конце Евразийского континента возрастает роль Русского государства, которое благодаря быстрому политическому и хо­зяйственному развитию все более явно проявляет экспансионистские признаки в отношениях с со­предельными государствами. В период с XVII в. — первая половина XIX в. Центральная Азия нахо­дится между двумя мощными военными, политическими и экономическими центрами силы — Рос­сийской Империи и империи Цин. Этот период вошел в историю не только как время ожесточенных военных столкновений, вторжений, но и как период активных политико-дипломатических, торгово­экономических и других контактов между государствами и народами региона.

В первой половине XIX в. (период соперничества крупных мировых держав в регионе, так назы­ваемой «Большой игры») параллельно с активным проникновением в Китай западных держав в Цен­тральной Азии разгорается соперничество Великобритании и России. Первые десятилетия XIX в. это соперничество проходило при явном преимуществе Англии. Изменение обстановки произошло только после антибританского восстания в Кабуле в 1840 г., послужившего заключительным аккордом англо­афганской войны, после которого англичане были вынуждены замедлить темпы продвижения на север. А с взятием русскими войсками в 1884 г. города Мерв, который был последней ставкой Англии в ре­гионе, Британская империя практически полностью утратила влияние в Центральной Азии [3].

К середине XIX в. (период доминирования России, а затем СССР) благодаря успехам политики России в Центральной Азии, а также сложному внутриполитическому положению Цинской империи, регион постепенно переходит под контроль России, где большая часть народов добровольно приняли российское подданство, а часть (Кокандское и Бухарское ханства) были завоеваны. В 1864-1865 гг. был образован Туркестанский край, а с завоеванием Хивинского ханства в 1873 г. было закончено покорение народов Центральной Азии [4]. Россия, а затем и СССР сохранили контроль над этими земля­ми, и вплоть до 1991 г. Центральная Азия находилась в составе одного государства, закрытая от ос­тального мира «железным занавесом».

Насыщенное событиями прошлое региона свидетельствует о его важном месте и роли в системе межнационального и межкультурного диалога на всем протяжении истории Центральной Азии. И несмотря на экспансионистский характер вовлечения внешних сил в центральноазиатский регион, приносивший, несомненно, значительный урон кочевым и оседлым обществам, явно прослеживается и положительная динамика развития региона.

Знакомство с древней китайской цивилизацией, безусловно, обогатило общественно­хозяйственный уклад жизни народов Центральной Азии, способствовало развитию производительных сил и отношений. Влияние арабской (мусульманской) культуры подняло на более высокий уровень науку, искусство, образование и привело к тому, что регион впоследствии сам оказал влияние и внес заметный вклад в дальнейшее развитие мусульманской культуры, общей теории и практики ислам­ского права.

Сильно отразившийся на этих достижениях период монгольских завоеваний, а также последовав­шие после этого завоевательные войны Цинской империи, сопровождавшиеся разрушительными междоусобными войнами (между тюркским народами и Джунгарским ханством), чуть было не поста­вили на грань исчезновения народы Центральной Азии и их культурное наследие. Благодаря включе­нию этого региона в состав Российской империи этого удалось избежать и, более того, последующий период Советской власти дал народам Центральной Азии то, что было недостижимым многие века — право наций на самоопределение и номинальный суверенитет в рамках национальных границ в составе союзного государства. Безусловно, он был условным, однако же это послужило основой образования суверенных государств Центральной Азии после распада СССР в 1991 г. [5].

Нынешний период истории Центральной Азии можно охарактеризовать как период острого со­перничества за влияние в этой части Евразийского континента — своего рода передел советского на­следства.

Как известно, значение Евразии как одной из геополитически важной составляющей мировой исто­рии человечества было предсказано еще в начале XX в. известным ученым и одним из основоположни­ков геополитики X.Маккиндером в докладе «Географическая ось истории» в 1904 г. на собрании Коро­левского географического общества Великобритании. Суть его основных идей заключалась в том, что с окончанием эпохи великих географических открытий большое влияние приобретает развитие сухопут­ных транспортных систем, проходящих через Евро-Азию — осевой регион в мировой политике, где цен­тральное место занимает Российская Империя. И контроль над сухопутными транспортными артериями региона дает неоспоримое преимущество. Он высказал тезис о том, что «хартлэнд Евразии (Центральная Азия и большая часть Урала и Сибири) играют существенную роль в мировых делах»[6].

В современный период 3. Бжезинский назвал район Центральной Азии и Кавказа «Евразийскими Балканами», который из-за своего стратегического положения на Евразийском континенте, а также богатых природных ресурсов является объектом пристального внимания и зоной пересечения интересов великих держав [7]. Эти и другие идеи, безусловно, оказывали сильнейшее влияние на формирование и выработку стратегии многих западных стран в отношении этой части Евразийского континента и во многом служили в качестве побудительных мотивов их внешней политики.

В свою очередь, «открытие» Центральной Азии всему миру актуализировало вопросы их ориен­тации в мировой политике. После достижения независимости пяти государствам Центральной Азии пришлось определять собственное положение в международных отношениях исходя из трех различ­ных направлений:

• российское направление, предполагавшее консолидацию их в рамках бывшего Советского Союза и привязывающее в дальнейшем страны ЦА к России;
• центральноазиатское направление, означавшее интеграцию и объединение на основе единой культурной и этнической общности народов в одно региональной объединение;
• внешнее направление, определявшее их отношения с остальными государствами и регионами мира и предполагавшее широкий выбор внешнеполитических ориентиров.

Первоначально российское направление практически сразу было отвергнуто политической эли­той многих стран региона. Получение независимости и возможность обустраивать собственную жизнь без контроля Москвы явилось довольно заманчивой перспективой. Тем более, что Россия и не проявляла особого интереса к центральноазиатским республикам, поскольку была занята проблемами внутреннего характера: укрепление политической власти, проведение экономических реформ и вообще находилась в кризисном состоянии после распада СССР.

Надежды на центральноазиатскую интеграцию в виде объединения тюркских государств и Таджи­кистана в Центральной Азии оказались несбыточными, так как выявились серьезные разногласия о месте и роли отдельных государств региона и их претензий на главенство в нем. Что же касается внешних связей, то это направление предполагало значительный простор для определения своих внешнеполитических приоритетов. Именно этот путь был выбран в качестве основы первоначальных шагов этих государств в мировой политике.

В государствах Центральной Азии существовало мнение, что их политическая независимость предполагала свободу выбора своей ориентации и своего места на карте мира. Одни искали вдохно­вения в исламских государствах, апеллируя к религиозно-культурной общности мусульманских на­родов, другие обращали внимание на государства Тихоокеанского региона, в надежде перенять их опыт экономических достижений и роста, третьи же ориентировались на светский Запад, пытаясь по­лучить финансовую поддержку.

Однако география, а не культура определяет сегодня судьбу Центральной Азии. После распада Советского Союза как в самой Центральной Азии, так и за ее пределами предполагали, что наиваж­нейшим фактором в определении будущих ориентиров этих государств станет ислам. В этой связи мно­гие, особенно на Западе, прогнозировали, что эти страны будут неизбежно тяготеть к Среднему Востоку и Южной Азии и что развернется серьезная борьба за влияние в Центральной Азии между «светским» исламом Турции и его более радикальным иранским вариантом. Но несмотря на эти предсказания этой борьбы между Анкарой и Тегераном так и не получилось.

Несмотря на все преимущества Турции, определявшейся языковой общностью, достижениями в области экономики и секуляристской моделью развития, Анкаре не удалось вовлечь страны региона под свое влияние, поскольку не соприкасалась с Центральной Азией и не смогла вести с ней двусто­роннюю торговлю иначе, как через территорию третьих стран. Более того, в странах Центральной Азии довольно быстро разочаровались в турецкой модели развития и вскоре убедились в цивилизационной непривлекательности и неприемлемости турецкого опыта в центральноазиатских условиях. Тем не менее идеи о создании объединения тюркских стран во главе с Турцией активно выдвигаются и по сей день, но уже потеряли былой динамизм.

В то же время Иран сполна использовал преимущество собственного географического положе­ния. И если бы не финансовая несостоятельность иранского правительства и его изоляция со стороны западных государств, то Иран мог бы стать мостом, соединяющим Центральную Азию со Средним Востоком и Персидским заливом. Но даже если этому сценарию не суждено было сбыться, тем не ме­нее, подчеркнута одна важная особенность: география имеет огромное значение для международных отношений — место, занимаемое страной в табели о рангах, во многом зависит от географического расположения. Физическая география чрезвычайно важна для отношений между государствами, и то, как государства видят ее, как они понимают свое политическое и культурное местоположение, может иметь такое же или даже большее значение.

Удаленность от океанов и прибрежных государств не делает Центральную Азию удаленной от глобальных проблем. Центральная Азия является геополитическим фактором сразу четырех регионов Евразии: Средневосточного, Азиатского-Тихоокеанского, Южноазиатского и Европейского. Здесь сталкиваются интересы практически всех ведущих держав мира и целого ряда других стран [8].

В этой связи необходимо выделить три страны — их ключевое географическое положение выво­дит на определение особенностей геополитического положения центральноазиатских государств. В первую очередь особенное положение в отношении региона занимают Россия и Китай, роль и влияние которых, как в истории, так и на современном этапе, на Центральную Азию является неоспоримым фак­том и объективной реальностью сегодняшнего времени. Несмотря на временное ослабление и потерю интереса к Центральной Азии в первый период после распада СССР, Россия была и остается наиболее влиятельной силой в регионе, и это невозможно игнорировать. С другой стороны, в нынешних услови­ях Россия является единственным связующим звеном Центральной Азии с Европой. Любые попытки разблокировать Центральную Азию и выйти на европейское направление неизбежно попадают в зави­симость от позиции России.

В то же время Китай оказывает влияние не только в АТР и Южной Азии, но после распада СССР стал серьезной силой в центральноазиатском регионе. Более того, КНР благодаря своему географиче­скому положению становится мостом между Центральной Азией и Азиатско-Тихоокеанским регио­ном. Это, в свою очередь, вынуждает страны региона признать тот факт, что необходимость транспор­тировки энергоносителей на рынки АТР неизбежно влечет к возрастанию влияния Китая в регионе.

Третья страна, предполагающая возможность Центральной Азии снять географическую замкну­тость, является Иран. При этом необходимо помнить, что основные ресурсы Центральной Азии сосре­доточены в бассейне Каспийского моря. «Последние разведочные данные, вопреки бывшим преувели­ченным статистическим данным, оценивают запасы нефти этого региона от 15 до 29 миллиардов бар- релей»[9]. Таким образом, Иран — связующее звено Каспийского бассейна с Персидским заливом, Среднего Востока — с Центральной и Южной Азией. Однако из-за режима санкций со стороны Запада, и в первую очередь США, проекты транспортировки энергоносителей Центральной Азии через террито­рию Ирана не могут привлечь инвестиций, а у самого Ирана на это нет средств.

До распада СССР устройство мира было двухполюсным. Теперь его считают либо однополюс­ным (американоцентричным), либо, наоборот, многополюсным. В данном плане сопредельные Цен­тральной Азии регионы неодинаковы. АТР, по общему признанию, регион многополюсный: здесь про­тивостоят США в тандеме с Японией, Китаю и России. На Ближнем и Среднем Востоке, в регионах традиционно высокой напряженности, на сегодняшний день преобладают США. В Южной Азии ситуа­ция характеризуется сильными позициями Индии, но ей противостоят Пакистан и Китай. Европа же находится под полным доминированием США, в особенности после вступления восточноевропейских и прибалтийских стран в НАТО.

Рассмотрение геополитической ситуации в сопредельных Центральной Азии регионах выявляет еще один немаловажный фактор — ключевое, а в некоторых случаях определяющее влияние в них США. Несмотря на продолжающиеся дискуссии о структуре будущего мирового порядка, все же стоит признать его однополярность, так как очевидно, что США остается пока единственной сверхдержавой в мире, которая сочетанием экономических и военно-политических возможностей способна претендовать на доминирование в глобальном масштабе.

Исходя из идеи американоцентричности мирового порядка и признания того факта, что во всех ключевых для Центральной Азии регионах (Европа, Средний Восток, АТР) доминируют США, то геополитическая ситуация в Центральной Азии отражает противопоставления США, с одной сторо­ны, и России, Китая и отчасти Ирана — с другой. При этом США являются флагманом всего запад­ного сообщества, которое связано с США союзническими отношениями и имеющее, в большинстве случаев, больше предпосылок к сотрудничеству, нежели к соперничеству с США в этом регионе. Это также отчасти затрагивает Турцию, поскольку, являясь членом НАТО, она также выступает единым фронтом с США и исполняет роль одного из проводников американской политики в Азии. Россия и Китай, благодаря комплексу военно-политических и экономических возможностей, составляют ре­альную конкуренцию и соперничество для США в Центральной Азии.

Таким образом, выделяя США, Россию и Китай в качестве основных движущих сил политиче­ских и экономических процессов в Центральной Азии, можно сделать вывод, что именно от этих трех стран во многом зависит будущее региона. Стоит отметить, что ни Китай, ни Россия не заинтересова­ны в усилении США в регионе, при этом и КНР и РФ, несмотря на то, что являются партнерами и соучредителями Шанхайской Организации Сотрудничества, а взаимодействие по наиболее важным проблемам в центральноазиатском регионе находится на довольно высоком и доверительном уровне, также видят друг друга потенциальными соперниками в Центральной Азии.

США, Япония и ЕС являются крупнейшими политическими, экономическими и финансовыми цен­трами мира. И все они в разной степени связаны тесными узами союзнических и партнерских отноше­ний, сложившихся в период «холодной войны». В условиях, когда «пережитки» времен биполярной системы мироустройства, как, скажем, НАТО, Японо-американский договор безопасности, догово­ренности в области обороны в АТР и Юго-Восточной Азии, не только не исчезли после распада Орга­низации Варшавского Договора и СССР, а продолжают расширяться и трансформироваться, нет объек­тивных причин для отказа от уже отработанной системы взаимоотношений между странами, вовлечен­ными в эту систему. Она находится на стадии нового эволюционного развития, в соответствии с реа­лиями современного мира. Исчезновение СССР как угрозы для Запада и их союзников, отнюдь не озна­чало эру взаимного процветания и мира, а, наоборот, доказало, что ослабление одного государства, вы­зывает желание стремительно заполнить образовавшийся вакуум в бывших сферах влияния и удержи­вать новые позиции, чтобы не дать возможность вновь восстановить утраченный потенциал, порождая очередной виток соперничества.

В этих условиях особый интерес представляет роль Японии в этой глобальной стратегии Запада, по­скольку именно эта страна в настоящее время обладает экономическим, финансовым и техническим по­тенциалом после США, достаточным для решения крупных стратегических задач в мировом масштабе.

На протяжении всей послевоенной истории позиции Японии в международных отношениях основы­вались на наличии «мирной конституции» (в которой закреплялся отказ от применения военной силы, для разрешения конфликтов), японо-американского договора безопасности (защищавшего Японию в слу­чае агрессии и определявшего ее подчиненное положение перед США в международных отношениях в целом), а также сильной экономики, впечатляющие достижения в которой, были достигнуты благодаря собственным усилиям и, в определенной степени, военному союзу с США, так как он снимал с Японии тяжелое бремя военных расходов на оборону. В дальнейшем, с превращением Японии в мощную инду­стриальную и финансовую державу, трансформировались прежние политические и экономические отно­шения Японии с США в качестве вассала: это сказалось на отношениях взаимного вассальства.

Япония продолжает зависеть от США в области военной защиты, но США оказались в еще боль­шей зависимости от японских финансов и промышленности для воспроизводства своего защитно­производственного аппарата [10].

Мощный и отработанный механизм взаимодействия времен «холодной войны» неизбежно должен был быть задействован и в Центральной Азии. Причем в сравнении с Европой у Японии больше пред­посылок склоняться к применению такого формата отношений не только в АТР, но и в новом для нее регионе. Если в 1990-91 гг. в Лондоне, а затем в Риме и возникали дискуссии о целесообразности со­хранения НАТО как института, что в принципе не помешало принять решение о последующем расшире­нии, то в Японии вопрос «сохранения общей политики безопасности с США не подвергался сомне- нию»[11], поскольку уже тогда для Японии было очевидно возрастающее влияние Китая как мощной державы АТР. Расширение НАТО на Восток было необратимо из-за потенциально сильной и непредска­зуемой России, в то же время укрепление японо-американского сотрудничества в области безопасно­сти в АТР было предрешено из-за растущего военного и экономического потенциала Китая.

Укрепление связей Японии и США является необходимостью защиты позиций США в Цен­тральной Азии, где переплетаются интересы России (связующего звена Центральной Азии с Европой), Китая (связующего звена Центральной Азии с АТР), США, для которых исключительно важно пре­пятствовать усилению этих стран по всем перечисленным направлениям, поскольку достижение этих це­лей является необходимым условием действительного мирового господства. В этом контексте финансо­во-экономические возможности Японии, ее особые отношения с США подталкивают к выводу о веро­ятном единстве стратегических целей в Центральной Азии.

Помимо существования единых стратегических целей Японии и США в Центральной Азии, осо­бую важность приобретает видение Японией собственной роли в международных отношениях и по­нимание необходимости «играть более весомую роль в международной политике, в соответствии с занимаемым положением второй экономической державы мира после США. Не последнюю роль в этом играет стремление занять место постоянного члена Совета Безопасности ООН.

Появление на политической карте мира новых независимых государств предоставило Японии уникальный шанс апробации новых возможностей по следующим ключевым направлениям:

• -    сотрудничество в рамках ООН;
• -    содействие развивающимся странам;
• -    решение проблем глобального характера.

Все перечисленные направления, а также и ряд других в определенной степени решают задачи японской внешней политики как в Центральной Азии, так и в остальных регионах мира. Необходимо при этом особо подчеркнуть, что политика Японии в Центральной Азии является одновременно как одной из составляющих внешнеполитического курса страны в мире, решающей собственные задачи в ре­гионе, так и вспомогательным элементом политики США в Центральной Азии, обеспечивая там про- движение американских интересов. И именно в Центральной Азии, благодаря ее уникальному геополи­тическому расположению на стыке многих регионов, в самом центре Евразийского континента, деятель­ность Японии приобретает особенное значение в XXI в., которое будет определять ее положение не толь­ко в системе японо-американских отношений, в АТР и Центральной Азии, но и в мире в целом.

Список литературы

1. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII - первой половине XIX в. — М.: Наука, 1983. — С. 4.
2. Кузьмин В.И., Галуша Н.А., Яровой А.Н. Центральная Азия: структура, история, перспективы. — М.: Академия военных наук, 2001. — С. 54.
3. Воскресенский А.Д., Лузянин С.Г. Китайский и российский факторы в Центральной Азии: традиционные вызовы и но­вые возможности // Восток. — 2003. — № 3. — С. 96-97.
4. Народы Средней Азии и Казахстана. Т. 2. / Под ред. С.П.Толстова, Т.А.Жданко, С.М.Абрамзона и др. — М.: Изд- во Акад. наук СССР, 1963. — С. 94.
5. Зотов О.В. «Евразийские Балканы» в геополитике Китая: значение для России // Восток. — 2001. — № 4. — С. 108­109.
6. МаккиндерХ.Дж. Географическая ось истории // Полис. — 1995. — № 4. — С. 168.
7. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. — М.: Междуна­родные отношения, 2000. — С. 149-180.
8. Зотов О.В. Центральная Азия — регион глобальных геополитических интересов // Интернет ресурс — blshkekchamber.kg. — 21.07.2000.
9. Насер Сагафи Амери — Сайд Нагизаде. Политика линии трубопровода. Признаки стратегических конфликтов в бас­сейне Каспийского моря // Интернет ресурс —  amudaryagazeta.kg.
10. Арин О. Азиатско-Тихоокеанский регион: мифы, иллюзии и реальность. — М.: Флинт, 1997. — С. 103.
11. Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? / Пер. с англ.: Под ред. В.Л.Иноземцева. — М.: Ладомир, 2002. — С. 121.