Механизмы межпоколенной эстафеты агрессии и насилия в семье

Аннотация. Обсуждается проблема эстафеты агрессии и насилия в семье. Отмечается, что эстафета насилия становится возможной в результате совокупного действия механизмов полоролевой идентификации, идентификации с агрессором и имитации агрессивной модели поведения родителей.

В последнее время все больше  внимание  психологов  привлекают  феномены  поведения человека, имеющие социально-генетическое происхождение. К одному из таких феноменов относится межпоколенная эстафета агрессивных и насильственных моделей поведения. Как установлено, передача модели насильственных отношений от одного поколения к следующему осуществляется через трансляцию родителями агрессии детям [1].

Как показывают результаты многочисленных исследований, именно образец отношений и поведение родителей оказывает существенное влияние на обучение детей агрессивному поведению [1]. Было установлено, что дети, видевшие проявления физического насилия в отношениях между собственными родителями, склонны воспроизводить подобные действия в  общении  с  другими  людьми.  Этот феномен имеет длительный эффект: люди, бывшие в детстве свидетелями физического насилия между родителями и подвергающиеся телесным наказаниям, во взрослом возрасте сами становятся склонными к использованию физической силы в отношениях с супругами и агрессии в отношении собственных детей. Кроме того, насильственные отношения между супругами в семье повышают вероятность использования этими родителями физического насилия по отношению к собственным детям. По некоторым данным приблизительно 30%, тех, кто был свидетелем агрессии между родителями и был жертвой физических наказаний, во взрослом возрасте совершают насилие [2, 3].

Эстафета агрессии и насилия становится возможной в результате совокупного воздействия целого ряда эндогенных и экзогенных факторов [4]. К значимым факторам относятся использование агрессии и насилия в супружеских и родительско-детских отношениях.

Тщательный анализ различных психологических теорий [2], так или иначе позволяющих понять феномен межпоколенной эстафеты агрессии и насилия, привел к двум важным выводам.

Во-первых, при анализе семейных отношений все-таки следует различать агрессивные и насильственные отношения. Агрессивные отношения часто носят конструктивный, инструментальный характер, то есть действия имеют позитивную ориентацию и направлены на достижение цели нейтрального характера, а агрессия используется при этом лишь в качестве средства достижения того или иного результата. Насильственные отношения носят враждебный, деструктивный характер, а в действиях четко прослеживается стремление к преследованию кого-либо с намерением причинить страдания, вред или нанести ущерб.

Во-вторых, межпоколенная эстафета агрессии и насилия может транслироваться благодаря трем различным механизмам.

Первый механизм – через процессы полоролевой идентификации ребенка с родителем, когда ребенок является свидетелем агрессивных взаимоотношений между собственными родителями в супружеских отношениях. Супружеское насилие– это неправомерное использование, употребление силы, власти и контроля, это попытка принуждать и управлять супругом через физическое или психологическое воздействие. Физическое воздействие включает: истязания, пытки, избиение, толчки, царапание, кусание, хватание, удушение, посягательства сексуального характера, использование холодного и огнестрельного оружия. Психологическое воздействие включает: многообразные разновидности принуждения (коммуникативного, сексуального, экономического и пр.), основу которых составляют вербальная и косвенная агрессии и различные формы проявления негативизма.

Полоролевая идентификация – это процесс и результат формирования у ребенка образа Я, который содержит элементы половой и ролевой идентичности, образующих в совокупности интрапсихическую модель взаимодействия с окружающими на основе представлений о маскулинности и фемининости [5]. Восприятие ребенком физических и поведенческих различий у родителей, сиблингов и сверстников, побуждает его не только отнести себя к определенной категории, но и вести себя соответствующим образу Я способом.

Известно, что чаще всего ребенок идентифицируется с родителем одного с ним пола. В итоге, результатом идентификации для девочек является осознание собственной принадлежности к женскому полу, отождествление с материнской ролью в отношениях с отцом и с материнской манерой взаимодействия с окружающими, а для мальчиков – формирование чувства мужественности, навыков регуляции агрессивного поведения, заимствование мужской модели взаимодействия с матерью, другими женщинами. Психоаналитики обычно рассматривают идентификацию как бессознательный процесс, отличный от сознательной имитации, способствующий процессу научения, здоровому становлению Эго и адаптации в целом [6].

Первоначально данная модель поведения может проходить апробацию в подростковом и юношеском возрастах в романтических отношениях с противоположным полом. Если между партнерами устанавливаются бесконфликтные отношения доминирования–подчинения и агрессор не будет встречать сопротивления со стороны жертвы, то с большой степенью вероятности можно ожидать, что эти отношения будут развиваться по ненасильственному сценарию. Если конфликт в сфере обладания властью и контроля над партнером не разрешается и агрессор сталкивается с сопротивлением жертвы, то с большой степенью вероятности можно ожидать, что эти отношения будут развиваться по насильственному сценарию. Реакция смирения со стороны жертвы будет усиливать установку агрессора на насильственные действия в отношениях с противоположным полом.

Как показано в многочисленных исследованиях, чаще всего в супружеских отношениях в качестве агрессора выступает муж, а жена в качестве жертвы [7]. Однако не всякий мужчина и не всякая женщина в семье выступают соответственно в роли агрессора и жертвы.

Личность агрессора (мужа) отличают следующие характеристики:

• импульсивность, фрустрационная неустойчивость, склонность к аффективным вспышкам гнева;
• низкая самооценка;
• гипертрофированная потребность во внимании;
• эмоциональная зависимость от партнера;
• собственнические установки;
• стремление контролировать ситуацию в семье;
• ригидность ожиданий в супружеских отношениях;
• ревнивость.

Личность жертвы (жены) отличают следующие характеристики:

• экономическая и/или эмоциональная зависимость от мужа;
• ощущение бессилия, смирение с мыслями о насилии и нежелание его остановить;
• неспособность разделять свои собственные потребности и нужды мужа;
• низкая самооценка;
• нереалистические убеждения, что поведение насильника можно изменить;
• уверенность, что ревность и физическая агрессия – доказательство любви.

Таким образом, с высокой вероятностью можно предположить, что если в результате полоролевой идентификации мальчик идентифицируется с отцом–агрессором, а девочка с матерью–жертвой, и эти роли закрепляются  в  результате  опыта  экспериментирования  в  сексуально–агрессивных  отношениях с противоположным полом в подростковом и юношеском возрасте, то в  будущей  их  супружеской жизни значительно возрастает риск воспроизведения этой системы отношений во взаимодействии с собственными супругами, а также ретрансляции ее собственным  детям.

Второй механизм – идентификация с агрессором в результате использования в семье физических наказаний в отношении детей.

Физические(телесные) наказания– этоиспользованиефизическойсилыснамерениемвоздействовать на ребенка, чтобы он почувствовал боль, но без нанесения серьезного ущерба (ран, увечий, ожогов и пр.), с целью исправления или контроля его поведения.

Идентификацию с агрессором можно трактовать как механизм защиты,  который  срабатывает, когда ребенок сталкивается с опасностью: критикой, вербальной или физической агрессией со стороны родителей. Ребенок идентифицируется с агрессором посредством приписывания себе самого акта агрессии, подражания физическому и моральному облику агрессора, заимствования некоторых символов его власти. Как отмечала А. Фрейд [8] воплощая агрессора, принимая его атрибуты или имитируя его агрессию, ребенок преображается из того, кому угрожают, в того, кто угрожает, поэтому часто проецирует агрессию на третьих лиц, например, сиблингов, сверстников и других взрослых.

Здесь наблюдается эффект оборачивания ролей: жертва представляет себя агрессором и часто становится таковым, чтобы защититься, избежать страданий, болезненных ощущений и сознавания себя в роли жертвы [9] .

Как показано в многочисленных исследованиях, чаще всего в родительско–детских отношениях в качестве агрессора выступают отец или мать, а дети в качестве жертвы [2, 3].

Риск насилия в отношении ребенка возрастает, если агрессор и жертва обладают определенными физическими, психологическими или поведенческими особенностями и способностями налаживать коммуникацию с ребенком.

Личность  агрессора (родителя) обладает следующими характеристиками:

• агрессивность, доминирование, импульсивность, ригидность, быстрая раздражительность (особенно на провоцирующее поведение ребенка), низкая стрессоустойчивость, эмоциональная лабильность, тревожность, депрессивность, низкая самооценка, зависимость, низкий уровень эмпатии и открытости, замкнутость, подозрительность и нарушенные процессы самоидентификации;
• недовольство и негативное самоощущение, ощущение себя несчастным, недовольным своей семейной жизнью, негативное отношение родителя к окружающим и неадекватные социальные ожидания в отношении ребенка;
• отсутствие умений вести переговоры, решать конфликты и проблемы, совладать со стрессом, просить помощи у других;
• определенные психопатологические отклонения (невротичность, депрессивность, склонность к суицидам);
• алкоголизм и наркомания;
• проблемы со здоровьем (патологически протекающая беременность, прерванная беременность, тяжелые роды);
• эмоциональная невосприимчивость и умственная отсталость;
• неразвитость родительских навыков и чувств.

Личность жертвы (ребенка) отличают следующие характеристики:

• апатичность, замкнутость, равнодушие, чрезмерная зависимость, лживость;
• раздражительность, агрессивность, непокорность, непослушание, импульсивность, гиперактивность, непредсказуемость поведения, нарушения сна, энурез;
• грызение ногтей, ковыряние в носу, кривляние, манипулирование гениталиями;
• несамостоятельность, некоммуникабельность, отсутствие друзей;
• приобретенные увечья, низкий интеллект, нарушения здоровья (наследственные или хронические заболевания, в том числе и психические);
• особенности внешности, отличающие этих детей от других или тяжело переживаемые родителями, с которыми они никак не могут примириться («ушастые», «сутулые», «кривоногие», «толстые»).

Кроме того, это могут быть нежеланные дети, а также те, которые были рождены после потери родителями предыдущего ребенка,  недоношенные дети, имеющие при рождении низкий вес, дети,  живущие в многодетной семье, где промежуток между рождениями детей был небольшим, дети, чье вынашивание и рождение было тяжелым для матерей, которые часто болели и были разлучены с матерью в течение первого года жизни.

Каждая из перечисленных выше особенностей или их комбинация увеличивают в семье дистресс и вероятность проявления насилия в отношении ребенка.

Третий механизм – наблюдение соответствующего способа действий, также срабатывающий в результате использования в семье физических наказаний в отношении детей.

В период взросления и социализации поведение детей часто ориентировано на образец, поэтому они с готовностью воспроизводят поведение взрослых. Следование образцу поведения взрослых, особенно родителей, позволяет детям достаточно эффективно осваивать широкий спектр способов межличностных отношений. Исследованиями доказано влияние первичных посредников социализации, а именно образца отношений и поведения родителей, на обучение детей агрессивному поведению. Поведение родителей, представляя собой модель агрессии, приводит к тому, что у агрессивных родителей обычно вырастают агрессивные дети [1].

Для научения агрессивной модели поведения используются три способа:

Копирование – воспроизведение специфических действий взрослого или движений, входящих в состав действий с определенными предметами. Для эффективного копирования насильственной модели поведения необходимы:

• неоднократная демонстрация агрессивной модели (образца) поведения;
• предоставление ребенку возможности поэкспериментировать с образцом в реальных взаимоотношениях с окружающими;
• эмоционально насыщенное одобрение со стороны взрослого за воспроизведение агрессивной модели поведения.

Подражание – активное воспроизведение ребенком способов действия, когда взрослый выступает как объект наблюдения, пример как в предметной, так и в межличностной сфере (отношения, оценки, эмоциональные состояния и пр.). Это в большей мере не только осознанное следование агрессивному образцу, но и  воспроизведение отдельных сторон, черт, манеры поведения образца.

Идентификация – процесс, в котором личность воспроизводит мысли, чувства или действия другого, выступающего в качестве модели.

Эффективность копирования подражания и идентификации, а в последующем и закрепление агрессивной модели значительно возрастает, если либо такое поведение подкрепляется, поощряется родителями или другими значимыми взрослыми, либо вознаграждается успехом достижения цели, получения власти, контроля или привилегий.

Таким образом, когда родители демонстрируют личный пример агрессивного поведения, они тем самым «преподают урок» научения насилию:

• эффект адаптации – ребенок, ставший свидетелем насилия со стороны родителей, приобретает для себя совершенно новый опыт поведения, то есть через наблюдение он обучается вербальным и/или физическим реакциям, которые ранее отсутствовали в его поведенческом репертуаре и с помощью которых можно причинять вред окружающим либо защитить свои интересы;
• эффект снятия запретов – ребенок, наблюдающий агрессивные действия родителей, может изменить свои взгляды и поставленные им самим ограничения насильственного поведения. Его позиция может стать таковой, что если другие безнаказанно проявляют агрессию, то и мне позволено то же самое;
• эффект утраты эмоциональной восприимчивости – ребенок настолько привыкает к насилию, его последствиям и признакам собственной или чужой боли, что перестает рассматривать агрессию как особую, крайнюю форму поведения (повышение порога восприятия агрессии);
• эффект изменения образа реальности – часто дети, наблюдающие бесконечное насилие, становятся склонными ожидать его в любую минуту, а следовательно, начинают воспринимать окружающий мир как враждебно настроенный по отношению к ним. Такое искажение может привести к формированию модели «оборонительного поведения»: постоянное обостренное ощущение угрозы и к склонность реагировать агрессивно на любые стимулы. Это происходит в результате снижения порога восприятия агрессии.

Идентификация с агрессором и наблюдение за агрессивной моделью могут привести к использованию ребенком насилия как в отношении сиблингов и сверстников, так и в отношении взрослых. В последующем, во взрослой жизни, объектами агрессии могут стать собственные родители и дети [10, 11]. Это происходит потому, что, кроме адаптивной, агрессивная модель поведения выполняет еще защитную и компенсаторную функции. Кроме того, многочисленными экспериментами убедительно доказано, что использование аверсивных стимулов является одним из эффективных и экономичных способов научения желаемому поведению или установления власти и контроля над другим человеком.

В итоге можно заключить, что межпоколенная эстафета насилия в семье определяется не каким–то одним или несколькими факторами, а системой факторов в их взаимосвязи и взаимовлиянии (рисунок 1).

Рисунок 1 – Схема эстафеты агрессии и насилия в семейных отношениях

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 

1. Бандура А., Уолтерс Р. Подростковая агрессия. Изучение влияния воспитания и семейных отношений. – М.: Апрель Пресс, Изд–во ЭКСМО–Пресс, 1999. – 120 с.
2. Фурманов И.А. Агрессия и насилие; диагностика, профилактика и коррекция/ И.А. Фурманов.– СПб.: Речь, 2007. – 480 с.
3. Фурманов И.А и др. Общенациональное исследование по оценке ситуации с насилием в отношении детей в Республике Беларусь. – Минск: В.И.З.А. Групп, – 156 с.
4. Фурманов И.А. Эндогенные и экзогенные факторы эстафеты агрессии и насилия в семье // Семейная психология и семейная психотерапия.– – № 1.– С. 56-64.
5. Тайсон Р. Психоаналитические теории развития. – Екатеринбург: Деловая книга, 1998.– 528 с. 6 Блюм Г. Психоаналитические теории личности. – М.: Изв-во «КСП», 1996. – 243 с.
6. Малкина–Пых И.Г. Психология поведения жертвы. – М.: Апрель Пресс, изд–во ЭКСМО-Пресс, 2006. – 1008 с.
7. Фрейд А. Психология «Я» и защитные механизмы. – М.: Педагогика–Пресс, 1993. – 226 с.
8. Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. – М.: Апрель Пресс, изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. – Т. II. – 384 с.
9. Фурманов И.А. Физические наказания в семье и их последствия // Психология для нас. – №11/12 (24/25). – С. 52-57.
10. Фурманов И.А., Фурманова Н.В. Психологические факторы насилия над родителями // Психология зрелости и старения. – 2007. – №1(37), – С. 5-18.