ИНТЕГРАЦИЯ ПАРФЯНСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ В КОНТЕКСТЕ ИНВЕРСИИ ТРАНСКУЛЬТУРАЦИИ

Предшествующее рассмотрение проблемы индо-парфянских политических связей естественно подводит к исследованию другой проблемы — торговых путей и культурных связей. Таких путей существовало несколько, но два были наиболее важными. Один из них — морской, через Персидский залив и Индийский океан к портам на западном побережье субконтинента, другой — сухопутный. Он лучше всего представлен в небольшом сочинении Исидора Харакского «Парфянские стоянки»¹.

В последние годы очень много сделано для изучения морских связей между Средиземноморьем и Индией². Своего рода отправным пунктом для этой новой стадии исследований стало появление нового издания «Перипла Эритрейского моря» с адекватным переводом и исчерпывающим коммента-рием³. Было доказано, что «Перипл» не может быть датирован III в. н.э., как это ранее предполагалось рядом исследователей, а должен датироваться серединой I в. н.э⁴. Этот вывод был принят и ин-дологами⁵. В целом ряде исследований были рассмотрены масштабы, характер и хронология торговых (и иных) связей между Средиземноморьем (через Египет и Красное море) и Индией. Большую

роль в этом сыграл и новый археологический материал. Параллельно с исследованием пути из Египта в Индию изучается (правда, не столь активно) путь из Персидского залива (т.е. из Парфии) в Индию.

Современная политическая ситуация в некоторых из стран данного региона (в частности, в Иране и Ираке) неблагоприятна для проведения новых археологических работ. Результатом этого стало некоторое своеобразие в подходе исследователей. Территории Ирана и Ирака, естественно, археологически в последнее время не исследуются. Применительно к этому региону (иранское побережье Индийского океана и Персидского залива, район устья Тигра и Евфрата в Ираке) ученые заняты главным образом углубленным изучением ранее полученного материала раскопок и разведок и, естественно, анализом данных письменных источников⁴. Но противоположный, западный, т.е. аравийский берег Персидского залива (Кувейт, Саудовская Аравия, Бахрейн, Катар, Объединенные Арабские Эмираты, Оман) подвергается археологическим исследованиям в очень значительных масштабах.

Что касается иранского и иракского побережья, то необходимо отметить два важных факта: наличие целого ряда достаточно крупных населенных пунктов парфянского времени и присутствие на некоторых из них керамики и иных объектов явно индийского происхождения⁶. Среди археологических памятников данного региона особое значение имеют памятники островов Харг⁷ и Файлака⁸. Явные следы парфянского присутствия засвидетельствованы и на аравийском побережье⁹. Вполне вероятно, что некоторые районы его (например, Оман) были под прямым политическим контролем парфян.

Из анализа письменных источников следует, что достаточно большой ценностью обладают сооб-щения⁴ Арриана, Плиния Старшего и Птолемея. В то же самое время сведения «Перипла Эритрейско-го моря», касающиеся данного района (в пределах Персидского залива), не обладают большой ценностью, так как авторы литературы, на которую ссылаемся, не были там.

Начиная с эпохи Ахеменидов, правители, осуществлявшие контроль над Месопотамией (сами Ахемениды¹⁰, Александр Македонский и Селевкиды)¹¹, придавали большое значение контролю над торговыми путями, ведущими через Персидский залив в Индию. Очевидно, что и наследовавшие им парфяне продолжали ту же самую политику. Однако в парфянское время ситуация осложнялась тем, что в самом устье Тигра и Евфрата возникло государство Харакена (Месена, позднее Майшан), которое обычно находилось в зависимости от центрального парфянского правительства, но иногда проводило и собственную независимую политику.

Имеются достаточно надежные данные о торговых контактах парфянской Месопотамии с Индией. Важнейшим центром международной торговли в данном регионе была Пальмира — город, расположенный посреди Сирийской пустыни и являвшийся своего рода буфером между Римской империей и Парфянским царством. Среди эпиграфических памятников Пальмиры большое место занимают надписи руководителей караванов с указанием мест, куда отправлялись пальмирские торговцы. Надписи упоминают ряд городов: Селевкию на Тигре, Вавилон, Вологезокерт, Спасину Харакс. Характерно, что первоначально пунктом назначения караванов были два первых города, затем они исчезают из надписей, и все караваны ходят только в Вологезокерт и Спасину Харакс (особенно в последний). Этот город был не только столицей Харакены, но и основным центром торговли с Индией¹². Многие граждане Пальмиры жили в Спасину Хараксе постоянно, занимаясь торговыми делами. Кварталы пальмирских купцов находились в целом ряде городов, расположенных на пути из Харакса в Пальмиру. Что касается Вологезокерта, то это был торговый центр — соперник Селевкии на Тигре и важный центр торговли с Индией, которому покровительствовали парфянские цари.

Отметим два обстоятельства: 1) Спасину Харакс был главным портом Месопотамии в ее торговле с Индией; 2) торговля Пальмиры была ориентирована в основном на восток — в сторону Индии. Свидетельством тому, что пальмирские купцы не ограничивались сухопутной торговлей, но предпринимали и морские плавания, являются находки на острове Харг. В гробницах, обнаруженных здесь, имеются росписи, явно пальмирские по своему характеру, свидетельствующие о том, что погребенные (купцы) прибыли на остров по морю¹³. Имеются надписи, указывающие на пребывание пальмир-цев в самой Индии¹¹.

Таким образом, можно говорить о достаточно активных морских связях между Парфией и Индией, в которых активное участие принимали не только собственно парфяне, но и граждане крупнейшего торгового центра Переднего Востока — Пальмиры. Необходимо подчеркнуть, что подъем этих связей начался в I в. н.э., т.е. практически тогда, когда возникло Индо-Парфянское царство.

Как отмечалось выше, существовал еще один важный путь, связывавший Парфию и Индию, который отражен в дорожнике Исидора Харакского¹⁴. Он начинался у города Зевгмы на Евфрате, следо

вал вдоль реки до Селевкии на Тигре, затем поворачивал на восток, пересекал мидийские области и достигал Гиркании. Из Гиркании этот путь шел вдоль северных отрогов Копет-Дага вплоть до Мар-гианы. После Антиохии в Маргиане путь резко сворачивал на юг и достигал Арейи, Анауона — одного из районов Арейи. Арейя — это, безусловно, Гератский оазис. Следующий этап пути — Заранги-ана (Дрангиана) и Сакастана — земли по нижнему течению реки Гильменд. Для нас важно то обстоятельство, что ранее единая область в это время была разделена на две: собственно Дрангиану и Сакастану. При этом Исидор отмечает, что город Сигал является столицей саков, что, естественно, предполагает существование здесь особого государственного образования — вассального по отношению к парфянам и заставляет думать, что время составления его сочинения относится к I в. до н.э., когда на востоке Парфии существовали вассальные по отношению к ней сакские политические обра-зования¹¹. Наконец, последняя область, по которой проходила царская дорога, — Арахосия (современный Кандагар). Исидор четко отмечал, что именно здесь заканчивается парфянская власть; кроме того, в тексте имеется ясное указание на то, что эту область парфяне называют «Белой Индией». Итак, парфянская Арахосия представлялась прямым преддверием Индии.

Отметим, что данная парфянская «царская дорога» была институтом, унаследованным от ахеме-нидской эпохи¹⁵, и функционировала аналогичным образом¹⁶. Поэтому она имела на своем протяжении на примерно одинаковом расстоянии постоялые дворы, контрольные пункты, склады продовольствия и фуража для тех, кто путешествовал по государственным делам, и, наконец, посты «дорожной полиции».

Из всего сказанного становится ясно, что для парфян в это время значение связей с Индией было чрезвычайно велико, поскольку главная из «царских дорог» подводила непосредственно к границам Индийского субконтинента.

Ярким свидетельством не только торговых, но и культурных контактов между Средиземноморьем и Индией, осуществлявшихся через парфянское посредство, являются сообщения о посещении Индии в I в. н. э. апостолом Фомой и Аполлонием Тианским. Вопрос об апостольской миссии в Индии св. апостола Фомы имеет особое значение, поскольку в Индии и в настоящее время существует христианская церковь, определяющая себя как «Христиане апостола Фомы» и твердо придерживающаяся традиции о преемственности от тех, кто был крещен апостолом¹⁷. Необходимо также подчеркнуть, что к этой церкви восходят и некоторые другие (сирийская православная церковь, сиромалабарская католическая церковь, сиромаланкарская католическая церковь), охватывающие основную часть христиан Индии¹⁸. Наиболее сложна проблема достоверности традиции об апостоле Фоме. Дело в том, что в самых раннехристианских источниках существует две версии этой традиции. Согласно одной из них, когда апостолы распределяли по жребию страны, в которых они должны были проповедовать христианскую религию, на долю апостола Фомы выпала Парфия, согласно другой традиции — Индия. Традиция о Парфии как области деятельности апостола Фомы представлена Оригеном⁴, так называемым Псевдо-Климентом¹⁹, Евсевием Кесарийским²⁰, Руфином из Аквилеи²¹ и Сократом Схоластиком.

Другая версия, которую условно можно назвать индийской, представлена в трудах Ефрема Низибинского¹¹, Григория Назианзина²², св. Амвросия и св. Иеронима²³. Однако следует обратить внимание на одно обстоятельство, которое обычно не привлекает внимания ученых, — наличие третьего варианта традиции, объединяющего две ранее упомянутые. В произведении «О двенадцати апостолах», созданном в IV в. и приписываемом Ипполиту, приводится следующая информация: «Фома же по четвертому жребию должен был благовестие возгласить парфянам, мидийцам, персам, гирканцам, бактрийцам и маргианцам. В индийском городе Каламен он умер и был погребен»²⁴ (С. 461). Эту идею мы находим также у Псевдо-Дорофея, Бар Эбреуса (С. 61) и в Римском мартирологе (под 21 декабря). Практически почти буквально воспроизводит ее и Исидор Севильский (С. 61). В более поздней несторианской традиции (представленной, в частности, у Мар Соломона, митрополита Басры) говорится о том, что Фома распространял христианство у парфян, мидийцев и индийцев. Индийский царь убил его, пронзив копьем, за то, что он окрестил его дочь. Кажется, что якобитская традиция следовала несторианам (С. 61). Сложность проблеме придает еще и то обстоятельство, что в одном из несторианских сочинений говорится о Фоме, который проповедовал в Индии, как об ученике Мани. «Деяния апостола Фомы» известны в нескольких вариантах: греческом, латинском, армянском, коптском, но самым полным и, видимо, являвшимся первоисточником для всех остальных, был си-рийский¹³. Нет необходимости пересказывать содержание данного произведения, но подчеркнем несколько обстоятельств, важных для нашей темы.

Прежде всего необходимо помнить, что «Деяния» представляют особый жанр литературы со своими достаточно четкими правилами²⁴ (С. 153-306). От произведений этого жанра нельзя требовать документальной точности. Можно указать, например, на некоторые несообразности. Фома на корабле отправляется в Индию прямо из Иерусалима, практически все имена действующих лиц (за исключением двух) условны, очень условны и названия должностей, сильно преувеличено число обращенных в христианство и т.д. Вдобавок, в тексте очень сильно выражены идеи энкратизма (С. 153), характерные для эдесской церкви III-IV вв. Все это заставляет полагать, что в известной мере правы те исследователи, которые думают, что «Деяния апостола Фомы» были созданы именно в Эдессе в III в. Однако нельзя рассматривать этот вопрос только под этим углом зрения. Есть несколько обстоятельств, которые заставляют посмотреть на вопрос и по-другому: во-первых, это имена парфянского царя в Индии Гондофара и его брата Гада, которые явно историчны; во-вторых, хронологические указания: начало христианской миссии, связанной с апостолами, точно совпадает с царствованием Гондофара, как оно установлено другими источниками; в-третьих, сюжет о Фоме хорошо был известен ранним ма-нихеям, что доказывает его существование именно в парфянское время (С. 154-157); в-четвертых, в составе «Деяний Фомы» имеется своеобразное поэтическое произведение «Песнь о жемчужине». Географические ориентиры и реалии, упоминаемые в песне, типично парфянские (С. 159-200). Все это заставляет думать, что в основе «Деяний Фомы» лежало реальное событие — появление на территории Индийского полуострова апостола Фомы, что положило начало здесь христианской миссии. Рассказ об этом событии, очень важном с церковно-исторической точки зрения, позднее подвергался редакции. Можно достаточно уверенно говорить о существовании эдесской версии, которая до нас дошла как в сирийском оригинале, так и в ряде переводов. Есть основания также думать, что существовал манихейский вариант «Деяний апостола Фомы» (С. 201-306). Миссия Фомы способствовала распространению христианства одновременно и в Парфии, и в Индии. Не случайно в дальнейшем христиане Индии были теснейшим образом связаны с несторианской церковью — важнейшей церковью Ирана более позднего времени. Можно полагать, что первые общины, созданные апостолом Фомой, имели характер иудео-христианских общин с явной гностической направленностью. По всей видимости, Фома прибыл на территорию Пенджаба после долгого сухопутного путешествия по парфянским землям. Эдесская версия о путешествии морем показывает, что в III в. более привычным был путь в Индию из Месопотамии по Евфрату, а затем — морем до западных берегов Индостана.

Достаточно сложна также проблема путешествия в Индию Аполлония Тианского. Об этом событии рассказывается в написанной в первой половине III в. «Жизни Аполлония Тианского» известного софиста Флавия Филострата (примерно 170-249 гг.)¹⁷. Филострат принадлежал к кружку тогдашних интеллектуалов, группировавшихся вокруг Юлии Домны — жены императора Септимия Севера. Именно по заданию императрицы Филострат и составил жизнеописание Аполлония Тианского — странствующего философа пифагорейского толка, который жил во второй половине I в. н.э. В основу были положены записки Дамида — спутника и почитателя Аполлония и некоторые другие матери-алы²⁴ (С. 254). Естественно, что это произведение имело явно выраженный аретологический характер и, соответственно, в нем неразрывно соединялись элементы подлинной жизни реального человека с традиционным набором рассказов о чудесах, пророчествах и исцелениях¹⁵. В современной литературе считается общепризнанным мнение о том, что «Жизнь Аполлония Тианского» Флавия Филострата — наиболее типичный образец этого жанра²⁵. Одним из необходимых топосов произведений этого жанра было путешествие героя на Восток для встречи с тамошними мудрецами²⁶. Соответственно, правилом является и прославление мудрости их, также в наивысшей степени присущее подобному сочинению.

Исходя из вышесказанного естественным является вопрос: совершал ли Аполлоний реальное путешествие в Индию или описание его путешествия представляет собой литературную фикцию? Ответы на этот вопрос весьма многообразны. Существует и крайне негативная оценка достоверности сочинения Филострата²⁴ (С. 405): Так, немецкие историки И. Миллер и Э. Мейер считали, например, Дамида (и его записки) измышлением Филострата (С. 45) (в последние годы этой позиции придерживается М.Джильска) (С. 45).

Однако в дальнейшем отношение к проблеме достоверности менялось¹⁷, в настоящее время наиболее обоснованной выглядит точка зрения Г. С. Кнабе: «Стилистически единый текст книги создавался через полтора-два столетия после описанной в ней эпохи и содержит множество хронологических неточностей и неверных исторических деталей. Однако под этим, очевидно позднейшим, верхним слоем повествования кое-где обнаруживаются сообщения, содержащие разительно точные, подлинные приметы описываемой поры, т.е., по-видимому, одновременные упоминаемым событиям»¹⁸.

Рассматривая под этим углом зрения сообщения о пребывании Аполлония в пределах Парфянского царства, можно отметить целый ряд фактов, которые следует признать совершенно достоверными, хотя в этой части произведения Флавия Филострата столь же бесспорно присутствуют идеи, восходящие к описанию Персидского царства эпохи Ахеменидов, что было традиционно для античной литературы. Среди бесспорно достоверных деталей первое место занимает история самого парфянского царя Вардана, гостем которого был Аполлоний. Флавий Филострат сообщает о нем, что тот недавно пришел к власти после серьезной борьбы; правит только более двух лет и потому не слишком твердо сидит на престоле; его брат находится в римских пределах; дворец Вардана находится в Вавилоне; вместе с Аполлонием он оказывается в Экбатанах и т.д.

Вардан, упоминаемый Филостратом, хорошо соотносится с историческим Варданом, о жизни и деятельности которого сообщают античные авторы (включая Тацита)²⁸ и от которого дошло достаточно значительное число монет, позволяющих представить основные хронологические вехи его цар-ствования²⁸. Известно, что после смерти царя Артабана II в 38 г. н.э. к власти пришел Готарз II, который убил одного из своих братьев (Артабана), второй же — Вардан — бежал. Однако вскоре знать призвала Вардана, в результате быстрого и внезапного нападения разбившего войско Готарза, который в свою очередь должен был спасаться бегством к дахам. Через некоторое время Готарз с помощью дахов и гирканцев начал военные действия, и Вардан повел свою армию далеко на восток. Вместо решительного сражения произошло примирение братьев, которые решили разделить власть: трон царя царей остался в распоряжении Вардана, а Готарз стал править Гирканией. Считается, что Аполлоний прибыл в Парфянское царство вскоре после этих событий — весной 42 г. н.э.²⁸. (Известно, что борьба между братьями позднее возобновилась и продолжалась до гибели Вардана²⁸.)

Таким образом, ситуация, отраженная в произведении Филострата, во многом совпадает с реальной картиной политической истории Парфии в это время. Можно еще указать на несколько фактов, подтверждающих точность информации Филострата. Одним же из фактов, свидетельствующих о неточности, обычно считается то обстоятельство, что Аполлоний встречается с царем Варданом в Вавилоне, который, по мнению критиков Филострата, к этому времени уже не существовал¹⁹. Однако и археологические, и эпиграфические материалы ясно показывают, что в I в. н.э. жизнь в этом городе продолжалась, и он оставался важным центром вавилонской культурной жизни²⁹. Конечно, в рассказе о Вавилоне Флавий Филострат использовал и тот набор фактов, который присутствовал в греческой традиции уже со времен Геродота, но важно то (и это самое основное), что место происходивших событий отмечено точно. То же верно и в отношении Ниневии — родины Дамида. Этот город также не погиб вместе с гибелью Ассирии, а продолжал жить в эллинистическое и парфянское время³⁰.

Что касается Экбатанов, которые посетил Аполлоний вместе с царем Варданом, античная традиция утверждает, что этот город играл важную роль в Парфянском государстве. Курций Руф сообщает, что город некогда был столицей мидян, в его же время им владеют парфяне, и он является летней резиденцией их царей. Сходная информация содержится и у Страбона: «Мидия делится на две части. Одну часть называют Великой Мидией, главный город которой Экбатаны — большой город и столица Мидийской державы (еще и теперь он служит парфянам столицей, а их цари проводят здесь, по крайней мере, лето)». Обильный нумизматический материал подтверждает особую роль города — главного центра монетной чеканки для всей восточной половины Парфянского царства³¹. Еще один аргумент, обычно приводимый в подтверждение фиктивности рассказа о пребывании Аполлония в Парфии — невозможность того, чтобы функции по охране границ города выполнял евнух¹⁹. Однако в одном из папирусов из Дура-Европос упоминается некий Фраат, бывший евнухом (как указано в документе) и занимавший несколько ответственных постов, в том числе и аркапата³².

Можно добавить и другие аргументы, подтверждающие наш тезис, но и приведенных достаточно, чтобы признать, что сочинение Филострата в разбираемой части основано на источнике, который точно отражал реальные события.

Исходя из этого можно наметить маршрут Аполлония Тианского: от Зевгм на Евфрате он двинулся на юг, к Вавилону (оставляя в стороне, как специально оговаривается в тексте, Ктесифон), затем (вместе с царем) отправился на северо-восток, в Мидию, и некоторое время пребывал в Экбата-нах. Дальнейший его путь обрисован в тексте суммарно, но важно то обстоятельство, что несколько раз упоминается Кавказ и что в Индию он прибыл, перейдя Кавказ. Поскольку, с точки зрения античных авторов, Кавказ представлял собой единую горную цепь, протянувшуюся от Малой Азии до Индии (с этим согласен и Флавий Филострат³³, и в состав Кавказа входят и Гималаи, то единственный допустимый путь Аполлония: по «великой хорасанской дороге», затем пересечение Гималаев по одному из перевалов и спуск в долину Инда³⁴. Можно с достаточной долей вероятности говорить о том,

что путешествие Аполлония в Индию через парфянские пределы было совершено в 40-е годы I в.н. э. Сопоставление свидетельств о путешествиях апостола Фомы и Аполлония Тианского позволяет говорить о том, что сухопутный путь в Индию (примерно вдоль парфянской «царской дороги»), во всяком случае в I в.н. э., функционировал достаточно надежно, связывая самые западные пределы Парфии (т. е. Месопотамию) с северо-западной частью Индостана.

Рассмотрение путей, связывавших Парфию с Индией, естественным образом подводит к вопросу о распространении буддизма в одной из парфянских областей — Маргиане. Известно, что на территории Маргианы (Мервского оазиса) в конце парфянской и в течение сасанидской эпох буддизм получил достаточно широкое распространение. Об этом свидетельствуют две ступы и некоторые терракотовые статуэтки, обнаруженные здесь. Кроме того, китайская буддийская традиция ясно показывает, что буддисты находились в Маргиане еще во II в. н.э. и принадлежали к различным слоям населения. Известно, в частности, что буддизма придерживались принц из местной династии и купец^35,36.

Для большинства исследователей истории среднеазиатского буддизма казалось естественным, что буддизм пришел в Маргиану из Бактрии, т.е. с юго-востока. Однако проникновение буддизма могло происходить и тем сухопутным путем, который только что был обрисован. Парфяне в I в. до н. э. (а возможно, уже во II в. до н.э.) вышли к границам Индии, и представители индо-парфянской династии правили в тех областях региона, где буддизм уже был широко распространен. Даже когда ин-до-парфяне потеряли контроль над Пенджабом, они долгое время управляли Арахосией. Арахосия же была связана прямым путем (через Арею) с Маргианой. Таким образом, есть основания предполагать, что буддизм проник в Маргиану из Арахосии. Сама Арахосия очень рано стала объектом буддийской миссии — достаточно вспомнить о знаменитых эдиктах царя Ашоки, найденных здесь^37,38. Буддийский монастырь (со ступой) был обнаружен в Кандагаре^4,38. Значимость этого открытия тем более велика, что данная территория почти не исследована в археологическом отношении.

Одним из важных центров культуры позднеантичного времени на всем Востоке была Эдесса — столица Осроены (современная Урфа в Турции). Осроена была небольшим государством, расположенным между Римской империей и Парфией. Хотя политически она зависела от Рима (и была включена в состав империи в 216 г.), но культурно была очень тесно связана с Парфией. В источниках того времени Эдессу часто называли «дочерью Парфии», или «Эдессой парфянской».

Эдесса была одним из самых важных центров христианства на Востоке. Она соперничала с Ан-тиохией за право считаться важнейшим центром христианства в Азии. Эдесская традиция связывает первое проникновение христианского вероучения в Эдессу с именем Христа. Эта традиция изложена в ряде сочинений, в частности в знаменитом произведении «Учение Аддаи». Во второй половине I в. и на протяжении II в. число христиан в Эдессе неуклонно увеличивалось, и эта религия заняла прочные позиции в Осроене.

В Эдессе в это время сосуществовало несколько этнических групп. Большинство составляли сирийцы, достаточно заметными группами были представлены евреи, греки, парфяне. Соответственно религиозная ситуация в городе была достаточно сложной, здесь существовало множество культов самого различного происхождения. Именно в этой духовной атмосфере вырос и Бар Дайсан, обычно в современной литературе называемый Бардесаном (154-222 гг.)³⁹. Его родители по происхождению были парфянами, переселившимися в Эдессу. Сам он получил прекрасное образование, принадлежал к высшей знати и был личным другом последнего царя Осроены Абгара IX. Человек всесторонне талантливый, он стал создателем сирийской литературы и сирийской поэзии в особенности. Много занимался он и философскими проблемами, астрономией и астрологией. В памяти последующих поколений он остался прежде всего как астролог. В молодости Бардесан принял христианство и, видимо, стал дьяконом при эдесском епископе, хотя в более поздней традиции его иногда называют даже епископом. Его воззрения с точки зрения богословов более позднего времени были не вполне ортодоксальны, иногда его причисляют даже к еретикам, хотя в то время, когда он жил, еще не сложилась твердая догма, и невозможно было провести четкую грань между христианином-ортодоксом и ерети-ком³⁸. При всей своей интеллектуальной утонченности Бардесан оставался истинным представителем парфянской аристократии. По свидетельствам своих современников, он мог на мишени нарисовать стрелами, выпущенными из лука, портрет человека. Конечно, это явное преувеличение, но то, что Бардесан был прекрасным стрелком из лука, не подлежит сомнению. Из литературного наследия Бар-десана сохранилось не очень много текстов. К сожалению, не дошла до нас его книга об Индии, написанная, по словам Парфирия, после общения с индийскими послами, которые через Эдессу направлялись к императору Элагабалу³⁷. Небольшие цитаты из этой книги приводит неоплатоник Порфирий⁴⁰.

Одно из его произведений, которое сохранилось почти полностью, — небольшой трактат под названием «Книга законов стран». По форме она является диалогом, восходящим еще к платоновским диалогам. Бардесан опровергает мнение своего оппонента (некоего Авиды), который доказывал, что звезды, находящиеся над той или иной страной, определяют образ жизни и нравы ее населения. Это доказывается, в частности, тем, что в одной и той же стране у разных групп населения могут быть различные обычаи. Особо в этом отношении он выделял Индию. Бардесан говорит о нравах (обычаях) серов (китайцев), брахманов в Индии, других групп населения Индии, персов (отмечая, что персы, помимо собственно Персии, живут также в Мидии, Атропатене, Парфии, Египте и Фригии), жителей Парфии, населения Гиляна, Бактрии, ресамеев, населения Эдессы, арабов, граждан Хатры, греков, римлян, германцев, бретонцев. К реальным народам Бардесан добавляет также амазонок; кроме того, очень кратко упоминаются еще жители Ливии, Нумидии, Мавритании, Сарматии, Албании. Вот что он говорит о бактрийцах: «Законы бактрийцев. У бактрийцев, которых называют кушанами, женщины одеваются красивее, чем мужчины, и украшают себя золотом и жемчугами. Слуги и служанки служат больше им, чем их мужьям. Они ездят на лошадях, броня которых украшена золотом и драгоценными камнями, и соответственно эти женщины не сохраняют свою чистоту, но вступают в связь со своими служителями и иностранцами, которые приходят в эту страну, и их мужья за это их не наказывают, а они их не боятся, поскольку кушаны считают своих жен хозяйками»⁴¹. Говоря о законах Хатры, Бардесан сообщает, что здесь за кражу даже маленького предмета небольшой ценности вору угрожает опасность быть побитым камнями. В связи с этим он говорит и о наказании подобного преступника у кушан: его оплевывают⁴¹. Имеются также обычаи, которые Бардесан определяет как общие для всех людей Востока (по контексту ясно, что имеются в виду страны к востоку от Греции). Вполне вероятно, что эти законы относятся и к кушанам: «На всем Востоке тех, кто осквернит себя, и это станет известно, убивают их отцы и братья, и часто восточные законы запрещают их погребать»⁴¹.

Наконец, в последней части своего произведения Бардесан говорит о том, что те из жителей различных стран, которые приняли христианство, отказываются от традиционых обычаев этих стран. В частности, он сообщает, что христиане-парфяне воздерживаются от полигамии, христиане-персы не берут в жены своих дочерей. В этом контексте упоминает и кушан: «наши сестры среди кушан не вступают в связь с иностранцами»⁴¹. Естественно, что эта информация нуждается в соответствующей источниковедческой обработке. Необходимо указать, что целый ряд тех обычаев, о которых говорит в своей книге Бардесан, отмечается многими писателями ранней поры христианства. Однако то, что он сообщает о бактрийцах-кушанах, не встречается у других авторов, и эта информация Бардесана заслуживает особого внимания.

Эдесса была тем центром, куда стекались свидетельства из многих стран Востока, и Бардесан ориентировался не только на свои литературные источники, но и на живую информацию, приносимую непосредственно купцами, послами, бродячими христианскими проповедниками и т. д. Во всяком случае, когда ортодоксальная церковь начала преследовать бардесанитов, они отправились на Восток, в Хорасан⁴¹, т.е. в те области, которые они уже хорошо знали. В свидетельствах Бардесана, безусловно, заметен реальный «индийский пласт», но выявление конкретных источников — задача будущего⁴¹.

Таким образом, вышеизложенное свидетельствует о том, что проникновение различных элементов культуры, в частности буддизма, являющегося одной из основных религий современного мира, на территорию парфянской цивилизации, внеся определенный вклад, синтезировавшись, также повлияло на развитие других цивилизаций. Парфия в данном случае выступает как носитель информации, передавший культурное наследие эллинистических цивилизаций, а также древнейших цивилизаций мира. Результатом этой передачи явилось появление более развитых цивилизаций и культур мира.

Список литературы

1. Путь на Восток // Парфянский выстрел / Под ред. Г.М.Бонгард-Левина, Ю.Н.Литвиненко. - М.: Рос. полит. энцикл. (РОССПЭН), 2003. - С. 569-570.

2. Скифский роман / Под общ. ред. акад. РАН Г.М.Бонгард-Левина. - М., 1997. - С. 47.

3. Лебедева Е.Ю. Индия в системе римской внешней торговли (по данным нумизматики) // Информ. бюл. МАИКЦА. -1988. - № 14; Римские монеты в Европе и Индии. Опыт сравнительно-статистического анализа // Естественно-научные методы в археологии. - М., 1989. - С. 403.

4. Путь на Восток ... - С. 403.

5. Вигасин А.А. «Перипл Эритреского моря» и политическая карта Индии // ВДИ. - 2001. - № 1. - С. 403.

6. Гаибов В.А., Кошеленко Г.А. Об одном из направлений «Великого шелкового пути» // VI чтения памяти проф. В.Д.Бла-ватского. К 100-летию со дня рождения: Тез. докл. - М., 1999. - С. 34-35.

7. Робертсон Р. Восточные христианские церкви. Церковно-исторический справочник. - СПб., 1999. - С. 30-31, 45-47, 150

8. Путь на Восток .   - С. 393.

9. Евсевий Памфил. Церковная история. - М., 1993. - С. 35. 

10. Сократ Схоластик. Церковная история. - М., 1996. - С. 67.

11. Путь на Восток .   - С. 402.

12. Древний мир в свидетельствах письменных источников / Сост. Г.Кошеленко, А.Губаев, А.Бадер, В.Гаибов. - Ашхабад, 1994. - С. 61.

13. Деяния Иуды Фомы Апостола // Мещерская Е. Апокрифическое деяние апостолов. Новозаветные апокрифы в сирийской литературе. - М., 1997. - С. 153-306.

14. Рабинович Е.Г. «Жизнь Апполона Тианского» Флавия Филострата // Флавий Филостарт. Жизнь Аполлония Тианского. - М., 1985. - С. 213.

15. Желтова Е.В. Об аретологическом жанре в античной литературе // Сб. ст. - Спб., 1997. - С. 165-174.

16. Поляков С.В. Греческая проза I-IV вв. н.э. // История греческой литератуы. - Т. 3. - М., 1960. - С. 243; Желтова Е.В. Указ. раб. - С. 168.

17. Рабинович Е.Г. Указ. раб. - С. 220.

18. Кнабе Г.С. Жизнеописание Аполлония Танского // ВДИ. - 1973. - № 3. - С. 32.

19. Рабинович Е.Г. Указ. раб. - С. 234.

20. Кошеленко Г.А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. - М., 1979. - С. 103-108.

21. Кошеленко Г.А., ГаибовВ.А., Бадер А.Н. Парфянские сюжеты в «Истории Александра македонского» Курция Руфа // ВДИ. - 1998. - № 1. - С. 308.

22. Массон М. Е. Из работ Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции Академии наук Туркменской ССР в 1962 г. // Изв. АН Туркменской ССР.СОН. - 1963. - № 3; Ртвеладзе Э.В. Новый буддийский памятник в Старом Мерве // Тр. Южно-Туркменистанской комплексной археол. экспедиции. - Т. ХV. - Ашхабад, 1974; Пугаченко-ва Г.А., Усманова З.И. Буддийский комплекс в Гяур-кале Старого-Мерва // ВДИ. - 1994. - № 1; Кошеленко Г.А., Гаибов В.А. Северный Хорасан // Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья. Средняя Азия в раннем средневековье. - М., 1999. - С. 47-50.

23. Кошеленко Г.А., Гаибов В.А., Бадер А.Н. Древняя Маргиана в письменной традиции: данные китайских, буддийских источников // Проблемы истории, филологии, культуры. - Вып. I. - Магнитогорск, 1994. - С. 55.

24. Путь на Восток .   - С. 461. В дальнейшем при ссылке на данное издание в тексте будут указаны страницы.

25. Поляков С.В. Указ. раб. - С. 165-174.

26. Желтова Е.В. Указ. раб. - С. 243.

27. Бонгард-Левин Г.М., Карпюк С.Г. Указ. раб. - С. 170.

28. Путь на Восток .   - С. 302.

29. Кошеленко Г.А. Указ. раб. - С. 234.

30. Там же. - С. 103-107.

31. Кошеленко Г.А., ГаибовВ.А., Бадер А.Н. Парфянские сюжеты ... - С. 107-108.

32. Путь на Восток .   - С. 308.

33. ПьянковИ.В. Средняя Азия в античной географической традиции. Источниковедческий анализ. - М., 1997. - С. 180.

34. Путь на Восток ... - С. 408.

35. Желтова Е.В. Указ. раб. - С. 170.

36. Кошеленко Г.А., Гаибов В.А., Бадер А.Н. Древняя Маргиана ... - С. 84.

37. Бонгард-Левин Г.М., Карпюк С.Г. Сведения о буддизме в античной и раннехристианской литературе // Древняя Индия. Историко-культурные связи. - М., 1982. - С. 45.

38. Путь на Восток ... - С. 500.

39. Пигулевская Н.В. Культура сирийцев в средние века. - М., 1979. - С. 117-125.

40. Бонгард-Левин Г.М., Карпюк С.Г. Указ. раб. - С. 48.

41. Путь на Восток ... - С. 501-502.