Методологические основы исследования социально-экономической структуры общества

В истории Казахстана были периоды, которые определили вектор значительных изменений в со­циально-экономической структуре общества. Один из таких периодов — конец XIX - начало XX вв. В этот период сформировались условия и факторы выбора того варианта развития, который характе­ризуется как «масштабная адаптация общества к рынку относительно свободного развития частного предпринимательства и постепенного занятия Казахстаном новых стартовых позиций для развития в XX веке» [1, 25]. Изучение этого периода, на наш взгляд, важно для современных реформ с позиций познания логики реализации или нереализации проектов преобразования Казахстана на основах ры­ночной экономики.

Одно из наиболее перспективных направлений, которое в наибольшей степени отражает качест­венные изменения в экономике и позволяет выяснить их условия и факторы — исследование эволю­ции социально-экономической структуры в связи с изменениями институциональной структуры с позиций соотношения между объективностью экономических процессов (генетикой) и целевыми установками людей (телеологией). Для исследователей, ставящих целью определение условий и фак­торов эволюции социально-экономической структуры общества, на наш взгляд, наиболее полезна методология генетического направления.

Известно, что данная методология активно выдвигалась в ранний советский период. Исследо­ватели этого направления исходили из того, что генетические основы общества суть естественные ограничители целевых установок в управлении хозяйством. Под «генетикой» советскими учеными понималась объективность экономического развития, а под «телеологией» — целевые установки в планировании и регулировании народного хозяйства.

В ранний советский период между учеными проходили острые дискуссии по данной проблеме. Основной водораздел споров между советскими учеными в решении проблемы проходил не по линии их отношения к «генетике и телеологии», понятий, по сути, нераздельных, а по методам исследова­ния экономической реальности. Первая группа ученых, которые считали целевые установки резуль­татом научного исследования, оказались в стане «врагов строительства социализма». Другие же уче­ные, кто выступал за приоритет идеологических установок, были отнесены партийным руководством страны к «последовательным марксистам».

Ученые первой группы утверждали следующее. Во-первых, телеология и генетика не конкури­рующие между собой антагонисты, а диалектически связанные друг с другом моменты единого орга­нического целого. Во-вторых, телеологические установки перспективного планирования без генети­ческого их обоснования пусты, генетические же исследования без целевых установок слепы, «план народного хозяйства должен быть зрячим и вместе с тем реальным, научно обоснованным».

Одновременно (и позже) с дискуссиями в экономической науке о соотношении «генетики и те­леологии» в планировании проходили «генетические дискуссии» в биологии. Сам по себе термин «генетика и телеология» в планировании был, на наш взгляд, навеян именно биологическими дискус­сиями.

Ученые-экономисты, которые вошли в историю экономической мысли как «генетики», утвер­ждали не только объективность экономического развития, но и предлагали методологию его изуче­ния. Убежденным сторонником сочетания «телеологии» и «генетики» был известный советский эко­номист Н.Д.Кондратьев. Он много делал для изучения объективных характеристик и тенденций ры­ночной экономики. Для него рынок был не просто символом стихийного начала, но рассматривался в качестве связующего звена между национализированным, кооперативным и частным секторами и как важный источник хозяйственной информации [2, 327].

Заслуга Н.Д.Кондратьева заключалась в том, что он разработал довольно стройную концепцию научного планирования, сознательного воздействия на экономику, причем в условиях НЭПа, при со­хранении механизмов рыночного регулирования и рыночной сбалансированности. Неудивительно, что эта концепция оказалась «не по вкусу» сталинскому руководству, намечавшему форсированный, но без учета реальных условий переход к административному государственному социализму. В своей речи на конференции аграрников-марксистов, т.е. в том самом выступлении, где он пообещал «от­бросить НЭП к черту», Сталин грубо раскритиковал теорию равновесия (равновесного развития), развитую Кондратьевым и его единомышленниками, назвав ее одним из «буржуазных предрассуд­ков». Для Сталина, как и для других идеологов «волевого», командного планирования, были непри­емлемы научно взвешенные, умеренно реформаторские концепции Кондратьева и его школы.

Другим крупным советским ученым, являвшимся непримиримым противником административ­но-плановых форм управления, был Владимир Александрович Базаров. Его крупной научной заслу­гой является разработка теории равновесия и динамического оптимума [3, 52]. К сожалению, его идеи не были положительно восприняты руководством страны. Он был подвержен репрессиям тота­литарного советского режима. Вот, например, мнение члена президиума Госплана СССР Р.Е.Вайсберга: «В период наибольшего расцвета своей вредительской деятельности Троман и Базаров были, по существу, на поводу у кондратьевской контрреволюционной организации... Те разногласия, которые были между тромановской и кондратьевской группами накануне их ликвидации, являются столь незначительными и столь быстро изживались, что они существенного значения не имеют. Они мечтали о свержении советской власти, о ликвидации «режима диктатуры пролетариата» и о восста­новлении буржуазно-демократической республики. Сходились в основном и на том, что не мешает прибегнуть к помощи интервенции. Обе группировки особенно тесно сближались друг с другом по вопросам экономической политики... Они пытались проводить политику кулаков в советских органах через правых коммунистов, стараясь убедить по ряду важнейших вопросов коммунистов в необходи­мости повернуть экономическую политику страны на путь капитализма или на путь, подготовляю­щий капиталистическое развитие» [4, 56].

Упоминаемый в выступлении Р.Е.Вайсберга еще один сторонник нового генетического направ­ления науки В.Троман обосновал теорию статистических коэффициентов. Предлагали свою методо­логию и ученые, слывшие «телеолотами». Так, Г.Фельдман предложил первую в мире экономико­математическую модель экономического роста, В.Новожилов — провизорный баланс [5, 52].

Работы этих ученых еще раз доказывают, что в понимании возможностей и естественных огра­ничителей в регулировании народного хозяйства основной водораздел между учеными проходил не по линии «генетика — телеология», а по линии «наука — идеология». Деление ученых на «генети­ков» и «телеологов» — лишь прием историков, изучавших проблему в 60—80-е годы XX в.

Ограниченность данного приема доказывается тем, что среди сторонников телеологии оказались совершенно различные по методам понимания экономики представители. Были здесь и ученые, и представители сугубо идеологического фронта.

Дискуссия о генетике и телеологии в рамках экономического исследования может быть охарак­теризована лишь как часть более общей проблемы — целей и путей общественного прогресса. Уче­ные кондратьевского направления понимали общественный прогресс как приближение к идеалу че­ловеческой личности. В понимании Туган-Барановского взаимодействие исторической практики и человеческого созидания характеризуется движением от идеалов и устремлений, через специфиче- ские классовые интересы, к объективным тенденциям развития. Общественные и человеческие идеа­лы, как субъективный фактор исторического прогресса, не противостоят объективной закономерно­сти [6, 3].

В настоящее время, когда проблемы государственного регулирования вновь чрезвычайно акту­альны, на наш взгляд, задача заключается не столько в практическом применении методов тех лет (многое в настоящее время неприемлемо), сколько в постепенном приближении к истинным причи­нам победы идеологического направления в планировании. Один из подходов к решению этой задачи заключается в том, чтобы прийти от проблемы «генетики и телеологии» в узком, экономическом смысле слова (здесь уже многое сделано) к рассмотрению этой проблемы в широком смысле слова. Для этого необходимо обратиться к рассмотрению проблемы генетики и телеологии исторической, историко-экономической, этнографической и философской школами.

Для размежевания различных школ в понимании генетики и телеологии необходимо начать с выяснения самих терминов. В экономических исследованиях, как уже указывалось, под генетикой понимались закономерности развития, под телеологией — сознательно формулируемые цели. Исто­рическая наука рассматривала проблему в аспектах общих и особенных черт развития страны и взаи­мосвязи последних с психологией ее граждан, их миропониманием (менталитетом). Сам термин «ге­нетика и телеология» не употреблялся, но, по сути, это была та же проблема, что и в экономических исследованиях.

По Ключевскому, три основные исторические силы определяют генетику общества: личность, людское общество, природа страны. В концепции В.Ключевского географический, исторический и психологический факторы представляют единую саморазвивающуюся систему. Психология народа рассматривается В.Ключевским и как следствие историко-географических причин, и как фактор про­гресса данной страны [7, 67].

Достаточно интересный подход был предложен Л.Гумилевым, направление исследования кото­рого определяется и как историко-географическое, и как этнографическое. В основе общественной генетики у Л.Гумилева лежит три параметра: пространство — «кормящий ландшафт», в котором жил человек, его семья, племя, род, затем народ; время и этнос. Предлагая в качестве главного параметра развития народа «кормящий ландшафт», Л.Гумилев понимал под ним не локальные географические объекты, а сложную систему взаимодействия Космоса и биосферы Земли [8, 23]. В этом направлении Л.Гумилев выступает последователем В.Вернадского — основоположника теории антропокосмизма.

Второй параметр — время и третий — этнос связаны между собой таким образом, что для опи­сания исторической генетики этноса необходима система отсчета времени, которая определяется временными циклами этногенеза. Под этносом Л.Гумилев понимает коллектив людей, который про­тивопоставляет себя всем другим коллективам, исходя не из сознательного расчета, а из чувства ком- плиментарности, т.е. подсознательного ощущения взаимной симпатии и общности людей, опреде­ляющей противопоставление «мы — они».

Начало этногенеза гипотетически также связано с механизмом мутации, в результате которой возникает этнический «толчок», ведущий затем к образованию новых этносов. Процесс этногенеза связан с вполне определенным генетическим признаком — пассионарностью. Пассионарность возни­кает вследствие мутации (пассионарного толчка) и образует внутри популяции некоторое количество людей, обладающих повышенной тягой к действию. Такие люди определяются Л.Гумилевым как пассионарии. Пассионарии стремятся изменить окружающее и способны на это. Они организуют да­лекие походы, из которых возвращаются немногие. Они борются за покорение народов, окружающих их собственный этнос, или, наоборот, сражаются против захватчиков.

Для такой деятельности требуется повышенная способность к напряжениям, а любые усилия живого организма связаны с затратами некоего вида энергии. Такой вид энергии был описан акаде­миком В.М.Вернадским и назван им биохимической энергией живого вещества биосферы.

Механизм связи между пассионарностью и поведением очень прост. Обычно у людей, как у жи­вых организмов, энергии столько, сколько необходимо для поддержания жизни. Если же организм человека способен «вобрать» энергии из окружающей среды больше, чем необходимо, то человек формирует отношения с другими людьми и связи, которые позволяют применять эту энергию в лю­бом из выбранных направлений. Возможно и создание новой религиозной системы или научной тео­рии, и строительство пирамиды или Эйфелевой башни и т.п. Пассионарии выступают как организа­торы жизни. Вкладывая свою избыточную энергию в организацию и управление соплеменниками на всех уровнях социальной иерархии, они, хотя и с трудом, вырабатывают новые стереотипы поведе- ния, навязывают их всем остальным и создают, таким образом, новую этническую систему, новый этнос, видимый для истории. Но уровень пассионарности в этносе не остается неизменным.

Наибольший подъем пассионарности приходится на акматическую фазу этногенеза, когда люди стремятся «быть самими собой», не подчиняться общим установлениям, считаться лишь с собствен­ной природой. Обычно в истории эта фаза сопровождается таким внутренним соперничеством и «рез­ней», что ход этногенеза на время тормозится.

Постепенно вследствие «резни» пассионарный заряд этноса сокращается, ибо люди физически истребляют друг друга. Начинается гражданская война, наступает фаза надлома. Как правило, она сопровождается огромным рассеиванием энергии, кристаллизующейся в памятниках культуры и ис­кусства, но внешний расцвет культуры соответствует спаду пассионарности, а не подъему. Кончается эта фаза обычно кровопролитием, и в обществе восстанавливается видимое равновесие.

Новый цикл развития может быть вызван лишь очередным пассионарным толчком, при котором возникает новая пассионарная популяция. Но она отнюдь не реконструирует старый этнос, а создает новый, давая начало очередному витку этногенеза — процесса, благодаря которому человечество не исчезает с лица Земли.

При большом разнообразии географических условий для народов Евразии объединение всегда оказывалось гораздо выгоднее разъединения. Дезинтеграция лишала силы, сопротивляемости. Разъе­диниться в условиях Евразии значило поставить себя в зависимость от соседей, далеко не всегда бес­корыстных и милостивых. Поэтому в Евразии политическая культура выработала свое оригинальное видение путей и целей развития. Евразийские народы строили общую государственность исходя из принципа первичности прав каждого народа на определенный образ жизни.

Таким образом, методология исторического исследования, опирающаяся на генетику и телеоло­гию, заключается в подходе к экономике как определенному национальному типу. Такой подход по­зволяет глубже проникнуть в суть институциональных условий формирования макроэкономической структуры общества.

Список литературы

1. Назарбаева Г., ӘбжановХ. Қазақстан: тарих пен тағдыр. — Алматы, 2003 — 296-б.
2. КондратьевН.Д. Проблемы экономической динамики / Ред. кол. Л.И.Абалкин (отв. ред.) и др. — М., 1989. — 525 с.
3. Базаров В А. О методологии построения перспективных планов / Дискуссия о социализме и теории экономических по­рядков. — М., 2001. — С. 59-61 — 123 с.
4. Вайсберг Р. Фронт планирования и вредительство // Большевик. — 1930. — № 19. — 60 с.
5.  История экономических учений / Под ред. В.Автономова, О.Ананьича, Н.Макашевой: Учеб. пособие. — М., 2001. — 764 с.
6. Королькова Е. Туган-Барановский. Социализм начинается с человека // Социалистическая индустрия. — М., 1989. — 15 дек. — 12 с.
7. Ключевский В.О. Курс русской истории. — М., 2005. — 102 с.
8. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. — М., 2004. — 557 с.