Прежде киргиз умел обходиться тем, что давало ему его степное животноводство и сама степь. Постепенно, однако, киргиз делался все суетнее и становится таким все более. Они познают вкус разных новинок и приохачиваются к ним. Не к чему либо по части выпивок или лакомства, а главным образом в области нарядов, украшений, домашних удобств, где они запасаются все новыми и новыми потребностями.
(Фальк, III, 547).
Все надобное киргизцам для удовлетворения суетности и для житейских выгод получают они через торги с Россией, Бухарою, Хивою и другими соседственными областями. Всякая торговля производится обменом, причем овцы служат как будто бы размером. Торг с Росшею может почесться наизнатнейшим, потому что они посредством оного приобретают удобно и недорого всякие надобности, и поелику российское купечество из природных русских и татарских народов верно покупает все то, чтобы они не привезли. А как купцам в степях их крайне опасно, то киргизцы принуждены сами приезжать в российские торговые места. Самые большие торги производятся в Оренбурге, где на киргизской стороне Урала, верстах в трех от города, есть знатный гостиный двор, называемый азиатским и состоящий из нескольких сот лавок, построенных четвероугольником, на подобие крепостцы. Сей гостиный двор, по средине которого есть еще и другой, меньший пространством, для бухарцев, принадлежит казне. Для безопасности не только построены все лавки лицом в нутро, но и находится в нем наряд солдат, с огнестрельными орудиями. Тут производятся почти все торги Малой орды; ибо торговля их в Уральске и других городах Оренбургской линии не велика. Средняя орда торгует наиболыпе в Троицке при Уе, вышедшей из Тобола реки, также Петропавловской крепости при Ишиме, и в Омске, и Усть-Каменогорске; оба сии города лежат при Иртыше. Киргизцы торгуют беспошлинно. Российские же купцы платят пошлины по 10 со ста; но торговля сия при всем том крайне для них прибыточна, и в рассуждении того, что киргизцы от времени до времени становятся прихотливее, наравне с суетностью их возрастает. Киргизцы торгуют лошадьми, рогатым скотом, овцами, мерлушками, невыделанными кожами, верблюжей шерстью, волчьими и лисьими мехами, войлоками и мелочью. В одном Оренбурге продают они в год около 150 000 овец, а иногда и больше: ибо они бывают всегда главным товаром. По времени, однако ж, в малом только количестве, привозят на продажу и невольников, а особливо из кызылбаш и трухменцев. Берут же, напротив того, сукна, а особливо красные шелковые и шерстяные материи, шелковые платки, готовые киргизские сапоги, кушаки, ленты, золотые бахромы, нитки, котлы, чугунники, таганы, ведры; верховую сбрую, готовое киргизское женское убранство, бисер, иголки, наперстки, серьги, перстни и кольца, огнивы и всякий другой щепетильный товар, также беркутов, муку, пшено и другую крупу.
Бухарцы, хивинцы, ташкенцы и прочие соседственные народы, упражняющиеся в землепашестве и рукоделиях, берут у киргизцев убойную скотину и верблюдов для купеческих караванов; напротив чего снабдевают их оружием, которое продавать им российским купцам запрещено, латами, бумажными материями, платьем и прочим.
(Георги, II, 136-137).
Петр I в борьбе за торговые пути через Казахстан
"...Буде оная орда [киргиз-кайсаков ] в точное подданство не пожелает, то стараться, несмотря на великие издержки, хотя бы до мелиона держать, но токмо чтоб только одним листом под протекциею Российской империи быть обязались".
(Из бумаг Тевкелева; цит. по книге В. Н. Витевского: "И. И. Неплюев и Оренб: Край" Казань, 1897, т. I, 136).
"...[Петр] через многих изволил уведомиться об оной орде, хотя де оная киргиз-кайсацкая орда степной и легкомысленный народ, токмо де всем азиатским странам и землям оная де орда ключ и врата; и той ради причины оная де орда потребна под Российской протекцией быть, чтобы только через их во всех странах комониканцею [связь] иметь и к Российской стороне полезные способные меры взять..."
(Из бумаг Тевкелева; цит. по книге В. Н. Витевского:
"И. И. Неплюев и Оренб. Край..." Казань, 1897, т. I, 136).
...Покойный статский советник Кирилов, быв при его императорском величестве [Петре I] секретарем, а потом и обер-секретарем Правительствующего сената и имея довольный случай ведать о всех его императорского величества вечной славы достойные памяти высочайших намерениях к восстановлению и распространению азиатской коммерции, во время государствования императрицы Анны Иоанновны, не новую, но прежнюю материю по тогдашнему времени и по возможности сил своих представлял...
(Рычков, Топогр. Оренб. 230).
Создание Оренбурга
(грамота Анны Иоанновны от 1-го мая 1734 г.).
"Объявляем во всенародное известие".
Какое мы попечение имеем о пользе и благополучии и расширении нашей империи, о том довольно видно из наших новых учреждений сухопутных и морских войск, такожде распорядков государственных; к тому же отправленные в разные места экспедиции явно сами показывают, что оные, несмотря ни на какие из нашей казны расходы, к пользе и славе нашей империи чинятся. Между теми начатыми делами уже самым действом, с божьей помощью, исполняется, что в Азии, в Великой Татарии, в 1731 г., киргиз-кайсацкий воинский народ, между которыми первейший Абулхаир-хан, владеющией Меньшею ордою, а потом прочие двух орд ханы, и знатные старшины, и все войско, во многом числе обретающееся, и особливый киргиз-кайсацкий народ с их ханом, без всякого движения наших войск, но из своей воли, в наше вечное подданство вновь пришли, а аральский хан и с народом такого же подданства нашего желают. И тако мы в рассуждении о сих новых наших подданных народах, кои с старыми нашими ж подданными башкирцами и калмыцкими ордами в близости живут и прежде всегда имели друг на друга нападения и тем сами себя разоряли, наипаче же отправляющейся полезной коммерции в Великую Татарию, в Хиву и в другие места, многая в пути разорения наносили: запотребно изобрели вновь построить город при устье Орь реки, впадающей в Яик, дабы через то в покое как оные орды в подданстве содержать, так и коммерцию безопасную в пользу нашего интереса и наших подданных иметь, и для строения того города особливую нарочную экспедицию в немалом числе штатских и воинских чинов отправили, понеже всякая не точию от новых, но и от старых городов желаемая польза интереса нашего не от чего иного зависит, как от порядочного учреждения и расположения в гражданстве и от умножения жителей. Того ради сей новый город сею первою нашею привилегиею всемилостивейше жалуем и в предбудущие времена утверждаем. 1) Сему городу, с богом, вновь строиться назначенному, именоваться Оренбург, и во всяких случаях называть его и писать сим от нас данным именем, в котором городе жалуем и даем соизволение всем и всякого народа российского (кроме беглых из службы нашей людей и крестьян, в подушный оклад положенных), купечеству, мастеровым и разночинцам, также иностранных европейских государств иноземным купцам и художникам, тутошним башкирскому народу и живущим с ними и новоподданным нашим киргиз-кайсацким... народам, и из азиатских стран приезжим - грекам, армянам, индейцам, персам, бухарцам; хивинцам, ташкенцам, калмыкам и иным, всякого звания и веры, приходить, селиться, жить, торговать и всяким ремеслом промышлять и паки [опять] на свои прежние жилища отходить свободно и невозбранно, без всякой опасности и удержания. 2) Такожде в первые три года, то есть с 1735 по 1738 год, для новости сего места ни с каких товаров в казну пошлин, опричь [кроме] определенной городской части, не иметь; а кто похочет селиться и жить, тем не точию безденежно места под дворы, кладовые, амбары и лавки отводить, но и сколько возможно к строению как лесными, так и каменными припасами из казны нашей помогать; за которые истинные деньги выплачивать в нашу казну без процентов, по расположению, в десять лет".
(Рынков, Ист. Оренб., 10, 11).
1738, февраля 14.
Повелено тайному советнику Татищеву наведаться от киргизцев или от прочих тамошних народов, каким бы образом можно шерсть оттуда доставать, и на первый случай хотя малый торг учредить из казенного кошта.
(К. 5).
1738, февраля 15.
...О торге же в Яицком городке у казаков с киргизами и о взятии посылок поведено поступать по их казацким привилегиям, по которым велено только им в казацких своих юртах беспошлинно торговать, также повешено выдать присланному от Татищева капитану Лакосолову 3000 руб. для вымена у киргизцев лошадей на сукно.
(К. 5).
1766, июня 13.
В виду того, что киргиз-кайсаки что далее, то более к покупку хлеба охотятся разрешено продолжить беспошлинный отпуск хлеба впредь до указа, дабы через то киргиз-кайсаки имели более к России обязанности. Из ведомости видно, что с 16 октября 1763 г., по 22 июня 1766 г. продано киргизам: пшеницы 19 620 пудов 14 ф., муки пшеничной 499 пуд. 30 ф., ржаной 4230 пуд. 28 ф., круп пшеничных 21 838 п. 2 ф., полбенных 1458 п. 22 ф., ячных 703 п. 30 ф.
(К. 111).
Развитие Оренбургской торговли
До учреждения оной экспедиции по самое то время азиатские купцы: как-то хивинцы, бухарцы, ташкенцы и им подобные, к Российской стороне далее киргиз-кайсацких орд никогда не приближались, а торговали токмо в улусах обоих оных орд, которые в летние времена часто по самому Яику, и по впадающим в оный речкам располагались, да и торг их весь состоял токмо в мене бумажных их холстов и в сделанном из того по их обыкновению платье, на которые вещи выменивали они от киргизцев лошадей и баранов и, отгоняя их в Хиву и в другие места, где их не довольно, продавали с прибылью.
Из тех азиатских купцов несколько ташкентских сартов, будучи в Меньшей орде у Абулхаир-хана и уведомясь, что хан со всей своей ордою в российское подданство вступил и сына своего ко двору послал с прошением, дабы для произведения российской коммерции в Азию, а азиатской в Россию при устье реки Ори построен был российский город, и что по тому его ханскому прошению оный город строить повелело, и для того отправлен помянутый Кирилов с сыном его ханским на Уфу, сообщили о том городским своим старшинам, и с их позволения тогда ж некоторые из них с имевшимися у них товарами поехали в Уфу, с позволения Абулхаирханова и за его ханскими провожатыми, куда они через башкирь в начале 1735 года и прибыли, и, увидевшись тут с Кириловым, объявляя ему всенародное свое желание, чтобы в новом городе, для произведения с ними и с другими тамошними народами учреждена была знатная ярмарка, обещаясь впредь повсегодно в тот новый город немалыми караванами и с довольным числом товаров на ярмарку приезжать. При том и сего требовали, чтоб российские купцы с российскими европейскими товарами к ним в Ташкент ездили. За неимением в Уфе достойных и капитальных купцов, как выше упомянуто» все они для продажи имевшихся у них товаров отпущены были по их прошению в Казань с рекомендациею, чтобы им там для первого случая показано было всякое приласкание и увольнение от пошлин; где они быв и расторговався, еще в том же 1735 году в отечество их чрез Новый Оренбург (кой заложен уже был упомянутым Кириловым того года 25 августа) и отпущены.
В 1736 и в 1737 годах за бывшим башкирским бунтом проезд в новый Оренбург был не только затруднителен, но и весьма опасен; чего ради из российских купцов с товарами почти никто туда не ездил. Однако ж азиатские купцы и киргиз-кайсаки, приезжая туда, имевшиеся у них товары, тако ж лошадей и скот бывшим тогда в Оренбурге людям меняли, имая от оных надобные им вещи, у кого что было; но за небытием российского купечества вся та мена состояла в небольшом, и никаких пошлин не сбирано.
В 1738 году, со вступлением в Оренбург тайного советника Василия Никитича Татищева, вне крепости для мены с киргиз-кайсаками и с прибывшими тогда хивинцами и ташкенцами построен был меновой двор с потребным числом лавок, и о бытии тут торгу, о пошлинном и о прочих сборах учинены надлежащие учреждения. Тогда и в город Ташкент с данными от Абулхаир-хана провожатыми отправлен был первый российский караван; но оный киргиз-кайсаки Большой орды по ту сторону Туркестана, не допустив до Ташкента дня за два, разграбили, и тем первое сие отправление учинилось бесплодно.
Что до сбора пошлин надлежит, то, по силе пожалованной городу Оренбургу привилегии, в первые три года, то есть с 1736 по 1738 год» никаких пошлин брать было не повелено, кроме одной градской части по два процента с рубля. А в 1736 году, февраля 11 числа, по состоявшемуся именному указу, велело было ту градскую часть для новости места продолжать от того времени еще шесть лет, что следовало по 1742 год. Потом именным же указом, присланным к генерал-лейтенанту князю Урусову, от 20 августа 1739 года повелено торгу быть в новом Оренбурге (сие разумелось тогда о Красногорске) и кои купцы торговать будут в нем, с тех для приохочивания их повелено брать пошлину от того времени десять лет (и тако по 20'число августа 1749 г.) против торгующих в Астрахани иноземцев с уменьшением, а именно по три копейки с рубля, а по прошествии десяти лет ведено оную брать по торговому уставу, по пяти копеек с рубля, что исполнялось.
Каким же образом с того 1738 года весь оный торг, сперва в прежде заложенном при реке Ори, а потом в настоящем Оренбурге, також и на Уйской линии в Троицкой крепости, умножился, сие отчасти можно узнавать по казенным доходам.
В вышеписанных новых оренбургских доходах собираемые с тептярей и бобылей, хотя и новые ж доходы, изобретенные по Оренбургской экспедиции, яко ясачные и до комерции не принадлежащие, не включены, которых от 1747 года повсегодно собирается двадцать три тысячи сто шестьдесят шесть рублей восемь копеек с половиною.
Означенных с 1748 года доходов могло бы быть еще гораздо больше, ежели б азиатскими купцами вместо золота и серебра, чему вывоз с того года начался, привозимы были другие товары, с коих пошлина берется; яко с золота, серебра и других каменьев, по силе указов и по особливому оренбургскому тарифу, никаких пошлин не брано и не берется; а по запискам и документам канцелярским, с того 1748 года и по 1755 год имелось в вывозе золота около пятидесяти, а серебра около четырех тысяч шестисот пудов, не упоминая того, что из оного и из каменьев в мену не вошло, и русскими купцами внутрь государства без всякой явки вывезено, чего за ними усматривать невозможно.
(Рычков, Топогр. Оренб., 225-229).
Нет моего намерения описывать город Оренбург, потому что в "Оренбургской Топографии" содержится столь обстоятельное известие о местоположении, учреждении и о всех зрения достойных публичных строениях сего изрядного города, что мне надлежало бы оное выписать, и невозможно бы было ничего прибавить для дополнения. Вообще сказать можно, что основание оного совершенно соответствует важному азиатскому торгу, посредством которого стараются сей город сделать главным пристанищем, и что надлежало бы оной населить зажиточными купцами, и заведенными фабриками таких товаров, которые больше покупают азиатские народы, привесть в цветущее состояние; ибо Оренбург бесспорно должен быть самым важнейшим провинциальным городом в Российском государстве. Тамошний прибыточный торг производят ныне по большей части пришельцы из отдаленных городов Российской империи, которые по окончании состоящего в промене торга отчасти разъезжаются по домам с новыми товарами и прибылью, отчасти стараются продать товары в Оренбурге на наличные деньги. Такие торговые люди по всякую весну приходят в Оренбург караванами и привозят из дальних мест и отчасти чужестранные товары, которые можно бы в самом городе или по близости оного делать на заведенных фабриках и заводах.
Самые важные азиатскими народами покупаемые товары суть всякие шерстяные материи, красной и малиновой бархат, пестреть, полотно, юфть, медные и чугунные котлы и посуда, которые вещи по большой части привозят с дальних сибирских заводов; так же всякие жестяные и железные вещицы, иглы, наперстки, стекла, пронизки и всякая к их одеянию и к конскому убору потребная мелочь, которую больше покупают киргизцы. Сверх того еще всякие красильные материи, а особливо брусковая краска [краска из корня растения бруски], крутик [иранский корень], червец [красная краска], квасцы и купорос; также сахар и некоторые меха, а наипаче бобры и куницы выменивают бухарцы на свой товар. Киргизцы еще берут у российских купцов много худой выбойки [грубый ситец] и другой материи из хлопчатой бумаги, которую россияне выменивают у бухарцов; почему на делаемые на своих фабриках товары из хлопчатой бумаги неотменно был бы большой расход, и государству проистекала бы из того великая прибыль, если бы невыделанную материю брали у самих бухарцов и хивинцов, которые уже ныне охотнее привозят не употребленную в дело хлопчатую бумагу. Я заподлинно знаю, что в полуденной части Российского государства довольно находится таких мест, в которых может расти хлопчатое дерево, и потому можно бы там приуготовлять хлопчатую бумагу. Конечно, в Оренбургской стране и при реке Сакмаре, где прежде сего каргалинские татары пытались было развести хлопчатое дерево, нет никакой надежды к хорошему успеху. Сии страны отчасти подвержены переменам теплоты и стужи по причине близ находящихся гор, а отчасти земля худа, глиниста и камениста, да и летом бывает чрезмерная засуха. Потому не удивительно, что ни в прежнем оренбургском саду, ниже в заведенных между Самарским городком и Пречистенскою крепостью огородах плоды не могли созревать. Если бы такие опыты были сделаны при реках Самаре, Моче, Иргисе, и в нижних странах Волги, то бы конечно можно было надеяться хорошего успеха.
Главнейшие товары, которые променивают приходящие караванами азиатские купцы на вышеписанные российские вещи, суть следующие: золото, серебро, по большой части в персицких монетах и в индейских рупиях состоящее, да и самое песошное золото, также лазоревой камень, сердолик и другие драгоценные камни; множество простой и пряденной хлопчатой бумаги разной доброты, при том же довольно тканых бумажных материи и китаек; тонкие индейские и посредственные ситцы и полушелковые материи; готовые халаты разной доброты, серые и черные курчавые бухарские мерлушки, которые дорого покупают; меха диких кошек двоякого рода, манул и пулан называемых, также тигровые кожи и проч. Иногда бухарцы привозили самородную, но несколько с землею смешанную селитру, которая родится в ямах и при том в таких местах их земли, где были старинные города или кладбища. Шелк по сие время привозят только в небольшом количестве, также очень мало хороших индейских товаров, и, может быть, для того, что российские купцы мало покупают, или что бухарцы, как то они сами сказывают, не имеют прибыли от оных товаров, и по причине двойной продажи, и дальнего, отчасти опасного провоза не могут оных ставить по сносной цене. При том же в рассуждении индейского торга должно подумать, что в северной части Индии, может быть, нет таких фабрик, на которых делают драгоценные товары, а находятся они в полуденной и к Индийскому морю ближайшей стране, из которой идут наилучшие товары; и так хотя бы бухарские купцы ревностно старались, скупая оные, привозить в Оренбург для продажи; однако не будет надежды, чтобы европейский морской торг в цене и в доброте вывозимых из Индии товаров превзойти, или токмо с оным сравняться можно было.
Еще должно упомянуть о бухарских мелочных, особливо до натуральной истории касающихся товарах, а именно: бухарцы привозят иногда разные свои плоды, как-то, например: сушеные абрикосы, персики и мелкий, весьма приятный изюм, кишмиш называемый, в котором либо совсем нет зерен, или есть уже самые большие косточки. Орехи, чинар называемые, которые собирают они с букового дерева особливого рода. Порядочное червяное семя, дармика называемое, которое они получают из Индии и бросают в вырытые канавы в садах для истребления червей, и напоследок привозят иногда семена тамошних арбузов, дынь и бухарского тлена, джугари называемого.
...никакая ветвь бухарского торгу не может быть важнее и прибыточнее Российскому государству, как привоз неделанных материй. Торг шелком поныне еще не приведен в совершенство. Другая неделанная материя, которую бы можно не токмо употреблять в дело с великою пользою в государстве, но и отпускать в иностранные земли есть верблюжья шерсть, которую иные покупают у киргизцев и калмыков в немалом количестве, и при том еще изрядную по дешевой цене, а именно дают за пуд от 80 коп. до двух рублей с четвертью. Да и можно бы легко развести верблюдов внутри государства, потому что они не токмо во многих местах Башкирской страны, а особливо в Исецкой провинции очень хороши бывают и при худом содержании; но и вся степь между Яиком и Волгою составляет тучную паству для верблюдов.
Кроме оной, конечно немаловажной ветви есть еще особливый торг с киргизами, то есть промен скота. Почти ежегодно выменивают в Оренбурге у оного степного народа от 40 до 60 тысяч баранов на десять тысяч лошадей и гоняют в Россию. Но ныне по большей части бьют баранов в Оренбурге и в других городах на Волге и только топленое сало с немалою прибылью развозят в гавани всего государства, откуда оно отпускается в чужестранные земли под именем российского сала; летом в Оренбурге почти даром можно достать баранины, ибо купцы уже довольно имеют прибыли от сала, потому что у киргизского барана курдюк часто бывает весом больше пуда, а топленого сала выходит из оного больше 30 фунтов.
Опричь множества крупного и мелкого скота привозят киргизцы и простые мехи для промену, как-то, например: степных волков, кои шерстью худы, но легки; степных лисиц, караган называемых, коих шерсть цветом походит на волчью; такие же лисицы водятся в Калмыцкой степи; особливого рода малые лисицы, корсаки называемые, которые водятся в гористых степных местах; дикие кошки и множество мерлушек, которые бывают еще лучше калмыцких и почитаются за главный товар в меховом торгу. Еще выменивают у киргизцев всякие войлоки и шерстяные ковры, кошмы называемые, которые они делают сами разной доброты, и при том еще нарочито пестрые и красивые. Как киргизцы не очень искусны в торгу и берут при промене много худых товаров и всякой мелочи, то российским купцам приходит от них великая прибыль; но ныне они (может быть, российские купцы сами тому причиною) становятся день ото дня не токмо умнее, но и хитрее.
На Оренбургский гостиный двор, в котором происходит промен товаров, приносят для продажи орлов особливого рода, по татарски бюркут называемых, до которых киргизцы великие охотники, потому что их пускают на волков, лисиц и сайгаков и к сей охоте приучают. По некоторым движениям оных орлов узнают они их свойство и способность к учению; ибо не все бывают способны к ловле птиц и зверей; почему иной киргизец дает иногда за одного орла хорошую лошадь, напротив того за другого не токмо не хочет дать барана, ниже корсаковой мерлушки, которая у них почитается за самую малую монету. Потому охотники долго сидят пред орлом и примечают его способности. Еще должен я упомянуть, что башкирцы и калмыки держат не мало верблюдов, а в Оренбурге продают бухарцам, которые отъезжают в свою землю обыкновенно с тяжелым обозом, нежели приходят в Оренбург с легкими товарами. Напротив того, они променивают охотно малых своих ослов, которые им в пути служили, но мало находится к тому охотников по той причине, что в России еще нет ослиных заводов, да и не начинали разводить лошаков, которые особливо пригодны в походах.
(Пал л ас. I, 346-353).
Оренбургский азиатский меновой двор
Меновой двор, на котором с азиатскими народами через все лето до самой осени торг и мена производятся, построен на степной стороне реки Яика в виду из города, расстоянием от берега версты с две, ибо ближе строить его было невозможно, потому что прилегло все место низменное и водо-поемное. Для въезда и выезда сделаны двое ворот со сводами, из которых над теми, кои к реке Яику и к городу, для таможенного директора изрядные и довольно просторные покои, а над другими, кои на степь и бывает в них въезд и выезд азиатских народов,- пограничная таможня. Лавок вокруг всего двора 246, да анбаров 140, кои все внутрь двора и со сводами. Внутри ж того менового двора построен особливы двор для азиатских купцов и называется Азиатским, имеет также двое ворот, из коих над теми, что к таможне, построена изрядной архитектуры церковь во имя Захария и Елисаветы. На сем Азиатском дворе таких же лавок 98, да по углам по два, итого восемь анбаров. Всего на все сто сорок восемь анбаров и 344 лавки. С них полавочных денег положено в год 4854 рубля. Большая часть того менового двора покрыта уже листовым железом, а остальные лавки покрывают. По углам, кои на степь, сделаны две батареи, и поставлены на них пушки. В рассуждении пространства и хорошества сего строения можно объявить, что внутри государства для купечества толь великое здание едва где имеется ль. Записного в Оренбургское гражданство купечества в подушном окладе состоит только еще 29 душ, а при том и оренбургским казакам, из коих много людей пожиточных, торги иметь дозволено, и торгуют они немало.
(Рычков, Топогр. Оренб., 248).
На меновом дворе имеется команда солдат и несколько пушек, а в степи в летнее время, пока происходит обмен, стоит поблизости полк из нескольких сотен казаков. Зимою киргизы, появляющиеся в небольшом количестве, проводятся для торговли отрядами под военным конвоем в Гостиный двор, в город, и вечером их опять выводят в степь.
(Фальк, I, 184-185).
1777 г. 18 октября
...Тариф для пограничных Оренбургской и Троицкой таможен...
...Взималось с лошадей по пять копеек с рубля по оценке, с баранов крупных 10 коп., мелких 3, козлов больших 3 к., средних 2 к. и мелких 1 к., с беркутов или орлов, для ловли зверей у киргизов употребляемых, от 1 до 5 руб, со штуки, отпускаемой из России. Запрещен вывоз в Азию: пистолетов, стали, пряжи пеньковой и льняной и свинцовой дроби.
(К. 131).
Открытие Троицкой ярмарки (1750 г.)
По общему тайного советника [Неплюева] с бригадиром Тевкелевым определению, в марте месяце учиненному для Средней киргизской орды, началась сего лета на Уйской линии, в Троицкой крепости, ярманка, и учреждена была во всем на таком же основании, как и Оренбургская; ибо хотя бригадир Тевкелев и представил, как то в 1748 году упомянуто, чтобы для той орды ярманке быть в Орской крепости и для того б тут построить гостиный двор и протчая, но от бывшего в прошлом 1749 году великого наводнения неудобность там явно сказалась, что не только близ оной крепости лежащие места вокруг на великое расстояние все понимало, но и, в самую ту крепость ворвавшись, вода причинила многое повреждение и не мало убытку казенного и партикулярного [частного].
(Рычков, Истор, Оренб. 92).
Троицкий торг
Крепость [Троицкая], в которой находится главное начальство всей Уйской и верхней Яицкой линии, довольно пространна. Она четыреугольна, укреплена деревянною стеною, по углам имеет разкаты [легкая насыпь для пушек] и развалины, а по фланкам четыре башни; сверх же того снабжена довольно артиллерией, рвом и рогатками. Публичные в оной здания суть: изрядная каменная соборная церковь положением на южной стороне, другая церковь, деревянная; дом для главнокомандующего; палата канцелярская и несколько изрядных офицерских домов. В прочем, кроме сих и дома таможенного директора и нескольких нововыстроенных купеческих домов, нет больше хороших жильев; все ж сии домы и прочие выстроены правильными улицами, коих названия по углам на черных досках означены. Через Уй сделан мост, и по ту сторону оного на киргизской стороне лежит меновой двор, где торгуют азиатскими товарами, состоит оный из деревянного пространного четыреугольника, разделяющегося на сени; влево биржа для бухарцев, вправо для внутренних купцов, и из большого, кругом мелочными лавками обстроенного места для киргизской торговли. Укреплено оно несколькими... башнями и рогатками; сверх же всего того обнесено еще рвом и надолбами [преградами]. Около Уя построено еще для купцов и торгачей несколько въездных дворов и харчевен.
...Сколько мог я изведать, то торгуют здесь большею частию приходящие из Ташкента, а бухарцев и хивинцев мало. Товары, караванами привозимые, суть: сырая и пряденая бумага, шерсть, толстый и тонкий бумажный холст или чалдар, различной доброты и ширины выбойки, между коих превосходнее ташкентские, а индиянские редки; полушелковые полосатые и травчатые материи, и из оных сшитые халаты, бумажные и полушелковые поясы, бумажные набитые завесы, убрусы и рубашки, худого разбору бархаты, кудрявые и пламистые мерлушки, цитварное семя и несколько из сушеных плодов. Попадается иногда китайское серебро, также бухарские и персидские золотые деньги. Отпускаемые отсель товары суть: различной доброты красные и малиновые сукна, иностранный бархат, яицкие камлоты, или тонкий армяк, среднего разбору пушной товар, как-то: бельи брюшковые и хребтовые мехи, лисьи, Корсаковы, заячьи и выхухольи, а на опушку выдрьи и бобровые, российские красные и черные юфти, из мелочи: железные замки, иглы, булавки, всякие бисеры, болоболки, зеркала, сученый разного цвету шелк, сахар, бумага, красильные составы, а именно: квасцы, купорос, кошениль, бразильское дерево, брусковая краска; бел илы, простая бумага и проч.
Сравнивая вообще, то здешняя с азиатскими купцами торговля маловажнее оренбургской, и привозимые ими товары большею частью худого разбора; напротив того, здесь гораздо важнее и прибыточнее мена с киргиз-кайсаками Средней орды, ибо они в торговле еще не столь проворны, как приезжающие в Оренбург для обмену киргизцы Меньшой орды, лошади же и протчий скот их лучше, почему внутренние купцы и имеют в сей торговле выигрыш, а киргизский скот в Троицкой дешевле, чем в Оренбурге. Здешняя орда богата рогатым скотом, и между приводимым в обмен оного множеством .попадаются быки превосходной величины и доброты, да и лошади здешние больше и крепче, хотя они дики и необузданнее получаемых из Малой орды, а овцы и козы почти равны величиной и свойством. Сверх того, сии киргизцы на продажу привозят мехи волчьи, красные лисьи, караганские и корсачьи, так же мехи мерлушечьи, овечьи и яловичьи, верблюжьи войлоки и одежду, большие войлоки и бурки или епанчи, шубы из жеребьих кож, шерстяные и волосяные канаты и прочие сего рода вещи.
Для виду, сколь далеко простираются прихоти и роскоши сих кочевых народов и в чем они имеют нужду, сообщаю я здесь росписание тех товаров и мелочей внутренними купцами им весьма дорого промениваемых, и за кои они, кроме скота и пушного товару, выменивают иногда и китайское серебро. Ордою сею за скот получаемые товары суть: красные и малиновые от самого лучшего до наихудшего разбора сукна, яицкие камлоты лучшей доброты от киргизских, каламенки, белый и синий холст, на салфетки и на полотенца полотно, китайка, китайский и иностранный бархат, старые и новые шелковыми и полушелковыми материями покрытые меха, беличьи, лапковые, лисьи и протчие хорошие лисьи, выдровые и бобровые мехи на опушку шапок, тонкие шелковые платки, пестрый холст для платков, бумажные и шелковые астраханские пояса, юфти и сафьяны, различные женские приборы, косы, кисти, нагрудники, битые жестянки, стеклянные пронизки, бисеры, жемчуг, улитки, змеиными головками называемые, зеркала, гребешки, бритвы, иглы, булавки, шелк для шитья, белилы и румяна, также различная литая и кованая железная рухлядь, котлы, треножники, таганы, цепи, конские уборы, замки, капканы, топоры, ножи, ножницы, огнива, пряжки медные, железные и оловянные пуговицы, ливеры, игольники, табакирки, трубки, табачные роги, медь в кусках и досках и олово, железные проволоки, нечто из оловянной посуды, деревянные крашеные и простые стаканы, блюда, маленькие обитые сундуки, материалы, к крашению надобные, квасцы, купорос, сера, красный воск, сургуч, смола, крупы, ржаной и пшеничный хлеб, простой чай, сено и пр. Все товары, большею частью внутри государства производимые, кои продавая дорогою ценою, делают сию киргизскую торговлю немаловажною.
(Па л л ас, II, 1, 379-384).
Семипалатинск
У последней речки [Каменки], там, где песчаные холмы снова тесно подходят к Иртышу, лежит крепость Семипалатная, на берегу бокового рукава, которых здесь много у реки, которая хотя здесь и очень широка из-за многих островов, но довольно мелка. По причине ширины реки и наличия многих островов у крепости не могли установить перевоза. По этой же причине обычная здесь меновая торговля с киргизами и азиатскими караванами производится на 15 верст выше по течению реки, где имеется пикет и меновой двор. Согласно новому плану туда же должна быть перенесена и крепость. Некоторые предварительные приготовления к этому уже ведутся. Старая крепость представляет четыреугольник, обнесенный рвом и деревянными стенами с 2 башнями. Внутри этих стен выстроены казармы. Там также находятся: деревянная церковь, 2 квартиры для комендантов, здание канцелярии, склад для провианта и пороховой склад. Выше и ниже крепости расположены два предместья, в них обоих около 200 домов. И крепость, и предместья окружены рвом и частоколом. Верхнее предместье меньше и отделяется от крепости речкой, здесь же находится деревянная таможня.
Жители частью купцы, частью казаки и отставные драгуны, которые и составляют большинство.
(Па л л ас, П, 2, 498-499).
В 2 верстах от маяка находится Меновая площадь на Иртыше, где производится торговля с азиатскими купцами и киргизами. Чтобы попасть сюда, надо переехать безымянную речку с крутыми берегами и дном, усыпанным камнями. На Меновой площади много деревянных домиков или лавок, разделенных на улицы: они окружены рогатками и рвом. Они назначены для жилья и складов товаров, частью для здешних русских и татарских купцов, частью для бухарцев, приезжающих сюда с караванами. Здесь находится перевоз через Иртыш, а на той стороне несколько изб, где останавливаются киргизские купцы.
...Из Малой Бухары караваны идут по большей части из Ташкента, и в настоящее время здесь находится несколько караванов, которые торгуют плохими хлопчатобумажными товарами.
Эти люди много грубее и упрямее вежливых бухарцев из Большой Бухары. Собственно, в прежнее время здесь самой выгодной была меновая торговля между киргизами и здешними купцами, так как люди из Средней орды, живущие по Иртышу, еще очень доверчивы и по дорогой цене покупают всякие здешние домашние вещи, так что купцы, которые не любят далеких путешествий, а ведут торговлю здесь, все же имеют значительный барыш при торговле скотом. К тому же лошади и быки, пригоняемые из Средней орды, обыкновенно больше и сильнее.
Киргизские овцы здесь частью крупной породы, частью мелкой, калмыцкого отродья. Больше всего их пригоняют из южных улусов. Лошади стоят здесь от 4 до 15-20 рублей, крупный рогатый скот от 2 до 4 рублей, овцы от 30 до 70 копеек за голову.
(Па л л ас, II, 2, 502-503).
Семипалатинск стоит с деревянным укреплением между двумя форштатами [предместьями]; в нем находится 120 человек драгун, 80 Козаков и инвалидов и, сверх того, свободных людей 183 души мужского и 166 душ женского пола; они наиболее питаются скотоводством, имеют небольшие огороды и частию производят торг. Земледелие в бесплодной степи не удобно.
На левом берегу Иртыша находится небольшой меновой двор в виде шанцев [укрепления], в котором так, как в Петропавловске, производится с киргизцами меновой торг.
(Фальк, Борданес, VII, 21-22).
Похищения людей, скота и товаров, коими обижают киргизцы наибольше каракалпаков, бухарцев, персиян, туркменцев и других соседей, охотнее же, но с вящшею опасностью, калмыков, а россиян изредка, хотя между ими и запрещены, однако ж они не токмо не стыдятся грабить, но и хвастая еще между собой такими удальствами, которые нередко походят на сумазбродства, не иначе, как будто храбрыми подвигами и воинственными упражнениями. Кроме случайных грабительств, перебираются они поодиночке на удачу за границу, больше же соединяются в шайки, кои нередко имеют и знатных предводителей. Когда они вздумают разграбить караван внутри или вне своих степей, то вступают о том и целые улусы в заговор. Многие киргизцы попадают во время грабительств своих в неволю или лишаются жизни и пропадают таким образом без всякого взыскания. По случаю небольших грабежей, остается всяк при том, что кому захватить удастся; после большого же похищения бывает дележ по усмотрению. Скотину всяк про себя оставляет, и поелику уведенные жены служат мужьям в честь, то и их по большой части из рук своих не упускают, невольниками же и товарами поступаются своим богачам за скот, или продают первых и бухарцам. Сие делают они особливо с русскими людьми, отчасти для того, чтобы не было никакой привязки, а отчасти и потому, что бухарцы большие дают за них деньги, почитая их искусными и к земледелию способными.
Российское средство к отвращению киргизских грабительств за границею состоит в линии, или стоящих рядом укреплениях. Где реки не составляют предела или рубежа, там от одного укрепления до другого натыканы в землю и загнуты прутья, дабы объезды могли по полостям оных приметить, были ли там киргизцы, которые обыкновенно приезжают верхом, и когда о том удостоверяются, то стараются их переловить. Российский скот пасут также вооруженные и верховых лошадей при себе имеющие пастухи. Бели же при всем том учинят киргизцы грабежи или разобьют в степях своих торгующие с Россиею караваны, то российские начальники требуют у хана всему тому возвращения, а когда ни хан, ни знатнейшие их люди не возмогут сделать того, чтобы все похищенное отдано было обратно, то посылается несколько войска, состоящего наибольше из башкирцев, в орду, где первый улус, какой бы ни попался, принужден бывает в отвращение от себя беды, указать тому войску то, от коего разграбление сделалось; после чего приводит войско некоторое число киргизцев и скота для рассчету в Оренбург. При сем расчете все киргизцы, как скоро возвратятся те люди, кои пропадали, отпускаются немедленно в их аймаки. Емлемые по одиночке хищники наказываются и отсылаются в находящиеся по крепостям остроги.
(Георги, II, 129).
Если они хотят куда идти сильными партиями, или действительно предстоит война,- то бывают у них большие собрания для совета, и выбирают одного из старшин или начальников себе предводителем. Малые грабежи чинят они малыми партиями, не требуя совета от всеобщего собрания, и если они с российской границы отгоняют табуны лошадей или хватают людей, то делают наипаче в то время когда они со своими стадами удалились из оной страны. Ибо пока они кочуют в близости, то сами наблюдают, чтобы никакой наглости учинено не было для того, дабы в противном тому случае невинные и неимеющие времени так скоро удалиться со своим скотом не могли пострадать за виноватых. Вообще избирают они такое время для чинения набегов, когда грабителей поймать не можно. Примечено, что сии соседы опасны, а особливо в тех местах, где на российской стороне ровная голая степь, а на киргизской горы, в коих они укрываться и удобного случая ожидать могут.
(Па л л ас, I, 579-580).
У всех на глазах, всенародно, снаряжаются киргизы на разбой, затем возвращаются с награбленным имуществом назад. Киргизы нисколько не стыдятся таких насильнических деяний, они не кладут пятна на человека, напротив,- у них такие дела выставляются на показ, как признак выдающейся храбрости, как дело ловкости. Самые знатные киргизы даже собирают вокруг себя шайки для грабежа в соседних странах. Каракалпаки, аральцы, ташкентцы являются всегдашними жертвами насильничества этого народа.
(Р ы ч к о в, Дневник, 346).
А киргиз-кайсаки время от времени сибирской стороны верст на 300 жительства опустошали, где ныне одна степь; равно же и в Казанской губернии от них чинено, особливо же в 1717 г.: один киргизский владетель, тысячах в 10, под за камский пригород Новошешминск подступал и, взяв оный, многое число людей в полон побрал, но оные добрым поступком полковника Суяза отбиты, и те киргиз-кайсаки с немалым уроном ретироваться [отступить] были принуждены.
(Рычков, Ист. Оренб., 3).
Что принадлежит до производимого здесь [в Троицке] торгу, который купцы предпочитают оренбургскому, тоя я об оном немного пересказать могу, ибо возгоревшееся с год тому назад [1769] с киргизцами несогласие удалило все, для торговли сюда приезжавшие, по границе живущие, киргизские орды и причинили опасность и всем азиатским купцам шествовать сюда караванами. А как с месяц тому отряженный регулярных и легких войск деташемент ходил по степи даже до Ишима, не видев ни одного киргизца, то и не остается надежды к примирению сего года с ними. Хотя ж во время моего здесь пребывания и присланы были от сильнейшего Средней орды начальника, Аблай-султана, посланные; но статьи и требования их столь показались высокомерны, что оных никак удовлетворить было не можно. Под крепостью расположена и теперь в лагере довольное число казаков и башкирцев, слава о здешних расположениях устрашила толико киргизских воинов, что по достоверному известию, кроме нескольких ватаг, не показывается никто из них по всей степи даже до гор Улутау, Каречестау, Каратау и пр., в кои они с семьями удалились; о сем же самом уверяли и приехавшие в сем годе из Ташкента купцы, коим удалось сие путешествие кончить, не видев ни одного киргизца. Напротив того, другой караван, за первым следовавший, не был столь счастлив и задержан киргизцами до самой поздней осени.
(Па л л ас, II, 1, 380-381).
Первый русский караван через казакские степи
Тогда же [в 1738 г.] по договору с ханом отправлен был в Ташкент торговый караван, в котором разных товаров, годных для тамошних мест, отпущено было по цене близ 20 000 рублей, в том казенных тысячи на три. В ооном караване командиром над всеми купцами отправлен был поручик Карл Миллер, да для описания тракту и географических примечаний послан был геодезии подпоручик Кошелев. Который караван Меньшую и Среднюю орду хотя благополучно прошел, но будучи в Большой киргиз-кайсацкой орде, прошед уже город Туркестан, а до Ташкенту дни за два не дошед. Большой орды старшина Конгильда с товарищами при урочище Балакам-Пир 2 числа ноября незапно напал, весь оный караван разграбили, а людей, бывших при том, в плен побрали, кроме вышепомянутого поручика Миллера, которого томошний же верный старшина Кунай-мурза в Ташкент под своим охранением привез, и из отбитых верблюдов, у воров отняв одного, товарами навьюченного, ему, Миллеру, на тамошнее содержание отдал. И едва он и Миллер по многим затруднениям мог пленных от него людей собрать и с ними из Ташкента ни с чем выехать, причем киргиз-кайсацкой Средней орды Джанбек-тархан довольную службу показал, ибо, уведомясь о том грабительстве, сам нарочно в ту Большую орду посланцев своих о свободе его, Миллера, и бывших с ним людей к тамошнему Табарсхану и к помянутому Конгильды отправил.
(Рынков, Ист. Оренб., 39).
1767, декабря 31.
Высочайший указ на имя оренбургского губернатора за №928.
Для развития торговли с Средней Азией и распространения торговых сношений до Индии признавалось необходимым обеспечить безопасность проезда купеческих караванов через Киргизскую степь. Но пока киргизы в поведении своем и нравах не смягчатся и больше "людскости" возымеют, в чем не следует отчаиваться, остается воспользоваться их корыстолюбием как средством к безопасному сопровождению караванов. Признано возможным выдавать киргизам в награду за безопасное сопровождение караванов по 1% со стоимости товаров и по этому предмету войти в соглашение с ханом Нурали, старшинами и народом.
(К. ИЗ).
1771, июня 20.
Высочайший указ Оренбургскому губернатору.
Во время следования из Бухары в Оренбург караванов с товарами, принадлежащими армянам Петрову, Григорьевым и друг., киргизы разграбили товаров на сумму 28 512 р. 70 к., кроме каменьев, лошадей и верблюдов, которым цена неизвестна.
Предписано оренбургскому губернатору удовлетворить потерпевших, соображаясь с состоянием киргизского народа тем способом, какой окажется возможным, склонением ли хана или захватом киргиз из тех родов, которые участвовали в грабеже.
(К. 119).
Гостеприимство казаков
В обхождении между собою и с иностранцами, которые у них не в полону, поступают правда они не вежливо, но при всем том их угощают и дружески принимают. Здороваются они между собой по татарскому обычаю, и ставят перед гостей своих самое лучшее, что у кого случится, и при том для чести убивают обыкновенно овцу и готовят пятипалую еству (бишбармак), которую они, как сказано выше сего и в рассуждении башкирцев, втискивают гостям в рот пальцами. Сие делается и над знатными у них людьми, когда они едят не одни: но они и сами наблюдают сию учтивость, когда едят у них низшего состояния люди. И сам хан оказывает таковое снисхождение своим гостям. Ежели кто ни есть из иностранцев подружится со знатным или по одному только богатству почитаемым киргизцем, то он сообщаясь с ним пользуется в ордах гораздо большею безопасностию, нежели когда бы имел при себе и военную стражу, коя никак противу больших шаек устоять бы не могла. Грабители тотчас отстают от своего намерения, как скоро киргизец уверит их, что иностранец его приятель, и ежели кто-нибудь из киргизцев обещается такое покровительство оказывать, то нарочито можно на слово его надеяться. Приняв сию предосторожность, многие российские купцы, а особливо из татарских народов, предприемлют с великою выгодою путешествие в Бухару, Хиву и другие области.
(Георги, II, 134).
В вечеру [17 августа 1769 г., у Калмыковской крепости на р. Урале] приехали мы к киргизцам, которые тогда кочевали в больших войлочных кибитках в приятной долине. Степные народы обыкновенно умеют выбирать себе место для кочевания и наилучшим образом наслаждаться выгодами, переходя с одного места на другое. Казалось, что киргизцы боялись нас больше, нежели мы их. Кроме старых баб и нагих ребят, бегающих около малого раскладенного огня, не видно было никого в кибитках, потому что молодые женщины спрятались, а мужчины собирали находившиеся в разброде стада. Как скоро они уверились о безопасности, то господа и слуги к нам собрались, показывали веселое лицо и подчивали нас приятным кисловатым из кобыльего молока приготовленным кумысом, которого не можно выпить одну чашку, чтобы не почувствовать в голове хмелю, как то я имел случай приметить в моих провожатых. Хотя киргизцы весьма ласково нас приняли, однако мы не отважились у них ночевать: и так, осмотрев их домоводство и с ними простясь, поехали мы в сумерках назад в крепость; и тогда я в первый раз увидел появившуюся в сем году комету, которую имеющие острое зрение казаки, видели уже за две ночи наперед, то есть 15 числа августа.
(Па л л ас, I, 566-567).
Азиатские караваны, в российские торговые города приходящие по опасной, киргизцами обитаемой степи, полагаются на защищение начальников тех аймаков, через кочеванье коих лежит их дорога. Караваны называют их караван-пашами, и за надежное прикрытие или провожание платят им по договору товарами, так что по объявлению бухарцев, у коих я спрашивал, дают по 10 и по 12 рублей с каждого навьюченного товарами верблюда.
(Паллас, I, 580).
Путешествие Томпсона и Гогга через Казахстан
11-го июня [1740 г.] мы отправились оттуда [из г. Самары] в сопровождении военного конвоя в юго-восточном направлении по проторенной дороге через пустыню протяжением в 300 верст. 17-го мы прибыли в город Яик, принадлежащий казакам, подданным России. Там мы обменяли свою европейскую одежду на татарскую и, обеспечив себя верблюдами, лошадьми и другими необходимыми вещами, отпустили своих русских защитников.
Только с большим трудом мы могли найти несколько калмыков и татар для нашей службы. Яицкие казаки отказались от этого. Они много рассказывали нам о бедствиях, испытанных ими самими, о том, сколько народу грабили и убивали на пути в Хиву. Но это не отпугнуло нас, ибо мы решили мириться со всеми трудностями. Тем более, что один бек или глава киргизских татар прислал нам 2 человек в качестве проводников, и мы надеялись на большой авторитет этого главы и его готовность защищать нас.
Между тем нам очень посчастливилось, так как мы встретились еще с несколькими киргизскими татарами, бывшими в Яике по торговым делам и направлявшимися домой. Мы присоединились к ним, и таким образом нас составилась группа в 20 всадников. 26-го июня мы выехали из Яика в восточном направлении по бездорожной пустыне, делая каждый день по 60 верст или по 15 часов езды. Татары находили дорогу по горам, долинам и рекам, которые они знали. Днем и ночью мы должны были быть на страже и караулить, ибо мы знали, что в пути могут встретиться разные группы и что, если они из одной и той же орды, то по меньшей мере, нужно ожидать столкновений, если же они принадлежали к разным ордам, то более сильная часть убивает побежденных пожилых людей, а молодых делает рабами.
7-го июля мы увидели пред собой группу всадников. Наши спутники преследовали их и взяли 3 калмыков с 7 лошадьми. Они считали это богатой добычей. Самое лучшее было то, что от этих калмыков мы узнали о местонахождении орды, к которой мы ехали. 11-го июля мы приехали к одной группе киргизов, у которых осталось большинство наших попутчиков, так что мы были вынуждены продолжать путешествие только с двумя нашими проводниками.
До 16-го мы ехали в северо-восточном направлении и прибыли к орде нашего друга Яна Бека Батыра. Он оказал нам любезность, послав нам навстречу своего сына и нескольких друзей. В их сопровождении на другой день мы приехали к его кибитке. Мы проделали от реки Яика дорогу в 200 часов (800 верст).
Упомянутый глава татар сидел на ковре в своей палатке. Когда мы вошли, он встал и приветствовал нас. Он усадил нас с собою, взял большую чашку кумыса, сделанного из кобыльего молока, выпил и дал нам. Мы преподнесли ему небольшие подарки, которые он тотчас же распределил среди своих товарищей. Спустя несколько дней мы преподнесли ему более ценный подарок и заявили о нашем намерении ехать в Хиву и там открыть торговлю, указав, что если бы это удалось нам, мы направили бы туда большие грузы и тогда были бы в состоянии вознаградить его более за все оказанные нам услуги. В своем ответе бек уверил нас, что окажет нам все услуги, которые в состоянии оказать, чтобы помочь нам в этом предприятии. Он настаивал, чтобы мы переждали, пока уменьшится сильная жара и пока достаточно отдохнуть наши вьючные животные и лошади, бывшие от напряженного путешествия в очень слабом состоянии.
Киргизские татары, одним из владетелей которых он является, занимают очень обширную территорию, граничащую с башкирскими татарами на севере, с черными калмыками и гор. Ташкентом - на востоке, с каракалпакскими татарами и Аральским морем на юге и с рекой Яик на западе. Они делятся на три орды, или племени, находящиеся под верховной властью одного хана. Та часть или племя, которая граничит с русской территорией, находилась под властью Яна Бека, имя которого при всех случаях сопровождается титулом батыр, т. е. герой.
Киргизские татары живут в палатках, состоящих из деревянного остова, покрытого верблюжьим войлоком. Они умеют очень ловко ставить эти палатки и транспортировать их при перемене места. Они не остаются на одном месте более 2-3 дней. Их пища состоит из конского и бараньего мяса и того, что они добывают на охоте. Питье их - кислое, перебродившее кобылье молоко. Они пьют его ежедневно и часто пьянеют от него. У них нет ни злаков, ни какого бы то ни было хлеба. Отправляясь в дорогу, они берут с собой маленький запас сыра, который они называют крутом. Размоченный в воде, он является их главным питанием во время пути. Деньги среди них почти не известны. Их богатство состоит из скота и лисьих и волчьих шкур. Частично они обменивают их у своих соседей на одежду и другие необходимые товары.
Их религия - магометанство, но они не очень религиозны. Язык их очень похож на турецкий. Они - сильный и храбрый народ, но дикий, невежественный и предательский. С чужестранцами, пока те находятся под их защитой, они очень любезны, ибо считают самым большим позором обесчестить или обидеть гостя. Но как толь последний уехал, иногда его друг и защитник бывает первым, который ограбит его.
... Киргизские татары обращают также мало внимай на многие большие преступления, в особенности почти понимают позорности грабежа. Обычное наказание в этом случае - только вернуть владельцу отнятое у него. Что касается убийства, то оно карается отобранием у убийцы его имущества. Иногда наказание за это преступление тяжелее, и убийца со всем своим семейством отдается рабство ближайшим родственникам убитого.
Мы оставались у Бека Яна и совершали путешествие вместе с ним до 8-го августа, оказавшись к этому времени на 51 '/2 широты, в пяти днях пути к востоко-юго-востоку от Оренбурга. Этот город недавно был построен русскими как пограничная крепость против киргизски и каракалпакских татар, а также как место торговли с этими татарами мехами, текстильными товарами ревенем.
Получив от Бека Яна указания о дальнейшем пути и взяв в качестве проводника одного из его друзей, мы присоединились 8-го августа к одному каравану киргизских и туркменских татар, состоящему, примерно, из 60 человек. С ними мы ехали на юг 8 дней, ежедневно по 50 верст или 12'/2 часов. Мы встретились с несколькими группами, не сделавшими нам ничего плохого. К нам присоединились лишь несколько туркмен, подвергшихся ограблению и только бегством спасших свою жизнь.
16-го августа мы достигли Аральского моря, находящегося в 22 днях пути от Оренбурга и 12- от реки Яика. Мы ехали на юг вдоль очень высокого и крутого берега, где испытывали затруднения, чтобы один раз в два дня получить немного воды, которая к тому же была такая горькая и соленая, что лишь крайняя нужда заставляла нас пить ее. Каракалпакские татары живут на восточном берегу этого моря, при впадении в него реки Сыр, а аральские татары - к югу, при впадении реки Амо. Последние, занимаясь для своего пропитания рыболовством, употребляют лишь очень маленькие лодки и не могут отплывать далеко от берега. Говорят, что это море нельзя переплыть меньше чем в 35 дней, поэтому его окружность считают больше 1000 англ, миль [1500 км]. В этом крае водится очень много диких лошадей, ослов, антилоп или козлов, и волков. Здесь есть также дикое и злое животное, называемое жолбарсом и приблизительно такое же, как тигр. Татары говорят о нем, что оно настолько сильно, что может унести лошадь.
3-го сентября мы покинули Аральское море и прибыли в низменную местность, заросшую камышом и до колен покрытую стоячей водой. Нам рассказали, что это русло Оксуса, который протекал между Аральским морем и Каспийским озером и устье которого много лет тому назад было закрыто татарами.
5-го мы приехали в город Юрганц, который, повидимому, был большим и очень населенным местом, а теперь представляет из себя лишь кучу развалин, ибо осталась лишь одна мечеть. Здесь наши попутчики были очень религиозны: они молили небо о хорошем пути...
(Ганвай, I, 392-396).