Деятельность Ф.Х. Арслановой занимает важную страницу в истории изучения древностей Восточного Казахстана. Археологические работы в регионе проводились исследовательницей с 1960-ых гг. по 1974 г. (с 1965 по 1974 гг. она работала преподавателем Усть-Каменогорскогопедагогического института) [1, с. 1], а также в период с 1981 по 1987 гг. [2, с. 219].
За это не столь большое времябыл получен богатейший археологический материал, являющийся надежной источниковой базой для современных и будущих работ пореконструкции жизни древних племен Верхнего и Среднего Прииртышья. Показав высокий профессиональный уровеньв изучении различных аспектов археологии бронзового века, эпохи ранних кочевников, средневековья, она продолжила школу своего учителя – А.Х. Маргулана.
Приоритетным направлением в научном поиске для Ф.Х. Арслановой стала эпоха средневековья. В результате исследований Бобровского, Зевакинского, Орловскогомогильников, могильникову с. Камышенка, Ново- Камышенкаи ряда других памятников выяснены многие вопросы истории Кимакского каганата, существовавшего на берегах Иртыша в IX–XI вв. Рассмотрена хронология, изучены взаимоотношения населениякаганата с соседями, выполненыанализ погребального обряда, отдельных категорий артефактов (вооружение, предметы торевтики, каменные изваяния, керамика, украшения). Исследовательница поставила перед собой смелые задачи и,как показывает научное наследие,блестящеих реализовала.
Значительный вклад внесен Ф.Х. Арслановой в изучение кимакскойторевтики. В эпоху средневековья она характерна для оформления пояса, конской упряжи, предметов вооружения, украшений. Сфера использования этих предметов определяет торевтику как один из важнейших способов художественной деятельности рассматриваемого периода. В связи с этим, чрезвычайно высоко значение художественного металла как исторического источника.
Полученные в ходе археологических работ яркиематериалы позволили исследовательнице всесторонне проанализировать это явление культуры средневековых племен. Предметы торевтикипоявляются на страницах публикаций, начиная уже с первых, посвященных рассматриваемому времени.
В 1963 г. выходит одна из первых работ Ф.Х. Арслановой по эпохе средневековья – «Бобровский могильник», где приводится описание наременных накладок пояса кургана № 6 с изображением охоты всадника на кошачьего хищника [3, с. 68–84].
Сделаны выводы об единстве форм и основных элементов орнамента на бобровских подвесках и сросткинских бляхах, и близости к орнаменту на 203 предметах торевтикиенисейских кыргызов. В качестве аналогии для данного изображения исследовательницей названо сасанидское серебро Ирана.
В статье «Памятники Павлодарского Прииртышья (VII–XII вв.)» (1968 г.), представляющей собой текст диссертации в сжатом виде, предметы торевтики не стали объектом основного внимания исследовательницы, но выделены хронологические периоды для погребений их содержащих[4, с. 98–111].
В статье 1969 г. «Погребения тюркского времени в Восточном Казахстане» введены в научный оборот материалы кургана № 1Орловского могильника и курганов № 38, 39, 126 Зевакинского могильника [5, с. 98–111].
Предметы торевтики содержались в погребениях подростка и взрослого кургана № 1 Орловского могильника (пояс, оформление ножен, рукояти сабли). Интерес представляет оформление пояса из погребения подростка, на наконечнике ремня которого изображены два противостоящих копытных животных (горных козлы или лани) с лентой на шее. По мнению автора, данная
сцена была скопирована с согдийского оригинала. Бронзовая подвеска от пояса взрослого мужчины является дополнительным основанием для определения датировки представленного
материала. Как свидетельствуют археологические материалы из Сибири и Восточной Европы, лировидные подвески с затейливым растительным орнаментом появляются в IX–XI вв. в связи с изменением устройства пояса.
Пояса данного времени однотипны по устройству и отличаются лишь количеством бляшек и наконечников ремня, что, было обусловлено, по мнению автора, на основании аналогийс материалами салтовской культуры, различием в общественном положении умерших.
Статья «Курганы с трупосожжением в Верхнем Прииртышье», вышедшая в 1972 г., содержит публикацию материалов четырнадцати курганов с трупосожжением, расположенных в северной части Восточно-Казахстанской области [6, с. 56–76].
Очерчен круг аналогийдля предметов торевтики, обнаруженных в ряде погребений. Несмотря на то, что основное внимание в статье «Руническая надпись на зеркале из Верхнего Прииртышья», опубликованной в соавторстве с С.Г. Кляшторным в 1973 г., уделено уникальной находке из женского погребения ограды № 1 кургана № 146 Зевакинского могильника, также описывается скульптурка рыбы с растительным орнаментом на поверхности [7, с. 306–315].
Она также входила в состав инвентаря данного погребения. Авторы приводят сведения, что расположение таких фигурок всегда одинаково – на уровне пояса погребенной, справа или слева. По их мнению, рыбку носили свободно подвешенной на мягком, достаточной длины шнурке, надетом на шею. Обращает внимание, что распространение данных фигурок ограничено, Прииртышьем и Приобьем. Все эти изображения, по мнению авторов, сближают стиль, форма, способ и время изготовления.
В статье 1980 г. «Керамика раннесредневековых курганов Казахстанского Прииртышья» публикуется краткая информация о предметах торевтики, обнаруженных вкурганах № 3, 6 Бобровского могильника [8, с. 79–104].