В истории философии права и правоведения, в Международном публичном праве и отраслевых системах национального права, а также в Международном частном праве, одним из неразработанных понятий представляются правовые и юридические состояния, что, по существу, вызывает повышенную актуальность обозначенной темы анализа. Обращение к теме о предмете правовых состояний и связанным с ним проблемой общих правовых отношений, открывает одну из возможностей всестороннего и более глубокого понимания, что есть феномен ПРАВО, в общем, и Международное публичное право и его сфера, в частности.
«В философском познании главным является необходимость понятия, а движение, в ходе которого оно становится результатом, составляет его доказательство и дедукцию». – Гегель Г. В. Ф. [1, 60].
В контексте затрагиваемых вопросов, без сомнений, заслуживает признания и поддержки инициатива профессора С.Т. Алибекова в организации и проведении ―Круглого стола‖ на весьма актуальную тему «Международное право и безопасность», состоявшуюся в Казахском университете международных отношений и мировых языков имени Абылай хана. При этом в обстановке доброжелательной дискуссии обсуждались важные проблемы правового состояния международного права и безопасности; роль в этом процессе Республики Казахстан, а также иные вопросы, относящиеся к сфере международно-правовых отношений. Такой подход приобретает не только теоретическое значение, но и его прикладную направленность. Учитывая проблемность вопросов темы, допуская при этом относительные сравнения, можно [в допустимой мере] согласиться с упреждениями древних – «нет ничего практичней хорошей теории».
Принципиальными на ―круглом столе‖ были также вопросы о правовых состояниях международного права, входящих в систему его отраслей, правовых институтов и норм. В частности, в авторском выступлении было отмечено, что правовые состояния реально проявляются в самом статусе субъектов права, содержании институтов общества и государства, его органов и должностных лиц. В то же время правовые состояния, как было отмечено в процессе полемики, воплощают в себе качественный показатель фактических оценок бытия существующих объектов права. Так, предметом дискуссии, к примеру, высказывались суждения об актуальности состояния действующего законодательства, регулирующего отношения в сферах экономики и финансовой системы, таможенного и банковского дела; затрагивались и некоторые аспекты внешнеэкономической деятельности Казахстана. Обсуждались вопросы и пути их решения, касающиеся экономической безопасности, преодоление на современном этапе явлений кризисного характера.
Как бы продолжая дискуссию «круглого стола», логично [в духе времени] коснуться правовых состояний, которые определяют степень адекватности действующего права характеру динамики межгосударственных отношений. С учѐтом этого требуют своей распредмеченности состояния международного правотворчества, действие международных договоров [особенно двухстороннего характера], обеспечение прав и свобод человека, иные (актуальные) вопросы международной и региональной безопасности, в том числе условия и причины проявлений в Казахстане фактов терроризма и многие другие.
Принимая в расчѐт затрагиваемые примеры ситуационного характера, которые с непреложностью показывают, что в правовом регулировании международных отношений [особенно в процессе действия двухсторонних международных договоров] правовые состояния требуют постоянного мониторинга. Иначе говоря, они могут утрачивать свою качественную полноту по основаниям быстрого развития экономических, торговых, политических, социальных и иных отношений сферы международного права, тем самым могут вызвать причины негативных последствий. Одним из таких последствий, что часто бывает, может проявиться юридическая опасность, сопряжѐнная с появлением пробелов в праве и законодательстве, которые возникают в результате развития международных отношений политического, экономического либо иного характера в сферах финансовой, банковской, налоговой, таможеннойсистемах.
Придавая значение определяемым и иным [затрагиваемым в процессе анализа] отношениям, актуализируем их распредмеченной ссылкой на правовую позицию Георга В.Ф. Гегеля в части, касающейся состояния правовой реальности – еѐ развивающегося бытия. Исходя из такого подхода, мыслитель не случайно в своѐ время сделал акценты не только на мысль о предмете права, но и на развивающуюся правовую реальность. Ибо «Мы…хотим только наблюдать, как понятие само определяет себя, и заставляем себя ничего не прибавлять к этому процессу из нашего мнения и мышления» [1, 92].
Из данного положения видно, что и в современных условиях компоненты правовой действительности всегда проявляются как всеобщее (собирательное, имеющее свою структуру) понятие, воплощающее в себе особенные и единичные структурные части. Эти части [применительно к сфере права и законодательства] в совокупности составляют общее содержание того или иного объекта исследования, реально находящегося в определѐнной ситуации его качественного правового состояния.
Распредмечивая смысл понятийного аппарата и его использование в целях анализа, вначале поясним, что есть понятие «сфера права» через общее определение его понятия. По нашему мнению – это ―нормированная реальность пространственно-временного` характера, формосодержание которой выражается в состояниях, действиях, иных еѐ проявлениях, связанных с регулированием социально-экономических, политических и иных отношений субъектов права относительно их интересов‖. Переходя от общего к особенному правовому состоянию, определим, что международно-правовая сфера представляется как одна из форм видимых движений нормированных институтов в контексте реальных [общих и относительных] отношений между субъектами международного права по поводу их правовых и юридических интересов. Такому движению правовой реальности присущи свойства самодостаточности; его условиями и причинами являются развивающиеся международно-правовые отношения между взаимодействующими субъектами, которые вызывают адекватные изменения правовых и юридических состояний.
В определённом значении, какой мы видим из названия темы, с необходимостью выделяются реально существующие правовые состояния, имеющие содержание юридических фактов, как нормированных оснований, порождающих возникновение, изменение либо прекращение международно-правовых отношений. Их форм содержательность непосредственно касается не только Международного публичного права, но и созвучных с ним правовых образований в формах отраслей, под отраслей, институтов и субинститутов, объединяющих в себе однородные группы международно-правовых норм.
Особенно, когда речь идѐт, к примеру, о Международном экономическом праве и его системе, включающим торговые, инвестиционные, финансовые, банковские, налоговые, таможенные и другие правовые образования и институты. При этом определённые их [статутные] части (нормативные правовые акты) получили, как известно, свою ратификацию Парламентом в формах законов РК, и по данному основанию они стали частью национальной правовой системы Казахстана.
Подводя промежуточный итоги, вычленим одно из основных свойств правового состояния, коим следует считать его ―универсальность или, иными словами, как своего рода ―вездесущее‖. Данное свойство является характерным не только для Международного публичного права, но также и для его части – международного статутного права, созвучного с традиционным понятием действующего законодательства.
Обращаясь к единичному измерению правовых состояний, выделим в статутном праве его правоюридические нормы. При этом каждая из них воплощает в себе потенциал бинарности состояний (иначе говоря, их двоичности), т.е., с одной стороны, скажем – это правовые основания, к числу которых относятся субъективные права‘ и свободы; а, с другой – юридические основания, идущие от власти взаимодействующих государств в формах обязанностей и ответственности.
Как видим, из целостной системы Международного права, воплощающего в себе правовые и юридические состояния, которые проявляются через содержание его отраслей, институтов и норм. При этом каждое из этих реальных состояний, по существу, содержит потенциал бинарно взаимодействующих между собой родственных факторов: общего (целого) и его структурных частей – особенного и единичного характера. К парным перечням таких особенных и единичных частей относятся: 1) правовые и юридические структурные образования; 2) нормы права и правовые отношения; 3) права` и обязанности; 4) права` и ответственность; 5) права` на свободы и ограничение правовых свобод. Действующими [правовыми] нормативами могут быть также и другие проявления правовой бинарности, к примеру, с участием не только физических, но и юридических лиц, в том числе и взаимодействующих государств.
Так, в процессе нормотворчества правовая часть, как правило, берѐтся нормотворческим органом из обычной среды международных отношений в состоянии сложившегося [как правило, безупречного] качества естественного права, а юридическая часть моделируется в качестве позитивного права. Затем обе части предметно формируются в будущую норму права усилиями разумной (справедливой) воли государств либо международными организациями, правомочными принимать нормативные правовые акты. Именно через такой нормотворческий процесс принятые нормативные правовые акты, в том числе и законы, приобретают качественное содержание не просто юридических законов, а воплощают в себе сущность правовых законов, отвечающих духу права.
В результате такого формирования, иначе говоря, сложения парных частей бинарного характера, получается нормированная сумма противоположностей, отвечающая духу диалектики, под названием – «нормированный потенциал правовой нормы». Причѐм каждая из норм, обретая своѐ правовое состояние, воплощает в себе правоюридическую (бинарную) силу самодостаточности, которая проявляется в форме юридического факта. По существу, эти и, связанные с ними, иные вопросы подводят к необходимости поиска новых решений, которые могут в некоторой степени оказать опредмеченное влияние на традиционные подходы в правопонимании.
В этих целях выделим одну из проблем, и сделаем попытку поставить [в порядке рабочей гипотезы] силлогистический вопрос в части отнесения правовой нормы к значению юридического факта. В этой связи непреложно возникают вопросы о соотношении понятий: правовое состояние; юридическое состояние; юридический факт. Говоря несколько с опережением, логично допустить суждение, что все три перечисленные понятия возникают одновременно, ибо каждое из них воплощает в себе значение не просто факта, а факта юридического. Если, к примеру, норма права объявлена действующей, то для такого рода ситуаций важно вычленить ряд следующих моментов.
Во-первых, факт вступления нормы в состояние юридической силы. Во-вторых, потенциальное состояние этой силы равно факту обретения правового состояния, которое оказывает своѐ влияние либо на субъектов, либо на объекты права. Наконец, в-третьих, данный момент, собственно, сопряжѐн с проявлением юридических фактов, вызываемых состояниями юридического и правового значение, иначе говоря [в нашем примере] – воздействием единораздельных сил 1-го и 2-го свойства.
Безусловно, все значения анализируемых фактов сводятся к основаниям возникновения, изменения либо прекращения общих правовых отношений. В этом месте логично сделать уточнение. В частности, одно дело, когда формосодержательная ситуация носит правомерный характер, о чѐм говорилось выше. И совсем другое дело, когда идѐт речь о неправомерных ситуациях со стороны тех или иных субъектов права. Если, скажем, лицо совершило правонарушение, то в результате этого изменяется [в негативную сторону] его правовое и юридическое состояние.
В образе существующих типичных ситуаций нетрудно заметить, что так называемые «факты одновременности» воспринимаются сугубо условно, ибо первопричиной возникших состояний всѐ же остаѐтся за объявлением уполномоченным органом государства факта вступления нормы в состояние юридической силы. Дальнейший анализ покажет, что могут возникнуть и иные силлогистические суждения, о чѐм подробнее будут даны пояснения несколько ниже. Ибо норма права содержит в себе все качественные свойства правового и юридического состояния. Такого рода факты с непреложностью порождают правовые отношения общего [постоянного] действия, а в отдельно взятых (эпизодических) случаях также и относительного характера – к примеру, с участием субъектов, имеющих конкретные юридические адреса своего местопребывания.
С учѐтом такого подхода логично говорить, что в международных отношениях договаривающиеся государства, а также международные организации через правовые и юридические состояния создают оптимально качественную ситуацию международного правопорядка, который реально действует в режимах правовых отношений. Из приведѐнных выше положений видно, что тот или иной субъект сообразно своему статусу, возникающего с момента обретения правового состояния, постоянно и независимо от своей воли пребывает в ситуациях режима правовых отношений общего характера, установленного согласованной властью государств, как на многостороннем, так и на двухстороннем [международном] уровне. В статье 26 Венской конвенции от 23.05.1969 г.
«О праве международных договоров» закреплено [под названием «pacta sunt servanda»] правило – «каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться». Данная норма Венской конвенции почти дословно получила своѐ воплощение в статье 20 Закона РК от 30.05. 2005 г. «О международных договорах Республики Казахстан».
Как видим, в результате действующего правового регулирования субъект права, будучи участником правовых отношений, обязан, во-первых, соблюдать установленный договаривающимися государствами правопорядок, что осуществляется через режим общих правовых отношений. Во-вторых, он может в пределах естественного права [не нарушая национальных правовых законов] добросовестно и разумно использовать свои субъективные права` и свободы, сопровождая их обязательственным долгом позитивной ответственности, что также возможно лишь через режим правовых отношений общего характера. Собственно, в этом заключается вся суть общих правовых отношений. Следовательно, как любил повторять Г.В.Ф. Гегель, «В праве человек должен найти свой разум, должен… рассматривать разумность права…»[1, 37].
Реальная особенность такого нормированного бытия в том и состоит, что все участники международных отношений, включая государства, международные организации, физических (правовых) лиц, как правило, по причине конкретной даты вступления в юридическую силу международных нормативных правовых актов, приобретают соответствующий статус субъектов в формах правовых состояний, определяющих [помимо их воли] содержание режима общих правовых отношений. В этой связи в философии права не случайно выделяются акценты особого значения «Обязанность есть право, наличное бытие свой воли» [1, 422].
Исходя из этого, каждый субъект международного права, по существу, автоматически приобретает, как видим, персональное правовое положение (свой статус) и соответственно этому статусу наделяется обязательствами перед правом и законом, в силу чего юридически получает права` и свободы. В то же время наделяется также обязанностями, и несѐт постоянную позитивную ответственность в форме нравственноправового долга. Ибо не только субъективные права` и свободы, но и правоюридические обязанности, включая ответственность, существуют и реализуются в Международном праве посредством нормо [право]отношений бинарного характера, ибо в них действуют парные противоположности..
Упреждая ситуацию, всѐ же в данном контексте требуются некие (предваряющие) пояснения, касающиеся оппонентов, которые могут возразить в той части, что правовые отношения якобы не охватываются понятием права. Именно такой позиции придерживается И.И. Лукашук, который, в частности, пишет: «…нельзя обойти молчанием то обстоятельство, что такое, казалось бы, бесспорное понимание предмета оспаривается практически по всем пунктам. Некоторые специалисты пытаются расширить понятие международного права за счѐт включения в него, помимо норм, иных явлений. В отечественной литературе была сделана, например, попытка включить в это понятие также правоотношения, но она не нашла сторонников» [2, 1-2].
Данные вопросы представляются актуальными, ибо они, во-первых, затрагивают проблемы международного права, в том числе международного экономического права, в структуру которого входят, как отмечено выше, финансовые, банковские, налоговые, таможенные правовые образования. Во-вторых, международное право в определѐнной части ратифицировано путѐм его трансформирования в национальную систему права в формах действующих законов Республики Казахстан. В-третьих, феномен «право», включающий международное право [как особенную структуру], воплощает в себе единораздельность противоположностей бинарного характера. Данная единораздельность противоположностей создана не вопреки, а полностью отвечает духу диалектики. Взаимодействие данных противоположностей образует нормированный импульс, порождающий непрерывное движение права, источником которого является бинарная самодостаточность.
В данной связи наиболее убедительными примерами, иллюстрирующими реальность нормированных состояний, их бинарные начала, являются правовые обычаи, особенно в международном праве, которые зримо, о чѐм сказано выше, соединяют в себе противоположности – правовые состояния и юридические состояния, обладающие свойством единораздельности. Никто, видимо, не будет оспаривать бинарную формосодержательность правового обычая, как бытия противоположностей. Ибо это та единораздельность, где, с одной стороны – норма права, а с другой стороны – нормированное отношение. Как видим, обе стороны правового обычая находятся в режиме долговременного правового и юридического состояния, проявляющегося [одновременно] в форме юридического факта и, по существу, порождающего правовое отношение общего характера.
Собственно, бинарные начала возникшего движения права через первозданность правовых обычаев показательно тем, что дают нам проверенные временем знания о правовых состояниях и общих правовых отношениях, которые согласуются с принципом диалектики. Как видим, право через закономерности (свои взаимодействующие противоположности) воплощает в себе бинарные свойства, коими являются нормированные основания правового и юридического характера, образующие единораздельность, способную вызывать самодостаточную энергию (динамику) права. Если, к примеру, убрать бинарность противоположностей, то тогда следует перечеркнуть и диалектику, о чем ниже (дополнительно) будут даны опредмеченные пояснения.
Принимая в расчѐт эти и иные основания, логичными в данной связи представляются суждения о состоянии Международного права и его норм; ибо оно, в том числе и правовая норма, «живѐт», действует и развивается только через правовые отношения общего и относительного характера. Анализ показывает, что право содержит в себе не только систему позитивных норм, но и адекватные им реальные блага, носителями которых являются субъекты в формах субъективных прав, обязанностей, ответственности. Например, право на жизнь, гражданство, право собственности, право на свободу передвижения и другие блага всегда и во всѐм осуществляются через постоянные нормо[право]отношения.
В результате чего мы видим бинарность в реальном действии, через которую функционирует закономерность в образе (правоюридического) взаимодействия норм права и правовых отношений. По сути, в этом заключается идея самодостаточной бесконечности права, в отличие от которого идея юридической части правового закона подвержена, к примеру, влиянию процесса под названием «конечность». Именно в таком подходе, по существу, проявляются некоторые важнейшие свойства бинарности права, и в этом смысле Международное право, будучи особой системой права, не является исключением.
Если в правопонимании вышеприведѐнные подходы исключить, то позитивное [международное] право как «голая» система норм остановится в своѐм развитии. Ибо право и система его норм построены на идее их бинарной противоположности, и соотносятся [они] между собой как целое и часть, объективное и субъективное, конечное и бесконечное. Поэтому в исследовании правовых явлений должны учитываться такие парные категории, «…как ―форма и содержание‖, ―сущность и явление‖, ―целое и часть‖, ―общее и особенное‖; также нельзя сбрасывать со счѐта и такие понятия, как ―вещь в себе‖ и ―вещь для нас‖; ―конечное и бесконечное‖»[3, 12].
С учётом этого, оправданно затрагиваются также и сложившиеся международно правовые образования, в том числе созвучные с ними банковские, налоговые, таможенные системы. В истории науки правовые состояния ближайшим образом рассматривались, как известно, в рамках одной отрасли, т.е. в основном как понятия советского государственного права [4, 5-6]. В частности, Т.Д. Зражевская в своѐ время, говоря о правовом состоянии, логично увязывала его с общим правовым отношением ответственности, которое возникает с момента закрепления «…за субъектами государственного права соответствующих правомочий…»[5,120].
Актуализируя значение динамики правовых состояний, обратим внимание на непрерывность развития фактических ситуаций, находящихся в среде общественных отношений, которые являются характерными не только для одной [какой-либо] отрасли права, но и для всей системы международного и национального права. Такой подход позволяет несколько иначе (продуктивнее) подойти к решению проблем, вызывающих необходимость реформирования законодательства или адекватного его совершенствования.
Именно по этим условиям и причинам законотворческий орган постоянно находится в режиме (процессе) правовых отношений, осуществляя мониторинг общественных отношений, отменяя устаревшие и создавая новые нормативные правовые акты; либо нормотворческим органом вносятся поправки, дополнения, изменения в отдельные нормы, что в законодательном процессе, к примеру, отмечается наиболее распространѐнной процедурой. Собственно, в некотором роде аналогичные положения отмечаются и в международном нормотворческом процессе.
С учѐтом этого предметно вычленяется цель анализа – адекватно спроецировать суждения о правовых состояниях не только в отношении субъектов права, как участников правовых отношений, но и на объекты правового регулирования (включая, к примеру, состояние международного статутного права, правопорядка, бюджета и бюджетных отношений). Ибо правовые состояния, подчиняясь закону диалектики, воплощают в себе правовую и юридическую формосодержательность. При этом правовые состояния непосредственно связаны с точно направленным движением права; являются предпосылками в части влияния [определѐнным образом] на процессы правового регулирования; не исключая при этом отношений международно-правовой сферы.
Чтобы убедиться в разумности такого процесса, достаточно обратить внимание на те направления масштабного реформирования, которые глобально затрагивают сферы торговых, таможенных, инвестиционных и связанных с ними иных отношений. Побуждающим мотивом [со стороны субъектов нормотворчества] в части приведения бытия международного права как особой системы в надлежащий порядок было и будет его правовое состояние. Одним из примеров такого состояния, определяющего направления реформирования, можно, без сомнений, считать вызовы кризисных явлений, охвативших Европу, США и другие страны. Как видим, всѐ, что касается экономики, финансов, бюджета, банковского, таможенного дела, налоговых отношений получает своѐ договорное [между государствами] обновление в большей части, как показывает практика, на двухстороннем уровне. Тем самым международные правовые акты предметно приводятся в соответствие с развивающимися международными правовыми отношениями, особенно в рамках таможенного союза. При этом возникает необходимость, как справедливо отмечает Р. Ошакбаев, своевременно устранить непонимание, различного рода препятствия в международных торговых отношениях, особенно в таможенной сфере [6, 5].
Потому национальному законодателю, также и иным субъектам, причастным к международному нормотворчеству, надлежит в данных и иных целях, особенно в периоды кризисных явлений, методично отслеживать состояние оптимального соответствия относительно синхронного действия международных договоров и национального законодательства. Ибо «Закон по своему содержанию отличается от того, что есть право…Могут существовать весьма определѐнные законодательства, содержащие… неправовые определения…; таким образом, то, что имеет силу, и то, что есть право в себе, может быть совершенно различным. Поэтому в позитивном праве то, что закономерно, есть источник познания того, что есть право, или, собственно говоря, что правомерно» [1, 444].
Осмысливая данный тезис в той части, что право и закон имеют различия, в то же время логично допустить, что право и закон, к примеру, соотносятся между собой, как целое и часть, конечное и бесконечное, объективное и субъективное. При этом важно не упускать из вида тех признаков, которыми должен обладать правовой закон. В правовой сфере – одним, главным из них является – соответствие духу права, т.е. закон должен быть правовым. Все при этом его юридические компоненты также не должны противоречить идее права. С учѐтом этих [качественных] требований оценивается общее правовое и юридическое состояние правового закона и, конечно, его способность оптимально осуществлять правовое регулирование, которое проявляется через действие норм права и правовых отношений общего и относительного характера.
Нормотворческая практика однозначно показывает правовое состояние того или иного нормативного правового акта. Так, к примеру, нормативные правовые акты международного характера отличаются достаточной стабильностью. Напротив, национальные законодательные акты характеризуются, как правило, частыми поправками, изменениями, дополнениями либо отменой. Подтверждением тому служит, к примеру, Гражданский кодекс Республики Казахстан, в который внесено [начиная с 31.08.1995 г. по настоящее время] порядка 100 поправок, что подтверждает вывод о не совсем благополучном его правовом состоянии. К этому добавим, что частые поправки в законодательные акты, как известно, оказывают своѐ влияние на состояние правозаконности, в том числе и практики правореализации, ибо с каждой поправкой изменяется правовое состояние субъектов, а также объектов сферы правового регулирования.
Как видим, если закону присуще общее правовое состояние, то на количественном уровне особенного и единичного его измерения каждый правовой институт и каждая норма права, которые составляют его определѐнное (качественное) содержание, воплощают в себе однородные признаки общего. В частности, любым из действующей системы правовых законов присущи свойства правовых состояний и юридических состояний. Собственно, из данных положений относительно ясно просматривается идея силлогизмов в правовой сфере и, конечно, правовые состояния в сфере Международного публичного права, которые в этих отношениях не являются исключением.
Причѐм, когда речь идѐт, к примеру, о сугубо юридическом состоянии действующих нормативов, то принимается во внимание и всесторонне оценивается так называемая чистая воля нормотворческого органа на предмет еѐ освобождения от акцентов произвола. Во избежание различного рода неправовых устремлений власти принимаются в этих целях упреждающие (адекватные) меры в той части, чтобы та или иная властвующая воля получила бы [с учѐтом правовой идеи] своѐ внешнее закрепление не только в соответствующей норме, институте, но и в целом (конкретном) источнике позитивного права.
Если воспользоваться таким логическим [итоговым] приѐмом проверки достоверности знаний о правовых состояниях, как правовой силлогизм [7, 300], используемый в своѐ время Р. Лукичем, то логично допустить, на наш взгляд, несколько следующих [сравнительных] групп силлогистических суждений. Так, первое суждение, относящееся к субъектам:
1). Все физические лица находятся в определѐнном правовом состоянии; 2). Субъект ―А‖ является физическим лицом;
3). Следовательно, субъект ―А‖ обладает правовым состоянием.
Второе: 1). Все суверенные государства являются носителями правовых состояний;
2) Республика Казахстан обладает суверенитетом;
3). Следовательно, Республика Казахстан является носителем правового состояния.
Cуждение третье, относящееся к основаниям возникновения общих правовых отношений:
- Каждый нормативный правовой акт воплощает в себе правовое состояние, что означает адекватное проявление юридического факта;
- Нормы правового института под названием ―Международный договор‖ не противоречат признакам нормативного правового акта, соответствуют фактору правового состояния;
- Следовательно, нормы института ―Международный договор‖ адекватно приобретают значение юридических фактов.
Суждение четвѐртое: 1). Правовые состояния в формах юридических фактов являются основаниями возникновения, изменения, прекращения общих правовых отношений;
- Присоединение Республики Казахстан к многостороннему международному договору [через ратификацию Парламентом в форме принятия закона РК] означает факт юридический;
- Следовательно, Казахстан, совершив юридический факт ратификации путем принятия закона о присоединении к многостороннему международному договору, создал для себя ситуацию общего правового отношения международного характера.
Как видим, реальность бытия такой нормоправовой конструкции логически обосновывается силлогистическими правовыми и юридическими состояниями, о которых [в постановочном варианте] говорилось выше. В большей части в правоведческой литературе они (правовые состояния) лишь затрагиваются, но пока отсутствуют основательные их разработки, имеющие значение не столько для науки международного права, сколько для практики правореализации. С определѐнной долей уверенности оправданно допустить суждения, когда речь идѐт, скажем, о реформировании, совершенствовании либо решении иных проблем в действующем праве и законодательстве, то в таких ситуациях логично говорить о его правовом состоянии.
Вникая в суть понятий «состояние» и «правовое состояние», следует их воспринимать с учѐтом категорий «общее и часть»; при этом в качестве структурных частей всеобщего будут с непреложностью выступать его особенные и единичные правовые состояния. В философской, историко-правовой, юридической, в том числе и справочной, литературе лишь упоминается такой общий термин, как «состояние», имеющий смысл не одного, а более пяти значений. Собственно, не каждое из них может быть квалифицировано в значении юридического факта.
В этих целях сделаем некие предваряющие замечания, которые бы указывали на прямую либо косвенную связь с юридическими фактами либо, напротив, вовсе исключали бы такую связь. Так, в философии ―состояние‖ представляется как категория научного познания, которая в различных формах проявляет собой процесс движения материи, обнаруживает в себе характерные свойства, отношения, а также иные признаки и черты. В современной науке категория ―состояние‖ воплощает в себе интегральные параметры разнообразных систем, включая, безусловно, и правовую систему, структурными компонентами которой являются международное право и его часть – статутное право (традиционно – законодательство). Между тем заметим, что в учебно-методической литературе по международному праву термины «состояние» и «правовые состояния», по существу, даже не упоминаются. На этом фоне такое положение весьма ярко выделяется повышенная актуальность о правовых состояниях в сфере международного публичного права.
Становится очевидным, когда затрагиваются те или иные проблемы в данной сфере отношений, то нельзя обойти такие [категориальные] понятия, как состояния, в том числе и особенные из них, в частности, правовые и юридические состояния. Между тем важно напомнить, что в прошлом категория ―состояние‖ не только упоминалась, но она была известна античной [философской] мысли, в которой проявлялись такие несущие еѐ научные особенности, как отношения, сущность, иные характеристики, признаки и свойства того или иного явления. Затем (в более позднее время) данное понятие своѐ преемственное развитие получает в философии, истории, социологии, а также в правоведении. В частности, М. Хайдеггер в своѐ время состояние сугубо односторонне увязывал и соотносил его лишь с настроением человека [8, 427; 500-501].
Напомним, что несколько ранее Иммануил Кант также соотносил (объяснял) поступки человека с его состоянием. В данных случаях не совсем ясно либо вовсе отсутствовала в правовой сфере предметная связь состояний с юридическими фактами. В то же время, И. Кант, по существу, одним из первых употребил сочетание под общим названием «правовое состояние». Так, характеризуя гражданское общество, он особо выделял совокупность индивидов, заинтересованных находиться в отношениях между собой в правовом состоянии [9, 12]. Такого рода ситуации не только в ту далѐкую эпоху, но и в наше время квалифицируются не иначе как юридические факты, вызывающие возникновение, изменение или прекращение правовых отношений общего либо относительного характера.
В системе общего [как объединяющего понятия], т.е. составляющих его структурных частей, в качестве особенных элементов в философии и правоведении выделяется понятие «правовое состояние», но в правоведческих источниках пока не даѐтся его научного определения. Потому с определѐнной долей уверенности оправданно утверждать, что бытие правовых состояний всегда имеет юридическое сопровождение. Исходя из этого, можно говорить, что все правовые состояния имеют значение юридических фактов. Современник Гегеля Г.В.Ф. – известный немецкий юрист Фридрих К. Савиньи, к примеру, хотя и в очень высокой степени абстракции, утверждал: «Я называю события, вызывающие возникновение или окончание правоотношений юридическими фактами» [10, 430-431].
Как видим из проведѐнного анализа, актуальность нового осмысления термина «состояние» в правовом смысле имеет значение не только в сугубо теоретическом аспекте, но и приобретает свою формосодержательность в условиях юридической практики, включая и международно-правовую сферу. С учѐтом проведѐнного анализа синтезируем его определение. «Правовое состояние – это нормированные положения реального существования легитимного характера, относящиеся к лицам либо к объектам правовой действительности, имеющие значение юридических фактов, порождающих общие правоотношения в формах правообязываний».
С учѐтом этого, особенности правовых состояний заключаются в их универсальности, о чѐм было отмечено выше. Ибо наиболее сильной стороной демократии и законов, как правовых состояний (легитимной власти+правовой свободы) являются обязательства всех субъектов права перед правовыми законами. Иначе говоря, каждый из субъектов призывается международным и национальным правом – Конституцией и правовыми законами действовать правомерно с момента, когда они получили юридическое значение действующих нормативных правовых актов, т.е. как реальные факты правоюридического характера, породившими для субъектов сообразно их правового статуса основания возникновения общих правовых отношений.
При этом добавим в той части, что особенности общих правоотношений, порождаемых правовыми состояниями, проявляются в значительной степени в идеологическом воздействии на их участников. В этой связи, как показывают социологические исследования, никто из опрошенных респондентов не прошѐл тестирование о понятиях: «правовые состояния», «общие правовые отношения», правообязывания и, самое главное, не было правильных ответов на вопрос: «находитесь ли Вы лично в правовом состоянии и соответственно в постоянном режиме общего правового отношения».
Принимая в расчет результаты анализа, синтезируем формосодержательную сущность общего правового отношения, воплощающего в себе ―нормированное состояние, при котором субъекты взаимодействуют в режиме постоянного нравственноправового долга в части осуществления интересов в формах соблюдения предписаний норм права, а также их добросовестное, разумное и справедливое использование‖.
Что касается остальных форм правореализации, в частности, «исполнение и применение» юридических норм, то данные их формы осуществляются в режимах относительных правовых отношений. Исходя из этого, следует учитывать, что в относительных правовых отношениях [инфраструктурно, во многом через принципы] присутствуют, как правило, и общие правовые отношения. Собственно, в этом, а также и в иных ситуациях правореализации, находит своѐ проявление идеологическая сущность правовых состояний, вызывающих общие правовые отношения.
В данной связи из действующего массива нормированных правовых отношений вычленим несколько типичных бинарно-правовых ситуаций закономерного взаимодействия упомянутых выше противоположностей, которые осуществляются через реальные правообязывания субъектов права. Ибо правовые лица (участники общественных отношений), в том числе и само государство, как это будет видно ниже, вне права, по существу, быть не могут. В частности, говоря о субъектах, выделим, что каждое физическое лицо находится в состоянии правового положения (к примеру, резидента или нерезидента, гражданства либо безгражданства). Определѐн правовой статус и всех юридических лиц, включая государства. В связи с чем, конкретное лицо [сообразно своему нормированному правовому статусу], сознавая действие правоюридического режима существующих противоположностей в сфере права, соблюдает запреты, осуществляет права‘, исполняет обязанности, несѐт в формах социального долга постоянную (положительную) ответственность.
Взаимодействие правового и юридического компонентов, как нормированных противоположностей, должно основываться на их оптимальном балансе и не допускать существенных противоречий. При этом случается, когда [в субъективном значении] к обязанности присоединяется право или, напротив, к праву прибавляется обязанность. В таких случаях оправданно говорить о единораздельном понятии – «правообязанность субъекта». В частности, когда требуется осуществить, скажем, контроль, власть, поручение, представительство, иные действия правового и юридического значения. В данных ситуациях отчѐтливо просматривается бытие ―обязанностей и прав‖ и, наоборот, ―прав и обязанностей‖, взятых в единораздельности как парновзаимодействующие (бинарные правовые) сущности.
Причѐм следует иметь в виду, что в таких сочетаниях прав и обязанностей не отдаѐтся приоритета ни одному из них. Иначе говоря, право всегда и во всѐм должно сопровождаться обязанностями и ответственностью, что созвучно реальным обязательствам сторон перед действующим правовым законом. Так, говоря, к примеру, о власти контроля в финансовой сфере, имеют равновеликое значение и права‘, и обязанности. В частности, лицо, осуществляющее контроль, скажем, правообязано, т.е. оно полномочно осуществить [причѐм одновременно] не только своѐ право, но в такой же мере должно выполнить и свою обязанность. В этом, по существу, проявляется вся формосодержательность позитивной ответственности субъектов права.
Как видим, в познании состояния международного права [с учѐтом его непрерывного развития] «…главным является необходимость понятия, а движение, в ходе которого оно становится результатом, составляет его доказательство и дедукцию» [1, 60]. В правоведении термин «состояние» принято, как отмечено выше, считать категорией, который был осмыслен ещѐ в античную эпоху; но не потерял своего научного интереса и в наше время. Если придерживаться философского подхода, то становится ясным, что понятие «состояние» следует воспринимать в значениях: всеобщее, особенное, единичное.
Придавая значение поставленным вопросам, актуализируем их с позиции современности исторической ссылкой на упреждающий взгляд Георга В.Ф. Гегеля в части критических оценок, касающихся правовой действительности своего времени. С учѐтом такого подхода мыслитель не случайно сделал акценты на «разум», «просвещение», «право» и т. д., ‖…что философское познание подобных предметов может сложиться не из резонѐрства, а из соображений целей, оснований и полезности…‖ [1, с. 309].
Таким образом, обращение к теме правовых состояний в сфере Международного права открывает одну из возможностей всесторонне и глубже понять, что есть феномен право, в том числе и состояние национального права Республики Казахстан.
Список источников
- Гегель Г. В. Ф. Философия права. – М.: Мысль, 1990. – 528 с.
- Лукашук И.И. Международное право. Общая часть. Учебник. – М.: БЕК, 1997. – 371 с.
- Черняков А.А. Объект и предмет познания конституционного права // Научные труды «Эдiлет». № 3 (41). – С.3-13.
- Барабашев Г.В. Ответственность органов управления перед Советами // Советское государство и право. № 5. С. 4-12.
- Зражевская Т.Д. Ответственность по советскому государственному праву. – Воронеж,
- История политических и правовых учений / Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: НОРМА-ИНФРА,
- Ошакбаев Р. Казахстанский бизнеси здоровая конкуренция врамках Таможенного союза // Налоги ифинансы.2012.– № 9 (58). -С.5.
- Краткая философская энциклопедия. – М.: Издательская группа ―Прогресс‖ –«Энциклопедия», 1994. – 576 с.
- Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане. К вечному миру / Вступ. ст., примеч. и сост. С.Ф. Ударцева. – Изд. 2-е, доп. и исправл. – Алматы: Жетi жаргы, 2004. – 160 с.
- Исаков В.Б. Юридические факты / В кн.: Теория государства и права / Под ред. В.К. Бабаева. – М.: Юристъ, 1999. – 592 с.