Экстремизм явление очень сложное и многоплановое, своими истоками уходящее в вечно существовавший и существующий национальный вопрос. До тех пор пока в мире существует разделение людей на расы, национальности, проблема их равенства и возможности самоопределения, будут возникать и конфликты, в том числе имеющие и уголовно-правовую окраску. Изучаемая нами проблема связана с новеллами уголовного законодательства, а поскольку практика их применения еще не сложилась, нам необходимо обратиться к историческому аспекту формирования норм, предусматривающих уголовную ответственность за экстремистскую деятельность. При этом мы должны учитывать, что изучаемые нами нормы базируются на основе ст. 164 УК
РК «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды», которая имеет свои исторические корни и практику применения. Итак, мы попытаемся провести исторический анализ возникновения норм, предусматривающих уголовную ответственность за экстремизм, в основе которых лежит возникновение национальной, расовой, религиозной или иной вражды.
Впервые в нашей стране идеи равенства наций и народностей, их право на самоопределение и суверенитет, были провозглашены в декрете II Всероссийского съезда Советов «О мире», Декларации прав и народов России, Конституции РСФСР 1918 г. На этих идеях и основывалась уголовно-правовая охрана национального, расового равноправия граждан. Дореволюционное уголовное законодательство России не предусматривало ответственность за возбуждение национальной вражды и розни, как особо опасном преступлении против порядка управления. С введением в действие УК РСФСР 1922 г. такое положение закрепляется впервые. В кодексе 1922 года содержалась норма, предусматривающая наказание за посягательство па межнациональные отношения. Ст. 83 УК РСФСР 1922 г. предусматривает только одну форму возбуждения национальной вражды и розни: путем пропаганды и агитации. Вторая часть данной статьи предусматривает квалифицирующую форму агитации и пропаганды. В ней говорилось, что если же агитация и пропаганда имеет место во время войны и были направлены к неисполнению гражданами возложенных на них воинских или связанных с военными действиями обязанностей и повинностей, то наказание может быть повышено вплоть до высшей меры наказания.
Следует отметить, что возбуждение национальной вражды и розни печатной пропагандой и агитацией, путем изготовления и распространения литературных произведений, в отношении других видов преступлений против порядка управления предусмотрено не было. В ст. 84 УК РСФСР 1922 г. устанавливалось, что изготовление, хранение с целью распространения литературных произведений, призывающих к учинению преступных действий, предусмотренных ст. ст. 75-81 данного УК, наказывается лишением свободы на срок не ниже 6 месяцев.
Характерные для этого периода посягательства на Власть Советов отодвигали на задний план другие формы проявления контрреволюции, которые, не будучи непосредственно направлены к свержению власти Советов, тем не менее, могут вызвать подрыв и ослабление власти Советов, в частности путем возбуждения национальной вражды и розни.
Согласно редакции ст. 57 УК РСФСР 1922 г. возбуждение национальной вражды или розни может быть признано контрреволюционным преступлением, когда разжигание национальной вражды или розни являлось методом, осуществляемым в целях свержения власти Советов, или в случаях, когда это действие преследовало цель оказания помощи иностранной буржуазии, стремящейся к свержению власти Советов. В других случаях это действие может рассматриваться как контрреволюционное преступление путем более сложного толкования.
Посягательства на Власть Советов, независимо от способа и метода их совершения, признавались контрреволюционным преступлением, в том числе и посягательства путем разжигания национальной вражды или розни. Если же разжигание национальной вражды или розни не преследует указанной цели, то само по себе оно не может быть признано контрреволюционным преступлением. Таким образом, для определения ответственности, решающее значение имела субъективная сторона состава преступления.
Новая редакция ст. 57 УК РСФСР, принятая 10.07.1923 г., внесла дополнение в понятие контрреволюционного преступления. Ст. 57 признала под ним наравне с действием, направленным на свержение власти Советов, и действие, направленное к подрыву или ослаблению власти рабоче- крестьянских Советов .
Вторая часть этой статьи контрреволюционным признает также и такое посягательство, которое не будучи непосредственно направлено на достижение указанныхв части 1 целей, тем не менее заведомо для совершившего деяние, содержит в себе покушение на основные политические цели и хозяйственные завоевания пролетарской революции. Понятие контрреволюционного преступления было расширено, однако в новой редакции национальный вопрос не выделялся в описании объекта.
УК РСФСР 1926 г. и УК других союзных республик восприняли с точностью редакцию 1923 г. о государственных преступлениях. ВЦИК в своем постановлении от 22. 11. 1926 г. «О введение в действие УК РСФСР редакции 1926 г.» записал: «Включить в кодекс, впредь до принятия ЦИК СССР положения о государственных преступлениях, ст. ст. 57-73, 75-78, SS- SS ... УК 1922 г. с необходимыми редакционными изменениями».
Первая редакция УК 1926 г. по государственным преступлениям осталась без изменения. Только 25.02.1927 г., в связи с принятием ЦИКом СССР «Положения о государственных преступлениях», было внесено изменение в УК РСФСР и других союзных республик. «Положение о государственных преступлениях», подытожив практический опыт, внесло полную ясность в вопрос о борьбе с националистической контрреволюцией.
В понятие же контрреволюционного преступления впервые было введено указание об ответственности за действия, направленные к подрыву или ослаблению национальных завоеваний пролетарской революции - равенство граждан, независимо от национальной и расовой принадлежности, национальный мир, содружество и братство народов СССР, как одно из величайших завоеваний пролетарской революции.
Об усилении «ползучего» националистического уклона говорит и тот факт, что в Среднеазиатских республиках потребовалось создание специальных комиссий ТуркЦИК и Кирг(Каз)ЦИК для регулирования пограничных туркмено-киргизских(казахских) отношений. В специальном постановлении говорилось, что: «Межреспубликанская комиссия ТуркЦИКа и КирЦИКа создается для ликвидации столкновений между туркменами и киргизами...». Комиссия обладала широкими полномочиями вплоть до права отстранения от должности лиц, замеченных в разжигании национальной вражды и розни. Комиссия полномочна была возбуждать ходатайства в административном порядке перед соответствующими организациями о высылке в административном порядке.
Еще в 1928 г. в статье «Будет ли существовать Россия?» выдающийся русский философ Георгий Федоров писал: «Россия не Русь, а союз народов, объединившихся вокруг Руси. И народы эти уже не безгласны, но стремятся заглушить друг друга гулом нестройных голосов. Для многих из них это все еще непривычно. Мы с этим не можем примириться. Если уе примиримся - то есть с многочисленностью - то и останемся в одной Великороссии, то есть России существовать не будет». Подобная норма об ответственности за возбуждение национальной вражды и розни содержалась и в ст. 59 [4]УК РСФСР 1926 г. Если сравнивать УК РСФСР 1926 г. с УК РСФСР 1922 г., то внешней стороны они схожи между собой.
В Уголовных законодательствах союзных республик постановления, признающие контрреволюционным действием посягательства, направленные на основные национальные завоевания Октябрьской революции, встречаются впервые в ст. 1 Положения о государственных преступлениях, принятого ЦИК СССР 25.02.1927 г. При этом необходимо отметить отсутствие четкого определения понятия националистической контрреволюции. «Объяснялось это не тем обстоятельством, что не было сопротивления этой контрреволюции советской власти, а общим уровнем развития уголовного законодательства этого периода, когда господствовал принцип революционной совести и революционного правосознания, базировавшегося на отдельных декретах Советского правительства»/