Отдельные проблемы квалификации вымогательства, совершенного организованными преступными группами

В статье рассмотрены проблемные аспекты квалификации вымогательства, совершаемого организованными преступными группами в свете тех реформ, которые произошли на сегодня в уголовном законодательстве Кыргызстана. 

Ретроспективное рассмотрение проблематики вымогательства показывает, что, несмотря на не распространенность в целом этого преступления в Кыргызской Республике, за последнее время это деяние приобрело все большие организованные формы.

Не случайно Г.Г. Чернобрисовым указывается, что «… для современного вымогательства характерны высокая латентность, развитие групповых и организованных форм, ужесточение и совершенствование способов и методов совершения преступления, вовлечение в него молодого поколения» [1, с. 4].

Г.Б. Орозбаева также пишет, что «… при общей тенденции снижения количества данных преступлений, становится иным его содержание: увеличилось число вымогательств, совершаемых в соучастии, с применением насилия, с использованием оружия, с причинением тяжкого вреда здоровью, в целях получения имущества в крупных размерах» [2, с. 42].

Следует отметить, что понятие «организованное вымогательство» в целом, ни в законодательстве, ни в обширной научной литературе кыргызских ученых-юристов не встречается.

Впервые это понятие дается российским ученым В.Н. Сафоновым [3,4]. На сегодняшний день в обиход специалистов практиков и ученых на эту тему вошел термин «рэкет». Мы согласны с точкой зрением В.Н. Сафонова, что данный термин вряд ли идеально соответствует определенному явлению [4].

Так, в зарубежной правоохранительной практике он означает не только вымогательство, а также другие явления, например: покровительство, бандитизм, любую работу [5, с. 15]. И все же в литературе встречаются попытки определить данное явление как «рэкет» [5, с. 15; 6, с. 55].

В официальной статистике имеются показатели вымогательств, совершенных организованными преступными группами. Между тем, последние попытки охватывают не все организованные формы совершения преступления, так как в соответствии со ст. 31 УК КР к их числу относится не только организованная преступная группа, но и преступное сообщество (преступная организация) [7, с. 12]. Поэтому, на наш взгляд, отказ от учета появления в криминальной действительности преступных сообществ (преступных организаций) был бы принципиально неверным. Это не соответствовало бы адекватной оценке количественно-качественных характеристик ряда преступлений, например, вымогательство в современных условиях, организованные формы которого составляют существенный компонент организованной преступности.

Между тем, ст. 170 УК КР не предусматривает квалифицирующего признака совершения вымогательства преступным сообществом (преступной организацией), хотя именно для этого преступления такая форма соучастия в последние годы становится все более характерной. Это, конечно, можно было бы, как нам представляется, отнести к проблемам в праве, если бы не формулировка преступного сообщества (преступной организации), данная в ч. 5 ст. 31 УК КР, согласно которой «преступным сообществом (преступной организацией) признается устойчивое, сплоченное объединение двух и более лиц или групп, предварительно соорганизовавшихся для систематического совершения тяжких и особо тяжких преступлений» [7, с. 12].

По нашему мнению, в цитируемой части ст. 31 УК КР даются во 2-ой позиции определения преступного сообщества, из которых первая трактовка вызывает ряд вопросов. Законодатель в первом определении ставит знак равенства между преступным сообществом (преступной организацией) и сплоченной организованной группой, созданной для совершения тяжких и особо тяжких преступлений.

Проведенный анализ данной дефиниции приводит к следующим небесспорным выводам.

Систематическое и логическое толкование ч.ч. 1-5 ст. 31 УК КР дает основание считать преступным сообществом (преступной организацией) объединение двух и более лиц или групп, обладающих признаками устойчивости и сплоченности, когда эти лица или группы совершили хотя бы одно преступление, либо лишь

предварительно сорганизовавшись намеривались систематически совершать такие преступления.*1 Отличить такое сообщество от организованной группы и даже группы лиц по предварительному сговору, весьма сложно.

Применительно к составу вымогательства, это же ситуация характерна и для российского законодательства, где в юридической практике приводятся факты, когда участники той же организованной группы из двух человек заявляют, что их объединение следует считать преступным сообществом или преступной организацией, которое не предусмотрено в ст. 163 УК РФ [8], в связи с чем их следует освободить от уголовной ответственности.

Таким образом, возникающие в редакции ч. 5 ст. 31 и ст. 170 вопросы побуждают ученых-юристов Кыргызской Республики обратиться к соответствующим теоретическим разработкам.

До настоящего времени, теоретические разработки форм (видов) соучастия в уголовном праве Кыргызской Республики противоречивы, единого подхода к их выделению не выработано, главной причиной на наш взгляд, является отсутствие единого критерия форм соучастия.

В ряде работ критерий выделений форм соучастия либо вообще не называется, либо в качестве таковой предлагается конструкция состава преступления.

Некоторые авторы не отличают форму от видов соучастия. Не считая возможным подробно рассмотреть все высказанные точки зрения авторов на формы и виды соучастия, так как это заслуживает самостоятельного изучения, мы хотим лишь рассмотреть отдельные вопросы проблемы квалификации организованного вымогательства и ограждение от смежных преступлений, которые влияют в целом на тактику и методику расследования преступлений.

* В соответствии со ст.ст. 11 и 12 УК КР ч. 2 ст. 170 УК КР является менее тяжким преступлением, а ч. 3 ст. 170 УК КР тяжким преступлением.

Немаловажной проблемой является, как нам представляется, вопрос о наличии или отсутствии состава вымогательства. Думается в данном случае можно выделить две позиции. Первая связана с феноменом так называемой «крыши», «охраны», когда вымогающие дань рэкеты начинают оказывать определенные услуги. В рассматриваемом случае могут быть прекращены вымогательские действия и возможен переход взаимосвязи жертвы и преступника на почву сотрудничества. Необходимо учитывать, что если наряду с вознаграждением за определенные услуги, все же взимается «дань», предполагающая вымогательскую угрозу или насилие, то все действия, следует квалифицировать как вымогательство.

Немаловажной проблемой является и правовая оценка вымогательских действий, когда вымогателя применяют нетрадиционные способы угрозы, это когда действуют от имени признанных «преступным миром» авторитетов или опасных преступных групп. В последнее время такие факты встречаются чаще, и на практике они оказываются вне правового воздействия. В данном случае угроза лишь предполагается, и она высказана завуалировано.

И как показывает практика, такой вид вымогательства становится все более распространенным, и, к сожалению, по данному вопросу на сегодняшний день нет однозначного решения, как и не выработаны по нему практические рекомендации.

Изучение следственно-судебной практики, показывает, что зачастую встречаются ошибки при отграничении вымогательства, совершенного организованной группой от деяний, совершенных группой лиц по предварительному сговору.

Анализ показывает, что практическим работникам непросто провести дифференциацию по таким признакам как «предварительный сговор» и «предварительное объединение», поскольку они устанавливаются и доказываются, как показывают тактические и методические основы расследования, с помощью одних и тех же обстоятельств, которые характерны для группового преступления. В литературе встречается неточность, неполнота определения организованной группы и предполагается дополнить его более конкретными признаками: четко выраженной иерархической структурой, устойчивостью личного состава, совершением нескольких преступлений в течение длительного времени и т.д.

Преступная группа – это социальный организм, который нередко развивается от простых групп к сложным. И важно учитывать, что не во всех организованных группах могут проявляться все названные признаки, появление их зависит от сложившихся обстоятельств. Так, например, может на определенный период времени четко определен лидер, в связи с возникшей конфликтной ситуацией либо не установлена функциональная структура, и члены группы выполняют разные обязанности.

Особые условия уголовной ответственности для организаторов и руководителей организованной преступной группы и преступного сообщества (преступной организации) предусмотрены в ч.ч. 1 ст. ст. 33, 34 УК КР [7, с.12-13], согласно которым:

• лицо, создавшее организованную преступную группу или руководившее ею, несет ответственность за все совершенные этой группой преступления, которые охватывались его умыслом (ч. 1 ст. 33 УК КР),
• организатор и руководитель преступного сообщества (преступной организации) несут ответственность за преступления, совершенные преступным сообществом (преступной организацией), которые охватывались умыслом этих лиц и соответствовали преступным целям создания этого сообщества (преступной организации) (ч. 1 ст. 34 УК КР).

По смыслу закона следует, что если лицо, создавшее ОПГ или ОПС (ПО) для вымогательства, будет изобличено в совершении указанного преступления и осуждено, а оставшиеся на свободе соучастники будут продолжать заниматься вымогательством, то создатель таких форм преступной деятельности должен привлекаться к уголовной ответственности за все эпизоды совершенного вымогательства. Эти обстоятельства необходимо учитывать при установлении обстоятельств необходимых доказыванию, а отсюда и при построении тактики и методики расследования этой категории преступлений.

Конечно, является проблематичным вопрос об ответственности организатора, если участники группы стали заниматься не вымогательством, например, а мошенничеством, контрабандой и т.д.

Необходимо учитывать, что такие преступления доказываются сложно. Думается, что в таких случаях трудности следственно-судебной практики неизбежны.

И резюмируя теоретические переработки на этой проблеме, необходимо отметить, что нам представляется убедительной позиция В.И. Сафонова, о том, что «… ответственность не исключается при наличии двух условий»: [4, с. 177]

1. если умыслом организатора (хотя бы альтернативным или неопределенным) охватывалось такое «перепрофилирование»,
2. соответствующий состав преступления имеет квалифицирующий признак совершения преступления организованной группой.

Вместе с тем, менее четко выражается позиция законодателя об основаниях ответственности других участников преступных формирований.

Очевидно, что как и в российском законодательстве, наш законодатель не реализовал полностью теоретические разработки, не конкретизировав содержания участия в организованной преступной группе. Такое положение может привести к тому, что многие проявления организованной преступной деятельности окажутся вне правового регулирования.

Проведенный анализ различных точек зрения позволяет выделить среди них две позиции. Одни авторы предлагают учитывать в отдельной норме Особенной части только участие в группе [9, с. 51-52; 10 с. 51], другие в основу криминализации предлагают положить функции участников группы [11, с. 65-68], и в качестве таковых называют организованные внутригрупповые функции.

Думается, что действительно, функции участников групп при их криминализации в норме Общей части должны быть более конкретизированы, и соответствовать содержанию организованной преступной деятельности. Это позволит оптимизировать борьбу со всеми видами деятельности участников ОПГ и ОПС (ПО). По нашему мнению действующая ныне редакция ст. ст. 33 и 34 УК КР не обеспечивает эффективность борьбы с опасным звеном соучастия в виде организованной преступной деятельности.

До настоящего времени не нашла окончательного разрешения в теории уголовного права и проблема ограничения вымогательства от грабежа и разбоя.

Сложным остается вопрос об установлении, с какой целью применено насилие, чтобы подкрепить угрозу или непосредственно с целью получения требуемого.

Проведенный анализ показывает, что правильной на наш взгляд, позицией является то, что при вымогательстве угроза насилия направлена на получение имущества в будущем, а не в момент применения угрозы.

Немаловажным, для определения типичных следственных ситуаций в криминалистической характеристике преступлений, как нам представляется, является сочетание трех позиций вымогательств касающиеся: передачи имущества, угрозы насилия и момент применения насилия.

Кроме того, определение сочетания этих элементов позволяет нам более четко отграничивать вымогательство от насильственного грабежа и разбоя, так как эта проблема в следственно-судебной практике нередко решается с ошибками.

Учитывая содержание понятия, вымогательство определяет следующие варианты такого сочетания:

• Виновный требует передачи имущества в будущем, угрожая применением физического насилия немедленно, если потерпевший не согласится выполнить его требования. Например, 21.10.2004г., Р. Исмаилов и А. Юнусов, находясь в квартире Бабичева, путем угрозы электропаяльником вымогали у него деньги [12].
• Виновный требует передачи имущества в будущем, угрожая применением физического насилия также в будущем, если потерпевший не выполнит требование. Так, например, 21.05.2001г., в 15 часов, неизвестные путем обмана со двора Кожокулова увели племянницу Султан кызы 1992 года рождения, после чего стали требовать деньги в размере 5000 долларов США [13].
• Виновный, требуя передачи имущества в будущем, применяет то или иное насилие в обеспечении этого требования. Так, 8.09.2004г., четверо парней азиатской национальности, подъехав на автомашине «Тойота-Камри», около кафе «Гольфстрим», применив физическую силу, завладели автомобилем «БМВ-520», принадлежащему гражданину А. Харчено. Вывезли его в сторону с. Ала-Тоо, где около кладбища, выведя его из машины, начали его избивать, требуя 25000 долларов США. После его вынужденного согласия привезли в город, где предварительно получили 200 долларов США и 2000 сом [14].

В данном случае необходимо также учитывать способ «обеспечения передачи дел», то есть, применялось ли насилие, и имел ли потерпевший возможность свободы волеизъявления, либо таковой был лишен. Необходимо учитывать, что возможна и совокупность преступлений: разбоя, грабежа, в зависимости от характера насилия и последовавшего вымогательства.

В последние годы действия виновных, связанных с вымогательствами, все больше предполагают квалифицировать по статье о незаконном лишении свободы. Особенно они свойственны для организованного вымогательства, так как предполагают соответствующую «базу», например, сопровождение к месту получения требуемого, либо для содержания потерпевшего, контроль за ним на месте передачи и т.д. Так, 11.01.1999 г., А. Молдосапиев со своими друзьями Мамытовым и Касмалиевым, похитив А. Бектурова, позвонили родителям последнего и вымогали деньги в размере 8000 долларов США [15].

Поэтому в судебной практике данный вопрос о вменении вины за незаконное лишение свободы должен решаться положительно.

Как показывает анализ, в следственно-судебной практике нередки ошибки, особенно при квалификации групповых преступлений.

Например, до настоящего времени отграничение вымогательства от мошенничества не представляло серьезных затруднений. Однако в последние годы совершение этих преступлений организованными преступными группами сблизило их квалифицирующие виды. С одной стороны на это влияют многообразие способов и криминальный профессионализм вымогателей, а с другой стороны – умение мошенников использовать страх людей перед вымогательством с целью извлечения выгоды.

Таким образом, тесно соприкасаясь между собой, организованные формы мошенничества и вымогательства как бы заимствуют друг у друга признаки.

В судебной практике описываются случаи, которые позволяют выделить мошенничество с элементами вымогательства.

При расследовании вымогательства необходимо также учитывать, что наибольшее распространение получила разновидность вымогательства с элементами мошенничества, известная в криминальной субкультуре и публицистике как «разводка». Для этого организуется так называемый «наезд бандитов», подставляется «помощь», разыгрывается сложность ситуации. Затем она переигрывается по отработанному сценарию. Полученные за «защиту» деньги «защитники» и «бандиты» делят пополам.

Следственно-судебная практика обнаруживает в таких ситуациях сложности и ошибки квалификации. В целях научной идентификации мы согласны с мнением В.Н. Сафонова, который предлагает ввести в научный оборот термины «мошенничество с элементами вымогательства» и «вымогательство с элементами мошенничества» [3].

Думается, что актуальной на сегодняшний день является и проблема оценки вымогательства и преступлений против личности, как в теоретическом, так и практическом планах.

Особенно это проявляется в ситуации «возвращения» собственного имущества или денег переданных потерпевшему в кредит (долг) и более сложной в оценочном плане ситуации требования возмещения причиненного ущерба в виде неустойки, упущенной выгоды (например, по процентам).

Драматизм переквалификации со статьями о вымогательстве на статью о самоуправстве на практике предопределяет разница в санкциях, которая за самоуправство ст. 353 УК КР значительно ниже. Зачастую это стимулирует вымогателей к фальсификации оспариваемого права. Суды, к сожалению, нередко поверхностно входят в оценку доказательств. Вымогатели запугивают или подкупают потерпевших, чтобы они в суде признали наличие не существовавших в действительности обязательств, расчетов. Решение этой проблемы основано на выяснении правового статуса предмета требования. Согласно ст. 170 УК КР, предметом вымогательства является чужое имущество, т.е. такое, на которое виновный не имеет ни действительного, ни предполагаемого права. Поэтому требование передачи собственного имущества в частности, сопровождаемое угрозами или насильственными действиями, предусмотренными ст. 170 УК КР, не может быть квалифицировано по этой статье. Такое деяние представляет собой самоуправство (ст. 353 УК КР), если причинен существенный вред охраняемым интересам.

Сложнее решаются вопросы квалификации при требовании «процентов по несвоевременно возвращенным капиталам», возвращение карточного и другого игорного долга, в большей мере всегда квалифицировали как вымогательство или разбой.

Но есть и другая правоприменительная практика при требовании возврата карточного или иного, не урегулированного законодательством игорного долга, хотя бы и соединенное с угрозой насилия или с применением насилия, где обосновывается, что это не может считаться вымогательством, так как игра в карты или в азартные игры на деньги или имущество основана на взаимной договоренности. И угрозы, и насилия в этих случаях требуют самостоятельной квалификации как преступления против личности.

Так, например, Т. Раимов, играя в азартную игру в карты с приемщиком - охраны автостоянки А. Кутуевым, выиграл у него 10840 сом. Однако у последнего такой суммы не оказалось, и он написал расписку о том, что обязуется возвратить деньги. В назначенный день, Т. Раимов, предварительно договорившись с группой, в которую входили У. и А., на автомашине марки «Жигули» догнали А. Кутуева и потребовали погасить долг. Тот отказался платить. Тогда преступники потребовали передать им 33000 сомов, т.е. погасить долг в трехкратном размере. В ответ на отказ А. Кутуева, двое членов группы нанесли удары потерпевшему. Забрав имевшиеся у него 15000 сомов, преступники угрожая расправой над ним и членами его семьи потребовали в тот же день принести им 17000 сомов. В качестве залога были отняты документы и ключи от автомашины потерпевшего. [16]

Анализ имеющейся на сегодняшний день в необширной по этому вопросу литературе, приводит к выводу, что при так называемом «включении счетчика» вымогательство не исключается лишь тогда, когда имеет место требование с угрозой применения насилия или с применением насилия, суммы превышающих официально действующих банковских процентных ставок по несвоевременно возвращенным суммам.

Необходим, по нашему мнению, также комплексный подход к квалификации насильственного вымогательства, т.е. рассмотрение деяния как по совокупности преступлений.

Предпринятая нами попытка теоретического анализа нормы 170 УК КР позволила нам выделить ряд проблем, перечень которых, конечно для теории уголовного права не заканчиваются. Но мы ограничились лишь на тех факторах, которые так или иначе касаются деятельности правоохранительных органов, занимающихся расследованием, и помогают определить точное направление попытки доказательств, а также обеспечивают требуемую законом всесторонность исследования обстоятельств каждого расследуемого дела.

Таким образом, в целях единообразного применения закона, по указанным дискуссионным аспектам рассмотренных нами проблем, необходимо специальное рассмотрение и толкование отдельных норм. 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Чернобрнсов, Г.Г. Вымогательство: уголовно-правовая характеристика и вопросы квалификации: дисс. канд. юрид. наук: 12.00.08: - Кемерово, 2011. – 221 с.
2. Орозбаева, Г.Б. Вымогательство: исторические и правовые аспекты: дисс. канд. юрид. наук: 12.00.01; 12.00.08: - Бишкек, 2010. – 177 с.
3. Сафонов, В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологические аспекты: дисс. канд. юрид. наук: 12.00.08: - СПб., 1997. – 314 с.
4. Сафонов, В.Н. Организованное вымогательство: уголовно-правовой и криминологический анализ: монография. - СПб. : СПбИВЭСЭП, 2000. – 236 с.
5. Светлова, А.П. Особенности раскрытия и расследования вымогательств:дисс. канд. юрид. наук: 12.00.09: - Краснодар, 2005. – 215 с.
6. Кочубей М.А. Проблемы квалификации вымогательства. // Актуальные проблемы юридической науки и практики. Ростов н/Д; 1994. С.
7. Уголовный Кодекс Кыргызской Республики от Изд-во Академия. Бишкек, 2013. – 204 с.
8. Интернет ресурс: http://www.consultant.ru/ Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (с изменениями на 03.2012).
9. Галиакбаров В.Р. Квалификация многосубъектных преступлений без признаков соучастия: Учебное пособие.— Хабаровск: Хабаровская высшая школа МВД СССР, 1987.— 96 с.
10. Никулин, С. Достаточно ли правовых средств в борьбе с организованной преступностью? //Социалистическая законность. -1989. - № 2. - с. 50 – 52
11. Алексеев Е.А., Борисов И.Н., Емельянов А.С. Организованная преступность: криминализация функций участников преступных формирований //Советское государство и право. - 1991. -№ 10. - с. 65-71.
12. Материалы уголовного дела № 5541427 от 10.2004.
13. Материалы уголовного дела № 311245 от 05.2001.
14. Материалы уголовного дела № 5541821 от 09.2004.
15. Материалы уголовного дела № 9955 от 01.1999.
16. Материалы уголовного дела № 55479 от 02.2003.