Принцип надлежащего исполнения обязательств и его проявления в гражданском законодательстве республики Беларусь

Аннотация: в статье исследуется понятие и содержание принципа надлежащего исполнения обязательств. На основе исследования норм гражданского законодательства и практики их применения, а также аналитического сопоставления различных точек зрения, представленных в науке гражданского права, автор приходит к выводу, что принцип надлежащего исполнения обязательств является центральным принципом обязательственного права, а реальное исполнение обязательств, сотрудничество сторон и недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательств – его частными проявлениями.

Введение. В соответствии с частью первой ст. 8 Конституции Республика Беларусь признает приоритет общепризнанных принципов международного права и обеспечивает соответствие им законодательства. В статье 26 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г., вступившей в силу для Республики Беларусь 31 мая 1986 г., закрепляется общепризнанный принцип международного права pacta sunt servanda, согласно которому каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться.

Названный принцип положен также в основу обязательственного права Республики Беларусь, реализуясь через закрепленный в ст. 290 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее – ГК Республики Беларусь) принцип надлежащего исполнения обязательств. Суть данного принципа состоит в том, что обязательства должны исполняться в соответствии с условиями обязательства и требованиями законодательства (надлежащим должником, надлежащему кредитору, в отношении надлежащего предмета, в надлежащий срок, в надлежащем месте и надлежащим способом), а при отсутствии таких условий и требований – в соответствии с обычно предъявляемыми требованиями.

Методы. Большинство ученых единодушны в том, что принцип надлежащего исполнения обязательств является центральным принципом обязательственного права, однако высказаны и иные мнения. Так, В.С. Толстой опровергает самостоятельное значение данного принципа, утверждая, «что надлежащее исполнение обязательства – это частный случай общего понятия принципа законности, который означает необходимость соблюдения не только требований, предъявляемых законом в собственном смысле этого слова, но и исполнение подзаконных актов, не противоречащих закону. Законность, толкуемая таким образом, вполне применима к понятию исполнения обязательств, т.е. получается, что принцип законности и так называемый принцип надлежащего исполнения представляют собой одну и ту же связь между субъектом и возложенными на него обязанностями» [13, с. 45]. Рассуждая таким образом, ученый пришел к выводу, что самостоятельного принципа надлежащего исполнения обязательств не существует, а надлежащее исполнение обязательств – это лишь проявление общеправового принципа законности.

Однако, с нашей точки зрения, то обстоятельство, что принцип надлежащего исполнения обязательств охватывается принципом законности, не только не умаляет его самостоятельного значения как принципа обязательственного и договорного права, но, напротив, усиливает. Данный тезис подтверждается тем обстоятельством, что принципы гражданского законодательства, закрепленные в ст. 2 ГК Республики Беларусь, представляют собой общеправовые (конституционные) принципы, трансформированные в гражданско-правовые принципы с учетом специфики общественных отношений, регулируемых гражданским правом.

Результаты и обсуждение. Исследование правовой природы принципа надлежащего исполнения обязательств невозможно вне его связи с принципом реального исполнения обязательств. Все мнения, высказанные цивилистами по данному вопросу, условно можно разделить на три группы.

Одни ученые полагают, что реальное исполнение обязательств поглощает надлежащее исполнение. Другие утверждают, что реальное исполнение представляет собой частный случай принципа надлежащего исполнения обязательств. Согласно третей точке зрения «на самом деле оба названных принципа самостоятельны. Они не соподчиняются» [2, с. 409].

Советский правовед А.В. Венедиктов полагал, что надлежащее исполнение – часть реального исполнения. По его мнению, «реальное исполнение договорных обязательств охватывает надлежащее выполнение всех количественных и качественных показателей: не только своевременную сдачу всего количества предусмотренной договором продукции, но и сдачу ее в установленном ассортименте, в соответствии с утвержденными стандартами и техническими условииями (в комплектном виде, а также своевременное восполнение недостач в отдельных партиях, немедленное исправление допущенных недостатков или замену недоброкачественной продукции продукцией надлежащего качества и т.д.)» [1, с. 164]. Противоположного мнения придерживался Н.И. Краснов, утверждавший, что надлежащее исполнение является понятием более общим, а реальное исполнение – одно из частных требований, входящих в его содержание. Реальное и надлежащее исполнение – явления разноплоскостные: в первом выражена сущность исполнения как совершения определенного действия, а во втором ‒ качественная характеристика действия (или воздержания от действия) [5, с. 16]. Особую позицию по данному вопросу занимал О.С. Иоффе, полагая, что принцип реального исполнения является всеобщим: «На стадии нормального развития обязательства оно предполагает надлежащее исполнение, а после допущенной должником неисправности – исполнение в натуре» [4, с. 65].

В научной литературе представлена точка зрения, вообще отрицающая принцип реального исполнения: «Реальное исполнение существует в рамках теории гражданского права. Ни один действующий нормативный правовой акт не только не дает определения, но и вообще не использует его для обозначения обязанности должника исполнить свое обязательство, несмотря на допущенное нарушение. Для этого законодателем используется понятие ―исполнение обязательства в натуре‖» [3, с. 27].

Очевидно, делая столь категоричный вывод, Д. Гришин исходит из требования об обязательном текстуальном закреплении правовых принципов. Однако, как справедливо указывал Л.С. Явич, «некоторые принципы могут формироваться, совершенствоваться и действовать, не будучи до определенного времени четко выраженными в законодательстве, могут функционировать в сфере судебной практики и правовых обычаев (традиций), в области складывающихся комплексов субъективных прав и конкретных правоотношений <…>» [16, c. 149].

С принятием ГК Республики Беларусь 1998 г. законодатель четко обозначил свою позицию в этом вопросе, закрепив положение, согласно которому гражданское законодательство Республики Беларусь наряду с принципами, названными ст. 2 ГК Республики Беларусь, базируется также на иных принципах, закрепленных в Конституции Республики Беларусь и других актах законодательства, а равно следующих из содержания и смысла гражданско-правовых норм. Анализ норм действующего законодательства позволяет, например, утверждать, что принцип справедливости, не будучи текстуально закрепленным, повсеместно проявляется в его нормах: в наследственном праве при установлении обязательной доли в наследстве, в нормах о солидарной ответственности причинителей вреда и др. Руководствуясь данным принципом, суд определяет размер подлежащего компенсации морального вреда. В числе принципов гражданского законодательства Республики Беларусь можно назвать также принцип преимущественной защиты прав

граждан-потребителей, не сформулированный законодателем прямо, но проявляющий свое действие в нормах как Общей части ГК Республики Беларусь (о публичном договоре, о договоре присоединения), так и Особенной (в договоре розничной купли-продажи, бытового подряда, возмездного оказания услуг и др.). Следовательно, нормативное закрепление принципов гражданского права может быть двояким: во-первых, принципы могут быть прямо зафиксированы в нормах гражданского законодательства; во-вторых, они могут выводиться из содержания ряда норм гражданского законодательства логическим путем.

Таким образом, аргументация Д. Гришина нам представляется недостаточно весомой. Попытаемся следовать другим логическим путем. Правило о реальном исполнении обязательств было известно еще дореволюционному российскому праву. Как отмечал Г.Ф. Шершеневич, «должник обязан исполнить именно то действие, которое имелось в виду при установлении обязательства. Без согласия верителя (кредитора – Н.Б.) должник не имеет права предлагать исполнение другого, хотя бы оно представляло и большую имущественную ценность. Если веритель имеет право получить известную сумму денег, то должник не может предлагать взамен не только товары, но даже векселя или чеки. Наоборот, если веритель имеет право требовать каких-либо услуг или передачи вещи, должник не может предлагать ему деньги. Последний может только вовсе отказаться от исполнения, и тогда он присуждается к платежу денежной суммы, равной по ценности всему потерянному интересу. Исполнение всякого другого действия, кроме условленного, создает отношение как бы неисполнения обязательства и не лишает верителя его права требования». И затем несколько далее: «Замена одного действия другим при исполнении возможна только при изъявленном согласии на то со стороны верителя <…>» [15, с. 281]. На основании изложенного, можно сделать два вывода: во-первых, для должника существовала возможность отказаться от реального исполнения, отказавшись от исполнения всего обязательства, а, во-вторых, закон не содержал препятствий к тому, чтобы стороны достигли соглашения о замене одного действия другим. Следовательно, в русском гражданском праве реальное исполнение рассматривалось не как принцип, а как правило гражданского и торгового оборота, от которого при определенных обстоятельства можно было отступить.

В гражданско-правовой науке утвердилось мнение о том, что принцип реального исполнения обязательств является достоянием советской системы права, однако это не совсем верно. Правильнее было бы утверждать, что указанный принцип имел всеобъемлющее значение в советском гражданском праве. В советском гражданском праве под надлежащим исполнением гражданско-правового обязательства понималось «совершение должником действия в полном соответствии с требованиями закона, акта планирования и условиями договора, определяющими содержание соответствующего обязательства» [12, с. 473]. Под реальным исполнением понималось исполнение обязательства в натуре, т.е. совершение должником именно тех действий (или воздержания от определенных действий), которые предусмотрены содержанием обязательства с недопустимостью (по общему правилу) замены предусмотренного обязательством исполнения денежной компенсацией (возмещением убытков).

В условиях жесткого централизованного планирования хозяйственные связи устанавливались не на основе свободно заключенных договоров, а по прямым указаниям соответствующих министерств и ведомств. Рынка, на котором можно было приобрести интересующие товары, не существовало, поэтому денежная компенсация не гарантировала кредитору возможности приобретения нужных товаров (работ, услуг). При отказе должника от реального исполнения вся производственная деятельность кредитора могла оказаться под угрозой. Таким образом, необходимость реального осуществления обязательства в этот период предопределялась стремлением государства избежать любых диспропорций в производстве и в распределении совокупного общественного продукта, обеспечить благополучие общества с опорой на внеэкономическое принуждение [14, с. 214]. Реальное исполнение и договорная дисциплина рассматривались как синонимические конструкции со всеми вытекающими отсюда последствиями несоблюдения. Закономерно, что реальное исполнение твердо занимало позиции важного принципа обязательственного права.

Основными началами современного гражданского законодательства являются принципы свободы договора и автономии воли, поэтому замена реального исполнения денежным эквивалентом – вполне нормальное явление, особенно в отношениях между субъектами предпринимательской деятельности. Так, уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполнения обязательства не освобождает должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законодательством или договором (п. 1 ст. 367 ГК Республики Беларусь). Однако возмещение убытков в случае неисполнения обязательства и уплата неустойки за его неисполнение освобождают должника от исполнения обязательства в натуре, если иное не предусмотрено законодательством или договором (п. 2 ст. 367 ГК Республики Беларусь). Должник также освобождается от исполнения обязательства в натуре, если такое исполнение вследствие допущенной им просрочки утратило интерес для кредитора (п. 3 ст. 367 ГК Республики Беларусь), а также в том случае, когда стороны достигли соглашения об отступном. Кроме того, кредитору неисправного должника закон предоставляет возможность исполнить обязательство в натуре (изготовить вещь, выполнить работу или получить услугу) с помощью третьего лица или даже самому, но за счет своего контрагента (ст. 368 ГК Республики Беларусь).

Анализ ст. 369 ГК Республики Беларусь, предоставляющей кредитору право требовать передачи индивидуально-определенной вещи, с нашей точки зрения, также не дает оснований расценивать ее как проявление действия принципа реального исполнения обязательств. С целью подтверждения сказанного обратимся к постановлению Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 19 сентября 2012 г. № 6 «О некоторых вопросах рассмотрения дел, возникающих из договоров строительного подряда». В п. 29 постановления, в частности, разъяснено, что такой способ защиты нарушенных гражданских прав, как присуждение к исполнению обязанности в натуре, может быть использован заинтересованным лицом именно при возможности заявления требований о реальном исполнении обязательств в отношении индивидуально-определенных вещей (ст. 369 ГК Республики Беларусь). Исходя из предусмотренного ст. 2 ГК Республики Беларусь принципа диспозитивности, в соответствии с которым участники гражданских правоотношений приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своих интересах и они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых, не противоречащих законодательству условий договора, требования о понуждении заказчика подписать акт сдачи-приемки выполненных работ и справку о стоимости выполненных работ не подлежат рассмотрению в хозяйственном суде [6].

Российский ученый B.C. Толстой справедливо полагал, что предоставление Гражданским кодексом возможности сторонам в большинстве случаев самим решать вопрос о формах исполнения является основным доводом, доказывающим отсутствие в Гражданском кодексе принципа реального исполнения обязательств [13, с. 49]. В свою очередь, на вопрос «Если законодатель позволяет определенному субъекту в ряде случаев реализовывать имеющиеся у него права тем или иным способом по своему усмотрению, то можно ли указанные возможности называть принципами?» Г.А. Свердлык давал отрицательный ответ [11, с. 131].

Именно поэтому на практике требование о реальном исполнении обязательств используется только по инициативе кредитора и тогда, когда суд сочтет такое средство защиты интересов кредитора целесообразным, разумным и адекватным условиям конкретного дела. В частности, при применении ст. 973 ГК Республики Беларусь, закрепляющей общее правило исполнения обязательства из неосновательного обогащения: имущество, составляющее неосновательное обогащение приобретателя, должно быть возвращено в натуре.

Частным случаем принципа надлежащего исполнения обязательств является недопустимость одностороннего отказа от их исполнения. В соответствии со ст. 291 ГК Республики Беларусь, односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются. Односторонний отказ от исполнения обязательств или одностороннее изменение их условий разрешается лишь в виде исключения в случаях, предусмотренных законодательством или договором. Все возможные основания для подобного рода действий условно можно разделить на три группы: договорные конструкции, в которых право одностороннего отказа от исполнения договора не связано с нарушением его условий одной из сторон; договорные конструкции, в которых право одностороннего отказа от исполнения договора связано с нарушением его условий одной из сторон и реализация этого права производится без обращения в суд; договорные конструкции, в которых право одностороннего расторжения или изменения договора (как связанное с нарушением договора одной из сторон, так и не связанное) реализуется по решению суда.

Еще одним проявлением принципа надлежащего исполнения обязательств является требование сотрудничества сторон. В ст. 5.3. Принципов международных коммерческих договоров сказано, что «каждая сторона должна сотрудничать с другой стороной, если такое сотрудничество можно разумно ожидать в связи с исполнением обязательства этой стороны» [7]. Однако требование сотрудничества сторон при исполнении договорных обязательств не носит присущего принципу всеобщего характера. Оно прямо закреплено только в договоре строительного подряда: «Если при выполнении строительства и связанных с ним работ обнаруживаются препятствия к надлежащему исполнению договора строительного подряда, каждая из сторон обязана принять все зависящие от нее разумные меры по устранению таких препятствий» (ст. 705 ГК Республики Беларусь). На наш взгляд, достаточные основания для признания сотрудничества в качестве принципа исполнения договорных обязательств отсутствуют. Полагаем, что необходимое разумное содействие сторон друг другу при выполнении ими своих договорных обязательств подчинено действию общего принципа гражданского права – принципа добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений, закрепленному в ст. 2 ГК Республики Беларусь. Подтверждение данному тезису мы находим и в практике хозяйственных судов: «Всякое надлежащее исполнение является реальным исполнением, не нарушает принципа о недопустимости одностороннего отказа, соответствует требованиям сотрудничества и добросовестности» [8; 9; 10].

Заключнение. Таким образом, на основе анализа норм гражданского законодательства Республики Беларусь и практики их применения, а также аналитического сопоставления различных точек зрения, представленных в цивилистической науке, мы приходим к выводу о том, что принцип надлежащего исполнения обязательств является центральным принципом белорусского обязательственного права, а реальное исполнение, сотрудничество сторон и недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательств – его частными проявлениями.

Список использованных источников:

1. Венедиктов, А.В. Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР / А.В. Венедиктов. – Л.-М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1954. ‒ 268 с.
2. Гражданское право : учебник : в 2 ч. / В.Н. Годунов [и др.] ; под общ. ред. проф. В.Ф. Чигира. – Минск : Амалфея, 2000. – Ч. 1. ‒ 976 с.
3. Гришин, Д. Об исполнении обязательств в натуре: поиск оптимальных решений / Д. Гришин // Хозяйство и право. – 2000. – № 5. – С. 26–29.
4. Договоры в социалистическом хозяйстве / О.С. Иоффе [и др.] ; отв. ред. О.С. Иоффе. ‒ М. : Юрид. лит., 1964. ‒ 498 с.
5. Краснов, Н.И. Реальное исполнение договорных обязательств между социалистическими организациями / Н.И. Краснов. – М. : Госюриздат, 1959. ‒ 192 с.
6. О некоторых вопросах рассмотрения дел, возникающих из договоров строительного подряда : постановление Пленума Высшего хозяйственного суда Республики Беларусь, 19 сентября 2012 г. № 6 // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. ‒ Минск, 2013.
7. Принципы международных коммерческих договоров / Междунар. ин-т унификации част. права (УНИДРУА); [пер. с англ. А.С. Комарова]. ‒ М. : Междунар. центр фин.-экон. развития, 1996. ‒ 307 с.
8. Решение хозяйственного суда Брестской области, 4 июля 2012 г. (дело № 92-8/2012) // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. ‒ Минск, 2013.
9. Решение хозяйственного суда Брестской области, 11 июля 2012 г. (дело № 26-8/2012) // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. ‒ Минск, 2013.
10. Решение хозяйственного суда Брестской области, 17 июля 2012 г. (дело № 103-8/2012) // Консультант Плюс : Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. ‒ Минск, 2013.
11. Свердлык, Г.А. Принципы советского гражданского права / Г.Ф. Свердлык. ‒ Красноярск : Изд-во Краснояр. ун-та, 1985. ‒ 199 с.
12. Советское гражданское право : учебник : в 2 т. / О.А. Красавчиков [и др.] ; под ред. О.А. Красавчикова. ‒ 3-е изд., испр. и доп. – М. : Высш. школа, 1972. ‒ Т. 1. ‒ 447 с.
13. Толстой, B.C. Исполнение обязательств / В.С. Толстой. – М. : Юрид лит, 1973. ‒ 207 с.
14. Хаснутдинов, А.И. Вспомогательные договоры на транспорте : монография / А.И. Хаснутдинов. ‒ Иркутск : Изд-во ИГУ, 1994. ‒ 252 с.
15. Шершеневич, Г.Ф. Учебник русского гражданского права : по изд. 1907 г. / Г.Ф. Шершеневич ; вступ. ст. Е.А.Суханова. ‒ М. : СПАРК, 1995. ‒ 556 с.
16. ЯВИЧ, Л.С. ПРАВО РАЗВИТОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА: СУЩНОСТЬ И ПРИНЦИПЫ / Л.С. ЯВИЧ. ‒ М. : ЮРИД. ЛИТ, 1978. ‒ 224 С.