В числе актуальных задач правовой реформы сегодня - дальнейшее творческое развитие правовой науки, обогащение арсенала ее исследовательских средств новыми эффективными методами познания, и прежде всего логико-методологическими. При этом существуют противоречивые тенденции, которые требуют осмысления и анализа. Продолжающаяся дифференциация наук и связанная с ней специализация образования обусловливают потребность в разработке методологических средств, ориентированных прежде всего на узкий круг специальных проблем, характерных для той или иной области правовой науки. В то же время существующая тенденция к интеграции требует таких подходов и методов, которые бы позволяли преодолевать разобщенность исследований.
Одним из средств преодоления этих трудностей является системно-логический анализ - как важная составляющая мыслительной культуры юриста. Полезным в этом плане представляется изучение явления в связи с профессионализацией труда. Как объект исследования, мышление в данном случае привлекательно тем, что характерные для него установки на объективность и всеобщность нередко противополагают социальности и видят логику мышления только как повторение внутренней логики познаваемого предмета. Рассматривая генезис форм мышления по этой линии, правомерно говорить о социальной типологии, о профессиональных типах мышления (педагогическом, юридическом и пр.). Этот факт заставляет видеть не только познание, но и не менее сложную оценочную деятельность и, разумеется, важнейшую сферу определения практического действия.
При разрешении сложных проблем правового характера (как социальных, так и ситуативных) остро встает вопрос логической культуры, основы которой закладываются в период обучения будущей профессии. Отметим ряд концептуальных положений, из которых мы будем исходить в дальнейшем анализе процесса приобретения будущим юристом логических знаний, умений и навыков.
Во-первых, мы тесно увязываем логику со всеми другими науками гуманитарного цикла. Во-вторых, что особенно важно, рассматриваем ее законы как такие, которые действуют не только в области мышления, но и в самой практической деятельности людей. В-третьих, мы далеки от мнения, что, изучив логику, можно научиться правильно мыслить (многие люди мыслят, не имея представления о механизме этого процесса, законах и формах, в которых оно протекает). Куда важнее логические знания, когда встает вопрос о повышении эффективности мыслительной деятельности человека, адекватного ее применения на практике, предотвращения возможных ошибок (паралогизмов, софизмов, парадоксов). Эти факторы и говорят в пользу необходимости учиться мыслить; логика как наука способствует ускорению и облегчению этого процесса.
Для познавательной деятельности юриста характерны специфические приемы и методы: определенные методы образования понятий, приемы определения, логические способы получения новых знаний из имеющихся - выводы (умозаключения) и доказательства, методы построения, оценки и обоснования гипотез, научные объяснения явлений, индуктивные методы выявления причинной зависимости и обобщения явлений, способы построения теорий и многие другие, которые в совокупности “позволят обрести ясность мысли, способность находить собственное, оригинальное решение трудных задач, выработают привычку к систематическому мышлению” (Кэррол Л. История с узелками. - М., 1973. С. 193). Не случайно, что сегодня весьма интенсивно стала разрабатываться так называемая практическая логика, которая как раз и рассматривает классические логические законы в их ситуативном преломлении и в которую входят и риторика, и логика принятия решений, и логика общения и разрешения конфликтов. Деятельность человека - это не только деятельность мыслительная, человек мыслит достаточно часто неправильно, ошибаясь и заблуждаясь, испытывая на себе и противоречивость мышления, и его альтернативность и парадоксальность. Вот почему логика может и должна выйти в среду практически-предметной деятельности юриста, а логические системы должны приспосабливаться к практически существующим понятиям, умозаключениям и доказательствам в правовых дисциплинах, а не наоборот. Отметим также, что вообще не следует (это касается и деятельности юриста) логизировать там, где этого не требует существо дела. Как и математику, логические формализмы нужно применять не там, где их в принципе можно было бы применить, а там, где без них нельзя обойтись. В большинстве случаев правильность рассуждений обеспечивается содержательным пониманием дела, корректируется опытом и не требует социальной апелляции к теориям логики. В этом плане логика не властвует над процессом человеческого познания в качестве некоего абсолютного формального начала. Она включена в этот процесс и, базируясь на определенных научных и философских традициях, эволюционирует вместе с ним. Данные психологии мышления и обучения, выводы социальной психологии, соображения гносеологического характера заставляют считать, что мышление, включая абстрактное мышление, не исчерпывается той стороной, которая получает выражение в формальной логике, даже если в нее включать сферу индуктивных умозаключений. Кроме этого, в мышлении присутствует сторона, связанная с раскрытием нового, с решением “открытых” задач - задач, о которых решающему не известны ни их структура, ни адекватные методы решения, с формулировкой проблем и гипотез, принятием решений в ситуациях альтернативного выбора, особенно в условиях, когда лицу, принимающему решение, приходится самому строить множество альтернатив. В этом случае вступает в силу “динамический” и гибкий аспект мышления, т. е. аспект подвижности, изменчивости, неопределенности и т. д.
Учитывая все вышеизложенное, необходимо с этих позиций и подходить к формированию логических знаний и умений будущих юристов. Этот процесс должен включать в себя: 1) освоение классической формальной логики в ее теоретическом выражении и 2) выработку логической техники, направленной на решение конкретных практических задач профессиональной деятельности. Только в этом случае логика становится частью жизненного мира студента-юриста, ибо законы логики - это и законы жизни, деятельности человека.
Формами достижения поставленных задач как первого, так и второго порядка служат те, которые мы активно используем в Высшей школе права “°дiлет” в преподавании формальной логики на первом курсе и на спецсеминаре “Юридическая логика” на четвертом курсе. И сами курсы, и методические приемы, реализующиеся при этом, направлены на искоренение часто встречающихся недостатков мышления студентов, могущих пагубно сказаться на их будущей профессиональной деятельности. Это и отсутствие вкуса к размышлениям, зачастую недостаточная мыслительная и языковая культура, существующая отчужденность содержания логического знания, отсутствие диалектической установки на формирование личностного отношения к логике как части жизни, необходимой для организации и осмысления своего опыта, жизненной практики. Если человек не создан природой и эволюцией, а создается в истории, то и мышление человека “создается”, организуется, совершенствуется.
Юридическое образование - это важнейшей шаг, ступень в правовой реформе, которая осуществляется сегодня в Казахстане, а логико-методологическая его обоснованность показывает новый уровень профессиональной подготовки.
Юридическая теория и практика органически связаны с логической операциональностью, ибо доступ к реальности, к воспроизведению ее в форме объективного научного знания можно получить лишь через формирование обобщенных и объективированных условий мысли в самом предмете правового изучения. Такими объективациями и условностями являются категории правовой науки. Наблюдаемый, изучаемый предмет (допустим, типология преступлений) должен при этом перейти в абстрактное мысленное содержание как особый тип идеализации. В состав деятельности юриста при этом обязательно входят операции над готовыми знаниями - понятиями, суждениями; их преобразуют по определенным правилам. Это могут быть операции ограничения, обобщения, определения и деления понятий. Скажем, при формулировке законов очень важно соблюдать условия дефиниции понятий, нарушение которых приведет к неадекватной формулировке понятий права, их вольному толкованию, искажению. Четко при этом должны соблюдаться и отношения между объемами понятий (к примеру, “преступление” и “уголовное деяние” квалифицируются как равнообъемные, “преступление” и “правонарушение” - как подчиненные, “грабеж” и “кража” - как противоположные).
Необходимо при этом и неукоснительное соблюдение требований закона тождества о равности мысли самой себе и запрете на ее изменение в процессе одной интеллектуальной операции. Юридическая практика (дискуссии, полемика на правовые темы) дает массу примеров ситуаций, в которых эти требования нарушаются, и, как следствие, это приводит к ошибкам типа “подмена тезиса” и др.
Весьма важно при этом, чтобы были выработаны навыки и умения образования понятий по указанному содержанию (допустим, “принудительное безвозмездное изъятие имущества в пользу государства”) или раскрытие содержания того или иного понятия. Существенно, что при определении понятий надо выделить, что мы стремимся раскрыть - содержание или объем понятия (пример первого - понятие “преступление”, пример второго - “тяжкое преступление”). Квалифицируя те или иные понятия, юрист должен не забывать существенную деталь: нет автономных понятий, они связаны друг с другом, входят одно в другое как более общее. Все понятия носят нормативный характер - это означает, что правовой объект и соответствующее ему понятие должны быть взаимооднозначными. Любой закон, подзаконный акт, правовая норма есть трансформация, проявление того понятия, которое имелось у его создателя в категориальном аппарате. Только при таком соблюдении мы можем различить, к примеру, что такое “законное” и что такое “незаконное” (это тем более верно, что каждое понятие имеет свое дополнение и поэтому не может быть абсолютно независимым). Оперируя понятием (ограничивая его объем или обобщая), надо помнить и о пределах этих действий. Вообще, раскрытие содержания и объема понятия и есть процесс конструирования, образования понятий. Соблюдение правил дефиниции очень важно в юридической теории и практике (правило соразмерности требует по-разному определять понятия “хулиганство” и “злостное хулиганство”). Необходимо также избегать тавтологии и, по возможности, отрицательных определений. Нельзя допускать художественно-образных средств при определении строгих правовых понятий. Языковые афоризмы, выступающие как категориальные представления, можно характеризовать только как “законы-догадки”, “законы-обобщения”.
Понятие истинности входит в предмет логики, составляет ее основу, причем объективная истина есть предпосылка логической истины. Динамично меняющаяся социальная реальность (правовая в том числе) заставляет учитывать не только условия правильного мышления, но и соотношение с объемами правовой деятельности. По одному и тому же вопросу права в обществе появляются разнообразные точки зрения - здесь как раз уместно применение логических методов анализа и унификации определений, когда каждое из них представляют в виде некоторой логической функции составляющих его элементарных признаков, среди которых отыскивают признаки, присущие большинству определений.
Особый, эвристический статус формальной логики отметил Энгельс, подчеркнув, что она “представляет собой прежде всего метод для отыскания новых результатов, для перехода от известного к неизвестному” (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 21, с. 138). Выводное знание - один из самых распространенных феноменов в юридической практике. Наше мышление при этом приобретает гипотетический характер. Не всегда интересующие нас явления можно наблюдать в эмпирических условиях, и тогда на помощь приходит система логического следования в контексте дедуктивных умозаключений (к примеру, следователь не может проверить ту или иную свидетельскую информацию, но он может это сделать посредством определенных силлогистических рассуждений). И здесь знание основ выводных процедур, механизмов их осуществления дает возможность юристу как бы создать “вторую реальность” и брать в расчет все возможности развития оценок или событий. Причем в распоряжении специалиста-правоведа две системы умозаключения - дедуктивная и индуктивная. Одной из основных логических задач, которую должен при этом освоить юрист, является задание способов рассуждения, правил вывода, которые будут гарантировать при истинности посылок истинность заключения. Правила выводов при этом не должны носить конвенционального характера, они детерминируются обязательным требованием - воспроизводить отношение логического следования, а значит, понятие истинности. Существенно иметь в виду то обстоятельство, что юрист должен заботиться не только о результатах выводного знания, но и о правильности осуществления процесса, ведущего к их получению, а это значит - постулировать единство нормативности и дескриптивности логики. Отказ от дуализма фактов и норм не означает сведения норм к фактам. Нормы всегда имеют содержание, выходящее за пределы любых имеющихся фактов, что и обусловливает их регулятивную и оценочную функции. Фактуальное содержание норм можно выявить только при анализе их генезиса, т. е. того процесса, в котором норма возникает. Это имеет самое непосредственное отношение к юридической специальности, и, учитывая это, при раскрытии вопроса о модальности суждений один из видов модальности - деонтическую (правообязывающую, праворазрешающую, правозапрещающую) надо излагать с учетом ее возникновения и развития. При этом надо учитывать логику самих юридических фактов, правовых отношений, а не наоборот (в противном случае появляется тот самый гносеологический парадокс, о котором писал К. Маркс по поводу гегелевской “Философии права”: “Философское значение имеет здесь не логика самого дела, а дело самой логики. Не логика служит для обоснования государства, а государство - для обоснования логики” (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 1, с. 236).
В юридической практике часто встречаются сложные и сложносокращенные виды силлогистических выводов - эти виды являются не менее убедительными и справедливыми, если при этом соблюдены правила умозаключений. Однако бывают, и нередко, ситуации, когда юрист может на основании имеющегося знания искать возможную причину, и здесь уже следует воспользоваться системой индуктивного вывода, при котором получаем правдоподобное знание, вероятностное (это и индукция на основе простого перечисления фактов, и статистическое обобщение, аналогия и индукция на основе установления причинной связи). Выдвижение догадок, гипотез, проверка их и отбор правдоподобных дают нам не достоверное, а вероятностное заключение. Однако каждый из перечисленных видов индукции может осуществляться с соблюдением определенных условий, которые могут существенно повысить степень вероятности вывода (например, осуществляя статистику преступлений, надо проследить, чтобы в выборку попало как можно больше разнородных элементов всей популяции фактов, как можно большее их количество и т. д.). Система дедуктивных и индуктивных умозаключений составляет основу логических законов аргументации. В аргументационную деятельность вовлечен каждый человек, но многие мало рефлексируют над ее сущностью, не задумываясь подчас о ней вообще. Для профессии юриста это невозможная ситуация, ибо правовая аргументация - стержень права как такового. Основу ее составляют процедуры доказательства и опровержения как симметричные в определенном смысле, имеющие соответствующую структуру и цели. Главные элементы доказательства: тезис, аргументы и демонстрация - и определяют эти цели и способы их достижения. Четко сформулированный тезис как бы задает тон всему доказательству - он должен быть ясным, недвусмысленным и не подменяться в течение всей процедуры доказательства. В качестве аргументов привлекаются законы и правовые нормы. Очень важно при этом соблюдать функциональную предназначенность аргументов в процессе ведения правовой полемики, при обсуждении деловых контактов, выступлений в суде и т. д. По мере необходимости следует использовать логические принципы расширения возможностей аргументации: метод убеждения, метод индукции разрозненной информации, демонстрацию связи представленных аргументов, принципы компромисса. При анализе юридического доказывания (доказательственных и процессуальных фактов) можно закреплять теорию контрольными упражнениями: 1) перечислить факты и обстоятельства, подлежащие доказыванию в уголовном процессе; 2) привести примеры “бесспорных фактов” в гражданском споре; 3) квалифицировать ошибку, если доказательство из юридической сферы переносится в моральную. Важным элементом правовой аргументации следует считать формирование убеждений субъектов этой деятельности, а не “склонение” их к тому или иному действию в конкретной ситуации. Это сложная задача, вот почему логическая технология юридического доказывания - это не есть какая-то субъективная сноровка, а сознательное, целенаправленное, логически выверенное использование механизмов доказывания и опровержения, соблюдения правил этих процедур, помогающих избежать ошибок, возможных при их нарушении.
В процедуре доказательства надо учитывать и возможность прямого и косвенного его видов; чаще на практике имеют место косвенные, которые обосновывают неоднозначную логическую связь. Если иметь в виду способ сохранения эмпирического арсенала в доказательстве, то он может выступать в виде личного, вещественного и т. д. Следует подчеркнуть, что фундаментальным принципом всякой аргументации является черта корректного мышления, выражающаяся в законе логики - непротиворечивость (возьмем, к примеру, антиномию законности и справедливости в юридической практике). В процессе обсуждения спорных юридических проблем область аргументации может расширяться, а также приобретать вид, аналогичный отношениям между объемами понятий - пересечения, включения, совпадения, противоположности, противоречия и т. д.
С доказательством органическим и неотъемлемым образом связана логическая процедура опровержения. Последнее не всегда свидетельствует о неправильности опровергаемого положения - оно может быть недостаточно, неточно аргументировано, ошибочно, наконец. Проводя параллели между умозаключением и доказательством и опровержением, отметим: именно обнаружение истины и развенчивание лжи превращают умозаключение в доказательство или опровержение. В механизме осуществления аргументации важно учитывать (особенно имея в виду правовую аргументацию), что “самостоятельное мышление” и “свободное мышление” (см. Гегель. Соч., т. 1, с. 51) должны быть освобождены от личного и от власти предмета мышления над самим мышлением. Эти суждения сжаты презумпцией исходного логического звена, освобожденного от власти предмета. По словам Гегеля, “достоинство, которое придает себе сознание, состоит именно в том, что оно отказывается от своего частного мнения и убеждения и отдает себя во власть предмета” (Гегель. Соч., т. 1, с. 52).
Данные психологии мышления и обучения, соображения гносеологического характера заставляют считать, что мышление не исчерпывается той стороной, которая получает выражение в формальной логике. Кроме нее, в мышлении присутствует сторона, связанная с раскрытием нового. В любом случае все это имеет прямое отношение к деятельности юриста.