XIV век представлен в настоящем сборнике отрывками из следующих источников:
1. "Тухфатуль анзар фи гараибль амсар уа ажаибль асфар" известного арабского путешественника Ибн-Батута (1302- 1377), происходившего из Марокко, посетившего Дашти-Кипчак в первой половине XIV в. Его маршрут лежал от Крыма через Сараи на Волге, Сарайчик на Яйке (Урал) и Устерт (Усть-Урт) до Хорезма. В то время власть Золотой Орды признавал весь Дашти-Кипчак. Интересно, что Дашти-Кипчак вел широкую торговлю по сбыту лошадей с Индией и таким образом участвовал в мировой торговле. Перевод сделан нами с арабского текста.
2. "Ажаибуль макдур фи ахбари Тимур" арабского историка Ибн-Арабшаха, который когда-то в качестве пленника был переселен Тимуром, из Сирии в Самарканд, где он изучил персидский и тюркский языки, много путешествовал по Средней Азии и умер в 1455 г. в Сарае.
Он не питал особой склонности к Тимуру, поэтому его сообщения не отличаются верноподданническим пылом. Помещенный в сборнике отрывок из указанного его сочинения написан на арабском языке в стихах и отражает один из эпизодов борьбы Тохтамыш-хана с Тимуром. Этот эпизод относится к одной из первых войн в Туркестане, предшествовавших великому походу 1392 г.
3. "Зафар-намэ" историка Тимура-Шерафеддин а Язди. Из этого труда нами заимствован рассказ о войне Тимура с Тохтамышем в 1392 г. Подлинник на персидском языке. Для сборника перевод сделан нами с французского перевода и сличен с персидским текстом.
4. "Тухфатуль адиб уа хадият уль ариб" Абу Мухаммеда Хусайна, жившего в XVI в. Труд составлен на арабском языке: помещенный в сборнике отрывок переведен на русский язык нами и сообщает о бегстве Эдиге к Тимуру и о том, как он уговорил его идти войной на Тохтамыша.
5. Пеголотти, флорентийский купец, собирал в средине 14-го века сведения о восточных торговых путях. Эти сведения сохранились в книге Паньини (Delia olecima 1765/66). Отрывки взяты из Yule "Cathay and the woy thither»".
Это место, где мы остановились, называется Дашти-Кипчаком. В этой степи нет гор, холмов, котловин, леса, дров, только равнина сплошь зеленая и очень красивая. Здешние жители вместо дров употребляют кизяк, который у них называется тазаком. Можно наблюдать, как самые важные люди у них собирают кизяк в подоле своей одежды. Путешественники в Дашти-Кипчаке ездят в телегах. Дашти-Кипчак имеет пространство в шесть месяцев пути, из них пространство около трехмесячного пути находится под властью хана Мухаммед-Узбека, остальными распоряжаются другие.
...Телеги, называемые в Дашти-Кипчаке араба, имеют четыре больших колеса; в них запрягают две или несколько лошадей; некоторые вместо лошадей запрягают рогатый скот или верблюдов, смотря по телеге - легкая или тяжелая. Погонщик едет верхом на одной из упряжных лошадей. Сидит он в седле, держит кнут и длинную палку в руке, которую управляет ими и не дает им сходить с дороги. На телегах устанавливают кибитки из разных деревянных палок, скрепленных между собою ремешком из тонкой кожи. Снаружи кибитки прикрываются кошмами или другой материей. Эти телеги имеют вставленные окна. Сидя в кибитке можно видеть все то, что находится вне ее, но сидящих в кибитке никто не может видеть извне.
В этих телегах можно располагаться, как следует: сидеть, спать и даже есть, пить, читать, писать, езда им не мешает. Телеги, предназначенные специально для перевозки вьюков, продовольствия и других хозяйственных вещей, тоже по своему устройству напоминают комнату и закрываются на замок.
Для путешествия я для себя и моей прислуги (жарья) взял одну телегу, покрытую кошмой, для своего товарища Гафиф-ед-дин-Эттау-зари - другую, меньшую телегу и для остальных товарищей третью, большую телегу.
В последнюю телегу запрягли по три верблюда, на одном из которых должен был ехать погонщик.
...Обыкновенно тюрки странствуют по этим степям, подобно странствованию паломников в трудных переходах Хаджаза: отправляются в путь после утренней молитвы и останавливаются в полдень, после полуденной молитвы снова отправляются, останавливаются вечером. Когда делают остановку, освобождают лошадей, верблюдов, коров из телег, пускают их на пастбище днем и ночью. Султаны и другие скот свой держат на подножном корму. Преимущество их степей в том, что травы ее заменяют ячмень для скота. В степях других стран таких свойств не имеется, поэтому-то у них скота много разводилось. Там скот не пасут, сторожа нет, это потому, что суды их строги о воровстве.
Их суд таков; у кого найдется уворованная лошадь, того заставляют вернуть ее своему хозяину и еще сверх этой лошади - девятикратную ее стоимость. Бели он не может это уплатить, то забирают его детей, если у него детей нет, то его самого режут, как барана. Эти тюрки не едят хлеба и тяжелую пищу, но приготовляют пищу из продукта, похожего на унли, который называют доки; ставят сначала над огнем воду, когда эта вода вскипит, туда кладут немножко этой доки. Если у них есть мясо, то нарезывают мелко и варят вместе с доки, затем кладут для каждого человека по порции в блюдо, наливают квашеного молока и кушают, после чего пьют кобылье молоко. Они его называют кымыз. Они сильны, крепки и имеют прекрасный характер. Иногда употребляют пищу, которую называют бурхании, которая представляет собою тесто; его разрезают на маленькие кусочки, продырявливают середину и кладут в котел; когда вскипит, наливают квашеное молоко и едят. У них есть напиток, который приготовляют из зерна доки, о чем говорилось выше. Они есть халву считают за неприличие. Однажды я присутствовал у султана Узбека в месяце рамазан; было подано лошадиное мясо, которое едят они больше, чем другое мясо, овечье мясо и решта... которую они варят и кушают вместе с молоком.
В эту же ночь я ему принес блюдо халвы, приготовленной некоторыми моими товарищами и поставил перед ним; он дотронулся одним пальцем, поднес ко рту и этим только ограничился.
Мне передавал Хамир-Тулек-Тимур, что у одного старшего слуги этого султана [Узбека] сыновей и внуков приблизительно насчитывалось до 40 человек; ему предложил султан, если он съест халву, то все они будут освобождены; он отказался есть и сказал: "убейте меня, но не съем".
Когда мы выехали из Крыма, однажды остановились во дворе указанного эмира, который был расположен в местности под названием Сижжан. Он прислал за мной человека. Я выехал наг" своей лошади, которую во время переходов вел погонщик телеги; когда мне было надобно, я ездил на ней верхом; таким образом я приехал ко двору эмира. Там было приготовлено много пищи, был и хлеб. Затем принесли белую воду в маленькой посуде, народ пил ее. Шейх Музафаруддин сидел близко к эмиру, а я близко к нему. Спросил, что это такое? Он ответил, что это вода духна. Я не понял его, попробовал, мне показалось горьким, я не отставил. Когда вышли, спросил об этом, он сказал, что это спиртной напиток, который приготовляют из зерна доки. Этот народ принадлежит к секте ханафитов. Таковой напиток у них не воспрещен. Напиток из доки называют боза.
Лошади Дашти-Кипчака
В этой стране лошадей очень много. Цена их дешевая. Самый хороший конь стоит на их деньги пятьдесят-шестьдесят дерхамов, которые при переводе на наши деньги равны одному динару. Лошади эти известны в Египте под названием Акадиш. Одно из основных занятий населения - коневодство. У них лошади имеют такое же значение, как бараны в нашей стране.
Есть тюрки, имеющие по несколько тысяч лошадей. Имеется обычай, по которому тюрк-коневод этих стран с краю телеги своей жены прикрепляет палочку, на верхнем конце которой прибита кошомка, примерно, с четверть длины; каждая такая палочка с кошемкою означает одну тысячу лошадей в головах. Я сам видел такие телеги, на которых прикреплены даже до десяти штук таких палочек.
Отсюда для сбыта гонят лошадей в страны Индии. Каждый торговец имеет приблизительно по 100-200 лошадей, объединяемых в общие табуны; бывает табун в 6 тысяч голов, иногда бывает или больше, или меньше. На каждые пятьдесят лошадей ставится один пастух, который пасет их, как баранов; этих пастухов называют ылкыши.
Один из пастухов садится верхом на лошадь, держа в руке укрючину, к концу которой прикреплена веревка. Когда понадобится поймать какую-нибудь лошадь, он подъезжает к ней бросает веревку на шею лошади, притягивая ее к себе, пересаживается на нее и отпускает свою лошадь пастись. С приближением к Санду лошадей начинают подкармливать зерном, так как травы в той стране питательного свойства ячменя не имеют.
Кроме того, в местности Шешенкар Сандское правительство за каждую голову взимает семь динаров серебром и в городе Мултане, столице Санда, тоже взимают немного меньше; раньше взимали в размере одной четверти всего поголовья. Потом по предложению Султан-Мухаммед-Узбек хана стали взимать с мусульманских купцов зекет, с других - гушур.
Несмотря на такие убытки и расходы, купцы выручают много барышей, потому что самая дешевая лошадь здесь (в Дашти-Кипчаке) в Индустане ценится высоко и даже продается по цене равной ста динарам. Если это перевести в золото на Западе, то будет равняться двадцати пяти динарам.
Некоторые лошади продаются даже вдвое и вчетверо раз больше этой цены. Цена хорошим лошадям - по пятисот динар, даже больше.
Индустанцы покупают дашти-кипчакских лошадей, не для скачек, а для военных целей как крепких и шагистых; на войне на них надевают брони. Для скачки покупают яманских, оманских и персидских лошадей, которые ценятся даже до четырех тысяч динаров.
Положение женщин [у тюрков Дашти-Кипчака]
Одно из удивительных явлений, которое я видел в этих странах, то, что жители очень уважают женщин. Здесь женщины по своему положению стоят выше чем мужчины.
По выезде из Крыма мне пришлось первый раз видеть жен правителей. Жену эмира Салтия и видел едущей в телеге; вся телега была покрыта занавесью синего цвета. Окна и дверь были открыты. Спереди ехали четыре прислуги, красивые, прекрасно одетые, сзади тоже ехали прислуги в нескольких телегах. Когда доехали до места, где находился эмир, жена слезла с телеги; вместе с ней шли около тридцати прислуг, поднимая шлейф, причем в одеждах ее имелось несколько петель, каждая прислуга держала одну петлю.
Жена держалась с большим достоинством. По приближении эмир встал, приветствовал ее и посадил около себя; прислуги окружили ее, принесли кумыс. Она своею рукой налила кумыс в чашку и на коленях подала мужу. Эмир выпил, потом она налила кумыс и подала брату эмира; эмир сам налил кумыс и подал жене. К этому времени принесли кушанье. Жена вместе с эмиром покушала. Эмир подарил жене одежду, потом его жена возвратилась обратно. Все жены князей ведут себя таким образом...
Жены купцов и торговцев тоже ездят в телегах одни. В телегу запрягают лошадь. Для поднятия шлейфа у каждой имеется по три-четыре прислуги. Головной убор у них бугтак, который украшают драгоценными камнями, а на самом верху его прикрепляются перья павлина. Окошко кибитки (на телеге) открыто и видно открытое лицо женщины: тюркские женщины не закрываются. В таком виде приезжают на базар в сопровождении своих рабов, продают баранов, молоко и покупают душистые товары.
Иногда они приезжают вместе с мужьями, но последние одеваются скромно, поэтому иноземцы принимают их за слугу их жен, ибо мужья одеты в овечьи тулупы, и шапки их сделаны из того же материала; такую шапку называют кула.
От Сарая до Хорезма
Расстояние между священным Сараем и Хорезмом составляет путь в сорок дней езды. По причине отсутствия кормовых трав здесь на лошадях не ездят, вместо них запрягают в телеги верблюдов.
Спустя десять дней после нашего выезда из Сарая, мы доехали до города Саражук, находящегося на берегу реки Улусу. Слово жук означает маленький, таким образом, они называют этот город Маленький Сарай. На этой реке устроен мост, наподобие моста на паромах в Багдаде. Наше странствование на лошадях закончилось в этом городе; лошадей своих мы продали по четыре динара каждую, были цены и поменьше, потому что лошади были худые, кроме того, в этом городе лошади были вообще дешевые. Для запряжки наняли верблюдов.
В этом городе имеется такие одного долголетнего, чтимого старца, по-тюркски - ата, он сам из тюрков, угостил и благословил нас. Мы были в гостях также у казия. Имя его не знаю.
По выезде из этого города, в продолжение тридцати дней остановки делали в полдень и вечером на время, необходимое на варку и питье доки: для варки достаточно одного кипения. В доку кладут мясо без костей, наливают молоко. Во время пути все кушали и спали на телегах. В моей телеге имелось три прислуги.
По причине отсутствия травы путешественники стараются эту пустыню проходить скорее. Множество упряжных верблюдов падают по дороге, а другие очень худеют и только через год после нагула становятся годными для работы.
Воду можно находить только в определенных местах; иногда приходится три дня ехать без воды. Воды дождевые или в колодцах.
(Ибн-Батута, II, 356, 361, 363-367, 371, 377; III, 1-3).
О набеге Тохтамыша, властителя Дашти и Туркестана
Тохтамыш-хан, властитель Дашти и татар, когда увидел то, что произошло между Тимуром и султаном Ху-сейном, то сердце у него встрепенулось и изменилось по причине родства и соседства; он приготовил громадное войско, подобное гигантским волнам, и направился на схватку с Тимуром со стороны Сагнака и Отрара.
Тимур выехал против него из Самарканда; они встретились около Туркестана вблизи реки Хуженда, которая есть река Сайхун. Самарканд находится между реками Сайхун и Жайхун.
Состоялась между двумя войсками ярмарка битвы, где торговый обмен состоял только из взаимных ударов.
Продолжала мельница битвы вращаться, войско Тимура начало в муку превращаться. Было видно, что войско его рассеивается, цепь его войска разрывается.
В это же время появился один мужчина по имени Сейт-Береке. Находясь на краю поражения, Тимур обратился к нему: "О, мой господин, господин знатный, войско мое сломлено!" Тогда сказал ему Сейт: "Не бойся". Потом спешился он, взял горсть земли, сел на свою пегую лошадь, дунул ее [землю] в лицо врагу, и стал громко кричать: "Яги качты". Тимур также стал кричать, следуя примеру этого неждского шейха; кричал львиным голосом, похожим на крики жаждущих верблюдов: "Жаут, жаут".
Войско его, как корова, почувствовавшая любовь к своему теленку, вновь кинулось в сабельный бой с противником. Войско перестало колебаться и теряться, [услышав] его крик "Яги качты". Потом напали на врага разом. Войско Тохтамыша пришло в расстройство и побежало вспять. Воины Тимура подымали и опускали свои мечи; так напоили их из чаши смерти. Взяли в добычу много вещей и четвероногих [скота], а в плен множество начальников и заморенных верблюдов.
Потом вернулся Тимур в Самарканд и закрепил за собой Туркестан и города реки Хуженда.
Возвеличился Сейт-Береке; распоряжался всем завоеванным богатством Тимура.
(Ибн Арабшах, Memoires de Г Academic Imperiale des sciences de St. Petersbourg, Vl-me serie, tome III, 243).
Правитель мира идет в степи кипчака
В течение 792 [1390] года Тимур, покоритель мира, приняв решение посетить Дашти-Кипчак, соизволил осведомиться о состоянии и местонахождении своих войск и занялся их организацией.
Начальники его табунов привели из степи гурт лошадей, которых он там свободно пас, и монарх снабдил ими тех из своих воинов, у которых лошадей не было. Армия его была обильно снабжена оружием, лошадьми и всем, чего бы она не пожелала.
Ведомый счастием, он потом отбыл из Самарканда по милости всевышнего и божественной защиты, перебросил мост через реку Хуженд, по которому он совершил переход, и устроил свои зимние стоянки на территории Ташкента, между Парсином [Барсином] и Чиназом.
По этому случаю его просветленный дух побудил его узреть покров гробницы шейха Меслехета, как средство подготовки к исполнению своих духовных и мирских предначертаний и с этим намерением он направился к городу Ходженту. Он посетил эту гробницу с чистосердечным благочестием и чистой совестью роздал по долгу милостыню тем, которые были этого достойны, сумму в 10 000 динаров (кеупегуй) и вернулся счастливым в Ташкент. Там повредилось его здоровье, и он серьезно заболел.
...По прошествии нескольких дней Тимур окончательно восстановил свое здоровье, и силы вернулись к нему. Мирза Миран-шах прибыл со своими войсками из Хорасана и имел счастье целовать ковер своего августейшего отца. Тимур по царски обласкал эмиров и нойонов и уделил внимание сосредоточению армии.
...После того, как он организовал свою армию, он назначил проводников, советников для разных эмиров [генералов]. Тимур-Кутлук-Оглан, сын Тимур-Мелик-хана, Кунджи-Оглан и Эдиге-Узбек были в качестве таковых прикомандированы к центру войска, где находилась императорская ставка.
...В четверг 12-го месяца сафара в год 793 [19 января 1391 г.], в момент, когда солнце находилось на 8 градусе созвездия Водолея, армия вступила в кампанию под охраной бога. Мирза Пир-Мухамед Джехангир, а также мирза Шах-Pyx были назначены для управления империей; кроме того, Тимур добавил к ним эмиров Лааля и Мельгуту.
Он отправил всех своих жен, за исключением своей любимой супруги Шолпан, дочери Хаджибека из рода Джетэ, которая имела счастье сопровождать его величество в этой экспедиции.
Десятитысячные начальники, тысячные начальники и начальники эскадронов [кошун] все были направлены в лагерь, как только ставка, торжественно приветствуемая его величеством, выступила в поход под эгидою победы и божественного напутствия.
В то время, как армия расположилась лагерем у Кара-Смана, заметили прибытие депутатов Тохтамыша, которым эмиры и нойоны предоставили удобные помещения и оказывали им честь согласно их рангу.
...Он приказал, чтобы им разрешили приблизиться к его персоне и чтобы их ввели в его царственный шатер. Те, которые получили разрешение, поспешили выразить свою рабскую покорность монарху и почтительно прикоснулись лбами к земле, рассыпаясь в извинениях и превознося государя.
Они ему в виде подарка преподнесли сокола и девять скаковых лошадей. Тимур ограничился тем, что поместил сокола у себя на руке, полный могущества, сохраняя царственное величие и стараясь из чувства собственного достоинства не оказывать больше внимания этим посланникам. Они же, заговорив с преданностью и покорностью, просили у него извинения, преклонили колена и передали Тимуру при содействии славных эмиров двора послание от Тохтамыша, составленное приблизительно так:
"Ваше величество соблаговолило заменить мне отца и было для меня великодушным благодетелем. Права, которые по настоящее время были мне предоставлены милостию и благодеянием, слишком многочисленны, чтобы я смог описать в тысячной доле, как ничтожную часть такого громадного количества благодеяний; ваше величество довершит свои благодеяния, если вследствие безграничного величия и милосердия захочет мне простить мою преступную деятельность и непристойное неповиновение, в чем я считаю себя виновным пред вашим величеством, покоряясь влиянию моей омраченной звезды и, дав себя увлечь предательскими подстрекательствами и коварными наущениями злых людей; я краснею и искренне каюсь, я готов держаться в границах, которые мне будут предоставлены и не уклоняться ни на волос от пути изъявления моей покорности и выполнять с точностью малейшую обязанность, которую мне предписывает вежливость и преданность".
Тимур ответил:
"Когда Тохтамыш в первый раз отправился воевать с неприятелем и вернулся больным, покрытый ранами, и просил у меня убежища, весь мир знает, сколько я ему оказал внимания, возведя его в ранг моих детей. Я, кроме того, между прочим, послал армию против Орус-хана, и это было причиной того, что в течение этой зимы я потерял такое громадное количество лошадей и воинов с большею частью сокровищ и военной аммуниции... То усердие, которое я приложил, чтобы его защищать и поддержать, не ослаблялось этим, равно как и после отделения его владений от владений Орус-хана; я восстановил его владения, впоследствии сделал его таким могущественным, что он укрепился как хан на троне Оруса в улусе Джучи. Это благодаря милости божией, которой он обязан империей. Я был оружием счастья, которое ему досталось, я, кроме того, дал ему неопровержимые доказательства моей нежности, называя его непрестанно своим сыном, тогда как он доставлял себе удовольствие называть меня своим отцом. Теперь он забыл мои благодеяния и нарушил долг сына, как только он был восстановлен на своем троне и почувствовал себя сильным и могущественным. Он даже осмелился восстать против меня в то время, когда мы были заняты завоеванием провинций Фарса и Ирака, отправляя войско на границы моей империи, чтобы их разрушить и уничтожить. Тем не менее, я не обратил никакого внимания, надеясь, что он, может быть, устыдится такого, достойного порицания поступка и отречется от такой неблагодарности и надменности. Но хмель гордости так его опьянил, что он лишен был сознания различать добро от зла и снова двинул армию, которую он снабдил значительным корпусом в качестве авангарда, чтобы захватить мои владения. Вследствие этого мы выступили против него, и он поспешил скрыться даже до того, как он мог заметить громадность наших войск - и вот он должен получить урок от нашего наступления; он прибегает к покорности и просить прощения за свои злодеяния. Было бы с моей стороны неблагоразумно придать веру его словам, раз он уже несколько раз своими выступлениями высказывал вероломство и бесчестность.
Я теперь, с помощью и наитием божьим, выполняю план, который себе наметил.
Если же, однако, он действительно желает мира, как он нас в этом убеждает, ему остается только прислать к нам своего первого министра Али-Бека с полномочиями, чтобы договориться с нашими генералами, и мы, с нашей стороны, решим, обсудив полностью обстоятельства".
После такого обращения Тимур дал пир депутатам, приказал переодеть в расшитые золотом халаты и представил им удобные помещения. Он приказал, чтобы с ними гостеприимно обращались, но строжайшие наблюдали за ними.
В среду, 16 первого месяца реби [21 февраля], он созвал принцев и эмиров, с которыми держал военный совет, или курултай; он после этого, взяв с собою посланных Тохтамыша, выступил в поход со всей армией при благоприятном созвездии и с попутной звездой для полета к новым завоеваниям. Проходили через Яссы, Карачик и Савран и в течение трех недель прошли пустыню, степь и несколько переходов, где лошади были измучены и падали из-за долгой езды и недостатка воды. Наконец, в четверг, 1-го месяца джумадиль аваль [2 апреля] доехали до местности под названием Сарук-Узен, где утолили жажду четвероногих и благодарили всевышнего. Так как воды выступали из берегов, они были вынуждены оставаться в этой местности в течение нескольких дней. После того, как впоследствии нашли переход для армии, забили в большие литавры, пустились в путь и прошли реку вплавь. В эту же ночь два служителя Эдиге-Узбека совершили побег и направились чрез пустыню в сторону Тохтамыша.
Тимур приказал за ними погнаться, но их не настигли и победные знамена двинулись в поход. По пройденным дорогам войска находили воду в лагунах, находящихся в степи, и в среду 21-го того же месяца [21 апреля] они прибыли к горе, известной под названием Кичик-Тау, откуда они отправились и прибыли в следующую пятницу [28 апреля], после двух ночей ходьбы в местность под названием Улу-Тау, где Тимур расположился лагерем.
Солнце с небесных твердынь славы всемирной империи взошло на эту гору, чтобы наслаждаться видом этой степи, которая от одного конца до другого была покрыта прекрасной зеленью. Он там провел этот день и приказал войскам принести камни и соорудил большую пирамиду, на которой искусные мастера высекли время этого события, чтобы этот долговечный памятник мог сохранить память на долгие времена.
Они двинулись в поход, и прибыли на берег реки Иланчу к, где и расположились лагерем. По окончании переправы через эту реку, они прибыли через 8 дней в местность под названием Анакараджуй (или Атакараджуй). Так как прошло уже четыре месяца со времени отъезда его величества, армии не хватало жизненных припасов, и они не могли найти обитаемого места на расстоянии пяти или семи месяцев пути вокруг в этой степи, между тем как императорский лагерь представлял собою разбушевавшееся от бури море и толпу, полную смятения в соответствии с пространством, которое она занимала, и с многочисленностью храбрых воинов, лошадей и верблюдов, которые там находились.
Голод и дороговизна были там так чувствительны, что за овцу платили сто динаров (кеупеги) и за один мен пшеницы большого веса, равный 16-ти менам нормальным, платили до ста динаров, без возможности их легко достать. Счастливый Тимур издал приказ и повелел объявить через глашатаев десятитысячникам, тысячникам, сотникам и десятникам, чтобы они, отвечая головой, не разрешали никому ни печь хлеба, ни галет, ни крупной лапши, ни макарон, ни лепешек, ни других подобных предметов и чтобы они ограничивались только болтушкой. Генералы как меру предусмотрительности заготовили на пробу шестьдесят 'суповых чаш для болтушки по одному мену муки складского веса, равняющихся 8-ми нормальным менам, к которой прибавляли известную зелень, под названием мутр, и порешили, что каждый воин удовольствуется одной порцией.
Они пробыли продолжительное время в этих степях, питаясь птичьими яйцами, различными животными, которых они находили, и питательными травами и таким образом продвигались в этой пустынной степи.
В субботу первого дня второго месяца джумали [6 мая 1391] Тимур издал приказ об общей охоте и приказал через теватчи (глашатаев) эмирами правого и левого фланга выставить их войска цепью. Они окружили эту необъятную равнину и согнали неисчислимое количество дичи, которую они в течение двух дней убивали.
По милости счастья хана, покровителя мира, было убито такое количество ланей, антилоп и других животных, что был утолен необычайный голод, царивший в лагере и положение изменилось до того, что войска употребляли в пищу самых жирных животных, пренебрегая худшими.
Между другими животными они нашли в степи вид антилопы, гораздо больше буйвола, которых они до сих пор не видали и которых монголы называли кандагай, в то время как обитатели этих степей называют их "буланами". Их тоже было убито большое количество, и армия некоторое время кормилась мясом этого дикого животного, и войска набрались свежих сил.
Тимур производит смотр своей армии
После этой охоты, просветленный дух счастливого созвездия, хозяина счастья, могущество которого равнялось небесным сферам, соизволил обратить внимание на снабжение и обозы своих войск и решил произвести смотр.
Правый фланг, левый, центр и авангард были покрыты сталью, как закаленный меч, и их скакуны, быстрые, как ветер, скачущие с такой легкостью, как будто сердца их были из железа, были также укрыты броней. Войска эти, бесчисленные, как звезды, грозные как небеса, и вооруженные с головы до ног, выстроились по своим лагерям по эскадронам и тысячам и направились на место, где должен был быть произведен смотр.
Долина эта, несмотря на ее обширное протяжение, казалась тесной из-за многочисленности воинов, которые ее заняли и покрыли своими многочисленными рядами.
При каждом корпусе, который проезжал Тимур, командующие преклоняли перед ним колена и, предлагая в дар лошадь, выражали ему искренно и преданно свои пожелания и молитвы за благоденствие его царствования.
Тимур со своей стороны выказывал свое царственное благоволение, удостаивал их похвальными словами. Смотр этот продолжался два дня, с утра, когда солнце проходило лазурный бег небес, до вечера, когда повелитель небесных сфер производил смотр легиона планет. Войска стояли на красивой равнине Ак-Жар. Затем ударили в литавры и, испустив великий военный клич [сурюн], спешились.
Тимур отправляет мирзу Мухамед-Султана в авангард
Этот могущественный завоеватель, раздав различные награды и оказав знаки благоволения генералам и начальникам своей армии, выразил желание отправить авангард [манглай]. В этот же момент великодушный мирза Мухамед-султан Бехадур, став на колени перед своим отцом, попросил назначить его во главе этих легких войск. Этот порыв храбрости и смелости со стороны молодого принца бесконечно понравился Тимуру, который согласился на его просьбу и доверил ему командование авангардом. В то же время он доказывал ему выгоду, которую он ему преподносил, осыпя его нежностью и давал ему инструкции.
Искусные астрологи избрали самую попутную звезду и наиболее благоприятное созвездие для его отъезда. Тимур приказал ему назначить канун пятницы 7 последнего месяца джумади [12 мая] и отправил его в сопровождении знаменитых генералов своей армии. До сих пор не было никаких сведений о неприятелях. Принц и эмиры к концу двух дней пути прибыли к стойбищу, где в пяти или десяти направлениях были разведены костры, которые еще полностью не догорели. Сейчас же уведомили императора, который приказал взять опытных проводников, чтобы найти направление, по которому пошли те, которые развели эти костры. Он посоветовал в то же время авангарду быть в полном ведении расположения армии, поступать осмотрительно и никогда не позволять себе малейшей небрежности.
Как только высочайший приказ был получен счастливым принцем и знатными эмирами его свиты, они поспешили им руководствоваться и днем и ночью производили усиленные походы, чтобы выяснить положение. Пройдя к реке Тоболь, они ее перешли, и аванпосты дали сведения, что они увидели огни в 70 разных местах и старались достать сведения по этому поводу, но ничего не нашли. Сведения эти были пересланы Тимуру, который, как только эти известия достигли его ушей, двинулся в поход и поспешил с полной быстротой. Когда достиг реки Тоболь, он нашел там брод, поврежденный проходом войск авангарда, и приказал солдатам достать дрова и хворост, чтобы привести брод в должный порядок. Могущественный монарх перешел реку со своею победоносной армией и присоединился к авангарду. Его значительные отряды изъездили всю долину и степь на своих проворных скакунах, не встретив никакого следа и не получив никаких новостей о враге, и все те, которые отваживались в этих обширных степях для нахождения языка, пребывали там без всяких результатов. Тимур, вдохновленный своим добрым уроком, приказал призвать шейха-Дауд-Туркомана и отправить для обследования с другим небольшим отрядом храбрых воинов.
Это был храбрый и исполнительный воин. Он вырос в степях и этих песчаных пустынях, где испытывал большие затруднения при выполнении важных поручений и переносил там по времени года жар и холод. Со своим отрядом он уехал в силу полученного приказа. Он продвигался вперед усиленным маршем в течение двух дней и ночей. На второй день он встретил несколько лачуг кочевников, за которыми он засел в засаду с другими храбрецами. С рассветом они увидели выходящим из шалаша всадника, отправленного для каких-то дел и ждали, что будет. Они за ним погнались, схватили его и привезли к Тимуру. Он принял их благосклонно и наградил шейха-Дауда ценными подарками, достойными короля. Он ему между прочим дал золоченую портупею для его колчана и особый халат. Затем он у пленника спросил сведения о Тохтамыш-хане. Пленник ему ответил: "мы уже около месяца как оставили его землю и проживаем в этой местности, не имея никаких сведений о хане. Но прошло уже несколько дней, как мы увидели прибывших десять всадников-кольчужников, которые находятся в лесу, расположенном в нашем соседстве; мы не знаем, кто эти люди". Тимур отправил Айт-ходжу с тридцатью лошадьми занять их помещения и жителей лачуг привести к нему. Приказ этот был немедленно исполнен, и император отправил эсаула Кумари с двадцатью всадниками, чтобы постараться забрать в плен этих десять человек, которые находились в лесу. Вследствие этих распоряжений Кумари направился к этому лесу, где был встречен десятью всадниками с оружием в руках, с которыми он вступил в бой; из них некоторые были убиты, а другие пленены. Последние были приведены к подножию трона и Тимур, узнав из их показаний известные данные о Тохтамыш-хане, приказал армии сняться с лагеря. Они быстрым походом, пройдя несколько рек и озер, прибыли в понедельник 24 последнего месяца джумади [29 мая 1391 г.] на берег реки Иик [Яик]. Один проводник сказал Тимуру, что река эта имеет три прохода, из которых один называется Айгыр-Жал, второй - Бура-Кешти и третий, который был самым меньшим из всех - Жайма-Кешти. Император, просветленный дух которого служил очагом правды и мудрости, сказал, что не стоит проходить эти мелкие места в брод, так как могла быть возможность, что там может быть устроена засада; более благоразумно было бы подняться вверх по реке и оттуда ее переплыть, полагаясь на всевышнего, который охраняет и помогает смертным. Они немедленно поднялись вверх по реке, и конница, а также и пешие, бросаясь в реку со всех мест, перешли ее вплавь. В течение двух полных дней армия, полностью сохраненная, совершила переход по этой быстрой реке, и к концу шестидневного усиленного 'похода они прибыли к реке Семур. Передовые посты победоносной армии, составлявшие авангард, услышав шум, производимый неприятелем, известили немедленно о том Тимура. В тот же момент мирза Махмуд-султан захватил пленника и доставил его ко двору Тимура, который получил сведения о передвижении Тохтамыша; пленник сообщил, что большая часть орды собрана была в этом месте, но, получив сведения о приближении армии Тимура, она откочевала. По точным сведениям узнали, где находится неприятельская армия. Император опубликовал очень строгий дневной приказ [ярлык], по которому было запрещено отдаляться от своей тысячи и своего эскадрона [кошун]. Он в то же время издал приказ по войскам не разводить по ночам огней. Потом император построил свою армию, которая выступила в поход корпус за корпусом. Когда императорские войска стали лагерем в окрестостях реки Иик, Тимур утром в понедельник первого реджеба [4 июня 1391 г.], сел в седло и, сопровождаемый благополучием и счастьем, отправился к мосту, где дано было приказание авангарду совершить переход, и ждал там, пока прошли все войска. Правый и левый фланги бросили в воду с мест», где находились, а он сам, пройдя через мост, пустился в путь. Тем временем передовые посты достали трех пленных, которых забрали и у которых император потребовал новостей. Они ему ответили: "Тохтамыш не знал о приближении ваших войск, но двое слуг Эдиге, которые бежали из вашего лагеря, разыскали его и передали ему сведения о вашем походе и сказали ему, что вы идете с армией более многочисленной, чем песчаник в песках пустыни и листья на деревьях. Узнав об этом, Тохтамыш-хан охвачен был таким огнем ярости, что дым проник в его мозг. Он с гневом сказал: "Я так же соберу армию в два раза многочисленнее, чем армия моего врага", и, немедленно разослав приказы во все стороны, собрал войска, которые составляют его правый и левый фланги. В настоящее время он стоит лагерем у Кырк-Куль и все продолжает требовать войск".
...Тохмамыш-хан предполагал, что Тимур по прибытии на реку Иик перейдет ее по обычным дорогам; поэтому он укрылся в засаду, чтобы выждать удобного случая и наблюдать за различными дорогами. Тимур, вдохновленный божественностью и сопутствуемый небесами, предвидел эти намерения и перешел реку в верховьях, откуда он пришел к этим местам. Ум его, постигавший величайшие затруднения, охватил одним взглядом маневры Тох-тамыша; он задержался в этом лагере, пока не пришла вся армия и, построив правый фланг, а равно и левый, приказал приготовить сети и частокол, протянуть веревки вокруг императорского лагеря, разделить его на несколько отделений и, наконец, чтобы войска выкопали рвы вокруг него. Приказ этот был выполнен. Были приняты все необходимые меры и ночь провели в этом месте.
На следующий день опять они отправились в путь и продолжали поход, принимая в каждом лагере те же предосторожности. Император требовал к себе начальников своей армии и вновь оказывал им признаки своего благоволения и милости, раздал им богатые халаты и дал, равно как и солдатам, согласно рангу - панцири.
Продолжая путь по громадным болотам и проходя их с большим трудом и утомляясь, делали при некоторых из них привал. В тот же день аванпосты нарочным донесли сведения, что появилось три эскадрона [кошуна] неприятеля. Позднее опять донесли, что за эскадронами другой корпус войск. Тимур сел на лошадь и приказал армии выстраиваться в боевом порядке и выступить в поход, когда он сформирует правый и левый фланги. Во время этих приготовлений разведчики привели пленного, которого они захватили у неприятеля, и после того, как они получили от него необходимые сведения, с ним поступили по закону ясака. Суинджик-Бехадур и Аргун-шах были посланы вперед, чтобы собрать сведения о неприятельской армии. В момент, когда они двинулись вперед по врученному им императорскому приказу, показавшиеся раньше войска исчезли и они не смогли открыть малейших их следов, несмотря на тщательные розыски и предпринятые ими активные действия по этому поводу. Когда они вернулись в лагерь, император дал такое же поручение Мубаширу Бехадуру и приказал ему ни в коем случае не возвращаться без вестей о неприятеле. Этот начальник отбыл со всей поспешностью с несколькими храбрецами и прибыл в джунгли, где вдали увидел дым. Обратив на это серьезное внимание, он даже услышал голоса и послал кого-то осведомиться и обследовать позиции неприятеля и узнать, был ли он силен. Когда он убедился, что это был целый корпус армии Тохтамыша, он выстроил свои войска в боевой порядок и обрушился на них. Божественная милость без замедления сопутствовала защитникам монарха и в этом случае им покровительствовала, и храбрый отряд взял верх над его соперниками; в их руки попало сорок пленных, которых они повергли к стопам императорского трона.
Его величество почтил Мубашира всеми видами царского благоволения и милости, почтил тех, которые его сопровождали, милостиво с ними обошелся и роздал деньги. Затем его величество потребовал от пленников сведения о Тохтамыш-хане, и они ему ответили, что этот принц объявил приказ между своими войсками, чтобы собраться у Кырк-Куль. "Мы туда прибыли, ответили они, но мы там никакого Тохтамыш-хана не нашли и никак не могли понять причины, из-за которой он нас там не встретил. Вот почему мы пришли в пустыни и топи, где очутились в несчастной возможности сделаться пленниками". После того, как получился их ответ, раздраженный монарх приказал их убить. Тем временем к нему привели раненого сына Мамака. Он преклонил колени пред его величеством и сказал: "Я выехал из Сарая, чтобы соединиться с ханом, но я его не нашел на месте свидания и не знаю его дальнейшее направление похода". Могущественный завоеватель мира отправил в качестве разведчика Джелаля, сына эмира Гашида, а также Надила-тархана, Мевля и Саин-Тимура и других храбрецов, которым дал приказ показаться неприятелю, как только они заметят его отряд, и отступить в бегстве, если, во всяком случае, они будут многочисленны, в общем - обмануть их и заставить выступить вперед. Император к тому добавил, чтобы дали ему скорее известие обо всем том, что будет происходить. Эмир Джелаль, как и другие сопровождавшие его эмиры и храбрецы, после приказа двинулись в поход; как только переправились через топи и реки, заметили громаду неприятельской армии, от которой отделились пятнадцать человек, направляясь навстречу к ним. Саин-Тимур со своей стороны направился к ним и вернулся после того, как с ними поговорил. Мевля поспешил к его величеству, чтобы известить его, что произошло. Он отправился с быстротой молнии, прибыл и изложил перед императором происшедшее.
Аванпостный бой и смерть эмира Ику-Тимура
Получив это известие, могущественный монарх приказал эмиру Ику-Тимуру и его храбрецам выступить вперед и разузнать все о неприятеле, убедиться в его расположении точно узнать, пришел ли он в большом числе, или в незначительном. Между прочим, им посоветовал действовать при всех обстоятельствах с наибольшей осторожностью и предусмотрительностью. Этот знатный эмир поспешил действовать согласно приказу, который он получил, и немедленно выступил. Он прошел топи, пересек две реки и присоединился к эмиру Джелалю-Хамиду и к другим разведчикам.
Когда он уже был поближе, он увидел группу войск, размещенных на возвышенности и наблюдавших за происходящим. В тот же момент он направил в их сторону отряд храбрецов, искусных бойцов с мечами. Неприятель, заметив их прибытие, отступил и сошел с возвышенности, а на его месте разместились эти разведчики. Они увидели с другой стороны этого возвышения тридцать эскадронов всадников, вооруженных с ног до головы, покрытых кольчугами, выстроившихся в низине, совсем готовых к бою, выжидая благоприятного случая. Как только они их заметили, остановились и послали извещение эмиру Ику-Тимуру, который немедленно двинулся и взобрался на возвышенность для наблюдения за врагом. Так как последний был силен, эмир этот не решался пока начинать бой и полагал, что будет благоразумнее потихоньку перейти через реки. Вследствие этого он приказал войску переправляться через реки, а сам остался с несколькими людьми в арьергарде.
Неприятель, заметив, что он далеко от всякой помощи и что дороги были перерезаны множеством протекающих вод и топями, атаковал Ику-Тимура, который по своей врожденной смелости и крайнему хладнокровию боролся с ними на твердых ногах, задержал несколько эскадронов, пуская в них стрелы, которые пробивали железо. Он выказывал столько храбрости, как вся победоносная армия. В это время судьбе было угодно, чтобы лошадь его была задета стрелой и чтобы он сам был ранен. Несмотря на рану, он на этой же лошади переехал воду и, так как лошадь была обессилена, она пала, и ему подали другую, чтобы он на нее пересел; он еще не был в седле, как пущенная неприятельская стрела настигла лошадь; было ясно, что нет возможности отвратить смерть, посылаемую богом, его лошадь стала добычей смерти. Враги, напав на него, окружили его сильной толпой, и этот знаменитый герой, хотя и спешенный, продолжал бороться. Честь и великая храбрость воодушевляла и поддерживала его, чтобы не отказаться от боя до тех пор, пока неприятели, не узнав его, убили его.
Видя, что Тохтамыш-хан никак не ожидал прибытия его победоносных войск, тогда как передовые отряды неприятельской армии появлялись каждый день и опять отступали, исчезая в этой обширной пустыне, его величество после совещания с принцами, своими сыновьями, и с ноянами дал мирзе Омар-шейху приказ предстать [пред ним] с двадцатью тысячами всадников и выступить со всею поспешностью, чтобы настигнуть Тохтамыша и постараться его силой остановить.
...В понедельник 15 реджеба 793 г. [18 июня 1391 г.], который соответствует году овцы, победитель мира, увидев, что к концу шести дней плохая погода начинает проясняться, соизволил лично заняться выстраиванием армии к бою в местности под названием Кондурча. Он разделил ее на семь корпусов по небывалой системе, не имевшей до сего времени примера.
...Выстроив большой боевой корпус, Тимур поставил во главе его принца Мухамед-султана и прикрыл различные фланги бойцами, которые были способны сразить львов и привычны к отражению врагов. Он отобрал двадцать эскадронов между храбрецами армии и самых порывистых воинов, составив из них свою личную охрану.
...Он обосновался сзади большой армии, чтобы в момент необходимости броситься ей на помощь, когда огонь сражения разгорится и когда герои двух сил будут в схватке. На правом фланге он выстроил другой [сводный] корпус.
...На левом фланге Тимур выстроил другую дивизию, возглавляемую Омар-шейхом, с группой храбрецов.
...С противной стороны появились разведчики неприятельской армии. Тохтамыш выставил на вид великолепие своего центра и своих двух флангов, поместив там принцев рода Джучи. Тимур приказал своим войскам спешиться и поставить свои палатки.
Когда обе армии были выстроены на виду друг против друга, неприятельская армия как с правого фланга, так и с левого направила несколько эскадронов [кошун] на кошуны Тимура.
... Отважные и храбрые войска, против которых неприятельские ряды не могли устоять, с криком "велик бог" высоко подняли знамя империи и знамя ислама. Повсюду били в большие и малые литавры, и барабаны оглушали вселенную военным криком сурен [атака]. Духовник Тимура, потомок пророка, Сайд-Береке, выступил вперед, обнажил голову, помолился богу, прося о даровании победы, прочел стих из Корана, взяв горсть земли, бросил ее в сторону врага, произнеся проклятие. Затем обратился к Тимуру и сказал: "направь свой удар, куда пожелаешь, тебе сопутствует победа".
Богатыри обеих армий бурей схватки раздули огонь битвы, и возгорелось пламя смерти и истребления.
...Принц Мухамед-султан выступил против огромного боевого корпуса, потеснил центр Тох-тамыша в то время как Омар-шейх,- этот лесной лев храбрости, во главе левого фланга, сверкая своим разящим мечом в своей мужественной руке, повергал в прах жизнь врагов, давая многочисленные примеры своей храбрости и смелости, сокрушая всех тех, кто выступал против него, и обращая их в бегство.
...Все генералы и начальники победоносной армии доходили до рукопашной с войсками противника и залили из конца в конец песок этого пустынного поля битвы кровью неприятелей, щиты и шлемы которых были разбиты и разорваны на груди и на их телах стрелами, копья и палаши которых были переломлены. Головы, более гордые, и шеи начальников были размозжены ударами тяжелых палиц или схвачены петлями.
Тохтамыш-хан, видя, что упадок духа схватил его войска, чувствуя себя не в состоянии противостоять против обладателя созвездия счастья, повернул повод в сторону принца Омар-шейха, но он нашел его войско хорошо построенным и в полном порядке и сейчас же оставил их, чтобы направиться против корпуса Шейха-Багадура и его десяти тысяч племени Сулдуз, с которыми он вступил в бой во главе множества своих эмиров и храбрецов. Шейх Тимур-Багадур и его десять тысяч выставили бесстрашно свои головы против града стрел и, решившись пожертвовать своей жизнью, ничуть не дрогнув, атаковали без замедления неприятеля ударами мечей и дротиками. Между тем эти последние пробились через массу солдат рода Сулдуза, выбрались в тыл и стали выстраиваться. Принц Омар-шейх, который сиял, как солнце на небесной тверди храбрости и смелости, заметив это положение, немедля ни одной минуты отделился от главной армии с несколькими частями войск и отправился против Тохтамыш-хана, выставив вперед щиты и заграждения.
Возгорелся огонь битвы. В этот момент могущественный Тимур был занят преследованием войск своего противника, который от него бежал. Чеке-Тевячи прибыл дать ему сведения о том, что Тохтамыш, пройдя несколькими эскадронами мимо победоносной армии, занял сзади них позицию. Тимур был еще погружен в свои размышления; затем пришли от части принца Омар-шейха, извещая ему ту же новость. Этот победоносный герой повернул повод с толпой храбрых против врага, и Тохтамыш, как только заметил победоносное знамя своего соперника, не в силах был более устоять твердо на ногах. В отчаянии при мысли о возможности потерять трон и корону, он умыл слезами свои руки и почувствовал, что теряет власть и царство. Страх потерять жизнь лишил его самообладания и он предпочел бегство сопротивлению.
Когда улус Джучи, полностью пораженный, был рассеян и обратился в бегство, эти принцы, Кунча-Оглан и Тимур-Кутлук из орды Джучи, равно как и Эдиге, пришли преклонить колено на ступенях императорского трона и обратились к Тимуру со следующими словами: "Если ваше величество соизволит приказать, мы пойдем, как верные слуги, собрать свою орду, чтобы привести их сюда".
Его величество соизволил согласиться с их предложением и приказал выдать каждому из них грамоты покорности [ярлыки], гласящие, что никто в мире не посмеет их тревожить, равно как и жилища их и людей их, а также взыскивать с них налоги. Получив эти грамоты, они уехали радостные и удовлетворенные на поиски своих улусов.
Тимур-Кутлук разыскивал, собирал свой народ и приводил его в порядок. Приятный, мягкий климат заводил в его мозгу тщеславную мысль царствовать над улусами Джучи. Он забыл свои обязанности пред Тимуром и не выполнил своих обещаний и ушел в степь со своим народом. Так же Эдиге, когда он нашел своих и когда он увидел себя во главе многочисленного народа, разорвал свое лицо преданности когтями и ушел в другую сторону.
Кунча-Оглан, найдя и восстановив часть своего народа, и, как почтенный особой благосклонностью и тесной дружбой с принцем, вернулся к Тимуру согласно обещанию.
Победоносные войска - Тимура были обременены такой многочисленной добычей, что положительно невозможно описать. Обыкновенные простые люди, следовавшие с лагерем императора и которые с трудом доставали себе дневное пропитание, собрали так много лошадей и овец, что к моменту возвращения к своим очагам они не были в состоянии забрать их с собой: некоторые гнали их пред собой, а другие просто бросали их на дороге. Число молодых рабов и рабынь, которые были предназначены для службы при дворце Тимура, достигло пяти тысяч.
...Кочевники этих необъятных степей живут обычно в переносных палатках, которые они собирают и перевозят в телегах, когда меняют свое место жительства. Все эти палатки попали в руки победоносных войск Тимура.
Когда прибыли на реку Иик, Кунче-Оглан, который являлся уроженцем этой степи, из любви к родине бежал со своим народом от Тимура. Когда прошли Иик, его величество, оставив со своим багажом эмира Хаджи-Сейфуддина, а также и других эмиров, выехал прежде других и, сославшись на покровительство всевышнего, проскакал все станции и остановки этой степи, полной опасности, доехал до Саурана в течение месяца дзилкаде 793 г. [октябрь 1391 г.] и прибыл здоровым.
Продолжительность этой славной экспедиции была одиннадцать месяцев. Вся долина и деревни этой страны были покрыты войсками и животными, что было остатком богатой добычи этой войны. Великодушный монарх соизволил распределить по чину старшинства всем принцам крови, дамам двора, духовенству, начальникам и старшинам царства молодых рабов и рабынь, а также лошадей и овец, которые были плодами этого блестящего похода.
(Memoires de I'Academie Imperiale des S ciences de St. Petersbourg, Vl-meserie, I
П, 173-243, Шерафеддин).
В 792 году Эдиге, по происхождению узбек, главарь ногайских родов, являющийся одним из главарей над начальниками левого фланга и министров, а также советник, способный в деле управления государством Тохтамыша, учуяв опасность с его стороны, бежал и приехал к Тимуру, поцеловал землю перед ним и осведомил его о своем положении. Уговорил его [Тимура] предпринять поход в сторону Тохтамыш-хана, сказав ему: "ты хочешь покорить дальние страны, представляющие большие трудности, серьезные опасности, а эти [страны Тохтамыша]- богатая и даровая добыча, собственность вашего величества, и достать ее очень легко: собери силу, выступай решительно и усердно, а я ручаюсь за успех в этом деле; нет крепостей, которые препятствовали бы тебе, нет войска, могущего противостоять тебе. Они люди жалкие, ничтожные и ходячая добыча".
Продолжал Эдиге поощрять Тимура на это дело, употребляя всевозможные хитрости, чтобы уговорить его выступить против Тохтамыш-хана. Тимур отправился из Ташкента с бесчисленным количеством войск, в месяц сафара 793 года. Сопутствовали ему Тимур-Кутлук-Углан, сын Тимур Мелик-хана, Кунче-Углан - все враги владетеля Дашти-Кипчака - Тохтамыш-хана. Вторгнулся Тимур далеко внутрь страны Дашти, шел месяцами, пока не встретился с Тохтамышханом на границе страны севера, которое есть государство болгаров. Завязалось между двумя войсками сражение, подобного которому никогда не было и которое продолжалось около трех дней. Затем рассеялась пыль; войска Тохтамыш-хана отступили. Рассыпались войска Тимура по стране Дашти, хозяйничали над всеми людьми и над имуществом их.
Дело было так: Тимур еще раньше прислал людей к главарям войска Тохтамыша, чтобы они играли на руку ему. В день сражения они обещали сделать так и сговорились на этом. Когда встретились обе стороны на поле битвы, те ушли со множеством людей и за ними по следам другие изменники и заблужденные. Все это расстроило войска Тохтамыша и принесло поражение.
В девяносто седьмом году сообщили Тимуру о возвращении Тохтамыш-хана, государя Дашти-Кипчака, в Сарай.
Тимур отправился назад [из Самарканда], поехал в Сарай и отнял власть у Тохтамыш-хана.
Убежал Тохтамыш в страну болгар, а за ним вторгнулся Тимур...
(Там же, 357-360, Абумухаммед Хусайн).
Торговый путь в Алмалык около 1340 г.
С Сарайчика до Ургенча 20 дней на телегах верблюдами. Для купца выгодно ехать через Ургенч, ибо там всегда хороший спрос на товары. С Ургенча до Отрара 35-40 дней на телегах верблюдами. Но с Сарайчика прямо до Отрара только 50 дней и если вы без товаров, то лучше так ехать, чем через Ургенч. С Отрара до Алмалыка 45 дней на вьючных ослах и каждый день встретите монголов (вооруженных людей)...
Своей бороде дайте расти и не брейтесь. В Тане возьмите себе переводчика, а именно хорошего, не щадя средств, ибо эти затраты хорошо оплачиваются. Кроме того, возьмите себе не менее двух слуг, знающих куманский язык... Дорога с Таны до Китая вполне безопасна даже ночью согласно сообщений купцов, ездивших туда. Только в случае, если купец умрет, то его имущество принадлежит владельцу страны, где он умер, и его люди захватывают ее. Так и в Китае. Но если с купцом едет его брат или хороший знакомый, который может выдаваться за брата его, то имущество умершего выдают последнему и так его можно спасти. Другая опасность такая: если владетель страны умер и новый еще не провозглашен, то бывают выступления против франков и других иностранцев. До провозглашения нового владетеля дорога будет опасна.
...Кто туда хочет ехать из Генуи или Венеции, должен взять с собой полотно и продать его в Ургенче, там же брать только серебро и может быть немножко самой лучшей и легковесной материи.