В системе государственных органов, ведущих борьбу с преступностью, важная роль принадлежит органам, исполняющим наказания в виде лишения свободы, — исправительным учреждениям. Эта роль, по нашему мнению, определяется тем, что исправительные учреждения находятся, в известном смысле, на заключительной стадии борьбы с преступностью и от результатов их деятельности зависит как общее состояние борьбы с преступностью, так, в частности, и борьба с рецидивной преступностью [1].
Уголовно-исполнительный кодекс Республики Казахстан определяет следующие виды исправительных учреждений: исправительные колонии, воспитательные колонии, тюрьмы, а также следственные изоляторы в отношении осужденных, оставленных для выполнения работ по хозяйственному обслуживанию [2]. Являясь элементами системы исправительных учреждений, исправительные колонии, тюрьмы и воспитательные колонии, в свою очередь, образуют самостоятельные системы более низкого порядка [3].
Изучение системы исправительных учреждений как «сложной динамической системы» в целом предполагает изучение отдельных ее элементов, образующих самостоятельные динамические системы в отдельности, а также в их взаимосвязи и взаимообусловленности. В этой связи более подробно следует остановиться на системе исправительных колоний и том месте, которое в ней занимают колонии строгого режима, поскольку последние являются предметом нашего исследования.
Первой целью наказания, указанной в ч.2 ст.38 УК РК, является восстановление социальной справедливости. Рассматривая данную цель наказания, необходимо отметить тот факт, что законодатель не дал самого определения понятия «восстановление социальной справедливости». Анализируя действующее уголовное законодательство, можно сделать вывод, что содержание понятия «восстановление социальной справедливости» раскрывается опосредствованно, через другие термины: «возмещение ущерба от преступления», «общепризнанные принципы и нормы», «наказание должно соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления». Таким образом, отсутствие законодательного определения предоставило возможность трактовать это понятие в теории уголовного права. Но до настоящего времени в научной литературе достаточно четкого определения понятия «восстановление социальной справедливости» не встречалось, вероятно, в силу малой исследованности этого вопроса, из-за новизны данной цели наказания.
Следует согласиться с позицией о том, что эта цель осуществляется в отношении как общества в целом (общее восстановление социальной справедливости), так и потерпевших в частности (специальное, частное восстановление социальной справедливости) [4].
Применительно к обществу социальная справедливость восстанавливается следующим образом: государство возмещает причиненный ему (государству) материальный ущерб, если такой имел место, путем наложения наказаний имущественного характера (конфискация имущества, штраф). Специальное восстановление социальной справедливости осуществляется путем защиты прав и законных интересов потерпевшего от преступных посягательств. В данном случае назначенное наказание осужденному также должно обеспечить восстановление и материального и морального ущерба, причиненного преступлением.
В результате члены общества убеждаются, что государство может бороться и борется с преступностью, и оно способно обеспечить наказание конкретного преступника. Тем самым повышается авторитет государственной власти и укрепляется вера в социальную справедливость в глазах граждан.
Анализируя действующее уголовное законодательство, можно сделать вывод, что содержание понятия «восстановление социальной справедливости» раскрывается опосредованно, через другие понятия: «возмещение ущерба от преступления», «общепризнанные принципы и нормы», «наказание должно соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления», а также через закрепленный в ст.52 УК РК принцип назначения справедливого наказания.
Исследуемая цель наказания также раскрывается и через принцип гуманизма при его исполнении (ст.6 УИК РК). Ведь восстановление социальной справедливости состоит не только в том, чтобы возместить ущерб от преступления и обрушить на преступника всю мощь уголовного закона, но и в том, чтобы обеспечить безопасность человека. На это направлено все уголовно-исполнительное законодательство Республики Казахстан.
Восстановление социальной справедливости происходит не только в момент вынесения обвинительного приговора, но и во время исполнения наказания и даже после окончания отбывания наказания. «Несмотря на то, — пишет В.И.Селиверстов, — что истоки реализации социальной справедливости при исполнении наказания во многом определяются в стадии его назначения, социальная справедливость в исправительно-трудовой политике, законодательстве и праве представляет собой самостоятельную социально-политическую ценность, от учета которой также зависит успех исправительно-трудовой системы в целом» [5].
При вынесении обвинительного судебного приговора государство порицает деяние виновного, что позитивно влияет на общественное мнение и восстанавливает в его глазах социальную справедливость. При исполнении наказания виновный обязан претерпеть его карательную суть, которая заключается в лишениях или ограничениях прав и свобод осужденного (ч.1 ст.38 УК РК). Это тоже в определенной мере восстанавливает утраченную в результате преступления справедливость.
После окончания отбывания наказания процесс восстановления социальной справедливости не прекращается, правоотношения, направленные на достижение этой цели, продолжаются. Например, за виновным какое-то время сохраняется судимость, которая ограничивает его в некоторых правах (лица, имеющие судимость, не могут быть приняты на государственную службу либо на службу в МВД, им может быть отказано в выдаче визы для въезда в некоторые страны и т.д.).
После отбывания наказания восстановление социальной справедливости может происходить также путем погашения в порядке гражданского судопроизводства материального вреда, причиненного совершившим преступление лицом.
Вместе с тем идея о приоритетности цели социальной справедливости как охраны общества от преступных посягательств уже давно обсуждается в научной среде. Например, И.И.Карпец, изучив социальные, правовые и криминологические проблемы наказания, пришел к выводу, что главной его целью является защита общества. И это обстоятельство не снимает вопроса ни о частном предупреждении, ни об исправлении и перевоспитании преступника [6]. Развитие этой идеи продолжается и в современных научных работах. Так, В.Е.Южанин полагает, что цель охраны общества есть конечная цель наказания и главная юридическая цель борьбы с преступностью уголовно-правовыми и уголовно-исполнительными средствами [7].
Чтобы достигнуть цели восстановления социальной справедливости, наказание, назначаемое преступнику, должно соответствовать закону, т.е. не выходить за рамки санкции конкретной статьи УК, по которой несет ответственность осужденный. Впрочем, соблюдение этого параметра не менее важно и при реализации других целей наказания. Исходя из понятия справедливости совершенно очевидно, что наказание, назначаемое осужденному, должно быть эквивалентным тем страданиям потерпевшего, которые ему были нанесены в результате преступления [8].
Цели уголовного наказания расположены в определенной последовательности (ч.2 ст.38 УК РК). Первая цель — восстановление социальной справедливости, потом — исправление осужденного и замыкает список — предупреждение совершения новых преступлений. Законодатель не ранжирует цели по значимости и не выделяет среди них основные и второстепенные. И это совершенно понятно, ведь все они имеют важное значение в деле борьбы с преступностью. Однако расположение их в такой последовательности случайным назвать нельзя. Поэтому, хотя и явного главенства цели восстановления социальной справедливости из текста закона не усматривается, но определенный приоритет перед другими целями у нее есть.
Отсюда следует, что начальной задачей государства в уголовно-правовых отношениях является забота о благе общества — восстановление социальной справедливости, т.е. осуждение виновного лица, возмещение ущерба от преступления, реализация карательного содержания наказания и обеспечение безопасности человека (потерпевшего). Уже после этого преследуется цель исправления осужденного (воспитательное и трудовое воздействие, учеба и т.д.) для его вступления в ряды полноценных членов общества.
В законодательной конструкции ч.2 ст.38 УК РК цель исправления осужденного занимает второе место, а перевоспитания, соотношение между которыми было предметом дискуссии ряда авторов — устранена. С вступлением в действие нового УК РК этот спор утратил свою актуальность, однако с новой силой вспыхнула дискуссия о целесообразности постановки цели исправления осужденных вообще.
Нельзя сказать, что вопрос об устранении такой цели наказания, как исправление осужденных, появился только сейчас. И ранее, в советский период, высказывалось мнение о том, что исправление осужденных не может быть целью наказания. Такую позицию, в частности, занимал Б.С.Никифоров, причисляя исправление лишь к средству достижения целей наказания, главными из которых должны быть общее и специальное предупреждение [9, 42].
Взгляд Б.С.Никифорова на необходимость исключения исправления осужденных из числа целей наказания нам представляется ошибочным, так как он принципиально противоречит некоторым законодательным позициям. Если следовать логике указанного автора, то суды будут вынуждены назначать одинаково суровые наказания всем виновным лицам, невзирая на степень преступной запущенности сознания правонарушителя, ведь необходимо достигнуть только цели общей и специальной превенции, которые, в свою очередь, могут быть достигнуты применением строгого наказания.
Позиция Б.С.Никифорова идет вразрез и с общими принципами справедливости и гуманизма, а также теряется смысл институтов условного осуждения, условно-досрочного освобождения, применения к несовершеннолетним принудительных мер воспитательного характера и других положений уголовного и уголовно-исполнительного законодательства.
В настоящее время идея пересмотреть цели наказания и задачи уголовно-исполнительного законодательства, сделать их оптимальными также имеет своих сторонников. При этом они исходят из того, что органы уголовной юстиции в целом работают удовлетворительно, но в силу объективных условий не могут решать завышенные исправительные задачи. В результате вносится предложение признать исправление осужденного в качестве средства достижения предупредительной цели [10].
Некоторые ученые предлагают отказаться от цели исправления по другим причинам. Так, например, по мнению А.В.Усса, демократически организованное государство не имеет права принудительно «улучшать» своих граждан. Единственное, что ему позволено в отношении гражданина (в том числе и правонарушителя), — требовать соблюдения установленных им законов [11].
Содержание термина «исправление» осужденных до вступления в силу УК РК в 1998 г. точно определялось критериями, указанными в законе, а именно: честное отношение к труду, точное исполнение законов, уважение правил социалистического общежития (ч.1 ст.20 УК КазССР). В действующем УК РК законодатель не расшифровывает, какие позитивные результаты свидетельствуют о достижении цели исправления, но, по всей видимости, к ним относятся: соблюдение установленного порядка и действующих законов, уважение правил человеческого общежития и т.д. Поэтому нельзя согласиться с мнением некоторых авторов, которые смешивают исправление и специальное предупреждение и полагают, что цель исправления достигнута, когда осужденный не совершает новых преступлений [12]. Аргументацию своей позиции мы приведем ниже.
На данную проблему существует еще несколько точек зрения, суть которых необходимо изложить. Сторонники первой позиции, к числу которых относится Б.С.Никифоров [9, 43], некоторое время так же считал Н.А.Стручков [13], отрицают самостоятельность такой цели наказания, как исправление. Они полагают, что цель частного предупреждения охватывает более широкий спектр задач уголовного наказания. Так, государство в лице уполномоченных органов, осуществляя исправление осужденных, видит конечный итог своей работы в отказе от совершения новых преступлений со стороны этих лиц. Таким образом, цель «исправление осужденных» является составной частью цели «частное предупреждение».
Вторая точка зрения, которой придерживался А.А.Герцензон, сводится к тому, что главной целью наказания является исправление осужденных, а показателями достижения этой цели необходимо считать честное отношение к труду, точное исполнение законов, уважение правил человеческого общежития и несовершение новых преступлений со стороны осужденного. Таким образом, по мысли А.А.Герцензона, частное предупреждение является одним из нескольких результатов достигаемых целью исправления и, следовательно, не обладает самостоятельностью по отношению к цели исправления осужденных [14].
Главное различие, по нашему мнению, между этими точками зрения содержится в том, на какое место (главное или второстепенное) автор ставит ту или иную цель наказания. А.А.Герцензон считает, что исправление — главная цель наказания, которая подчиняет себе цель частного предупреждения. Б.С.Никифоров предполагает обратную зависимость.
Мы позволим себе не согласиться ни с той, ни с другой позицией, так как считаем, что, несмотря на тесную взаимосвязь между исправлением и частным предупреждением, их необходимо рассматривать в качестве самостоятельных целей наказания.
О самостоятельности рассматриваемых целей наказания свидетельствует то, что уголовный закон (ст.38 УК РК, а в прошлом и ст.20 УК КазССР) достаточно четко их разделяют. Следовательно, смешение целей исправления и частного предупреждения будет противоречить буквальному смыслу и тексту закона.
Дополнительно справедливость нашей позиции можно подкрепить мнением Н.А.Беляева, который полагает, что разновременность достижения цели исправления осужденного и предупреждения совершения им преступлений наглядно показывает независимость этих целей [15].
Так, например, при лишении свободы осужденный оказывается изолированным от других членов общества, помимо этого, на него распространяется и ряд других правоограничений. Таким образом, государство физически ограничивает возможности виновного для совершения им новых преступлений. В такой ситуации цель частного предупреждения можно считать достигнутой уже с момента заключения виновного под стражу. Цель исправления будет достигаться в процессе отбывания наказания и применения к осужденному мер исправительного воздействия.
Возможно, в результате применения наказания цель исправления вообще не будет достигнута, но это, по нашему мнению, не будет поводом к отрицанию ее необходимости как таковой. В таком случае угроза нового наказания выступит сдерживающим фактором для виновного от совершения им последующих преступлений.
Уголовно-исполнительное законодательство, в отличие от уголовного, формулирует понятие «исправление» и определяет его как формирование у осужденных уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам и традициям человеческого общежития и стимулирование правопослушного поведения (ч.1 ст.7 УИК РК), что также является новшеством, которого не было ранее в ИТК КазССР. Вместе с тем это определение отталкивается от высоких моральных принципов и освобождено от политической окраски, которая была характерна для исправительно-трудового законодательства.
В ч.2 ст.7 УИК РК перечисляются основные средства исправления осужденных, к которым относятся: установленный порядок исполнения и отбывания наказания (режим), воспитательная работа, общественно полезный труд, получение среднего образования, профессиональная подготовка и общественное воздействие. Основные средства исправления, закреплявшиеся в ИТК КазССР, отличались от редакции УИК РК. В УИК РК снято упоминание о политико-воспитательной работе с осужденными и добавлено общественное воздействие.
Еще в 60-х годах XX в. профессор А.Л.Ременсон в своих работах доказал, что с расширением сферы правового регулирования исполнения наказания должны укрепляться и нормативные основы применения к осужденным не карательных, а воспитательных средств [16]. В современной литературе также отмечается, что «воспитательная функция наказания, закрепление ее в уголовно-исполнительном законодательстве и в соответствующей отрасли права в целом должны иметь первостепенное значение. Только при этом условии можно говорить о правовых гарантиях, обеспечивающих основное гуманное требование: при отбывании наказания главным фактором должна быть личность осужденного, сам человек, совершивший преступление» [17].
Рассматривая цель исправления осужденных, необходимо отметить, что в уголовно-правовой науке имеют место попытки придать термину «исправление» двоякое значение — моральное исправление и исправление в юридическом смысле [18]. И.С.Ной, который полагал уместным такое разделение, считал, что цель исправления осужденного будет полностью достигнута в том случае, когда он не только откажется от совершения новых преступлений, будет соблюдать законы и правила человеческого общежития, но и когда в результате глубокой воспитательной работы произойдет коренная переделка его сознания.
Такая перестройка психики и внутренняя переориентация человека к явлениям окружающего мира и к своему собственному поведению позволит ему быть законопослушным гражданином не в результате угрозы возможного наказания, а в силу осознания правильности своего поведения. Этот вид исправления И.С.Ной называл фактическим или моральным исправлением.
К формальному или юридическому исправлению автор данной позиции относит такое поведение осужденного, когда он соблюдает нормы законов и не совершает новых преступлений в результате боязни вновь подвергнуться процедуре наказания либо в результате отпадения необходимости в преступном поведении, или в силу каких-то других подобных причин. Позиция о двойственном значении исправления находит поддержку, а также развитие и у современных авторов [19].
Некоторые современные авторы полагают, что разделять понятие «исправление» на моральное и юридическое нет необходимости, так как законодатель не ставит задачу морального совершенствования личности виновного, и, следовательно, понятие «моральное исправление» не относится к юридической науке [20].
Мы считаем, что не следует соглашаться с точкой зрения А.В.Наумова и Ю.И.Скуратова, которые отрицают необходимость морального исправления личности.
Законодатель косвенно подтверждает правильность нашего вывода, называя учреждения, исполняющие наказание в виде лишения свободы, исправительными.
Общее предупреждение (предупреждение, направленное на лиц, не совершавших преступлений) реализуется путем, во-первых, установления уголовно-правового запрета на определенный круг деяний; во-вторых, назначения и исполнения наказания в отношении конкретных виновных лиц.
Законодатель устанавливает определенные рамки поведения для всех граждан и показывает, какое поведение было бы нежелательным, устанавливая при этом для нарушителей наказание, а применяя наказание к конкретным виновным лицам, вырабатывает в общественном сознании установку о необходимости правомерного поведения.
В юридической литературе встречается несколько взглядов на пути достижения целей специальной превенции, т.е. на пути предупреждения совершения новых преступлений осужденными. Представители первой позиции склоняются к мысли, что эффективность частной превенции обусловлена тремя факторами [21]: во-первых, лишением осужденного физической возможности совершать новые преступления; во-вторых, путем проведения в процессе исполнения наказания различных воспитательных мероприятий, предусмотренных уголовно-исполнительным законодательством; в-третьих, устрашением преступника.
Другие авторы полагают, что ведущая роль в специальном предупреждении принадлежит устрашению и воспитательным мероприятиям, а значение лишения осужденного физической возможности совершать новые преступления мизерно [22]. Их аргументы по поводу ничтожности влияния этого фактора не лишены здравого смысла. Во-первых, далеко не все виды уголовных наказаний ограничивают осужденного в возможности совершать новые преступления. Во-вторых, те виды уголовных наказаний, которые препятствуют совершению новых преступлений осужденными, не делают этого в полном объеме, у виновного есть реальная возможность совершать другие виды преступлений (например, приговоренный к лишению свободы может совершить убийство в месте отбывания наказания; лишенный права заниматься определенной деятельностью может совершить квартирную кражу).
Таким образом, по их мнению, основная нагрузка в механизме специального предупреждения падает на устрашение и воспитание осужденного.
Мы полагаем, что более предпочтительной выглядит позиция первой группы авторов, так как считаем, что влияние первого фактора (ограничение физических возможностей для совершения новых преступлений) значительно, если учитывать преступную специализацию лиц, совершающих противоправные деяния. Маловероятно, что квартирный вор, осужденный к лишению свободы, совершит убийство в исправительной колонии, а должностное лицо, осужденное за злоупотребление своими полномочиями к лишению права занимать соответствующие должности — квартирную кражу и т.д.
В контексте рассматриваемых проблем будет логичным остановиться на соотношении общей и специальной превенции. Некоторые авторы полагают, что одни виды наказаний направлены на достижение целей общего предупреждения, а другие — на достижение целей специального предупреждения (например, условное осуждение, по их мнению, исключает общепревентивное влияние наказания) [23].
И.С.Ной глубже понимал эту проблему, усматривая здесь связь со структурой санкций статей Особенной части Уголовного кодекса [18, 32]. Способ построения санкций Особенной части Уголовного кодекса (альтернативные, относительно-определенные, абсолютно-определенные) будет показывать соотношение целей общего и специального предупреждения.
Более полувека назад А.А.Пионтковский сделал вывод, с ним согласились многие теоретики уголовного права, в том числе и И.С.Ной, правильность которого подтвердила жизнь [24]. Смысл его состоит в том, что по мере укрепления государства и авторитета его власти, стабилизации общественных процессов задачи общего предупреждения отходят на второй план, и при назначении наказания ведущая роль переходит к цели специальной превенции.
Мы присоединяемся к мнению А.А.Пионтковского и полагаем, что цели общего и специального предупреждения обладают неразрывной взаимосвязью и действуют по принципу «сообщающихся сосудов».
Наиболее активная дискуссия происходила ранее на протяжении многих лет вокруг вопроса о каре как цели наказания. Подавляющее число ведущих деятелей юридической науки, а именно Н.А.Стручков, М.Д.Шаргородский, И.С.Ной, А.С.Ременсон, не признавали кару целью наказания. Они полагали, что кара является элементом наказания, входит в его содержание и выступает средством достижения целей наказания. Основные аргументы сторонников этой позиции сводились к общепредупредительному воздействию наказания. Именно этим они объясняли необходимость причинения страданий и лишений виновным лицам.
Другие, не менее именитые представители уголовно-правовой науки, такие как И.И.Карпец, Н.А.Беляев, Ю.М.Ткачевский, считали кару одной из важных целей наказания. Под карой как целью наказания они понимали причинение правонарушителю страданий и лишений в качестве возмездия за совершенное преступление.
В литературе встречались и другие подходы к этой проблеме. Некоторые авторы утверждают, что цель кары есть в уголовном праве, но ее нет в уголовно-исполнительном праве, так как при исполнении наказания цель кары не ставится [25].
Разумно предположить, что действующие уголовное и уголовно-исполнительное законодательства поставили точку в этой продолжительной полемике, так как термин «кара» в них не упоминается. Но об исключении кары как свойства наказания из юридической терминологии, по нашему мнению, говорить нельзя. В вопросе о каре как цели наказания мы присоединяемся к позиции первой группы авторов и полагаем, что кара является лишь средством достижения целей наказания. Аргументация нашей позиции состоит в следующем. Во-первых, в ст.38 УК РК законодатель не указывает, что кара является целью наказания. Во-вторых, «... признание кары целью наказания, — как верно отмечает В.К.Дуюнов, — означает призыв к увеличению страданий в наказании» [26], а это будет противоречить ряду конституционных принципов и принципов уголовной политики (справедливости, гуманизма).
В заключение отметим, что отечественный законодатель обозначил в УК РК обновленные цели наказания, которые более гуманны и справедливы, чем цели, указывавшиеся в предшествовавшем законодательстве.
Вместе с тем при сопоставлении целей наказания уголовного (как базисного) и уголовно-исполнительного (как производного) законодательств можно сделать вывод, что в своей основе они аналогичны. Но неразрывная связь между ними, как правильно отмечает А.А.Игнатьев, не исключает различия этих целей, их специфики [27]. Поэтому важное значение для решения проблем эффективности уголовного и уголовно-исполнительного законодательства и проблем борьбы с преступностью в целом имеет правильное их определение. Ведь без четкого определения целей невозможно оценить результаты, которые преследуются наказанием, и увидеть эффективность уголовного и уголовно-исполнительного законодательства в целом.
В юридической литературе даются разнообразные определения понятия «лишение свободы». По мнению А.И.Марцева, «лишение свободы — изоляция осужденного от общества путем помещения его в специальное исправительное учреждение, соединенная с охраной или надзором за ним» [28]. М.П.Журавлев определил лишение свободы как «уголовное наказание, представляющее собой принудительную изоляцию осужденного от общества и содержание его в исправительном учреждении со специальным режимом на срок, определенный приговором суда, или пожизненно» [29].
По мнению других авторов, такие определения не раскрывают сущности и содержания этого вида уголовного наказания и дают развернутое определение: «Лишение свободы как вид уголовного наказания — это не только помещение осужденного в ИТУ на определенный приговором срок, но и лишение свободы общеустановленным образом пользоваться гражданскими правами, для того чтобы он мог искупить свою вину (термин «искупление вины» широко использовался в период Великой Отечественной войны), и с помощью кары, выраженной в установленных законом правоограничениях, добиться его исправления на основе общественно полезного труда и политико-воспитательной работы в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития, а также предупреждения совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами» [30].
Такое определение лишения свободы вряд ли можно считать удачным, так как оно слишком объемное. Можно понять желание автора охватить всю специфику указанного вида наказания, но нам представляется нецелесообразным раскрывать понятие через другие уголовно-правовые нормы (в частности нормы о целях наказания).
Вместе с тем надо учитывать, что УК КазССР законодательно не закреплял определение лишения свободы как вида уголовного наказания, а в УК РК такая попытка сделана. Поэтому раньше дискуссионное поле по термину «лишение свободы» было гораздо шире.
Законодатель определяет лишение свободы как «изоляцию осужденного от общества путем направления его в колонию-поселение или помещения в исправительную колонию общего, строгого или особого режима либо в тюрьму» (ч.1 ст.48 УК РК).
Мы полагаем более правильным в вопросе трактовки понятия «лишение свободы» придерживаться позиции законодателя, так как считаем, что определение должно быть кратким, емким и содержать в себе только ключевые элементы понятия.
Структура лишения свободы как вида уголовного наказания породила множество споров и мнений. Главная сложность состоит в определении количества и взаимосвязи элементов, ее составляющих. Кара и воспитание входят в содержание лишения свободы как две его составляющие. Такой вывод редко подвергается критике в научной литературе.
Карательное воздействие как одна из сторон лишения свободы, по мнению М.А.Ефимова, включает в себя следующее: а) изоляцию заключенных от общества в специальных учреждениях; б) осуществление целого ряда ограничений, составляющих вместе с некоторыми иными правилами режим; в) применение в соответствующих случаях мер взыскания; г) возложение на осужденных ряда специфических обязанностей и известное ущемление трудовых прав [31].
М.А.Ефимову можно возразить по двум позициям. Во-первых, осужденный изолируется не от общества в целом, а только от его части, хотя и значительной — это семья, круг общения, трудовой или учебный коллектив. В исправительном учреждении социальные связи осужденного не прерываются, он продолжает общаться с людьми, но уже только с себе подобными, совершившими преступления и отбывающими наказание, а также с персоналом учреждения. К тому же в соответствии с УИК РК осужденному может быть предоставлен отпуск или свидание, он может отправлять письма и разговаривать по телефону.
Во-вторых, возникает закономерный вопрос о том, как быть с теми осужденными, которые не нарушают режимных правил и не подвергаются взысканиям, каким образом к ним может относиться такой элемент кары, как применение в соответствующих случаях мер взыскания? Небезынтересно применительно к данной проблеме привести мнение И.С.Ноя, который полагает, что меры дисциплинарного воздействия, применяемые к лицам, отбывающим наказание в виде лишения свободы, понятием уголовной кары вообще не охватываются [32]. Нам представляется точка зрения И.С.Ноя более верной.
Исправление — вторая составляющая, входящая в содержание лишения свободы. Реализация этого элемента происходит посредством особого режима содержания осужденных, трудового, учебного и воспитательного процессов. Предполагается, что надлежащая организация профессионально-технического обучения и производственного труда помогут пробудить у лица желание к созидательному образу жизни, выявить ранее скрытые способности, а возможно и таланты, к какому-либо ремеслу, обогатить его новым, полезным для последующей свободной жизни опытом. Учебная и воспитательная работа с осужденными, которая должна гармонично сочетаться, даст возможность восполнить недостаток образования у осужденных, привить им тягу к знаниям, расширить их общий кругозор, приобрести положительные и добропорядочные качества личности.
Безусловно, можно согласиться с мнением И.С.Ноя, который полагает, что карательные и воспитательные элементы лишения свободы находятся в неразрывной взаимосвязи [18, 46]. Таким образом, механизм карательно-воспитательного процесса должен в своей совокупности благотворно влиять на личность преступника. В ходе него лицо претерпевает известные страдания и подвергается воспитательному воздействию, в результате чего достигаются общественно полезные цели и цели уголовного наказания. «Достижению именно этих задач, — как справедливо отмечает А.И.Зубков, — должны быть подчинены не только все средства воздействия, но и усилия всего персонала, реализующего единые режимно-педагогические требования» [33].
Характеристика места, которое занимают колонии особого режима в системе исправительных учреждений, будет неполной, если не остановиться на анализе отдельных показателей, характеризующих выполнение поставленных перед колониями задач, т.е. на вопросе эффективности деятельности колоний.
Некоторые авторы, в частности С.И.Дементьев [34], считает, что задачей исправительных учреждений является достижение целей лишения свободы, которые полностью совпадают с целями наказания, хотя и должны быть конкретизированы по отношению к различным категориям осужденных. А профессор И.В.Шмаров идентифицирует задачи исправительных учреждений и цели наказания. Столь авторитетное мнение известных ученых пенитенциаристов имеет некоторое отражение и в современных исследованиях. Недостаточно четко прослеживается подход к изучению данной проблемы у Г.Н.Вардаева: рассматривая научную дискуссию по проблеме целей наказания, автор весьма определенно склоняется к позиции, в соответствии с которой необходимо пересмотреть цели наказания, в частности, отказаться от такой формулировки одной из целей — «исправление осужденных». Далее им предлагается сформулировать ее как: «содействие исправлению осужденного», «создание условий для его исправления», «оказание психолого-педагогической, материальной и другой социальной помощи в целях его исправления» [35]. И уже совсем нелогично в выводах по данному подразделу считать приоритетной цель исправления в применении лишения свободы по отношению к впервые осужденным.
На наш взгляд, таким образом, как предлагает сформулировать цель наказания Г.Н.Вардаев, можно было бы определить задачу исправительных учреждений, но не цель наказания. В этом плане мы более склонны к согласию с А.И.Марцевым, который считал, что нельзя ни путать, ни смешивать цели наказания и задачи исправительных учреждений, так же как задачи законодательства в сфере исполнения наказания и задачи исправительных учреждений [36]. В этом плане к соотношению целей наказания и задач исправительных учреждений следует подходить, на наш взгляд, следующим образом: цели наказания, являясь в определенной степени абстрактными категориями, должны рассматриваться как «цель-идеал», «целеориентация» и, в принципе, могут быть сформулированы так, как они существуют в данный момент в законодательстве. То же самое касается целей уголовно-исполнительного законодательства. Задачи же исправительных учреждений, так же как и других учреждений и органов, исполняющих наказания, должны быть в обобщенном виде сформулированы в Законе об уголовно-исполнительной системе Казахстана. При этом положения названного закона не могут содержать столь обобщенной формулировки, как «исправление осужденных».
По всей видимости, законодатель воспринял именно данную позицию, в связи с чем при формулировании задач органов юстиции в уголовно-исполнительной сфере 29 декабря 2004 г. внес поправки в действующую редакцию ст.3 Закона «Об органах юстиции», дополнив ее подпунктами 6–1) и 6–2) следующего содержания:
«6–1) организация исправления осужденных;
6–2) обеспечение соблюдения прав и законных интересов подозреваемых, обвиняемых и осужденных, а также граждан в учреждениях уголовно-исполнительной системы».
Вместе с тем, как отмечает профессор А.Л.Ременсон: «Задачи ИТУ и задачи наказания не одинаковы, они в одной части идентичны, а в другой значительно шире» [37].
Известно, что эффективность уголовно-исполнительной системы во многом зависит от того, насколько реально действуют в ней принципы дифференциации исполнения наказания и осуществления мер исправительного воздействия на осужденных. Поскольку существуют разные преступники, то и способы воздействия на них должны быть разнообразными.
Учитывая изложенное выше, при раскрытии целевого назначения исправительных колоний строгого режима, к их основным задачам можно отнести следующие:
- - обеспечение исполнения наказания в виде лишения свободы в отношении осужденных к отбыванию наказания в исправительной колонии строгого режима;
- - организация исправления осужденных, проведение воспитательной работы с осужденными, в том числе с использованием психолого-педагогических методов;
- - организация и осуществление оперативно-розыскной деятельности и дознания, предупреждение совершения новых преступлений со стороны осужденных;
- - соблюдение принципов законности, равенства всех перед законом, дифференциации и индивидуализации исполнения наказания, соединение наказания с исправительным воздействием, обеспечение охраны прав, свобод и законных интересов осужденных и других принципов;
- - обеспечение установленного порядка исполнения (отбывания) наказания, пресечение и предупреждение нарушений режима осужденными;
- - организация общественно полезного труда осужденных;
- - организация общественного воздействия на осужденных;
- - организация получения осужденными среднего образования, профессиональной подготовки и обучения осужденных;
- - материально-бытовое и медико-санитарное обеспечение осужденных;
- - обеспечение безопасности осужденных и персонала учреждения;
- - оказание помощи осужденным в трудовом, бытовом устройстве после освобождения, в их социальной адаптации к жизни на свободе.
Перечень задач, стоящих перед исправительными колониями строгого режима, в целом отражает содержание их деятельности.
Список литературы
1. Шмаров И.В., Кузнецов Ф.Т., Подымов П.Е. Эффективность деятельности исправительно-трудовых учреждений. — М., 1968. — С. 3–18; Шмаров И.В. Теоретические вопросы развития системы исправительно-трудовых учреждений // Тр. Высш. шк. МВД СССР. №19. — М., 1968. — С. 146.
2. Уголовно-исполнительный кодекс РК. — Алматы, 1998. — С. 45.
3. Шмаров И.В. Основные проблемы изучения и повышения эффективности деятельности исправительно-трудовых учреждений: Автореф. дис… д-ра юрид. наук. — М., 1968. — С. 15.
4. Уголовно-исполнительное право / Под общ. ред. И.В. Шмарова. — М.: БЕК, 1998. — С. 35.
5. Селиверстов В.И. Социальная справедливость: проблемы исследования и закрепления в исправительно-трудовом праве // Проблемы дифференциации исполнения наказаний. — М., 1991. — С. 79.
6. Карпец И.И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические проблемы. — М., 1973. — С. 140.
7. Южанин В.Е. Проблема основной цели наказания // Уголовное право, криминология, уголовно-исполнительное право на рубеже XX–XXI вв. — Москва-Смоленск, 1999. — С. 250.
8. Стручков Н.А. Наказание как средство борьбы с преступностью // Советское государство и право. — 1969. — № 11. — С. 90; Шаргородский М.Д. Наказание, его цели и эффективность. — Л., 1973. — С. 40.
9. Никифоров Б.С. Некоторые вопросы кодификации советского уголовного законодательства // Сорок лет советского государства и права: Тез. докл. — Л., 1957.
10. Симиненко А.С. Цели уголовного наказания // Проблемы борьбы с преступностью. — Рязань, 1990. — С. 22–25.
11. Усс А.В. Исправление осужденного от "перековки" к помощи // Реализация положений нового законодательства в сфере исполнения уголовных наказаний. — М., 1995. — С. 28–31.
12. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. — М., 1996. — С. 91.
13. Стручков Н.А. Проблема наказания в проекте общесоюзного и республиканского уголовного законодательства / Советское государство и право. — 1958. — № 7.— С. 100.
14. Герцензон А.А. Основные положения Уголовного кодекса РСФСР. 1960. — М., 1961. — С. 45.
15. Беляев Н.А. Цели наказания и средства их достижения в исправительно-трудовых учреждениях. — Л., 1963. — С. 57.
16. Ременсон А.Л. Теоретические вопросы исполнения лишения свободы и перевоспитания заключенных: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Томск, 1965. — С. 7.
17. Шамис А.В. Место и роль воспитательной функции наказания в уголовно-исполнительном законодательстве // Правовое и методическое обеспечение исполнения уголовных наказаний. — М., 1994. — С. 28.
18. Ной И.С. Теоретические вопросы лишения свободы. — Саратов, 1965. — С. 25.
19. Бриллиантов А.В. Дифференциация наказания и степень исправления осужденных к лишению свободы. — М., 1997. — С. 36-38.
20. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. и со вступ. ст. А.В. Наумова. — М.: Юрисгь, 1996. — С. 39; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. — М., 1996. — С. 91.
21. Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. — М.: Спарк, 1997. — С. 118.
22. Бышевский Ю.В., Марцев А.И. Наказание и его назначение. — Омск, 1975. — С. 13.
23. Ломако В.В. Цели наказания и особенности их обеспечения при условном осуждении // Проблемы социалистической законности. Вып. №1. — Харьков, 1976. — С. 79.
24. Пионтковский А.А. Советское уголовное право. Общая часть. — Т.1. — М.-Л., 1929. — С. 342.
25. Малинин В.Б. Является ли кара целью наказания? // Стручков Н.А. и проблемы совершенствования деятельности органов, исполняющих наказания. — Уфа, 1993. — С. 39.
26. Дуюнов В.К. Наказание в уголовном праве России — принуждение или кара? // Государство и право. — 1997. — № 11. —С. 64.
27. Игнатьев А.А. Уголовно-исполнительное право. — М.: Новый Юрист, 1997. — С. 78.
28. Марцев А.И. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть. — Омск, 1998. — С. 264.
29. Журавлев М.П. Российское уголовное право. Общая часть. — М., 1999. — С. 195.
30. Дементьев С.И. Лишение свободы. Уголовно-правовые и исправительно-трудовые аспекты. — Ростов, 1981. — С. 18.
31. Ефимов М.А. Лишение свободы и его сущность // Правоведение. — 1967. — № 3. — С. 110.
32. Ной И.С. О пределах кары в лишении свободы // Проблемы развития советского исправительно-трудового законодательства. — Саратов, 1961. — С. 64.
33. Зубков А.И. Уголовно-исполнительное право. — М.: НОРМА-ИНФРА-М., 2000. — С. 106.
34. Дементьев С.И. Исправительно-трудовые учреждения: Учебное пособие. — Краснодар: Кубанский гос. ун-т, 1980. — 96 с.
35. Вардаев Г.Н. Организация исполнения наказания в отношении лиц, впервые осужденных к лишению свободы: Дис... канд. юрид. наук. — Алматы, 2002. — 173 с.
36. Марцев А.И. Вопросы правового регулирования деятельности исправительно-трудовых учреждений: Учебное пособие / Под ред. проф. Н.А. Стручкова. — Омск: НИиРИО ВШМ МВД СССР, 1972. — 126 с.
37. Ременсон А.Л. Определение задач ИТУ по исправительно-трудовому законодательству // Актуальные проблемы перевоспитания осужденных. — Рязань, 1974. — С. 80.