Территориально-пограничный аспект в межгосударственных отношениях стран Центральной Азии в 90-е годы XX века. История и практика

После распада СССР и обретения государственной независимости Центрально-Азиатские республики получили возможность выбора собственного пути развития и стали самостоятельными субъектами международных отношений. Страны Центральноазиатского региона (ЦАР) вошли в разряд новых международных факторов, активно влияющих на современную международную ситуацию. При этом определяющими факторами стали географическое положение, экономический и демографический потенциал государств ЦАР. Кардинально меняются характер и уровень взаимоотношений государств региона с другими государствами мира, прежде всего с соседними странами, что создает благоприятные условия для участия государств ЦАР в деятельности различного рода международных организаций регионального, субрегионального и глобального уровней. Однако нерешенность внутренних вопросов на сегодняшний день является препятствующим фактором в развитии взаимоотношений между центральноазиатскими государствами, в частности, в осуществлении региональной интеграции и обеспечении как национальной, так и региональной безопасности.

Так, в настоящее время именно вопрос границ является ключевым не только во внутрирегиональном аспекте, но и во взаимоотношениях государств региона с сопредельными странами. Необходимо отметить, что современные очертания рубежей центральноазиатских государств были определены центральными органами власти бывшего СССР без учета множества исторических, культурных и других особенностей. Отсутствовали также четкие границы проживания различных этнических групп. В результате сегодня границы центральноазиатских государств в значительной мере не совпадают с территориями расселения народов региона. Положение осложняется тем, что в отличие от внешних границ региона до сих пор не проведена полная демаркация границ между государствами Центральной Азии. Таким образом, территориальная неопределенность, усиленная острым дефицитом водных и земельных ресурсов, способствует эскалации межэтнической напряженности, особенно в приграничных районах центральноазиатских государств. Особенностью же межэтнических противоречий является то, что в перспективе они имеют все основания вылиться в межгосударственные. Наглядным примером этому служат кыргызско-узбекские, кыргызско-таджикские, узбекско-таджикские и отчасти казахско-узбекские противоречия. Потому решение территориально-пограничных проблем в Центральной Азии, доставшихся новым независимым государствам в наследство от бывшего СССР и уходящих своими корнями в глубь веков, приобретает в настоящее время все большее значение.

По мнению Президента Республики Казахстан Н.А.Назарбаева, необходимо, с одной стороны, разработать пакет мер, предотвращающих конфликты между центральноазиатскими странами, а с другой — осознать, что любая попытка формирования национального государства с узко понятыми национальными интересами, без учета общерегиональных, нарушит стратегический баланс в Центральной Азии. Поэтому политика государств региона должна основываться на взаимном уважении национальных интересов всех центральноазиатских стран1. В процессе решения вышеобозначенных проблем казахстанское руководство исходит из принципа правопреемственности в отношении бывшего СССР, подтверждает прохождение своей государственной границы, установленной действующими международными договорами, включая акты об административно-территориальном разграничении Республики Казахстан и других государств — бывших республик Союза ССР.

В целом наличие вышеприведенных нерешенных национально-территориальных проблем в Центральноазиатском регионе, нераскрытость некоторых моментов в изучении исторического опыта разрешения территориальных вопросов актуализирует исследование.

Как показывает опыт прошедшего десятилетия, существующие в Центральной Азии этнотерриториальные и пограничные проблемы, не находя взаимовыгодных решений, влияют на региональную безопасность. Многие межэтнические противоречия имеют старые корни, некоторые появились в новое время, а другие были связаны с национально-территориальным размежеванием Центральной Азии, инициированным Советской властью в 1924 г. и частично осуществлявшемся в 30-х, 50-х годах. Тогда при определении территорий советских республик был осуществлен подход, который основывался на концепции, утверждавшей, что в будущем национальные различия исчезнут и что нет такой необходимости быть особо щепетильным в вопросах экстерриториального размежевания.

Географическая, ландшафтно-климатическая обусловленность расселения коренных этносов Центральной Азии в новейшее время не являлась отправным элементом при формировании геополитических границ региона. Вплоть до новейшего времени в существовавших государственных образованиях политические границы не совпадали с территориями этнического расселения. Например, территория Кокандского ханства охватывала современные Казахстан, Узбекистан, Киргизию, Таджикистан, а Бухарский эмират включал не только территории современного юга Узбекистана, востока Туркменистана, Таджикистана, но и часть северного Афганистана. Крупные реки Средней Азии — Сырдарья, Амударья, Зеравшан, Или, Теджен, Мургаб не были реальными внутренними геополитическими рубежами. Под давлением Российской и Британской империй с севера и юга в течение XIX в. компрессия традиционного геополитического пространства привела к новому, как бы полуевропейскому структурированию территории2.

В 1924 г., в связи с институционализацией СССР, в основу территориального раздела ЦА был заложен ранее не доминировавший этнический принцип. В декабре 1924 г. Таджикистан, в 1936 г. Казахстан и Киргизия приобрели статус Союзных Республик. В дальнейшем из состава Казахской ССР была выведена Каракалпакская АССР и передана Узбекской ССР.

Скрытые до середины 90-х годов этнотерриториальные проблемы в настоящее время открыто проявляются, противодействуя интеграционным процессам в регионе и являясь потенциальной угрозой безопасности Центральной Азии. Несмотря на очевидное самостоятельное значение всего комплекса застарелых этнотерриториальных и пограничных проблем, характерных для Центральной Азии, их реальное политические влияние до середины 90-х годов носило преимущественно фоновый и вторичный характер по сравнению с экономическими и остальными геополитическими вопросами. Неоднократные этнотерриториальные конфликты, возникавшие в ЦА еще в советский период, являются одним из свидетельств ошибочности проведенного в 20–30-е годы в Средней Азии национально-государственного размежевания. В настоящее время на территории ЦА можно выявить несколько потенциальных очагов столкновения межгосударственных интересов на почве территориального передела. Речь идет о возникновении вероятных противоречий, связанных с юридически оформленными переделами республиканских границ в регионе в рамках Советского Союза. В анализе конфликтного потенциала в Центральной Азии есть несколько изменений административной границы между союзными республиками. Размежевания, проведенные в 20–30-х годах, последующие административные решения относительно развития приграничных территорий, оставили в наследство многочисленные узлы противоречий, угрожающие сегодня перерасти в ожесточенные конфликты. Пример Ферганской долины, разделенной между Киргизской, Узбекской и Таджикскими Советскими Республиками, особенно наглядно иллюстрируют то, как причудливые линии границ обозначили территории, из-за особенностей ландшафта или структуры путей сообщения фактически оказавшиеся в анклавном или полуанклавном положении, в соответствии с чем этнические группы оказались разделенными территориальными границами. На сегодняшний день этнические узбеки составляют весомую часть населения на юге Кыргызстана и севере Таджикистана, а такие крупнейшие центры Узбекистана, как Самарканд и Бухара, населены в значительной мере таджиками. На юге Кыргызстана узбеки образуют значительную диаспору — около 630 тыс. человек.

Нерешенность пограничного урегулирования не только ставит вопросы делимитации и демаркации границ, определения и введения их режима, но и требует решения ряда крупных этнических проблем, сложность которых заключается в том, что по разные стороны границ Кыргызстана-Таджикистана, Узбекистана-Кыргызстана (и наоборот) в виде анклавных вкраплений в каждом из государств проживают крупные диаспоры других народов. «Удельный вес» узбекских диаспор в этнонациональной структуре Таджикистана составляет 24,4 %, Киргизии — 13,8 %. А в численности населения Узбекистана 0,97 % — таджики, 0,9 % — кыргызы. При этом абсолютное большинство (73,5 %) кыргызов Узбекистана проживают в трех областях Ферганской долины — Андижанской, Ферганской и Наманганской. Если в общем количестве населения Узбекистана (25 млн. чел.) число кыргызов довольно незначительно, то по отношению к численности жителей Кыргызстана (5,4 млн. чел) 13,8 % узбеков — крупная диаспора. Наличие такого соотношения этносов при делимитации границ приводит к усилению конфликтных ситуаций3.

Традиционный дефицит земли, воды в Ферганской долине периодически обостряет межэтнические отношения. Как отмечают исследователи, в Ферганской долине и некоторых других районах Узбекистана, Ошской области Кыргызстана и в Северном Таджикистане резервы расширения площади орошаемой земли исчерпаны. В результате интенсивный рост населения Центральной Азии усиливает давление на уже освоенные земельные угодья. Здесь высок уровень безработицы, что опять же создает социальное напряжение. Анализируя ситуацию в Ферганской долине, можно сделать вывод, что если здесь возникает угроза суверенитету одного из государств, то следует рассматривать ее как опасность для мира во всем Центральноазиатском регионе. Проблема урегулирования границ и взаимоотношений с соседями в Ферганской долине стала одной из ведущих. Специалисты считают, что только в приграничных с Узбекистаном Джалалабадской и Ошской областях Кыргызстана образовалось около 75 таких участков. Спорные участки имеются также между Кыргызстаном и Таджикистаном. Только в одном Баткенском районе их насчитывается около 70. Спорные приграничные участки между Таджикистаном и Кыргызстаном локализируются в южной части Ферганской долины, на стыке границ Узбекистана, Таджикистана и Кыргызстана. Все эти существующие противоречия образуют своеобразный треугольник: Таджикистан — Кыргызстан — Узбекистан.

Таким образом, не случайно, что большинство межэтнических противоречий 90-х годов имело место в местах разломов — несовпадений этнических и территориально-государственных границ, а именно в пограничных районах. Несмотря на то, что межреспубликанские границы в СССР были в своё время (в несколько этапов) делимитированы, в большинстве случаев новые независимые государства де-факто рассматривают соответствующие документы как не имевшие «межгосударственного характера», лишь в качестве действующих временно, т.е. до их подтверждения или пересмотра уже на соответствующем двустороннем уровне.

Характеризуя казахстанско-узбекские отношения, можно отметить, что в течение всего периода их независимого существования отношения между этими двумя крупнейшими центральноазиатскими государствами в целом остаются стабильными. Отличительная черта отношений двух стран в 1990-е годы — быстротечность того или иного тактического взаимодействия, легко сменявшегося затяжным противостоянием. Стабильным в течение всего советского и последующего периодов остается и удельный вес данных этносов: казахи составляют 4—5 % населения Узбекистана (около 1,2 млн. человек), а узбеки — 2 % жителей Казахстана (свыше 400 тыс. человек). При этом около 16 % населения Чимкентской области — узбеки, а 12,4 % жителей Ташкентской области и свыше 26 % Каракалпакстана — казахи. По мнению ряда экспертов, именно зоны компактного расселения двух этносов могли стать источником потенциальных конфликтов. Так, этнически родственные и традиционно дружественные друг другу каракалпаки и казахи (вместе взятые) составляют в Каракалпакстане абсолютное большинство населения (около 60 %). Каракалпаки — первая центральноазиатская этническая группа, обратившаяся к России с просьбой принять их в российское подданство (1742 г.). Каракалпакские районы имели особый статус и в составе Туркестанского генерал-губернаторства (1873–1917 гг.), и в рамках Туркестанской АССР (1918–1924 гг.). Наконец, с февраля 1925-го по июль 1930 года Каракалпакия входила в состав Казахской АССР, а с 1930 по 1936 год — в РСФСР. И лишь после неоднократных обращений тогдашнего узбекского руководства Каракалпакскую АССР передали в состав Узбекистана. Одно из последствий шестилетнего пребывания Каракалпакии в составе Казахстана — появление территориальной проблемы. Речь идет о 55 тыс. кв. км племенных земель рода адайцев из Младшего жуза, переданных Каракалпакии в 1925 г., что было обусловлено исключительно вхождением Каракалпакии в Казахстан и не предусматривало потерю казахской юрисдикции4. Последующее (и уже окончательное) присоединение этой территории к Узбекистану, хотя оно и оформлено соответствующими постановлениями Верховного Совета СССР, ни тогда, ни сейчас не рассматривалось в Казахстане как справедливый и юридически обоснованный акт.

Отдельная тема — остров Возрождения, расположенный в Аральском море. До 1988 г. он был закрытой военной зоной, где разместилась специальная лаборатория Института микробиологии при Министерстве обороны СССР, сотрудники которой проводили исследования в области биологического оружия. Бывшая межреспубликанская граница разделяет остров в соотношении: 79 % к 21 % в пользу Узбекистана. Идею о корректировке линии границы в пользу Астаны в 1999 г. активно лоббировали два казахстанских сенатора — Б.Каюпов и С.Байбеков (речь шла о возвращении под казахскую юрисдикцию бывших военных городков — Возрождение и Кантубск (с прилегающими землями), которые, по имеющейся информации, решением Министерства обороны России в свое время переданы казахской стороне5.

В целом до второй половины 1990-х годов неурегулированность пограничного вопроса и связанный с ним комплекс этнотерриториальных проблем служили, скорее, фоном, нежели предлогом для решения более существенных экономических и геополитических задач сторон. Более того, территориальную и пограничную тематики не только старательно выводили за рамки публичного обсуждения, но даже не включали (исключительно по настоянию Ташкента) в перечень вопросов, обсуждаемых в ходе закрытых экспертных консультаций. Казахская сторона вопрос о делимитации границ ставила неоднократно.Так, в ходе поездки в Узбекистан Министра обороны Казахстана К.Абдуллаева (октябрь 1998 г.) это впервые было сделано в официальном порядке. Единственным же контрдоводом узбекской стороны служили рассуждения типа: «Мы — братские народы, и у нас должны быть прозрачные границы». Этот тезис перестали использовать лишь в 1999 г., после февральских взрывов в Ташкенте. Но от конструктивного обсуждения давно назревшей проблемы руководство Узбекистана продолжало уклоняться, либо ссылаясь на преждевременность и непроработанность вопроса (как это было сделано, в частности, в ходе состоявшего в мае 1999 г. визита в эту республику Премьер-министра Казахстана Н.Балгимбаева), либо просто игнорируя соответствующие запросы Астаны6.

Более того, начиная с весны 1999 г., Ташкент предпринимает ряд односторонних мер по фактической демаркации границы. Так, в мае — июне 1999 г. в поселок Назарбек (90 % его населения — казахи) Туркестанского района Ташкентской области передислоцировали батальон ВДВ (250 человек). Приблизительно по 70 десантников разместили в Бостандыкском районе, в казахских поселках Хумсан и Табаксай. Тогда же эти подразделения начали устанавливать пограничные столбы и вышки, а ташкентские заводы (тракторный и авиационный) получили срочные заказы на изготовление дополнительных вышек наблюдения и колючей проволоки для демаркации границы со стороны Ташкентской области. Менее значимое в этом плане (хотя столь же демонстративное) — фактическое присвоение местными районными властями 75 га земли, принадлежащей расположенному на территории Узбекистана (в Чимганской курортной зоне) казахскому санаторию «Шымкент»7.

Судя по всему, это была попытка действовать на опережение, руководствуясь не только вполне объяснимым стремлением перекрыть собственным оппозиционерам наиболее удобный коридор ухода за границу, но и намереваясь, очевидно, окончательно оформить де-факто узбекскую юрисдикцию над рядом казахских населенных пунктов, переданных в 1956–1962 годах в административное подчинение Ташкентской области. Речь идет о входившем до 1956 г. в Чимкентскую область Казахстана Бостандыкском районе (сегодня это Бостандыкский район Ташкентской области) и некоторых прилегающих поселках, по состоянию на 1962 г. входивших в состав Джетысайского, Пахтаральского и Кировского районов КазССР. Эти три района возвращены Казахстану еще в 1960-е годы, однако не полностью.

В стремлении предпринять определенные превентивные меры казахская сторона инициирует соответствующие обращения населения Южно-Казахстанской области, которые позволяют Астане эффективнее отстаивать собственные интересы. Так, в июле 1999 г. чимкентская газета «Айгак» опубликовала письмо жителей области Президенту страны Н.Назарбаеву с требованием незамедлительно добиться возвращения Казахстану Бостандыкского района, который, по утверждениям составителей послания, был передан УзССР лишь во временное пользование — до 1991 г. Очередной показатель роста взаимного недоверия в 1999 г. — размещение на границе постоянно действующих постов. В течение июня — июля узбекская сторона установила их на семи из девяти существующих контрольно-пропускных пунктах. В качестве ответной меры казахская сторона сочла необходимым разместить погранпосты лишь на двух постоянно открытых КПП — Жыбек-Жолы (Черняевка) и Капланбек (Джетысай).

Похоже, что весь комплекс накопившихся пограничных проблем, в конечном счете, заставил руководство Узбекистана, хотя и с трудом, пересмотреть свое негативное отношение, по крайней мере, к соответствующим двусторонним консультациям: в октябре 1999 г. Ташкент принял решение о создании специальной комиссии по урегулированию пограничных споров с Астаной. Знаковым стало и разрешение руководителю погранслужбы Казахстана провести (вместе с командующим пограничными войсками Узбекистана) в начале ноября 1999 г. рекогносцировочный облет всей линии общей границы. Кроме того, казахская сторона добилась согласия узбеков на включение вопроса о делимитации в повестку дня предстоящего (пятого) заседания узбекско-казахской комиссии по сотрудничеству8.

Тем не менее, стремясь закрепиться на спорных территориях и не дожидаясь окончательного согласования соответствующих делимитационных процедур, в начале 2000 г. Ташкент предпринял в приграничных районах очередные, заведомо провокационные действия. В частности были установлены пограничные номерные столбы на территории казахстанского совхоза Багыс (Сарыагашский район) с попыткой «прирезать» к Узбекистану девять домов, жителям которых тут же на месте предложили оформить гражданство этой страны. Сразу после отъезда из Багыс узбекских чиновников (включая сотрудников МВД и погранслужбы) местные жители сняли эти пограничные знаки и проинформировали о случившемся районное руководство. Затем последовало демонстративное рекогносцировочное вторжение на оспариваемую Узбекистаном территорию Южно-Казахстанской области нескольких узбекских бронетранспортеров в рамках регулярных тренировочных занятий одного из подразделений, входящих в ОК (Оперативное командование) «Ташкент». Только после ответного выдвижения дислоцированной в области казахстанской бронетехники узбекское подразделение вывели обратно. Впрочем, учитывая крайне низкий уровень боевой подготовки и воинской дисциплины армии Узбекистана, не исключено, что причина нарушения в элементарной безграмотности или безответственности военных.

По результатам телефонной беседы двух президентов, а также после многосторонней встречи акима области, госсоветника президента Узбекистана, представителей пограничных и таможенных служб, с выездом на места вышеупомянутых инцидентов, ситуацию удалось стабилизировать9.

С февраля 2000-го по октябрь 2001 года состоялось несколько весьма непростых раундов переговоров узбекско-казахской комиссии по делимитации, в ходе которых удалось «отработать» более 90 % линии границы (2134 из 2352 км). Итоговым для двухлетнего переговорного процесса стал официальный визит И.Каримова в Казахстан (16–17 ноября 2001 г., в ходе которого стороны подписали Соглашение о делимитации государственной границы. Это был первый этап, однако за рамками Соглашения остался наиболее острый вопрос — сопринадлежности бывшего Бостандыкского района Чимкентской области, а также поселков Багыс, Туркестанец и Арнасай10.

В 2002 г. были завершены межгосударственные переговоры о прохождении границы на оставшихся трех участках: населенные пункты Багыс и Туркестанец, Арнасайская платина, населенные пункты Нсан-1, Нсан-2 и Баймурат. 9 сентября 2002г. в Астане президенты Казахстана и Узбекистана подписали Договор «Об отдельных участках казахстанско-узбекской границы».

Делимитация госграницы между Казахстаном и Узбекистаном была «осуществлена на основе административно-территориальной границы между Казахской и Узбекской ССР с учетом нормативных актов, регулирующих ее прохождение, а также обоюдно согласованных картографических материалов».

Таким образом, была юридически закреплена делимитация всей линии государственной границы между двумя государствами общей протяженностью 2 тыс. 159 км. С началом переговоров о демаркации госграницы начат второй этап оформления границы — её прохождения на местности11.

На кыргызско-таджикских отношениях сказывались застарелые этнотерриториальные конфликты, существующие на фоне извечной нехватки земли и воды, глубоких различий в этнопсихологии, а также комплекс проблем, порождаемых региональным наркотранзитом, наконец, отсутствие каких-либо существенных взаимных экономических интересов. Показателями взаимного отчуждения все эти годы служат и периодические мелкие стычки в приграничных районах. Однако следует подчеркнуть, что уже сама по себе малочисленность кыргызской и таджикской общин, проживающих на сопредельных территориях (на начало 2000 г. в Таджикистане проживало менее 80 тыс. кыргызов, которые составляли 1,3 % населения республики; по итогам первой национальной переписи населения Кыргызстана к марту 1999 г. число таджиков в республике составляло 42636 человек (0,9 % ее населения)), все же играет стабилизирующую роль, не позволяя местным экстремистам повторить «баткенский» сценарий лета 1999 г.12.

Элементы позитивного диалога удавалось выстраивать либо за счет многосторонней координации в рамках Договора о коллективной безопасности (ДКБ), ЕврАзЭС или Шанхайской пятерки (ныне ШОС), либо благодаря общим для Душанбе и Бишкека антиузбекским настроениям. Так, в частности, периодическое блокирование Ташкентом своих границ с соседями в районе Ферганской долины стало причиной того, что уже появились совместные кыргызско-таджикские проекты объездных транспортных магистралей, минуя территорию Узбекистана. Так, после введения Узбекистаном (март 2000 г.) непомерной транзитной платы за проезд легкового транспорта по своей территории Бишкек и Душанбе незамедлительно подписали межправительственное соглашение о сотрудничестве в реконструкции автотрассы Худжанд — Исфара — Ош — Мургаб и строительстве обходных дорог вдоль территории и анклавов Узбекистана.

Сегодняшние кыргызско-таджикские территориально-пограничные разногласия во многом обусловлены еще советским административно-территориальным размежеванием. Однако если в большинстве других случаев руководство СССР исходило из понятных соображений экономической или политической целесообразности, то передача Таджикистану районов с компактно проживающим кыргызским населением (Джиргатальский район, Восточный Памир) не находит логического объяснения, так как речь шла о традиционно используемых кочевниками-кыргызами высокогорных пастбищах, к жизни на которых таджики-земледельцы не были приспособлены.

Тем не менее основной конфликтной зоной остается Баткенский район (с 1999 г. — область), где три таджикских села — Ворух, Чоркух и Сурх небольшими анклавами вклиниваются на территорию Кыргызстана. По крайней мере, до 1999 г. Баткен не имел своего чертежа, описаний населенных пунктов, перечня сведений о национальном и социальном составе жителей, что не позволяло точно определить территорию и население района, а соответственно и проводить делимитационные работы. Кроме того, дорога, проходящая через таджикский анклав Ворух, — единственная транспортная магистраль, соединяющая соседний с Баткеном Ляйлякский район с остальной частью страны. При этом жители с. Ворух периодически перегораживают проезжую часть валунами, не пропуская транзитный автотранспорт. В результате (с относительной регулярностью) возникают межэтнические стычки13.

Предпринятые в 1995–1996 годах Бишкеком попытки начать на высшем уровне официальный диалог о делимитации бывшей межреспубликанской границы фактически заблокировал Э.Рахмонов14. К настоящему времени территориально-пограничные разногласия не переходят в открытую конфронтацию, однако окончательно они не решены (по оценкам кыргызской стороны, на повестке дня остается проблема 70 спорных участков границы)15. Работа по делимитации тормозится, прежде всего, таджикской стороной, рассчитывающей, что руководство Кыргызстана, обеспокоенное ослаблением позиций центральной власти в традиционно сепаратистски настроенных южных районах республики, в конечном счете будет вынуждено пойти на определенные уступки.

Тем не менее, как представляется, по мере дальнейшего укрепления центральной власти в Таджикистане Душанбе сумеет найти взаимоприемлемый компромисс с Бишкеком. Заведующий отделом международных связей и региональных проблем Правительства Кыргызской Республики Саламат Аламанов заявил, что в апреле 2003 г. «начинается работа по установлению государственных границ между Кыргызской Республикой и Республикой Таджикистан». По его мнению, работа по делимитации государственной границы только начинается. В Душанбе стороны планируют заложить правовые основы для переговоров. «Переговоры по границам всегда были сложными и предстоящие переговоры не исключение»16.

Определенным стимулом в этом плане может послужить, в частности, и российское посредничество, а до некоторой степени и соответствующий переговорный процесс в рамках ШОС (можно упомянуть, в частности, подписанное 5 июля 2000 г. в рамках душанбинского саммита «Шанхайской пятерки» трехстороннее Соглашение о точке стыка государственной границы Китая, Кыргызстана и Таджикистана.).

Межэтнические узбекско-кыргызские отношения, прежде всего на территории Ферганской долины, — одна из самых серьезных проблем. Этнотерриториальный конфликт, обусловленный в первую очередь традиционным дефицитом земли и воды в долине и подпитываемый глубокими различиями в этнопсихологии (преобладание традиций кочевого или оседлого типа; разная степень исламизированности двух народов), возник несколько десятилетий назад. Еще в 1924 г. города Ош, Джалал-Абад, Узген, несмотря на то, что подавляющее большинство их населения узбеки, включили в состав Кыргызстана, под предлогом, что при ином раскладе у южных кыргызов не будет своих промышленных центров. По составу населения и в дальнейшем эти города оставались преимущественно узбекскими. Однако узбеки, по-прежнему контролируя торговлю и сферу обслуживания, полностью лишились руководящих постов, которые достались кыргызам. Сказывалась также определенная дискриминация узбекской общины в языковой и образовательной сферах. Конфликтный потенциал подпитывался появившимися в узбекских городах кыргызами — переселенцами из сельской местности. Многие из них не имели своего жилья (ни даже прописки) и испытывали серьезные трудности, связанные с проживанием и работой. В июне 1990 г. поводом для столкновений, а затем и узбекского погрома, послужило решение властей г. Ош о выделении переселенцам земельных участков для строительства жилья. «Ошские события» нанесли тяжелый удар по относительной межэтнической стабильности в Южном Кыргызстане и в немалой степени обусловили жесткие настроения в правящей элите Узбекистана. Во всяком случае Ташкент неоднократно заявлял о «готовности оказать всю необходимую поддержку узбекам Кыргызстана»17.

Не исключено, что реальной подоплекой тех трагических событий стало стремление кыргызских властей путем устрашения предотвратить прогнозировавшиеся сепаратистские тенденции среди многочисленной и влиятельной узбекской общины юга республики. Эти опасения подогревались и неуклонным ростом численности узбеков. Согласно официальной статистике, в 1939 г. на юге Кыргызстана проживали 152 тыс. узбеков (10,4 % населения), в 1989-м — 550 тыс. (12,9 %), в 1993 г. — 604 тыс. (13,5 %), в 2000 г. — 680 тыс. (14,1 %). Однако независимые наблюдатели сомневаются в достоверности этих данных и называют более высокие показатели — от 900 тыс. до 1,1 млн. Так или иначе, но к 1999 г. узбеки стали второй по численности этнической общиной страны. В Бишкеке это склонны рассматривать в прямой связи с вероятной угрозой демографической экспансии, которая к тому же усугубляется неуклонно увеличивающимся избытком трудоспособного населения в узбекской части Ферганской долины. Впрочем, следует признать, что вышеупомянутые опасения отчасти имеют кланово-племенные связи: стоящие во главе республики с 1961 г. выходцы из северного племени сарыбагыш прекрасно осведомлены о тесном взаимодействии лидеров наиболее многочисленного и влиятельного южнокыргызского племени кипчаков с руководителями этнически близких узбеков. К тому же и преобладающий на юге диалект имеет очевидные узбекские корни. Таким образом, с точки зрения Бишкека скорее сохраняется угроза южнокыргызского, а не узбекского сепаратизма.

Что же касается кыргызской общины Узбекистана, то сегодня она насчитывает приблизительно 350 тыс. человек (1,4 % человек населения страны). В отличие от узбеков Кыргызстана кыргызская община Узбекистана достаточна, интегрированна, показателем чего является зафиксированный у кыргызов самый высокий уровень «узбекоязычной ассимиляции» — 51 %18.

А территориально-пограничная проблема практически до 1999 г. имела явно вторичный характер. Разногласия были преимущественно связаны не столько с установлением юридической принадлежности 140 спорных участков, сколько с периодическим блокированием Узбекистаном трансграничных дорог.

Только после февральских (1999 г.) взрывов в Ташкенте узбекская сторона предпринимает ряд односторонних мер по фактической демаркации границы, чем вызывает серьезное беспокойство в Бишкеке, где прежде всего опасаются намерений руководства Узбекистана окончательно оформить де-факто свою юрисдикцию над спорными участками границы. Уже в марте 1999 г. Ташкент в одностороннем порядке вводит паспортный контроль и ужесточает таможенный режим. В ответ кыргызская сторона спешно завершает подготовку проектов двухсторонних документов по делимитации границы и уже в июле 1999 г. представляет к подписанию соответствующий Меморандум. Впрочем руководство противоположной стороны, ссылаясь на преждевременность и непроработанность вопроса, отказалось обсуждать эту тему19. Всего на территории Кыргызстана расположено четыре узбекских анклава (Сох, Шахимардан, и два безымянных), которые охраняют местные ополченцы и армейские подразделения. С конца 1999 г., после известных «баткенских» событий, узбекская сторона устанавливает минные поля вокруг анклава Сох, собственно на кыргызкой территории — в 150–200 метрах от условной линии границы, в ряде мест уже демаркированной проволочными заграждениями. Отмечены многочисленные факты гибели домашнего скота и даже случаи подрыва на минах граждан Кыргызстана20. Сам факт минирования, без согласия на то кыргызской стороны, Бишкек расценивает как военное вмешательство. При этом Ташкент под различными предлогами неизменно отказывается передавать кыргызской стороне запрашиваемые ею карты минных полей. Вице-губернатор Баткенской области был вынужден направить официальное обращение в представительство ОБСЕ в Кыргызстане с просьбой к Генеральному секретарю этой авторитетной международной организации убедить Узбекистан передать такую карту.

Несмотря на договоренности, достигнутые в ходе сентябрьского (2000 г.) визита И.Каримова в Кыргызстан, обстановка на границе остается напряженной. В декабре того же года состоялся своего рода «обмен ударами»: узбекские пограничники перекрыли участки кыргызских автодорог, пересекающих территорию Узбекистана, а в ответ кыргызская сторона заблокировала узбекские анклавы Сох и Шахимардан. Ташкент продолжает устанавливать пограничные посты. Только в Ферганской области, на участке, сопредельном с Баткенской областью, с сентября 2000-го по май 2001 года установлено семь пограничных и таможенных постов. В феврале 2001 г. Ташкент по существу навязал Бишкеку подписание закрытого меморандума об урегулировании правовых основ делимитации общей границы. Меморандум, в частности, предусматривал возможность передачи части территории Кыргызстана для соединения анклава Сох с основной территорией Узбекистана в обмен на явно неравноценный участок этого анклава. В результате острой критики в парламенте и СМИ достигнутая предварительная договоренность была аннулирована. Согласно достигнутой договоренности в период с 11 по 16 марта 2003 г. в г. Ташкенте проходит очередное заседание межправительственной комиссии по вопросам делимитации и демаркации государственной границы между Кыргызской Республикой и Республикой Узбекистан. Одновременно встречаются экспертные группы сторон по рассмотрению проекта Соглашения между Правительством КР и Правительством РУ о пунктах пропуска через государственную границу, а также встреча рабочих делегаций по рассмотрению проблемы транспортного сообщения населенного пункта Барак. По итогам проведенной работы по делимитации кыргызско-узбекской границы, общая протяженность которой составляет около 1490 км, в рамках межправительственной комиссии утверждено 690 км21.

Отношения между Казахстаном и Туркменистаном не омрачены неразрешимыми противоречиями. В двусторонних отношениях фактически отсутствуют и межэтнические проблемы. После 1923–1924 годов (кровопролитные столкновения между казахами Мангышлакского и туркменами Красноводского уездов) серьезных этнических разногласий не отмечалось. Сказывалась также и крайняя малочисленность соответствующих трансграничных этносов и их очевидная политическая индифферентность.

В годы независимого существования двух соседних государств вопрос о территориальных или пограничных разногласиях вообще не возникал. Обе стороны руководствуются положениями многосторонних документов СНГ, фиксирующих принцип нерушимости сложившихся еще в советское время межреспубликанских границ22.Остававшиеся, преимущественно административно-технические, проблемы переданы на согласование совместной делимитационной комиссии, учрежденной в июне 1999 г. Первое ее заседание состоялось в Алмате в ноябре 2000 г. Планов последующих демаркационных работ, а тем более инженерно-технического оборудования границы, стороны не имеют; более того, и в Астане и в Ашхабаде подобные меры считают нецелесообразными. Единственный исторический эпизод, который мог бы стать потенциальным источником трений по территориально-пограничному вопросу, — решение руководства СССР (1932 г.) о передаче Туркменской союзной республике находившихся тогда в казахской юрисдикции районов соляных промыслов залива Кара-Богаз-Гол и о переносе межреспубликанской границы с южной стороны залива на его северную сторону. Это решение принимали исходя из планов индустриализации Туркмении: в 1932 г. на ее территории еще не обнаружили каких-либо полезных ископаемых и добычу мирабилита рассматривали как единственный приемлемый вариант развития промышленности союзной республики. К настоящему времени залив практически высох и представляет собой территорию площадью около 12 тыс. кв. км с богатейшими запасами соли. Тем не менее казахская сторона ни разу не вспоминала этот исторический эпизод. В феврале 2003 г. правительство РК представило мажилису для рассмотрения и ратификации законопроект «Договор о делимитации и процессе демаркации казахстанско-туркменской государственной границы»23. Как поясняют разработчики данного проекта закона, общая протяженность казахстанско-туркменской границы составляет 425,8 километра. Её делимитация осуществлена на основе административно-территориальной границы между Казахской ССР и Туркменской ССР, а также соответствующих обоюдно согласованных картографических материалов24.

Все сменявшие друг друга в 1990-е годы модели узбекско-таджикских отношений носили (за редким исключением) конфликтный характер. Для решения сложившегося комплекса как объективных, так и привнесенных разногласий необходим был исключительно гибкий и деликатный подход с обеих сторон, которые, тем не менее, постоянно демонстрировали неспособность находить взаимовыгодные варианты. Болезненной проблемой остается этнополитическая взаимозависимость: в Таджикистане есть количественно и качественно значимые узбекские общины, а в Узбекистане — таджикские. При этом серьезные разногласия начинаются уже на уровне статистики. Если сегодняшнюю численность узбеков Таджикистана (1,4–1,5 млн. человек, около 24 % населения страны) с небольшими коррективами признают обе стороны, то данные о количестве таджиков, проживающих в Узбекистане, расходятся кардинально. На сегодня официальная узбекская статистика утверждает, что в республике насчитывается 1,2 млн. таджиков (5,1 % ее населения). А Душанбе, традиционно ссылаясь на результаты многолетней добровольно-принудительной ассимиляции таджиков в Узбекистане, считает, что их в 4–5 раз больше (на проходившем в Таджикистане семинаре ОБСЕ «Меры укрепления доверия в Центральной Азии» об этом практически впервые заявил представитель официального Душанбе — председатель парламентского Комитета по межнациональным отношениям И.Усмонов. Он, в частности, настаивал на том, что таджики составляют не менее 20 % населения Узбекистана).

Зоны латентных и открытых этнотерриториальных конфликтов в основном совпадают с районами компактного проживания соответствующих трансграничных этносов. Практически все ведущие политические фигуры Таджикистана (включая и Э.Рахмонова, А.Тураджонзода, Г.Мирзоева и М.Зиёева) позволяют себе прямые или косвенные намеки на возможность территориальных претензий относительно бухарско-самаркандской зоны. Ташкент же выстраивает политику по отношению к Таджикистану, опираясь на свое традиционное влияние в Гиссарской и особенно Ленинабадской зоне, что Душанбе подчас расценивает как завуалированные территориальные претензии. Еще в 1992 г., комментируя «пожелания ленинабадцев присоединиться к Узбекистану на правах автономии», И.Каримов счел необходимым подчеркнуть, что Ташкент будет «душой и телом болеть за узбеков и защищать их». От внимательных наблюдателей тогда не укрылся и его намек на то, что Ленинабадская область «населена в основном узбеками», хотя по данным последней всесоюзной переписи 1989 г. в этой области они составляли лишь 31,3 % населения. Не без участия Узбекистана и сами худжандцы периодически выступают с идеями о суверенизации области25.

Первые попытки делимитации Ташкент предпринял в одностороннем порядке в ноябре 1998 г., когда в районе Заамина установил на границе заграждения из колючей проволоки и контрольно-следовую полосу, что объяснил «необходимостью охраны Зааминского заповедника».

В 1999–2000 годах Узбекистан фактически осознал провал своей стратегии на таджикском направлении и вынужден был принять решение о закрытии границы. Он начал одностороннюю делимитацию и демаркацию, а на отдельных, особо опасных (прежде всего с точки зрения возможного прорыва ИДУ) участках, оборудует границу рвами и столбами с колючей проволокой. С 2000 г. узбекские военные устанавливают и минные поля. Эти меры по-прежнему носят односторонний и весьма конфликтный характер.

По узбекской же инициативе весной 2000 г. начинает работу совместная комиссия по пограничным проблемам. Впрочем, пока единственный итог ее деятельности — достигнутая в июле того же года договоренность о том, что граница будет основываться на решениях президиумов Верховных Советов Таджикской ССР и Узбекской ССР, принятых еще в 1961 г. Дальнейший переговорный процесс фактически заблокирован после августовского (2000 г.) вторжения ИДУ с территории Таджикистана. Приблизительно через месяц после этого события Ташкент, несмотря на многочисленные протесты Душанбе, в несколько этапов минирует и другие участки границы (к апрелю 2001 г. погибло уже 56 граждан Таджикистана), ссылаясь, в том числе и на неспособность таджикского руководства контролировать ситуацию в собственной стране. Однако уже в октябре 2002 г. наметились позитивные сдвиги в решении таджикско-узбекского пограничного вопроса26.

Географическая близость, глубокие исторические корни, общность языка, культуры, традиций являются надежной основой интенсивного сотрудничества Казахстана с Кыргызской Республикой. Двусторонние отношения строятся в соответствии с положениями Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, заключенного 8 июня 1993 г.27. В данном договоре Высокие Договаривающиеся стороны в ст. 6 конкретизировали свое взаимное отношение тем, что «признают и уважают территориальную целостность и нерушимость ныне существующих границ Кыргызской Республики и Республики Казахстан», а также тем, что «стороны будут запрещать и пресекать создание и деятельность на своей территории организаций, групп и отдельных лиц, направленные против независимости, территориальной целостности каждого из государств».

Большое значение для расширения двусторонних отношений имел официальный визит Президента А.Акаева в Казахстан 8 апреля 1997 г. Главы двух государств подписали Договор о вечной дружбе. Этот документ, а также наличие мощной дружеской базы в форме Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, заключенного республиками 8 июня 1993, «...исходя из принципов уважения суверенитета и территориальной целостности, определили стабильное будущее разностороннего сотрудничества Казахстана и Кыргызстана.

С января 1999 г. стороны приступили к переговорам по делимитации государственной границы между Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой для ее юридического оформления в соответствии с нормами международного права, сформировали делегации из представителей соответствующих органов, которым поручили осуществление необходимых мероприятий по делимитации границы и подготовку соответствующего межгосударственного соглашения».

В ноябре 1999 г. состоялось первое заседание межправительственной комиссии по делимитации казахстанско-кыргызской границы. В июле 2000 г. в Астане прошло очередное заседание комиссии, в ходе которого был утвержден пакет документов, касающихся объемов работ, материально-технического обеспечения, на основании которого стороны приступили к согласованию проекта описания прохождения линии государственной границы. Во время состоявшейся в Алматы в апреле 2001 г. встречи министров иностранных дел Казахстана и Кыргызстана был отмечен успешный процесс переговоров по делимитации казахстанско-кыргызской границы: из 1050 километров уже описано более 350 километров. «При этом главами внешнеполитических ведомств двух государств было подчеркнуто практическое отсутствие проблемных участков, где были бы территориальные или приграничные споры»28.

Президенты двух стран выразили мнение о целесообразности юридического оформления государственной линии между двумя странами. Во исполнение этой договоренности стороны в принципиальном плане согласились приступить к делимитации границ между Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой. Во время визита Н Назарбаева в Бишкек в июле 2001 г. главы двух государств заявили о намерении завершить эту работу до конца года с тем, чтобы подписать соответствующий Договор.

Согласно нормам международного права подписанный 15 декабря 2001 г. в Астане президентами Казахстана и Кыргызстана Договор о казахстанско-кыргызской государственной границе поступил от правительства в виде проекта закона о ратификации в Мажилис Парламента Республики Казахстан29.

Согласно ст. 1 этого Договора начальной точкой линии казахстанско-кыргызской государственной границы является находящаяся на вершине пика Хан-Тенгри точка стыка государственных границ Республики Казахстан, Китайской Народной Республики и Кыргызской Республики. Как поясняет правительство, общая протяженность казахстанско-кыргызской государственной границы составляет около 1239,8 километра. О прохождении линии госграницы между обеими республиками стороны договорились, отмечается в ст. 1 данного акта, на основе существующего административно-территориального разграничения между бывшими Казахской ССР и Кыргызской ССР. В этой же статье отражено ее описание.

Стороны согласились заключить отдельное соглашение о режиме управления и использования Чумышского гидротехнического узла на реке Чу. В документе подчеркивается, что данный акт заключен в соответствии с Алматинской декларацией от 21 декабря 1991 г., Договором о вечной дружбе между Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой от 8 апреля 1997 г., Меморандумом о делимитации государственной границы между Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой от 17 июля 1998 г.30.

В 1990-е годы, несомненно, стабилизирующую роль в узбекско-туркменских отношениях играл фактор трансграничных этносов. В силу малочисленности (туркмены в Узбекистане составляют менее 0,7 % населения — около 150 тыс. человек, лишь в приграничной Каракалпакии этот процент существенно больше — 5 %.) и очевидной инертности туркменской общины в Узбекистане, речь в данном случае идет, прежде всего, об узбеках Туркменистана (традиционно активные и влиятельные в торговле и других сферах бизнеса, узбеки на сегодня являются второй по численности этнической общиной Туркменистана и составляют, по официальным оценкам, около 500 тыс. человек — 9–10 % населения. Называемое иногда число, вероятнее всего, намного преувеличено. Узбеки компактно проживают в Дашховузском и Лебапском велаятах вдоль границы с Узбекистаном, а также составляют большинство имам-хатыбов «пятничных» мечетей. До сегодняшнего дня наблюдатели практически не отмечали ни одного серьезного случая узбекско-туркменской межэтнической напряженности. Более того, ни периодические межгосударственные разногласия, ни проблемы нехватки воды не послужили катализатором каких-либо трений между двумя общинами. Ситуация стала несколько изменяться в последние два-три года. Во-первых, на положении узбекского меньшинства начала сказываться проводимая Ашхабадом всеобщая «туркменизация» страны. Во-вторых, резко увеличился приток узбеков через границу. В Ашхабаде даже заговорили о «демографической экспансии» из Узбекистана31. В феврале 2001 г. Туркменистан в одностороннем порядке ужесточил пограничный режим, отменив упрощенный безвизовый переход границы, действовавший для жителей близлежащих районов, и существенно сократив число КПП. Все это больно ударило прежде всего по интересам узбеков, живущих по обе стороны границы и, разумеется, негативно сказалось на отношениях между двумя странами (Соглашение об узбекско-туркменском визовом режиме принято 9 ноября 1999 г.).

Первый важный шаг в делимитации — Соглашение о сотрудничестве в охране государственных границ, подписанное 16 января 1996 г., по которому нерушимой признана линия бывшей границы между союзными республиками. Однако и после 1996 г. отмечались случаи захвата туркменской территории (на участках до полутора километров в глубину) в основном представителями узбекских таможенных и пограничных служб. Достаточно жесткая ответная реакция Ашхабада не позволила Ташкенту приступить к односторонней демаркации, хотя подобную возможность он рассматривал. Более того, 29 октября 1999 г. в инициированном Ашхабадом соглашении между пограничными службами двух стран Узбекистан фактически выразил готовность постепенно восстановить прежнюю линию границы по всей ее длине, что затем вновь подтвердил в ходе ноябрьских переговоров в Ташкенте министр иностранных дел Туркменистана Б.Шихмурадов.

23 июня 2000 г. ашхабадский раунд двусторонней межправительственной комиссии по делимитации завершился подписанием протокола, в котором были зафиксированы отсутствие взаимных территориальных претензий и признание линии бывшей межреспубликанской границы в качестве межгосударственной. А 22 сентября того же года в ходе официального визита И.Каримова в Туркменистан два президента подписали договор о делимитации государственной границы, который подвел правовую черту под в целом успешным двухлетним переговорным процессом32.

Таким образом, из рассмотренных двусторонних моделей решения этнотерриториальных и пограничных проблем лишь две (казахско-туркменская и казахско-кыргызская носят последовательно бесконфликтный и в целом взаимовыгодный характер. В трех случаях (узбекско-казахские, узбекско-туркменские и кыргызско-таджикские отношения) конфликтность преимущественно латентная, а фактор взаимной выгоды практически отсутствует. Наконец, в узбекско-таджикских и узбекско-кыргызских отношениях преобладают откровенно кризисные элементы и политическая неготовность сторон к поиску долгосрочных компромиссов.

Возможные двусторонние разногласия сводятся либо к административно-техническим проблемам, для решения которых необходимо создавать экспертные комиссии по делимитации, либо к политическим вопросам, связанными с открытыми или латентными территориальными претензиями друг к другу. Во втором случае обычно используются (альтернативно или параллельно) две линии поведения: максимальное затягивание процесса урегулирования двусторонних пограничных вопросов или же попытки односторонней демаркации, а подчас и инженерно-технического обустройства неделимитирований границы.

Приведенные выше факты еще раз подтверждают, что у центральноазиатских государств существуют серьезные проблемы в обеспечении суверенитета над отдельными земельными приграничными, водными пограничными и трансграничными территориями. Несмотря на то, что руководством республик ЦАР предпринимаются все необходимые условия для решения этих проблем, процесс делимитации и демаркации границ происходит довольно сложно (Ферганская долина) и встречает на своем пути немало препятствий. В связи с вышеприведенными аргументами можно формально прийти к выводу о решенности вопроса о делимитациии и демаркации границ в ЦАР, однако современное состояние еще раз приводит нас к мысли о том, что необходимо всем странам решать данный вопрос в рамках международного права и уважения интересов всех заинтересованных сторон.

Список литературы

1. Назарбаев Н.А. В потоке истории. – Алматы: Ата-мұра, 1999. – С. 268–269.

2. Бартольд В.В. О национальном размежевании в Средней Азии // Центральная Азия и Кавказ //ca_c.kz.

3. Мусаев Б. Узбекистан: региональная безопасность и социально опасные тенденции развития общества //ca_c.org/journal/cac-09_2000/13. musaev.shtml.

4. Абдуллин Б. Размежевание в Центральной Азии // Континент. – 2000. – № 21. –С. 30–31.

5. Новое поколение. – 1999. – 27 авг.

6. Идрисов Е.А. Казахстан-Узбекистан: пограничные проблемы будут решены цивилизованно // Казахстанская правда. – 2000. – 20 апр.

7. Сейдин Н.Б . Делимитация казахстанско-узбекистанской границы: проблемы и решения // kisi.kz/parts/extpol/04_09_02seidin.html.

8. Мухамедьярова А. Казахстанско-узбекская граница: становится границей дружбы и братства // caarp.kz/show/rnr? caa27_l 1–01.htm.

9. Мухамедьярова А. Поселок Багыс — горячая точка в казахско-узбекском приграничье // caapr.kz.

10. Султанов Б.К. Спорные территории как фактор нестабильности в Центральной Азии // kisi.kz.

11. В Ташкенте проходят казахстанско-узбекские переговоры по демаркации госграницы // diasp.ru/news/kazakhstan/arc 1 -2004. shtml.

12. Кримбетова Н. К вопросу о национальной безопасности Кыргызстана и ЦАР в условиях суверенной государственности // caapr.kz.

13. Кожихов А. Очаги межэтнического напряжения в Центральной Азии // cvi.kz/text/safety/etnic.html.

14. Возобновит работу кыргызско-таджикская комиссия по делимитации и демаркации границ между двумя странами 14 декабря 2000 // www.cdf.gov.kg/ru/news/default.ru

15. Ерекешева Л.Р. Безопасность в Центральной Азии // cvi.kz.

16. Диалог будет сложным? Таджикистан и Кыргызстан начали переговоры о делимитации госграницы // centr-asia.ru/news.

17. Проблемы межэтнических отношений в Центральной Азии // cvi.kz.

18. Народное слово. – 1994. 17 янв.

19. Мамбеталиев. Проблемы узбекско-кыргызской границы в освещении СМИ Кыргызии // Многомерные границы Центральной Азии / Под. ред. М.Олкотт и А.Малашенко. – М., 2000. – С. 29–30.

20. Киргизия-Узбекистан: камень преткновения — делимитация границы. 25.08.2003 // rambler.ru.

21. В Ташкенте идут переговоры по делимитации и демаркации кыргызско-узбекской границы // uzland.uz/2003/march/13.09.htm.

22. Турарбеков Б. Делимитация границы как она есть // Континент. – 2000. – № 22. – С. 23–25.

23. равительство РК представило мажилису для рассмотрения и ратификации законопроект «Договор о делимитации и процессе демаркации казахстанско-туркменской государственной границы» // centralan.ru/cgi_bin/index.pl? cal=::2003_02_07.

24. Независимая газета. – 1992. 15 мая.

25. Карин Е. Анализ состояния и прогнозная оценка политической стабильности в странах Центральной Азии // Материалы международной конференции «10 лет независимости стран Центральной Азии: итоги и тенденции политического развития» // caarp.kz.

26. Султанов Б.К .Территориально-пограничные проблемы стран Центральной Азии // caapr.kz.

27. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой от 8 июня 1993 года // Юрист — справочно-правовая система. – 2004. 5 апр. – С. 1.

28. Panorama. – 2001. 27 апр.

29. Договор между Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой о казахстанско-кыргызской государственной границе от 15 декабря 2001 года // Юрист — справочно-правовая система. – 2004. 5 апр. – С. 3–13.

30. Меморандум о делимитации государственной границы между Республикой Казахстан и Кыргызской Республикой // Юрист  — справочно-правовая система. – 2004. 5 апр. – С. 2.

31. Трофимов Д. К вопросу об этнотерриториальных и пограничных проблемах в ЦА // Центральная Азия и Кавказ. – 2002. – № 1. – С. 60–73.

32. Многомерные границы Центральной Азии / Под ред. М.Б.Олкотт и А.Малашенко. – М.: Гендальф, 2000. – С. 23.