Проблемы применения норм права глубоко взаимосвязаны с категорией законности, поскольку законность – «это «сквозная» тема всех научных исследований в различных отраслях юридической науки, это не только отдельная проблема в ряду других проблем науки государства и права, но составная часть всех проблем данной науки, необходимый ингредиент любого научного исследования, любой юридической проблемы» [1]. Действительно, применение норм гражданского права только тогда достигает своей правовой цели и может быть названо действительно эффективным, когда оно основано на принципе законности, а также связанных с ним принципах обоснованности и целесообразности. Перечисленные требования в комплексе обеспечивают адекватную реализацию права посредством одного из его особых способов – применения. Основой правоприменительного процесса является принцип законности, нарушение которой приносит особо существенный вред [1].
Законность – явление многоплановое, емкое. Не случайно ее раскрывают через различные общие понятия: принцип, режим, метод и т.д. Как известно, принципы права – это объективно обусловленные начала, идеи, закрепленные в нормативных актах, в соответствии с которыми строится система права, определяется характер правового регулирования общественных отношений. С вышеприведенным совпадает и понятие гражданско-правовых принципов, в качестве которых признаются руководящие положения, идеи общего характера, лежащие в основе правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений. Требования принципов права и, в конечном счете, требования законности сводятся к необходимости точной, своевременной и полной реализации всех правовых предписаний всеми носителями юридической обязанности. Таким образом, применение права само при определенных условиях выступает результатом требований законности [2].
Законность в применении правовых норм, в том числе и в области гражданского права, состоит в претворении их в жизнь в соответствии с законом, с основными принципами законодательства. Но законность не сводится к закону и законодательству и не является следствием их наличия. В практике применения норм права законность выступает в качестве строго определенного юридического порядка претворения их в жизнь. Другими словами, законность – это не просто точное и неуклонное исполнение законов, а условие, правовой режим, обеспечивающий точное и неуклонное применение, исполнение и соблюдение правовых норм и защиту граждан, режим, в котором неукоснительно пресекаются всякие произвольные действия. Нам, в отличие от П.Е. Недбайло, утверждавшего в духе своего времени, что «…законность, как и право, основана на политике и выражает ее», представляется, что требование законности в применении гражданско-правовых норм означает, что государственные органы и должностные лица обязаны применять эти нормы в абсолютном соответствии с их содержанием и только в пределах предоставленной им компетенции, вне зависимости от любой политической конъюнктуры[3]. В противном случае есть прямая опасность возобладания в правоприменительной сфере субъективизма, предвзятости и приспособления закона к политическим амбициям или к интересам недобросовестных правоприменителей.
Говоря о законности правоприменительной деятельности, мы имеем в виду применение только таких правовых норм, отраженных в нормативных правовых актах, которые сами являются законными. Ведь достоверно известно, что, к примеру, в бывшем СССР существовало немало нормативных правовых актов, не соответствовавших интересам всего общества и его граждан, и их «строгое» соблюдение на деле означало «строгое нарушение», т.е. приводило к отрицательным последствиям для народа, для интересов социального развития. В современных условиях в Республике Казахстан предусмотрен неплохой механизм отхода от принципа соблюдения и исполнения всех безусловно нормативных правовых актов, даже в случае ущемления ими закрепленных Конституцией прав и свобод человека и гражданина. Если суд усмотрит, что закон или любой нормативный акт, подлежащий применению, ущемляет закрепленные Конституцией права и свободы человека и гражданина, он обязан приостановить производство по делу и обратиться в Конституционный Совет с представлением о признании этого акта неконституционным. В данном случае законодатель признает возможность издания норм права, противоречащих интересам, правам и свободам личности, и предусматривает механизм противодействия реализации, в частности, применения такого рода правовых актов. Другое дело, что суды в силу недостаточной компетенции или по другим субъективным причинам, зависящим от судей, не всегда могут выявить подобного рода нормы и статьи законов и подзаконных актов [4].
Сказанное свидетельствует о демократизации правовой системы современного Казахстана, ее более гибком приспособлении к существующим реалиям правовой действительности при одновременном сохранении и укреплении режима законности как основы осуществления как правотворческой, так и правоприменительной деятельности. Положительные тенденции в области применения гражданско- правовых норм не могут быть реализованы без важнейшего субъективного фактора – повышения правовой культуры правоприменителей, имеющей особенное значение в решении гражданских дел с позиций законности, обоснованности и целесообразности. Указанный фактор приобретает еще большую актуальность в связи с диспозитивным характером гражданско-правовых норм, представляющих определенную самостоятельность в выборе оптимального поведения при реализации прав и осуществлении обязанностей участникам гражданских правоотношений.
Как свидетельствует практика, правоприменители не всегда сообразовывают свои правовые действия с требованиями законности. Судебные органы при применении гражданско-правовых норм в силу различных объективных и субъективных причин нарушают установления материального закона, что приводит к судебным ошибкам и пересмотру гражданских дел в апелляционных инстанциях. Так, Шахтинский городской суд, рассмотрев гражданское дело по иску Барановской к Селедцовой об истребовании имущества из чужого незаконного владения, вынес незаконное решение, отмененное впоследствии определением судебной коллегии по гражданским делам Карагандинского областного суда. Подробнее рассмотрим суть этого гражданского дела. Спорное домовладение принадлежит истице на основании договора купли-продажи. В связи с полученной травмой и необходимостью постороннего ухода, Барановская пригласила сына и сноху пожить в ее доме. Впоследствии истица ушла из дома и вынуждена была поехать к дочери, которая осуществляла уход за ней. В настоящее время она не может вселиться к себе в дом, поскольку в ее отсутствие сноха с сыном расторгли брак и произвели раздел имущества и дома, принадлежащего ей на основании договора купли-продажи. Суд определением об утверждении мирового соглашения, заключенного между сыном и снохой, передал снохе Селедцовой спорный дом. Решением суда постановлено: истребовать домовладение из незаконного владения Селедцовой, выселить ее из спорного дома без предоставления ей другого жилого помещения, передать спорное домовладение собственнику Барановской.
В апелляционной жалобе, не соглашаясь с решением суда, ответчик просит отменить решение. Судебная коллегия, заслушав докладчика, прокурора, требовавшего отмены решения суда, пояснения истца, проверив материалы дела и обсудив доводы апелляционной жалобы, пришла к следующим выводам. В соответствии со ст.ст. 259, 260 ГК РК, собственник вправе требовать признания права собственности, а также истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. Право собственности на имущество, которое имеет собственника, может быть приобретено другим лицом на основании договора купли-продажи, мены, дарения или иной сделки об отчуждении этого имущества. Как следует из материалов дела, истица является собственницей спорного имущества на основании договора купли-продажи. Ответчице вышеуказанное домовладение принадлежит на основании определения суда. Определение об утверждении мирового соглашения, заключенного между сыном истицы и ее снохой, согласно которому домовладение перешло в собственность ответчицы, вступило в законную силу и судом не отменено. В связи с этим выводы суда о том, что Барановская является единственным собственником на основании договора купли-продажи, являются преждевременными и незаконными [4].
Правильное применение гражданско-правовых норм должно быть не только законным, но и обоснованным, поскольку данные требования по своей сущности органически взаимосвязаны, хотя и не являются тождественными. Указанные требования неразрывно сочетаются, но не поглощают и не подменяют друг друга. Принцип обоснованности применения гражданско-правовых норм обязывает правоприменительные органы и должностных лиц применять нормы гражданского права только при условии объективного, полного и точного установления конкретных юридических фактов, на которые данные нормы рассчитаны. Следовательно, в целях правильного, то есть законного и обоснованного, применения гражданско-правовых норм необходимы не только знание требований закона, но и исследование обстоятельств их реализации в связи с конкретными фактами. Правильное применение правовых норм имеет место там и тогда, где и когда фактическая сторона дела отвечает законной стороне, а законная сторона отвечает фактическому положению вещей. При изучении и анализе фактов и обстоятельств в целях правильного применения к ним правовых норм необходимо исходить из объективных закономерностей развития общества, учитывая то, что анализируемые факты существуют и развиваются в системе других жизненных фактов. Только всесторонний анализ фактов, выявление среди них юридически значимых фактов, которые квалифицируются в соответствии с нормой и в сочетании с ней влекут юридические последствия, учет отношений каждого из них в отдельности гарантирует правоприменительный орган от ошибок.
Подобное понимание содержания принципа обоснованности применения норм права, возможно, требует некоторого углубления. Верной представляется мысль о том, что требование обоснованности касается не только фактических обстоятельств гражданского дела, но и адекватной юридической оценки этих обстоятельств. Правильное применение гражданско-правовых норм предполагает законность вынесенного правоприменительного акта, к примеру, судебного решения по гражданскому делу. Точное применение закона, вынесение решения в полном соответствии с нормами гражданского права (законность решения) представляет одно из необходимых условий его обоснованности, но для признания решения обоснованным необходимо оправдание правового (оценочного) суждения суда, т.е. необходимо указание на норму гражданского законодательства, на основе которой суд оценил эти факты и мотивировал ее применение. Решение суда может быть по существу правильным, выражать истину и опираться на точное применение гражданско-правовых норм, но все же оставаться необоснованным. Практическую ценность может иметь только такое понимание обоснованности применения норм права, когда его содержанием охватываются как фактические обстоятельства, установленные судом (познавательное суждение суда), так и правовая оценка судом этих обстоятельств (оценочное суждение суда) [5].
Применение гражданско-правовых норм должно характеризоваться не только признаками законности и обоснованности, но и быть целесообразным. Требование целесообразности, будучи органически связанным с законностью и обоснованностью, более того, составляя неотъемлемое свойство законности (так как сам закон целесообразен, то его точное и безусловное применение – целесообразное применение), вместе с тем имеет известное самостоятельное значение.
«Соотношение между законностью и целесообразностью – это соотношение между обязанностью точного и безусловного выполнения предписаний правовых норм и той оперативной самостоятельностью компетентных органов государства, применяющих такие нормы, в силу которой они учитывают все особенности конкретного случая», возникающего в судебной практике[5].
Но в юридической науке существует и другой взгляд, согласно которому понятия законности и целесообразности идентичны, так как закон уже должен быть целесообразным по своей сути. Данную точку зрения не разделяет П.Е. Недбайло, считающий, что «законное применение правовых норм достигается лишь тогда, когда они являются практически целесообразными в данных конкретных условиях места и времени, а практическая целесообразность в применении правовых норм достигается лишь тогда, когда оно является законным» [3]. Эта верная, точно сформулированная мысль выражает, на наш взгляд, глубинную, органическую взаимосвязь категорий законности и целесообразности. Любая другая оценка их соотношения, особенно идея преувеличения роли целесообразности в ущерб законности, при претворении в действительность может дать очень плохие всходы. К примеру, весьма прямолинейное понимание законности, обоснованное мотивами целесообразности, продемонстрировала в определенные периоды своего существования советская система применения права с ее «социалистической целесообразностью».
Целесообразность применения гражданско-правовых норм означает выбор в рамках закона методов, средств, приемов, которые данный закон предполагает для оптимально целесообразного применения его норм. Правоприменительный орган или должностное лицо получает возможность применить установления гражданского закона наиболее целесообразным путем для достижения максимальной эффективности действия гражданско-правовых норм. Такая возможность предоставляется правоприменительному органу или должностному лицу в тех случаях, когда достижение целей закона зависит от конкретных обстоятельств, которые невозможно предусмотреть изначально и классифицировать в гражданском законе без ущерба для его правового применения. Это особенно актуально при гражданско-правовом регулировании личных неимущественных или внедоговорных обязательственных отношений.
Правоконкретизирующая деятельность и деятельность при пробелах в праве требуют повышенного внимания с точки зрения обеспечения практической целесообразности, которая ни в какой степени не должна противоречить законности. Целесообразность вступает в противоречие с законностью при некоторых несовершенствах нормативных установлений: их устарелости, ошибках в праве и пр. Именно здесь спор о том, чему отдать предпочтение, является реальным, а решить его нельзя без учета различных факторов. Выделим наиболее важные из них: а) уровень законодательных работ и степень совершенства законодательства; б) уровень общей культуры и специальной подготовки правоприменителей; в) единство целей законодательной и правоприменительной практики; г) степень доверия к правоприменителю со стороны законодателя и со стороны граждан; д) эффективность контрольно-надзорных мер в сфере применения права [6]. В случаях выбора между законностью и целесообразностью при применении гражданско- правовых норм предпочтение отдается законности, поскольку законы подлежат реализации до их отмены.
Гражданское законодательство предусматривает определенные гарантии законности, обоснованности и целесообразности применения норм права. Основы гарантий заложены в самих принципах гражданского права, отличающихся большим демократизмом, важнейшими из которых являются признание равенства участников гражданских правоотношений; неприкосновенность собственности; недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела; необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав; право на судебную защиту и др. (ст.2 ГК РК). Провозглашенные в законе принципы должны, безусловно, соблюдаться в практической деятельности правоприменительных органов, иначе такие гарантии законности, обоснованности и целесообразности применения норм права, как предусмотренное гражданско-правовыми нормами право обжалования действий суда, нотариата, органов ЗАГСа и других органов правоприменения; прокурорский надзор за законностью и обоснованностью деятельности этих органов; судебный надзор за деятельностью нижестоящих судов будут оставаться нереализованными и выхолощенными. Кроме перечисленных, к гарантии такого рода можно отнести и сам предусмотренный в гражданском законодательстве порядок судопроизводства, обусловленный строгими процессуальными рамками и призванный гарантировать всестороннее, объективное и тщательное установление и исследование фактических обстоятельств, их правильную правовую квалификацию, и, как логический итог, вынесение законного, обоснованного и справедливого правоприменительного акта.
Фактическое состояние законности и правопорядка, обеспечение юридических гарантий напрямую зависят от субъективного, человеческого фактора – деятельности должностных лиц правоприменительных органов, уровня их правовой культуры. Поэтому непременными элементами их профессиональной правовой культуры должны быть:
а) наличие широкого юридического мировоззрения, т.е. знание духа законодательства, его принципов, задач, целей;
б) высокая профессиональная (юридическая) подготовка, предполагающая четкое знание правовых норм и наличие навыков профессионального опыта, необходимого для правильного их применения;
в) устойчивое внутренне убеждение в необходимости строгого соблюдения закона.
Значение юридически закрепленных гарантий законности, обоснованности и целесообразности применения гражданско-правовых норм трудно переоценить. Расширение и углубление развития рыночных отношений, возрастание роли имущественных отношений и связанная с этим настоятельная необходимость их адекватной гражданско-правовой защиты, изменение уровня и качественного состояния экономической составляющей в обществе с настоятельностью требуют неукоснительного соблюдения гарантий законности, обоснованности и целесообразности применения норм гражданского права.
Список использованной литературы:
- Черданцев А.Ф. Толкование советского права. – М., 1979. – 168 с.
- Судебные решения // Гражданское законодательство Республики Казахстан: статьи, комментарии, практика. - Алматы: Аркаим, 2002. – Вып.13. - С.273-274.
- Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. - М.: Госюриздат, 1960. – 511 с.
- Лилуашвили Т.А. Некоторые вопросы применения гражданско-правовых норм и обоснованности судебного решения // Гражданско-правовые нормы и формы ее применения. – Тбилиси, 1982. – 290 с.
- Бабаев В.К. Роль правовой культуры в деятельности органов дознания // В кн.: Правовая культура в юридической практике. – М., 1977. – 410 с.
- Лазарев В.В. Пробелы в праве и пути их устранения. – М.: Юридическая литература, 1974. – 184 с.