В статье рассмотрены проблемы сепаратизма современного Сомали как одной из актуальных проблем на африканском континенте. Автор обращает внимание на вопросы государственных границ и обращается к истории этого вопроса. Однако международные перспективы Сомали, будь-то деловые или политические, будут зависит, прежде всего, от того, сможет ли администрация существующего режима региона повысить уровень безопасности на своей территории – в частности, справиться с угрозой морского пиратства.
Общие сведения. Территория: 637 657 км2. Население: свыше 10 млн человек. Этнический состав: сомалийцы – около 98% (по данным переписи 1975 г. – 85%), сомалийцы-банту – менее 2% (по данным переписи 1975 г. – 85%). Официальные языки: сомалийский, арабский. Официальная религия: Ислам. ВВП на душу населения: 600 долларов США (222-е место в мире).
Справка: сегментарность общества как ключевой фактор внутренней политики Сомали Несмотря на то, что все сомалийцы имеют общее происхождение, говорят на одном языке и исповедуют, в своем подавляющем большинстве, одну и ту же религию, сомалийское общество сегментарно по своей сути. Базовым сегментом социума, вокруг которого строятся все политические отношения в стране, является клан. Отдельные кланы входят в состав клановых семей и делятся на суб-кланы, линиджи и суб-линиджи. Принадлежность к тому или иному элементу этой структуры зачастую становится определяющим фактором в борьбе за власть. На каждом из уровней клановой иерархии возможно как политическое соперничество, так и сотрудничество между отдельными сегментами. При этом социальные группы, связанные близкородственными отношениями, как правило, объединяются при появлении угрозы на другом, более отдаленном, уровне родства.
Традиционное занятие большинства сомалийских общин – кочевое скотоводство. Исторически между соседскими общинами постоянно возникали споры из-за природопользования, нередко перераставшие в ожесточенные вооруженные конфликты. По этой причине до появления государственности устойчивое политическое единство даже нескольких общин встречалось крайне редко.
На сегодняшний день сомалийское общество насчитывает четыре (по другой версии – пять) клановых семей и множество больших и малых кланов, классификация которых является предметом дискуссии.
Исторический обзор
Нынешние границы Сомали, как и других африканских стран, появились в результате колониального раздела континента конца XIX I пол. XX вв. В 1888, 1894 и 1897 гг. были подписаны соглашения между Британской империей и, соответственно, Францией, Италией и Абиссинией (впоследствии Эфиопией), определившие сферы влияния этих держав на Африканском Роге. В результате, северо-западная часть этнической сомалийской территории была поделена между двумя колониями: Британским Сомалилендом и Французским берегом Сомали. Северо-восточная, восточная и южная части этой территории вошли в состав итальянской колониальной империи, а земли западных сомалийских племен (область Огаден) стали частью Абиссинии.
В 1960 г. бывшие итальянская и британская колонии получили независимость и объединились, провозгласив себя Сомалийской Демократической Республикой (СДР). Французская колония получила независимость в 1977 г., став Республикой Джибути. Огаден остался в составе Эфиопии.
В октябре 1969 г. к власти в СДР в результате военного переворота пришла группа военных во главе с генерал-майором Махамедом Сиадом Барре, установившим в стране авторитарный режим. Идейной основой режима Барре стал ирредентизм – стремление к объединению всех этнических сомалийских территорий в одно государство. В 1977 г. СДР предприняла попытку отобрать Огаден у Эфиопии силой, однако Огаденская война 19771978 гг. закончилась поражением сомалийской армии. Провал проекта создания «Большого Сомали» стал началом конца правления С.Барре. В 1981 г. антиправительственное восстание подняли лидеры племен исаак, еще через восемь лет – дарод и хавийе. Противостояние повстанцев и правительства завершилось поражением последнего, однако свержение режима Барре в январе 1991 г. привело не к окончанию гражданской войны, а, напротив, к ее обострению. Вчерашние союзники повели между собой ожесточенную борьбу, в которой на кону стояло уже не установление справедливой власти в государстве, а возвышение того или клана (суб-клана, линиджа) над остальными. В таких условиях коалиции возникали так же стремительно, как и распадались, а недостаточно продуманные попытки мирного урегулирования раз за разом проваливались.
Результатом этого стала ситуация устойчивого вакуума власти в Сомали в сочетании с ожесточенным меж и внутриклановым противостоянием, сохранившаяся, в той или иной степени, до наших дней.
Первой серьезной попыткой реанимировать центральную власть в стране стала общесомалийская конференция 2000 г., по итогам которой было сформировано переходное национальное правительство (ПНП, 2000-2004) и парламент страны. Однако ни ПНП, ни сменившему его первому Переходному федеральному правительству (20042009) так и не удалось консолидировать общество. По сути, эти временные правительства являлись политическими «филиалами» отдельных элементов клановой структуры, реально контролирующими лишь небольшую часть территории страны.
В 2004 г. была подписана Федеративная Хартия переходного периода, учредившая новое временное правительство и обязавшее его выработать новую конституцию страны и провести парламентские и президентские выборы. В последующие годы срок выполнения этих задач неоднократно продлевался. На сегодняшний день процессу государственного строительства в южной и центральной части Сомали противостоят как созданные на клановой основе криминальные сообщества, не имеющие какой-либо политической идеологии, так и группировки радикальных исламистов. Последние выступают за введение в стране законов шариата и отмену всех светских элементов законодательства, упразднение современных («западных») институтов власти и – по сути отказ от сотрудничества с неисламскими странами.
После избрания в январе 2009 г. президентом Сомали одного из лидеров исламистов Шарифа Шейха Ахмеда, противостояние между «центральной властью» и наиболее радикальной частью исламистского движения не только не прекратилось, но, напротив, усилилось.
Сформированное Ахмедом второе Федеральное переходное правительство (далее ПФП) в итоге потерпело сокрушительное поражение в «идеологической войне» с ультрарадикальной исламистской группировкой «Аш-Шабаб», которой удалось распространить свою власть на всю территорию юга Сомали. К концу 2011 г. силовые структуры ПФП и их союзники смогли вытеснить боевиков «Аш-Шабаб» из столицы и нескольких южных районов, однако под контролем группировки все еще находится большая часть территории юга. К тому же, успех проправительственных сил стал следствием, прежде всего, иностранной военной помощи. ПФП тесно сотрудничает в сфере безопасности с правительством Эфиопии, а с 2007 г. поддержку силовых структур Сомали осуществляют силы безопасности Африканского союза (АМИСОМ), включающие подразделения вооруженных сил Уганды, Бурунди и Джибути.
Чиновников нынешнего ПФП Сомали нередко обвиняют в коррупции, неспособности договориться даже между собой и игнорировании своих основных задач. Опубликованный не так давно доклад Мониторинговой группы ООН отчасти подтвердил обоснованность этих обвинений.
Слабость сменяющих друг друга временных правительств страны, их неспособность навести порядок на собственной территории, очевидные связи радикальных исламистов Сомали с транснациональными террористическими группировками и вызванные этим опасения стран-соседей за свою безопасность не раз становились причиной иностранных военных интервенций на территорию Сомали. Однако, вместо искомого ослабления исламских радикалов, вторжения эфиопской (2006 г.) и кенийской (2012 г.) армий приводили к ровно противоположному результату – усилению этих радикальных элементов на волне общественного возмущения действиями интервентами.
В сентябре 2011 г. ПФП и лояльные ему региональные администрации подписали т.н. «дорожную карту» переходного периода, предусматривающую избрание постоянно действующего правительства в августе 2012 г. Выборы состоялись, хотя и со значительным опозданием: пост главы государства сохранил за собой Ахмед. Очевидно, что новому правительству предстоит пройти еще очень долгий путь для решения ключевых проблем страны в сфере безопасности и государственного управления.
Резюмируя, можно сказать, что процесс восстановления эффективной системы власти в стране затянулся, причем на неопределенный период. Перспективы полного освобождения Сомали от группировок радикальных исламистов не просматриваются.
«Единое Сомали» на сегодняшний день существует лишь на бумаги, причем, в зависимости от политической ситуации, территорию страны можно условно разделить на три части.
Если в южных провинциях на политическом небосклоне все еще доминируют радикальные исламисты, а их противники разобщены, то в центральном регионе исламисты и обычные криминальные группировки соперничают за влияние с администрациями местных автономий – особых самоуправляемых территориальных единиц в составе Сомали.
Важнейшей и крупнейшей из этих автономий является Пунтленд, провозглашенный в августе 1998 г. на съезде общественно-политических сил северо-востока страны. Руководство автономии лояльно временному правительству страны, последовательно выступает за сохранение единства страны и активно участвует в реформе центральной власти. Отношения Пунтленда с переходным правительством Сомали основаны на прагматизме. Центральная власть предпочитает не вмешиваться во внутренние дела этой автономии, фактически предоставив ее руководству неограниченную свободу действий. В свою очередь, администрация Пунтленда оказывает ПФП поддержке против общего внутреннего врага – движения «Аш-Шабаб». Администрация нынешнего президента Пунтленда Абдирахмана «Фароле» опирается на вполне боеспособные силовые структуры и поддержку племенной верхушки маджертеен (семья дарод), однако часть политической элиты региона выражает недовольство «трайбалистской», по их мнению, политикой «Фароле». Еще одним вызовом для местной власти стало то, что на территории Пунтленда обосновались пиратские картели, создавшие здесь свои основные базы. Администрация региона признает проблему, однако утверждает, что делает все возможное для борьбы с пиратством. Тем не менее, независимые наблюдатели полагают, что «борьба», по большей части, лишь декларируется, тогда как фактически отдельные представители администрации оказывают пиратам покровительство.
В 2006 г. лидеры племен группы хабар-гидир (семья хавийе) образовали автономный регион Гальмудуг, расположенный к югу от Пунтленда, в состав которого вошли формально существующие центральные провинции Мудуг и Гальгудуд. Фактически руководство Гальмудуга контролирует лишь небольшую территорию вокруг своего административного центра Галькайо, тогда как вся прибрежная полоса и многие внутренние районы находится во власти пиратских группировок. Администрация автономии находится в натянутых отношениях с властями Пунтленда, но при этом декларирует поддержку ПФП и признает себя частью сомалийского государства.
В 2008 г. был провозглашен автономный регион Химан и Хеб, который в настоящее время сталкивается, по сути, с теми же проблемами, что и Гальмудуг.
В 2011-2012 гг. подобного рода автономные образования стали появляться и в южной части страны. Некоторые из них («администрация Азании», «администрация РасАсейра») были созданы при активном участии внешних сил – в частности, правительства Кении. Сейчас этот процесс находится в самом начале, поэтому о жизнеспособности этих проектов и их ближайших перспективах судить сложно.
В отличие от центральных и южных регионов, ситуация на севере страны характеризуется относительной стабильностью. С 1991 г. здесь существует самопровозглашенная Республика Сомалиленд со столицей в Харгейсе, которая вот уже более двадцати лет добивается признания своей независимости международным сообществом. ПФП и лояльные ему политические силы в других регионах страны не признают права северного региона на самоопределение и считают его неотъемлемой частью Сомали. На сегодняшний день уровень безопасности и эффективность власти в самопровозглашенной республике на порядок выше, чем на остальной территории страны. Сомалиленд имеет собственное законодательство, судебную и финансовую систему, располагает вполне боеспособными силовыми структурами. При этом в отличие от переходного федерального правительства Сомали, власти Сомалиленда фактически контролируют большую часть территории, на которую распространяется юрисдикция этого непризнанного государства.
Несмотря на то, что многие в Сомали обвиняют руководство Сомалиленда в фаворитизме по отношению к крупнейшим кланам региона, даже критики признают: на сегодняшний день это единственный регион Сомали, где реально существует политический плюрализм и другие демократические институты. В 2010 г. по итогам всеобщих президентских выборов к власти в регионе пришел представитель оппозиции. Уходящая администрация не пыталась оспорить результаты голосования, что стало залогом мирной передачи власти. За рубежом это событие было воспринято как свидетельство успеха Сомалиленда на пути строительства правового государства.
Таким образом, из всех имеющихся на сегодняшний день в Сомали самоуправляемых политико-административных образований лишь одно (Сомалиленд) отвергает принцип единства сомалийской нации и добивается отделения. Автономии центральной части страны де-факто пользуются неограниченной свободой действий во внутренних делах, но при этом не претендуют на формальную независимость.
Исходя из вышесказанного, наиболее остро на сегодняшний день стоят два вопроса: Каковы перспективы международного признания самопровозглашенной Республики Сомалиленд и ее официального выхода из состава Сомали? Каковы перспективы появления новых очагов сепаратизма на территории Сомали?
Перспективы официального признания независимости Сомалиленда.
Декларация независимости самопровозглашенной республики была принята 18 мая 1991 г. – в самый разгар гражданской войны в Сомали – на конференции общественнополитических сил северного региона страны. Тогда сепаратизм северян был вызван, главным образом, протестом против жестокого и неизбирательного подавления правительственной армией восстания в северном регионе. Впоследствии на передний план вышли экономические интересы региона и опасения за его политическую стабильность. С точки зрения правительства Сомалиленда, незавершенность процесса отделения от Сомали «тянет» республику «вниз», тормозит ее развитие и интеграцию в мировую экономику.
Такая позиция находит понимание и поддержку у большинства населения северного региона. Когда в мае 2001 г. правительство вынесло на референдум проект новой Конституции республики, провозгласившей Сомалиленд суверенным государством, 97% участников плебисцита проголосовало «за». Нет оснований полагать, что с тех пор настроения в обществе сильно изменились. Это означает, что в ближайшей перспективе правительство Сомалиленда вряд ли добровольно откажется от планов по достижению полной независимости.
Свое право на отделение северный регион аргументирует тем, что в его новейшей истории уже был период международного признания независимости. С момента предоставления Британской империей независимости Сомалиленду до объединения это молодого государства с бывшим Итальянским Сомали (1 июля 1960 г.) прошло пять дней. За это время независимость Сомалиленда успели признать 35 стран мира, и уже в наши дни самопровозглашенная республика апеллирует к этому факту в своей борьбе за международное признание.
Несмотря на то, что до настоящего времени к этому аргументу в мире практически не прислушивались, самопровозглашенная республика с оптимизмом смотрит на перспективы своей международной интеграции. Проведение в январе 2011 г. референдума о самоопределении Южного Судана и предоставление этому региону независимости его итогам дает Сомалиленду основания апеллировать к «южносуданскому прецеденту» и надеяться на то, что настороженное отношение международного сообщества к применению права наций на самоопределение начнет меняться.
Однако сейчас, как и прежде, иностранные государства и международные организации в вопросе о статусе Сомалиленда ориентируются, в первую очередь, на позицию официального Могадишо. Эта позиция остается непреклонной.
В июне этого года состоялись первые с момента провозглашения Сомалиленда прямые переговоры лидера этого непризнанного государства с президентом временного правительства Сомали. Переговорный процесс продолжается, однако шансов на то, что руководству непризнанной республики удастся получить «благословение» Могадишо, крайне мало. Большинство населения остальной части страны не приемлет мысли об отделении северного региона, так что любой сомалийский политик, осмелившийся публично высказаться в пользу такого развития событий, рискует навлечь на себя народный гнев. Понятно, что ни ПФП Сомали, ни его ближайший преемник на это не пойдут.
Возникает вопрос, насколько вероятно официальное признание Сомалиленда правительствами отдельных стран и международных организаций вопреки позиции центрального правительства Сомали. Иными словами, сможет ли Сомалиленд в ближайшей перспективе стать частично признанным государством, как это произошло с Тайванем, Турецкой Республикой Северного Кипра, Косово, Абхазией и Южной Осетией?
В первую очередь, рассмотрим отношение к этому вопросу африканских государств и региональных организаций, а также ближневосточных стран-соседей Сомалиленда.
Как показал опыт Южного Судана и Западной Сахары, большинство африканских правительств формируют свою позицию по вопросу о признании прав африканских народов на самоопределение коллегиально – в рамках ведущей региональной организации стран континента. В настоящее время таковой является Африканский союз (АС), в состав которой входят 54 из 55 африканских государств-членов ООН.
В вопросе о статусе Сомалиленда Африканский союз исходит, прежде всего, из незыблемости положений Хартии Организации африканского единства (предшественника АС), осуждающей сепаратизм во всех его проявлениях, и Каирской декларации 1964 г. «О нерушимости границ, оставшихся в наследство от колониализма». Учитывая сложный, полиэтничный состав населения большинства африканских стран, их правительства традиционно опасаются, что распад одной страны вызовет цепную реакцию сепаратизма по всему континенту.
Добиваясь поддержки своей позиции Афросоюзом, Сомалиленд упирает на то обстоятельство, что признание его независимости не будет противоречить устоям этой организации. С точки зрения Харгейсы, декларация «О нерушимости границ» была нарушена в 1960 г., когда бывшие итальянская и британская колонии подписали соглашение о единстве, а не в 1991 г., когда северный регион в одностороннем порядке вышел из этого соглашения. Независимость Сомалиленда от Сомали, таким образом, следует рассматривать не как новое явление, а как возвращение к историческим реалиям.
В 2005 г. экспертная комиссия АС признала, что случай Сомалиленда уникален в политической истории Африки, а стремление региона к независимости и международному признанию имеет разумное оправдание. Тем не менее, заявка республики на вступление в Африканский союз, поданная в том же году, не была удовлетворена.
В настоящее время руководство Сомалиленда изменило тактику и ведет дипломатическую работу не столько с АС, сколько с отдельными африканскими странами, пытаясь для начала заручиться их поддержкой в вопросе признания. Эту задачу усложняет тот факт, что у Сомалиленда нет «патрона» в лице иностранного государства, какой есть у некоторых частично признанных государств и который смог бы лоббировать интересы этой республики.
Из всех африканских стран наиболее тесные отношения Сомалиленд поддерживает с двумя соседними: Эфиопинй и Джибути. Обе страны открыли дипломатические представительства (консульства) в непризнанной республике, что было расценено Харгейсой как позитивный сигнал. В реальности, однако, ни та, ни другая страна не имеют достаточной мотивации, чтобы идти на столь рискованный шаг.
Аддис-Абебе стабильный и де-факто независимый Сомалиленд нужен как противовес центральному правительству Сомали с его курсом на централизацию политической власти в стране. Есть у Эфиопии и серьезные экономические интересы в северном сомалийском регионе. Однако, с точки зрения Аддис-Абебы, для реализации этих интересов в соседнем регионе достаточно сохранения статус-кво – его фактической независимости. Джибути, также как и Эфиопия, заинтересовано в том, чтобы Сомали оставалось слабой и разделенной страной. Это небольшое государство, 60% населения которого составляют этнические сомалийцы, считает, что сильное и централизованное сомалийское государство сможет со временем вернуться к реализации проекта «Большого Сомали». Официальное же признание независимости соседнего региона международным сообществом не нужно Джибути по той причине, что независимый Сомалиленд может составить этой стране конкуренцию на рынке международных морских перевозок.
В центре внимания Кении находится соседний юг, а не север Сомали, поэтому значительной дипломатической активности в отношении Сомалиленда эта страна не проявляет.
Другие африканские страны, равно как и страны Ближнего Востока, также не заинтересованы в развитии отношений с Сомалилендом настолько, чтобы рисковать из-за него своей международной репутацией. На севере Сомали нет разведанных месторождений нефти или других ценных природных ресурсов, хотя недры региона изведаны достаточно слабо.
Невелики и шансы Сомалиленда получить официальное признание в странах Запада по крайней мере, в обозримом будущем. На соответствующие просьбы правительства и неправительственных организаций самопровозглашенной республики, официальные лица европейских стран и США отвечают в том духе, что сначала это должны сделать центральные власти Сомали и Афросоюз. Страны Запада, в принципе, заинтересованы в развитии сотрудничества Сомалилендом в области безопасности и противодействия терроризму, однако считают, что поощрение ими северосомалийского сепаратизма навредило бы процессу восстановления государственности в других регионах Сомали и вызвало бы всплеск антизападных настроений среди жителей южной и центральной частей страны. Как представляется, вероятность признания Сомалиленда странами Запада возрастет лишь в том случае, если резко обострятся вооруженные конфликты в южном и центральном Сомали и возникнет угроза распространения подобной ситуации на территорию севера. При таких условиях западные партнеры Сомали могут решить, что для сохранения главного оплота мира и стабильности в сомалоязычном регионе требуется усилить поддержку правительства Сомалиленда и установить с ним официальные дипломатические отношения.
Что касается других ключевых участников международного сообщества, в частности постоянных членов Совета Безопасности ООН России и КНР, на признание с их стороны Сомалиленду рассчитывать вовсе не приходится, учитывая то, что и Москва, и Пекин в своих взаимоотношениях с африканскими странами традиционно стараются избежать любого вмешательства в их внутренние конфликты.
Анализ ситуации говорит о том, что из всех существующих на сегодняшний день самоуправляемых регионов центральной и южной частей Сомали претендовать на независимость потенциально может лишь один Пунтленд. Эта автономия занимает стратегическое положение на пересечении морских путей из Индийского океана в Красное море и обладает достаточными людскими и природными ресурсами, чтобы в будущем начать строить жизнеспособную экономику мирного времени.
Все остальные автономные (де-факто) регионы Сомали слишком малы либо уязвимы для своих внешних и внутренних противников, чтобы противопоставлять себя одновременно и центральному правительству, и сомалийским радикал-исламистам, которые, как известно, осуждают сепаратизм. Заявит ли Пунтленд о своем праве на самоопределение ли нет, будет зависеть, прежде всего, от политики нового правительства Сомали. Пока что в отношениях Могадишо с администрацией автономии сохраняется статус-кво.
Таким образом, наиболее вероятным сценарием развития сепаратистского конфликта между Сомалилендом и центральным правительством Сомали является сохранение статус-кво – фактической независимости северного региона, не признанной ни одной из стран Перспективы разрешения этого конфликта путем компромисса между Могадишо и Харгейсой не просматриваются. Маловероятно и то, что правительство Сомали или поддерживающие его региональные автономии попытаются восстановить единство страны «силовым путем» для этого им не хватит ни сил, ни средств. В свою очередь, автономный Пунтленд, вероятно, не станет в ближайшее время требовать независимости. Однако если, на определенном этапе, правительство страны начнет выстраивать «властную вертикаль», ограничивая тем самым полномочия властей Пунтленда, не исключено, что администрация региона сама поднимет вопрос о самоопределении.
При таком сценарии Пунтленд имеет шанс повторить, в той или иной степени, судьбу Сомалиленда. Международного признания этот регион, скорее всего, не добьется, однако без поддержки со стороны извне, по-видимому, не останется. Уже сейчас в столице автономии действует дипломатическое представительство Эфиопии. Другие международные игроки, включая транснациональные корпорации, рассматривают возможность проведения геологических изысканий в территориальных водах этой части Сомали. Однако международные перспективы Пунтленда, будь-то деловые или политические, будут зависеть, прежде всего, от того, сможет ли администрация региона повысить уровень безопасности на своей территории – в частности, справиться с угрозой морского пиратства.
Список литературы
- Англо-бурская война 1899-1902 годов глазами российских подданных.Сб. в 13-тт.Т.11. М.: Издатель И.Б. Белый, 2012.
- Архангельская А.А. Внешняя политика демократической ЮАР / Отв.ред.д.и.н.А.Ю. Урнов. М., 2012. 264 с.
- Позднякова А.П.. Республика Уганда: Справочник / Отв.ред. И.Г. Большов. М., 2012. 228 с.
- Проблемы изучения Африки в России и за рубежом / Матер. XI школы молодых африканистов России. Казань, 14-15 ноября 2012 г./ Отв.ред.В.Г.Шубин и Н.А.Жерлицына. Казань, 2012.158 с
- Россия и Африка. Проблемы национально-государственной идентичности: Монография / Отв.ред.Т.В. Евгеньева. М., 2012. 268 с.
- Фитуни Л.Л. Африка. Ресурсные войны ХХI в.:Монография / Отв.ред. д.э.н. И.О. Абрамова. – М., 2012. – 248 с.
- Экономическая инфраструктура стран Африки:Монография колл. / Отв.ред. Е.В. Морозенская. М., 2012. 295 с.
- Социокультурные аспекты развития африканских обществ: история и современность: Сб./ Отв.ред. Н.А. Жерлицына. М., 2012. -194 с.