Творительный падеж в русских письменных текстах студентов-казахов (по данным Русского учебного корпуса)

В статье рассмотрены примеры нестандартного употребления форм творительного падежа с предлогами и без них в текстах, написанных на русском языке студентами казахских групп вузов г. Алматы. Тексты размещены в Русском учебном корпусе (www.web-corpora.net/RLC), и это дает новые возможности для описания и анализа стратегий их построения. Обнаруженные отклонения в употреблении творительного падежа объясняются влиянием как падежной системы родного языка, так и смежных конструкций русского языка, а также нетривиальными решениями авторов-билингвов. В статье проанализированы наиболее типичные для казахского подкорпуса примеры пропуска предлога при творительном падеже и, наоборот, использования творительного падежа с избыточным предлогом, представлена попытка объяснить причины обнаруженных отклонений. Полученные результаты могут быть использованы в практике преподавания русского языка и служить дополнением к исследованиям казахско-русского билингвизма.

Введение

Лингвистическое описание русского творительного падежа имеет богатую историю. Прежде всего, это объясняется его яркими особенностями: разветвленной системой частных значений, совмещением синтаксических и семантических функций. Кроме того, формы творительного падежа оказываются на пересечении двух противоположных тенденций, реализующихся в русской грамматической системе: адвербиализации и развития аналитических конструкций, о чем писал еще В.В. Виноградов [1; 143].

Среди наиболее известных описаний системы значений творительного падежа и ее эволюции в русском языке (в сопоставлении с другими славянскими языками) следует назвать работу Р. Мразека [2] и коллективную монографию под редакцией С. Н. Бернштейна [3]. В лингвистике также накоплен опыт описания семантики форм творительного падежа через синтаксические конструкции, в которые он включен — в качестве аргумента глагола [4–6] и формы имени, обладающего собственной семантикой [7; 74–87]. Анализ функций творительного падежа также представлен в [8; 47–49], его синтак- сем — в [9; 230–295], семантических ролей — в [10].

В нашей статье формы творительного падежа описываются на основе анализа текстов, написанных на русском языке студентами вузов г. Алматы — носителями казахского языка как доминантного. Эти тексты размещены в казахском подкорпусе Русского учебного корпуса / Russian Learner Corpus [11] (о Корпусе см. ниже). В первую очередь, нас интересуют те контексты, где творительный падеж используется с избыточным предлогом либо, наоборот, при нем наблюдается пропуск ожидаемого предлога. Наша задача заключается в том, чтобы описать основные типы отклонений в использовании предложно-падежных групп и определить причины, вызывающие такие отклонения.

Наблюдения над учебными текстами, осуществленные с помощью корпусных технологий, могут представлять интерес с точки зрения преподавания русского языка в казахской школьной и студенческой аудитории. Во многом они сближаются с опытом казахстанской лингводидактики, в первую очередь, с работами Г.А. Мейрамова, посвященными проблемам обучения моделям русского управления, см., например, [12]. Безусловно, мы учитываем лингвистические исследования ошибок, совершаемых при выборе предложно-падежных групп носителями русского языка [13] и людьми, для которых русский не является родным языком [14–17]. Таким образом, предпринятый нами корпусный анализ нестандартного использования творительного падежа с предлогами и без них можно рассматривать в русле развивающихся в лингвистике и лингводидактике традиций.

Материалы и методы исследования

Как было отмечено выше, источником данных послужил Русский учебный корпус. Он создан в 2013 г. в Лаборатории по корпусным исследованиям Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Москва, Россия) под руководством Е.В. Рахилиной. Главной особенностью этого корпуса является то, что в него включены тексты авторов, для которых русский язык является иностранным, неродным или эритажным (унаследованным). Родными (доминантными) языками авторов корпусных текстов являются 26 различных языков (английский, финский, японский, французский, немецкий и др.).

Если говорить о казахском подкорпусе Русского учебного корпуса, то он был создан в 2016 г. и до настоящего времени регулярно пополняется новыми текстами. По состоянию на начало апреля 2021 г. он является одним из крупных подкорпусов Русского учебного корпуса (в нем более 130 тыс. словоупотреблений, занимает 4-е место по объему).

Еще одной важной особенностью Русского учебного корпуса является разметка, позволяющая отслеживать разнообразные отклонения: от орфографических до дискурсивных. В отличие от морфологической разметки, которая производится в корпусе автоматически, разметка по типам отклонений производится вручную — в этом случае обнаруженному отклонению разметчик должен присвоить тэг (метку) в соответствии с разработанной классификацией отклонений (см. http://www.web- corpora.net/RLC/help).

При всей трудоемкости процесса ручной разметки она предоставляет пользователям корпуса важное преимущество — возможность отслеживать и отбирать контексты, в которых представлен тот или иной тип отклонений. Так, для отбора случаев нестандартного использования русских предлогов нами использовался тэг (метка) Prep. Комбинируя ее с тэгами Miss и Extra, можно найти, соответственно, примеры пропуска или избыточной вставки предлогов. Для поиска контекстов с нестандартным использованием творительного падежа также использовались тэги Gov (ошибки в управлении) и Constr (неверный выбор конструкции или ошибка внутри конструкции). Кроме того, возможности лексико-грамматического поиска позволяют отбирать в корпусе необходимые для задач исследования формы творительного падежа и их сочетания с теми или иными предлогами.

В результате применения разных стратегий поиска мы извлекли из казахского подкорпуса и проанализировали 70 контекстов. Ядром этой выборки можно считать 25 контекстов с пропуском предлога при творительном падеже и 30 контекстов со вставкой лишнего предлога. Остальные контексты привлекались в качестве примеров нестандартного выбора предлога или модели управления. Все сочетания, как с пропущенным предлогом, так и с избыточной вставкой, — это сочетания, управляемые глаголами.

Результаты и их обсуждение

Прежде чем обсуждать использование форм творительного падежа в учебных текстах казахско- русских билингвов важно напомнить, что отклонения в выборе падежных форм и предложнопадежных групп, в первую очередь, могут быть вызваны интерференцией родного языка.

Как известно, в казахском языке ближайшим аналогом русского творительного падежа является көмектес септік. Однако, имея весьма сложную систему значений [18; 290–295], он может соответствовать как русскому беспредложному творительному, так и сочетанию с + творительный падеж. Безусловно, этот факт, в первую очередь, осложняет выбор нужной формы. Судя по корпусным примерам, это самая главная трудность, связанная с творительным падежом: именно предлог с пропускается во всех 25 контекстах и, наоборот, чаще всего излишне вставляется (в 26 контекстах из 30).

Попытаемся выяснить, с какими закономерностями можно связать пропуск предлога с. Пропуск предлога с (с учетом привычного в родном языке способа выражения — с помощью көмектес септік без послелогов) кажется по-своему логичным. Ср. пример (1) и его перевод на казахский язык (1а):

1. Кстати, я живу в квартире своими подругами^*.

(1а) Айтпақшы, мен бұл пəтерде құрбыларыммен тұрамын.

Вероятно, под влиянием родного языка автор-билингв оценивает использование предлога с как избыточное и в следующем примере, где значение совместности уже выражается с помощью слова вместе:

1. Ведь проведенные вместе родными дни не сможешь заменить ничем...

Здесь и далее примеры приводятся в авторском написании.

(2а) Өйткені туыстарыммен бірге өткізген күндерді ештеңемен алмастыруға болмайды...

Между тем в корпусе есть и такие контексты, где нормативное употребление формы творительного падежа соседствует с нестандартным:

1. Ходила в школу чтобы общаться с одноклассниками, чтобы веселиться друзьями.

Большая часть извлеченных из корпуса нестандартных употреблений (13 из 25, или 52 %) включает в свой состав наименования лиц или групп лиц и выражают комитативные отношения (см. пример (1)–(2)). К ним тесно примыкают 4 примера с метафорическим осмыслением того или иного взаимодействия (4):

1. Каждый день мы сталкиваемся проблемами порядка дня.

Любопытно, что в истории славянских языков, в частности, русского, комитативный творительный был изначально беспредложным и лишь впоследствии при нем укрепился предлог с [19; 41–43].

С + творительный «сопроводительного предмета» [8; 49] также регулярно вызывает трудности у авторов анализируемых текстов. Эта форма с пропуском предлога в 4 примерах зафиксирована в прямом значении (5) и в 5 примерах — в переносном, в них выражается сопутствующее качество или эмоция (6):

1. Все люди на планете рождаются одинаковыми приспособлениями.
2. Мое личное мнение таково, что жизнь нам дается один раз, и нужно прожить ее умом.

Пропуск предлога с может быть связан и с действием синтаксических факторов. Так, в 4 контекстах пропуск предлога связан с построением рядов однородных членов, в которых ожидалось бы повторение предлога, ср.:

1. Вспоминаю эти моменты не с улыбкой и даже не обидой.

Сравнение с исследованиями пропуска предлогов в русской речи носителей других языков (= не- носителей русского языка как родного) показывают, что пропуск предлога с перед формой творительного падежа, как и в нашей выборке, в большей степени обусловлен влиянием родных языков, нежели влиянием других факторов. Так, при описании аналогичного пропуска предлога с в русской речи арчинцев отмечается, что это явление нельзя объяснить действием фонетических факторов (например, они значимы для пропуска другого русского предлога — в^*†), и, наоборот, важную роль играет тот факт, что основное значение русского предлога передается морфологическими средствами («the first language expresses the main meaning of the Russian preposition by morphological means») [14; 76, 77].

Как мы отметили выше, в казахском подкорпусе также зафиксированы неоднократные случаи вставки лишнего предлога перед формой творительного падежа. Чаще всего вставляется с (26, или 86,7 %), а также на (1) и над (3).

Если оценивать семантические роли, связанные со вставкой предлогов, то наиболее частотными оказываются ошибки, допускаемые при творительном образа действия. Эта форма в 9 случаях (30 %) сопровождается избыточным предлогом с. Например:

1. Мы со всей душой болеем за любимую команду.
2. Некоторые мои сокурсники мучают своих родителей и их не интересует то, каким образом, с каким трудом они зарабатывают.

Следующий пример интересен тем, что связан со смешением беспредложного творительного совокупности (коллективного участия) [2; 80–82; 20] всей семьей и сочетания с предлогом со всей семьей. Очевидно, что первое предполагает включение субъекта в группу (мы всей семьей = субъект — часть семьи), а второе — нет, однако автор это довольно тонкое семантическое различие между двумя очень похожими конструкциями не учитывает:

1. Но, когда мне было всего десять лет, мы со всей семьей и родственниками ездили в Боровое.

Еще одна семантическая роль, связанная с довольно частой вставкой предлога перед творительным падежом, — пациенс. В нашей выборке оказалось 6 таких примеров, ср. (11):

1. И прямо сейчас хочу с вами поделиться с интересными событиями в моей жизни.

^** Отмечается, что пропуск предлога в зависит от качества начального звука имени: «phonetic parameters are significant: the preposition-drop is less likely for V-initial stems than for C-initial ones; and it is less likely for stems with initial soft (palatalized) consonants, than for those with initial hard consonants: V-stems < Cj-stems < C-stems» [15; 21].

^† Отмечается, что пропуск предлога в зависит от качества начального звука имени: «phonetic parameters are significant: the preposition-drop is less likely for V-initial stems than for C-initial ones; and it is less likely for stems with initial soft (palatalized) consonants, than for those with initial hard consonants: V-stems < Cj-stems < C-stems» [15; 21].

Отдельную группу составляют 5 примеров, где предлогом с сопровождается творительный стимула:

1. И я горжусь с этим достижением нашего аула.
2. Я некогда не переставала восхищаться над творениями Всевышнего.

Примеры (12) и (13) интересны тем, что не являются результатами прямого калькирования (ср. модели управления: туындысына (барыс септік) сүйсіну и жетістігін (табыс септік) мақтаныш тұту). При этом показательно, что авторы все же правильно выбирают творительный падеж, но сопровождают его избыточным предлогом.

Пример (13) заслуживает особого комментария еще и потому, что в нем представлен редкий в нашей выборке выбор предлога над. Кажется, что этот предлог противоречит самой идее восхищения: в русском языке в сочетаниях, обозначающих эмоциональные состояния, с помощью этого предлога вводится объект (пациенс) преимущественно негативного воздействия, психологического давления (издеваться над собакой, смеяться над ребенком). В более обобщенном смысле, вероятно, это проявление метафорической модели LESS IS DOWN [21].

В нашем материале есть также 4 примера, где предлог с (со) встречается перед творительным падежом, обозначающим отправную / конечную точку. Например:

1. Казахская свадьба обязательно начинается с песней «Жар-жар».
2. Мы постоянно организовали чемпионат по футболу конец иногда заканчивался с дракой.

Вероятно, появление таких сочетаний может быть объяснено влиянием не только казахского языка, но и русской конструкции с + родительный падеж, используемой также для обозначения отправной пространственной или временной точки (с крыши, с утра).

Формы, зависимые от глагола отличаться и прилагательных интересный, довольный и т.д., называют творительным аспекта [10]. В нашей выборке вставка предлога с в подобных контекстах встретилась 4 раза. Например:

1. И с этими вещями люди отличаются друг от друга.
2. Я довольно на свою жизнью.

В завершение обзора ошибок остановимся на единичных примерах с избыточной вставкой предлога с. Они заслуживают внимания, так как иллюстрируют то, насколько своеобразно билингвы перестраивают систему русского языка. Так, в корпусе обнаружен следующий пример с творительным инструмента:

1. Он хочет чтобы горожане воспользовались с общественным транстпортом.

Пример (18) очень близок к творительному транспорта (приехать поездом), и кажется, что вставка с в нем соответствует общему сценарию, когда творительный с предлогами и без них смешиваются под влиянием родного языка, в котором есть один падеж, соответствующий им, — көмектес септік. Однако в корпусе имеется еще несколько примеров, где эта же модель распространяется и на другие случаи, которые в русском языке обслуживаются конструкцией на + предложный падеж:

1. Мои сестры катали меня с этой коляской.
2. А то сейчас я страшно устала туда сюда с автобусом ходить.

Примеры (19)–(20) показывают различия в способах обозначения передвижения на транспорте: конструкции казахского языка автобуспен жүру в русском языке соответствуют ездить автобусом, ездить на автобусе, ехать в автобусе. Каждая из этих конструкций имеет свои семантические особенности, неоднократно привлекавшие внимание лингвистов. Так, Р. Мразек писал об ограничениях, действующих в русском языке по отношению к творительному транспорта и его конкуренции с конструкцией на + предложный падеж [2; 38, 39]. Анализируя различия предлога на от предлога в в таких конструкциях, О.Н. Селиверстова отмечает, что на фиксирует «учет только фунциональной предназначенности» предмета [22; 201], а «выбор предлога в может быть связан с теми или иными условиями, способствующими акцентированию внимания на характере самого места» [22; 208]. В свою очередь, русский творительный падеж со значением средства перемещения с помощью языка семантических примитивов описан в работе А. Вежбицкой [5; 293].

Что касается анализируемых учебных текстов, то в них, как нам кажется, под влиянием родного языка конструкция с + творительный падеж расширяет свое употребление за счет на + предложный падеж — конструкции в меньшей степени мотивированной, нежели в + предложный падеж.

Еще один пример — нестандартное употребление творительного времени (21):

1. С каждым летом я ходила в интересные лагеря.

Вероятно, в этом примере, как и в (14), свою роль сыграла смежная конструкция с каждым днем / часом..., выражающая, как известно, другое значение — «периодичность или постепенность изменений в субъекте» [9; 285].

Применение похожей стратегии наблюдается в примере (22), где наречие зимой, «застывшая» форма творительного падежа существительного, сопровождается предлогом в:

1. …даже в зимой мы играли друзьями катались на санках…

Созданное билингвом сочетание в зимой представляет собой весьма оригинальную контаминацию, в которой прослеживаются следы формы местного падежа (шығыс септік) қыста, а эта форма, как известно, может переводиться на русский язык конструкцией в + предложный падеж (қантарда — в январе). Однако позицию падежной формы имени занимает наречие зимой. Интересно, что сочетания предлогов на и в с наречиями времени обнаруживаются, например, в речи французско- русских билингвов. Их наличие объясняется влиянием эквивалентных французских конструкций, в которых есть предлоги, см. [16].

Заключение

Главной предпосылкой отклонений в употреблении творительного падежа в учебных текстах является интерференция родного языка — наличие в нем көмектес септік, совпадающего как с беспредложным творительным, так и с сочетаниями творительного падежа с предлогом с.

Однако видеть в корпусных примерах только следы калькирования казахских конструкций было бы, по-видимому, тоже не верно. В ряде случаев мы обнаружили более сложные явления, в которых, по сути, проявляется не копирование знакомых образцов, а творческая деятельность билингвов (ср. понятие «не-кальки» [23]). Так, мы видели, что в примерах (11)–(12) выражение стимула верно оформлено формами творительного падежа несмотря на то, что в казахском языке в аналогичных конструкциях нет көмектес септік. Примеры (17)–(19) иллюстрируют распространение конструкции с + творительный падеж на смежные конструкции, обозначающие перемещение на транспорте. Пример (21) представляет собой контаминацию наречия зимой (восходящего к форме творительного падежа) и продуктивной модели выражения временного значения (в + предложный падеж).

В статье мы не ставили специально цель — выявить семантические правила русского языка с помощью учебных текстов^*, но тем не менее наблюдения за отдельными примерами наталкивают и на семантические выводы (ср. комментарии к примерам (10) и (13)).

В заключение попытаемся объяснить логическую связь между тем, что в одних случаях в нестандартных контекстах употребляется лишний предлог, а в других — пропускается ожидаемый предлог.

Как нам представляется, смешение этих употреблений творительного падежа может иметь как парадигматическую, так и синтагматическую природу.

Так, с одной стороны, зона «сопроводительного предмета», качества, эмоции и т.д. (с+творительный падеж) и зоны образа действия, стимула и аспекта, обслуживаемые беспредложным творительным падежом, семантически довольно близки друг к другу. Не случайно в русском языке функционируют похожие конструкции и идиомы (всей душой и со всей душой, всей семьей и со всей семьей, жить своим умом и подойти к делу с умом). Неверная интерпретация близких семантических ролей ведет к их парадигматическому смешению.

С другой стороны, комитативные сочетания и творительный пациенса могут взаимно влиять друг на друга в одном контексте, соответственно, имеет место синтагматическое влияние похожих форм^[5] [6], ср. (22), а также (11):

1. Теперь, можно я с вами поделюсь с планами, которые очень хочу реализовать в ближайшее время?

Таким образом, корпусные технологии, применяемые к нестандартному речевому материалу, позволяют выявлять в нем собственные внутренние закономерности. Соответственно, с помощью этих технологий можно анализировать речевые произведения билингвов во всей их сложности и противоречивости.

Исследование осуществлено при поддержке Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан (грант № AP08955417).

Список литературы

1. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов. — 2-е изд. — М.: Высш. шк., 1972. — 616 с.
2. Мразек Р. Синтаксис русского творительного (структурно-сравнительное исследование) / Р. Мразек. — Praha: Statni pedagogicke nakladatelstvi. — 1964. — 287 с.
3. Творительный падеж в славянских языках / ред. С. Н. Бернштейн. — М.: Изд-во АН СССР, 1958. — 380 с.
4. Якобсон Р.О. К общему учению о падеже (пер. с нем.) / Р.О. Якобсон // Избранные работы. — М.: Прогресс, 1985. — С. 133–175.
5. Вежбицкая А. Дело о поверхностном падеже (пер. с англ.) / А. Вежбицкая // Семантические универсалии и базисные концепты. — М.: Языки славянской культуры, 2011. — С. 255–301.
6. Janda L.A. A geography of case semantics: the Czech dative and the Russian instrumental / L.A. Janda. — Berlin–New York: Mouton de Gruyter, 1993.
7. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость / Е.В. Рахилина. — М.: Русские словари, 2008. — 416 с.
8. Шелякин М.А. Функциональная грамматика русского языка / М.А. Шелякин. — М.: Русский язык, 2001. — 288 с.
9. Золотова Г.А. Синтаксический словарь: Репертуар элементарных единиц русского синтаксиса / Г.А. Золотова. — 3е., стереотип. — М.: Едиториал УРСС, 2006. — 440 с.
10. Печеный А.П. Творительный падеж [Электронный ресурс] / А.П. Печеный. — М., 2012. Режим доступа: http://rusgram.ru (Дата обращения: 18.04.2021).
11. Русский учебный корпус [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.web-corpora.net/RLC (Дата обращения: 18.04.2021).
12. Мейрамов Г.А. Система обучения русскому грамматическому управлению учащихся-казахов / Г.А. Мейрамов. — Алма-Ата: Мектеп, 1968. — 215 с.
13. Русакова М.В. Элементы антропоцентрической грамматики русского языка / М.В. Русакова. — М.: Языки славянской культуры, 2013. — 568 с.
14. Daniel M. Highlanders’ Russian: Case Study in Bilingualism and Language Interference in Central Daghestan / M. Daniel, N. Dobrushina, S. Knyazev // Slavica Helsingiensia. — 2010. — No. 40. — P. 65–93.
15. Stoynova N. Russian in contact with Southern Tungusic languages: Evidence from the Contact Russian Corpus of Northern Siberia and the Russian Far East / N. Stoynova // Slavica Helsingiensia. — 2019. — No. 52. — P. 9—36.
16. Kor Chahine, I. Some Russian Prepositional Constructions through Russian Learner Corpus [Conference presentation] / I. Kor Chahine, Yu. Perova-Nouvelot, E. Uetova // AATSEEL, Conference; New-Orleans, United States. (2019, February 7–10). https://hal.archives-ouvertes.fr/hal-02099331/file/AATSEEL%202019 %20New%20Orleans.pdf
17. Panova A. Preposition drop in Russian spoken in Daghestan: a quantitative corpus study / A. Panova, T. Philippova // Indigenous languages of Russia in contact with Russian II: Book of abstracts (2021, February 11–13), (pp. 71-73). Moscow. http://ruslang.ru/doc/contact_group/RusContact_BookOfAbstracts_2021.pdf
18. Жұбаева О. Қазақ тілінің когнитивті грамматикасы / О. Жұбаева. — Алматы: «Қазығұрт» баспасы, 2014. — 392 б.
19. Станишева Д.С. Творительный социативный / Д.С. Станишева // Творительный падеж в славянских языках / ред. С.Н. Бернштейн. — М.: Изд-во АН СССР, 1958. — С. 41–75.
20. Станишева Д.С. Творительный совокупности / Д.С. Станишева // Творительный падеж в славянских языках / ред. С.Н. Бернштейн. — М.: Изд-во АН СССР. 1958. — С. 193–200.
21. Lakoff G. Metaphors We Live By / G. Lakoff, M. Johnson // Chicago: University of Chicago Press, 1980.
22. Селиверстова О.Н. Семантическая структура предлога на / О.Н. Селиверстова // Исследования по семантике предлогов / ред. Д. Пайар, О.Н. Селиверстова. — М.: Русские словари, 2000. — С. 189–242.
23. Выренкова А.С. Грамматика ошибок и грамматика конструкций: «эритажный» («унаследованный») русский язык / А.С. Выренкова, М.С. Полинская, Е.В. Рахилина // Вопросы языкознания. — 2014. — № 3. — С. 3–19.
24. Рахилина Е.В. Заметки о русском числе / Е.В. Рахилина, А.К. Казкенова // Вестн. РУДН. Сер. Лингвистика. — 2018. — Т. 22, № 3. — С. 605–627.
25. Рахилина Е.В. Маркирование итератива в русской речи носителей казахского языка / Е.В. Рахилина, А.К. Казкенова // Тр. Ин-та русского языка им. В.В. Виноградова. — 2020. — № 4. — С. 168–192.