Историографические аспекты изучения интеллигенции советского Казахстана

Важнейшей характеристикой историографии советской интеллигенции является ее разнообразие и обширность. Это обстоятельство имеет положительное значение, состоящее в том, что она оказала положительное воздействие на процесс становления и развития республиканских и региональных ис­следований. Труды по истории советской интеллигенции содержат богатый материал для определе­ния соотношения общесоюзного и регионального, общего и особенного и в целом позволяют соста­вить представление о сложном и противоречивом характере формирования и развития республикан­ских отрядов интеллигенции бывшего СССР.

Первые исследования, посвященные истории формирования казахской советской интеллигенции появились в 1950-е годы. Это были обобщающие труды, в которых материалы, посвященные сельско­хозяйственной, учительской и инженерно-технической интеллигенции Казахстана, иллюстрировали общие для всей страны тенденции в развитии социально-классовой структуры советского общества¹. Различные аспекты проблемы развития интеллигенции в советском обществе находили отражение в публикациях философов, экономистов, писателей, историков, правоведов. Монографические исследо­вания истории интеллигенции, характеризующие ее как самостоятельную научную проблему, намети­лись только в начале 1970-х годов². Это были труды, отражавшие активно разрабатывавшиеся проб­лемы обществоведения тех лет — вопросы влияния на общество и его социально-классовую структу­ру научно-технической революции и изучения советского опыта формирования интеллигенции среди народов, миновавших капиталистическую стадию развития. Интенсивность изучения социально­классовой структуры общества и его духовной жизни в 1970-1980-е годы зафиксирована в книге «Со­ветская интеллигенция. Советская историческая и философская литература за 1968-1977 гг. Библио­графический указатель»³. В ней приведено более 2000 наименований трудов историков и философов.

Проблемы казахстанской интеллигенции в различной степени затрагивались в публикациях ис­торико-партийного содержания, в трудах ученых-аграриев. Среди них выделяются работы Я.А.Аубакирова, М.К.Козыбаева, Г.Ф.Дахшлейгера, К.Н.Нурпеисова, Т.Б.Балакаева, Ф.К.Михайлова, Х.М.Ма- данова, А.Б.Турсунбаева³.

Самостоятельным направлением в историографии интеллигенции Казахстана стали публикации, посвященные подготовке специалистов в высших и средних специальных учебных заведениях. Исто­рия становления, опыт организации высших и средних специальных учебных заведений, их вклад в становление кадрового потенциала отраслей народного хозяйства и сферы культуры подробно осве­щены в работах К.Ж.Жаманбаева, К.Д.Жуламанова, М.Б.Заславской, Ц.Р.Розенберга, В.М.Козьменко, И.Сембаева,    Л.З.Рустемова⁴.

Различные аспекты истории формирования и развития интеллигенции республики освещены в исследованиях по истории культуры и культурному строительству. Это работы Р.Б.Сулейменова, Х.И.Бисенова, Х.Х.Хабиева, А.К.Канапина, А.Д.Яндарова, А.Н.Кудайбергенова, Н.Кузембаева, П.Гноевых⁵.

В 1970-е годы развернулось комплексное изучение социально-классовой структуры населения республики. Были опубликованы крупные философские труды М.С.Аженова, А.Ишмухамедова, Н.К.Капесова, С.Н.Соскина и других⁶. В этих трудах на основе общепринятой в те годы методологии, наряду с рассмотрением тенденций изменения социально-классовой структуры общества, содержа­лись многочисленные статистические и другие эмпирические сведения о количественных и каче­ственных параметрах казахстанской интеллигенции.

Демографические процессы в республике и их воздействие на изменение социально-классовой структуры города и деревни изучались в исследованиях М.Х.Асылбекова, Ф.Н.Базановой, А.Б.Гали- ева, М.Б.Татимова⁷. К данной группе исследований тесно примыкают публикации об интеллигенции и ее различных социально-профессиональных отрядах. Исследования, посвященные собственно ин­теллигенции, появились в 1950-х годах. Первые специальные исследования принадлежат перу Ш.Ю.Тастанова, Ж.Карагусова, Х.З.Акназарова, А.Калшабекова⁸. Из перечисленных исследователей Ш.Ю.Тастанов продолжил свои исследования и опубликовал 2 крупные работы, посвященные исто­рии формирования и развития интеллигенции Казахстана⁹.

В первой книге «Советский опыт формирования и развития интеллигенции ранее отсталых наро­дов (на примере Казахстана)» в качестве главных закономерностей формирования интеллигенции Со­ветского Казахстана автор выделяет привлечение на сторону Советской власти старой интеллиген­ции, выдвиженчество, а также формирование рядов интеллигенции через систему высшей и средней специальной школы. В качестве специфической закономерности формирования интеллигенции Ка­захстана Ш.Ю.Тастанов справедливо отмечает разностороннюю помощь русского народа, рос­сийских высших учебных заведений и российского образования, крупных вузовских центров страны. Вместе с тем автор выделяет роль национальной интеллигенции нового типа, сформированную в го­ды Советской власти в консолидации казахского этноса и формировании его облика во второй поло­вине XX в. Как «выдающуюся» определяет он роль интеллигенции в период, когда еще не сложились ряды индустриального пролетариата, и эту роль интеллигенции в жизни бывших колониальных наро­дов он определил как особенность некапиталистического развития ранее отсталых народов¹⁰.

В другой своей работе «Казахская советская интеллигенция (проблемы становления и развития)»¹¹ Ш.Ю.Тастанов размышляет о сущности и роли интеллигенции в социалистическом обществе, более де­тально по сравнению с предыдущей работой рассматривает этапы формирования интеллигенции в со­ветский период, особо выделяет роль научного отряда интеллигенции в развитии общества. Несмотря на то, что в главе, посвященной «критике антимарксистских извращений социальной сущности и роли интеллигенции в современном мире»¹² содержатся идеологические положения, с которыми в наши дни очень трудно согласиться, это исследование рассматривает проблему истории формирования интелли­генции Казахстана не только в историческом контексте, но и как проблему философскую и социологи­ческую. В казахстанской историографии интеллигенции это была, пожалуй, одна из немногих работ, рассматривавшая разносторонне, на основе общепринятой методологии тех лет, в исторической ретро­спективе проблему формирования советской интеллигенции Казахстана. И одновременно она раскры­вает проблемы количественного роста различных отрядов интеллигенции.

Как и практически все советские исследователи, казахстанские историки суть интеллигенции, ее социальную природу и сущностные черты сводили к образовательному цензу, характеру и содержа­нию труда. Всю социальную общность, занятую простым и сложным умственным трудом, они опре­деляли как слой интеллигенции. Интересное, и в то же время типично советское определение интел­лигенции на рубеже конца 1980-начала 1990-х гг. дали Р.Б.Сулейменов и Ш.Ю.Тастанов: «интелли­генция, — заключили авторы, — действительно социальная категория общества, самым серьезным образом озабоченная судьбами советского народа и страны. «Инакомыслие», критичность ума — сущностные черты интеллигенции»¹⁴.

Исторический опыт формирования, социального развития и деятельности интеллигенции на материалах сельской интеллигенции Казахстана были рассмотрены в книге Х.М.Абжанова «Сель­ская интеллигенция Казахстана в условиях совершенствования социализма»¹⁴. Эта работа является продолжением исследования данной темы, начатого еще в начале 1980-х годах¹⁵. В своей новой книге проблему интеллигенции автор предложил исследовать как экономическую, культурную, со­циальную, нравственную и национальную. Отдавая должное своим предшественникам, Х.М.Абжа- нов пересматривает прежние концепции и представления об интеллигенции и считает, что опреде­ляющим и главным в сути и деятельности интеллигенции всегда было и есть эвристическое содер­жание, определяющее потребности общественного прогресса, культуру, экономику, нравственность общества. По его мнению, значимость интеллигенции измеряется не ее численностью, внутренней дифференциацией. Интеллигенция, на его взгляд, является той социальной силой, которая, аккуму­лируя опыт и знания многих поколений, призвана познать свойства, связи и отношения природы, общества и сознания¹⁶.

Думается, что с полным основанием работы казахстанских ученых по истории интеллигенции можно отнести к трудам социально-профессионального направления, ибо именно эти признаки выде­ляются ими в качестве основных при характеристиках казахстанской интеллигенции. Вместе с тем труды казахстанских историков, так же как и труды всех советских исследователей культуры, были подвержены вненаучным формам воздействия. Для многих из них характерны излишняя комплимен- тарность, строгое следование идеологическим постулатам. В этой связи можно привести признание исследователя Ш.Ю.Тастанова, который в одной из своих статей он вспоминает: «в характеристике дореволюционной казахстанской интеллигенции, особенно в оценке идейных и политических пози­ций различных ее групп, советские исследователи прошлых времен допускали грубые извращения, граничащие с клеветой на них и фальсификацией их взглядов, приклеиванием различных политичес­ких ярлыков типа «реакционные буржуазные националисты», «прислужники капитализма» и так да­лее. Не свободен был от этих пригрешений, обусловленных диктатом коммунистической идеологии, и автор данных строк, опубликовавший в разные годы ряд монографий, брошюр и статей, посвящен­ных различным проблемам и аспектам рассматриваемой темы. Можно было иметь личное мнение, принципиально отличающееся от официальных установок, но никто не мог его выразить — ни устно, ни печатно»¹⁷.

В связи с данным высказыванием следует отметить, что, действительно, история зарождения и развития движения национальной казахской интеллигенции начала XX в. в советские годы подвер­глась жесткой цензуре и искажениям. Движение национальной интеллигенции, получившее название по имени мифического первопредка казахов, возникло в годы общего демократического подъема в дореволюционной России и свидетельствовало о национальном пробуждении в среде казахского на­селения. Об общероссийском характере этого пробуждения народов писал в сборнике «Интеллиген­ция в России» (1910 г.) редактор-издатель М.А.Славинский, проводивший программу кадетской пар­тии: «мы живем под знаком чрезвычайного оживления национальных и националистических чувств у всех народов, населяющих Российскую империю»; «литературные, общественные и что всего важнее в данном случае — политические идеалы русской интеллигенции сразу же стали достоянием нарож­дающихся национальных интеллигенций»¹⁸. Эти слова в полной мере относятся и к истории наци­ональной интеллигенции Казахстана начала XX в. Кульминацией движения национальной интелли­генции первой четверти XX столетия стало формирование движения Алаш, с последующим заявле­нием об образовании политической партии.

Февральская революция 1917 г. стала катализатором общественной и политической деятельнос­ти национальной интеллигенции Казахстана. В этот период интеллигенция показала, что стала глав­ной политической силой казахского общества, вдохновителем, организатором и идеологом наци­онально-освободительного движения. Всеказахские съезды, прошедшие после февральской револю­ции, были организованными, результативными и значение их в деле консолидации этноса, формули­рования общенациональных задач переоценить очень трудно. Съезды прошли во многих крупных го­родах Казахстана, в процессе их работы формировалась политическая программа казахского либера­лизма начала XX столетия. Власть Временного правительства предоставила большие полномочия на­циональной интеллигенции России. На съездах присутствовали не только представители казахского общества, но и представители мусульманского комитета из Казани, представители регионов азиат­ской части России. На национальных собраниях решались такие важные вопросы, как создание ауль­ных, волостных комитетов, известных как казахские комитеты. В последующем они стали отделения­ми правительства Алаш-Орды. Съезды определяли отношение к власти Временного правительства и созыву Учредительного собрания, разбирали беззакония со стороны бывших царских чиновников, на­мечали программы действий по неотложным вопросам развития образования и культуры.

К сожалению, судьба всех без исключения представителей движения Алаш в 1930-е годы оказа­лась трагической, несмотря на то, что все лидеры Алаш и их сподвижники перешли на сторону Со­ветской власти и призвали все население признать новую власть, после многолетнего преследования и репрессий, их имена прочно ассоциировались с «казахским буржуазным национализмом». Во вто­рой половине 1920-начале 1930-х годов история движения Алаш была сознательно фальсифицирова­на в целях политической дискредитации наиболее авторитетных ее представителей. После этих «ра­зоблачений» долгие годы имена А.Букейханова, А.Байтурсынова, М.Дулатова и других причислялись к «буржуазным националистам», «феодально-байским элементам», «классовым врагам». К примеру, энциклопедия «Великая Октябрьская социалистическая революция», опубликованная в 1987 г., ха­рактеризовала «Алаш» как «контрреволюционную, буржуазно-националистическую партию», кото­рая «выражала интересы баев-феодалов, мусульманского духовенства, формировавшейся казахской буржуазии. Проповедовала идеи панисламизма и пантюркизма»¹⁹. Только после доклада М.С.Горбачева «Октябрь и перестройка: революция продолжается», снявшего запреты на освещение советского периода истории, исследователям представилась возможность объективной оценки и освещения по­литической, культурно-просветительной деятельности представителей движения «Алаш» после пере­хода их на сторону Советской власти. Тогда же, на рубеже конца 1980-начала 1990-х годов исследо- ватели и массовая читательская аудитория получили возможность изучения трудов и оставшегося творческого наследия прежде репрессированных представителей движения «Алаш».

В 1990-е годы в России и Казахстане вышел целый ряд содержательных исследований по исто­рии движения «Алаш». Все эти работы посвящены воссозданию подлинной истории этого движения. История движения «Алаш», место этого движения во всей истории Казахстана XX столетия — яркое свидетельство активной и созидательной роли интеллигенции в национальной истории, проявление ее лидирующего положения в формулировании задач государственного и этнокультурного самоопре­деления.

Д.А.Аманжолова в своей обстоятельной книге «Казахский автономизм и Россия» справедливо охарактеризовала лидеров движения «Алаш» как «тонкий слой элиты, служивший культурным фун­даментом нации»²⁰. На наш взгляд, к этой характеристике следовало бы добавить еще и определение, характеризующее их вклад в трансформацию культуры после 1917 г., — тонкий слой элиты, созда­вавший фундамент новой советской культуры в первые годы новой власти. Один из лидеров Алаш А.Байтурсынов стал первым наркомом просвещения автономной республики, был реформатором письменности и литературы, создателем учебников. Авторами первых учебников стали также М.Дулатов, Х.Досмухамедов и другие.

В настоящее время, отмечая рубежный характер опубликованных трудов по истории движения «Алаш», хотелось бы обратить внимание на то, что в историографии данной проблемы существуют еще нерешенные вопросы. К ним, на наш взгляд, следует отнести необходимость четкого определе­ния сущности ставших широкоупотребимыми терминов «алашское движение», «алашская интелли­генция». В сущности, выработка четких определений этих понятий имеет ключевое значение для от­ветов на главные вопросы истории интеллигенции начала XX столетия: мировоззренческие и идейно­политические истоки формирования национальной интеллигенции на рубеже конца XIX-начала XX вв., оформление образов этнического, политического, экономического, культурного будущего казахского на­рода. На необходимость разработки четких дефиниций по этой проблеме обратил внимание К.Н.Нурпеисов, указав, что далеко не ясна сущность термина «алашское движение». Профессор М.Койгель- диев под понятием «алашское движение» объединяет, с одной стороны, национально-освободитель­ное движение начала XX в. в целом, а с другой — партию «Алаш», правительство «Алаш-Орды» — Народный Совет, Алашскую автономию вместе взятые²¹. Думается, что следует учитывать, что в 1917 г. движение «Алаш» в соответствии с быстро меняющейся политической и военной обстановкой также меняло свои стратегические и тактические решения.

Иное понимание проблемы встречаем у Д.А.Аманжоловой. Она предложила собственную хроно­логию развития движения и пишет, что «в развитии казахского национального движения «Алаш» можно выделить три периода. Зародившись в 1905 г. как течение во главе с либеральной западничес­ки настроенной группой интеллигентов, на первом этапе (1905-1916 гг.) оно развивалось в русле оп­позиционного движения конституционно-демократической и земской общественности». Следующий этап в истории «Алаш», по мнению исследователя, непродолжительный, но крайне важный и совпал с революционным 1917 г. Д.А.Аманжолова считает 1918-1920 гг. завершающим этапом истории дви­жения «Алаш». Здесь налицо более четкое определение сущности движения «Алаш» и периодизация его истории. Важнейшую роль в идейно-политической эволюции будущих руководителей Алаш, од­ним из факторов их общественной и политической активности, социальной и национальной позиции стала учеба в вузах России, знание европейской и русской культуры — так считает Д.А.Аманжолова. Она пишет, что «ориентация на соединение традиционализма с началами западной демократии, дос­тижениями общечеловеческой цивилизации, чувство вины и долга перед своим народом, типичное для всей российской интеллигенции, были, пожалуй, наиболее характерными их чертами»²². Думает­ся, что это справедливая и объективная оценка мировозренческих, духовных и политических ориен­таций национальной интеллигенции Казахстана начала XX в., являющейся продуктом истории и культуры полиэтничной и многоконфессиональной страны.

К.Н.Нурпеисов в своей монографии подчеркивает, что истоки движения «Алаш» уходят своими корнями в годы первой русской революции 1905-1907 гг. Он считает неверным распространение по­нятий «Алаш», «Алаш-Орда» на всю казахскую интеллигенцию начала XX в. Он особо выделяет об­щественное движение между двумя революциями 1917 г. и определяет хронологические рамки дви­жения «Алаш» июлем 1917-1920 гг. Автор предлагает и свое толкование понятий «Алаш», «Алаш- Орда». Причины радикализации и объявление о преобразовании движения в партию «Алаш», сделан­ное после февральской революции 1917 г., как он считает, также следует искать в том, что в качестве образца в политической деятельности ими была выбрана партия кадетов и исторические уроки пер­вой русской революции 1905-1907 гг.²³.

На наш взгляд, не правы те авторы, которые движение «Алаш» олицетворяют со всем наци­онально-освободительным движением начала XX в. Национально-освободительное движение того периода состояло из разрозненных многочисленных потоков, в том числе и из течения либерально настроенной революционно-демократической интеллигенции европейской ориентации. Здесь, по на­шему мнению, имеет место известное преувеличение масштабов и степени влияния алашского дви­жения на все общество и освободительное движение в целом. Думается, не следует переносить созву­чие программных заявлений алашского движения духу эпохи, накалу социального движения в Рос­сийской империи начала XX в. на степень восприятия и укорененность этих идей в обществе тех лет. В основной своей массе общество оставалось глубоко патриархальным, воспринимавшим и оцени­вавшим мир в традиционалистских мировоззренческих образах и ориентирах. Социальная стратифи­кация казахстанского общества периода перехода от патриархальной стадии к новой модели находи­лась на стадии формирования. Свидетельством этому было, например, оформление партий типа «Уш жуз» — партии торговцев, мелкой буржуазии и немногочисленных городских интеллигентов. Другое дело, когда прозорливость идей лидеров движения «Алаш» совпала с исторической практикой. Такое совпадение, думается, следует объяснить, тем, что у истоков движения «Алаш» стояли представители казахской интеллигенции, воспитанной на русской культуре, традициях европейского образования и культуры. Лидер национально-освободительного движения в Казахстане начала XX в. Алихан Букейханов в своей статье «Киргизы» отмечал, что в движении «принимали участие, с одной стороны, интеллигенция, воспитанная на русской литературе, верующая в европейскую культуру, видящая счастье родины в здоровом претворении плодов западной культуры и считавшая религиозные вопро­сы второстепенными... С другой стороны, выступала и интеллигенция, воспитанная в духе восточной ортодоксии и национально-религиозной исключительности. Эта последняя выдвигала религию на первый план; в мусульманской схоластике она видела и продолжает видеть науку, которой никто и никогда не превзойдет; киргизский народ, и вообще магометан, она ставит выше всех народов, ис­кренно и сознательно отождествляя религиозное единство с единством национальным. Если провести некоторую аналогию с русской интеллигенцией, то первую группу киргизской интеллигенции можно было бы назвать западниками, а вторую — тюркофилами и поборниками панисламизма»²⁴.

Об этих различиях в среде казахской национальной интеллигенции писал и Турар Рыскулов в 1926 г. Казахскую национальную интеллигенцию он справедливо назвал «продуктом современности» и отметил, что в начале XX в. «у формирующейся нации, ее имущей верхушки, выявляется потреб­ность в национальной интеллигенции. У казахов она возникает под влиянием двух начал: русской и мусульманской культур»²⁵. Т.Рыскулов в своей статье, написанной в период острых дискуссий с дея­телями бывшей «Алаш-Орды» по проблемам социально-экономического развития Казахстана, приво­дит и краткий очерк дореволюционной истории казахской интеллигенции. Статья, не свободная от навешывания политических ярлыков «националистов», тем не менее является красноречивым доказа­тельством различий в среде казахской интеллигенции, приводимых очевидцем и активным участни­ком революционных событий в Казахстане.

Данная типология национальной интеллигенции Казахстана, данная на заре XX столетия, сохра­няет свою актуальность и в жизни современного Казахстана. На неоднородность, значительные раз­личия в цивилизационных ориентациях национальной интеллигенции начала прошлого века обратил внимание исследователей академик М.К.Козыбаев. Он писал, что «алашское движение не было одно­родным по своим социальным корням, миропониманию российской действительности, политическим ориентациям. Оно состояло из правых центристов и левых. Среди них были высокообразованные по европейским стандартам лидеры движения, опережавшие по уровню своего развития своих совре­менников. В рядах освободительного движения в то же время находились и люди, связанные с фе­одально-патриархальным прошлым, деятели консервативного мышления»²⁶. В настоящее время ряды поборников восточной ориентации Казахстана пополнились многочисленными ура-патриотами раз­личного уровня, апеллирующими лозунгами национально-культурного возрождения, этнического ре­ванша и т.п.

В 2000 г. вышла книга М.Кул-Мухамеда «Программа «Алаш»: фальсификации и действительность»²⁷, в которой автор представил на суд общественности собственный перевод проекта Програм­мы партии «Алаш», опубликованной 21 ноября 1917 г. в газете «Казах». Долгое время подлинник текста, опубликованный на основе арабской графики, был закрыт для пользователей. Современный перевод, сделанный автором, обнаружил много ошибок и искажений переводов, сделанных Н.Марты­ненко в 1929 г. Автор книги отмечает, что до последнего времени исследователи использовали ста­рый искаженный перевод. Книга содержит фотокопию оригинала номера газеты «Казах», в котором был опубликован проект Программы. Вместе с тем авторский комментарий к тексту выглядит черес­чур односторонним из-за чрезмерного увлечения антикоммунистической риторикой в ущерб строго научному источниковедческому и правоведческому анализу текста документа. Содержательная часть переведенных разделов проекта Программы свидетельствует о том, что проект носит тезисный харак­тер, о чем практически ничего не сказано в комментариях автора. В целом, несмотря на указанные особенности, работа представляет несомненную ценность в силу предпринятой попытки нового пере­вода и авторской трактовки положений проекта Программы.

Активное участие национальной интеллигенции тюркофильской ориентации в политической жизни провозглашенной Туркестанской автономной республики в период распада старой российской и формирования новой советской государственности в 1917 г. рассмотрено в монографии А.М.Ауанасовой «Национальная интеллигенция Туркестана в первой четверти XX века»²⁸. Автор на основе при­влечения обширного круга архивных источников, а также материалов периодической печати первой четверти XX в. реконструировал политический ландшафт Туркестана в период революционных собы­тий 1917 г. и деятельность интеллигенции среднеазиатского края в первые послереволюционные го­ды, вплоть до национально-государственного размежевания 1924 г. Воссоздавая политические собы­тия тех лет, автор вместе с тем не проводит четкой дифференциации интеллигенции. Только священ­нослужителей она выделяет как основную массу интеллигенции. А.М.Ауанасова не оценивает сте­пень разногласий внутри туркестанской интеллигенции, проявлявшуюся как фактор постоянного дей­ствия в политической жизни тех лет. Спорными, на наш взгляд, являются утверждения автора о том, что «размежевание Средней Азии и Казахстана привело к искусственному отрыву тюркских народов друг от друга. Был нарушен вековой устой Туркестана, который основывался на единстве экономики, хозяйствования, национальной культуры и самосознания народов... Страх Советской власти перед объединением всех тюркских народов Туркестанского региона заставил уничтожить вековые, истори­ко-культурные, языковые связи, этногенетическую общность в Центральной Азии. Единоличное правление центра в регионе соответствовало большевистской ленинской национальной политике. Со­ветская власть продолжала политику российского колониализма в этом вопросе. Протест националь­ной интеллигенции, понимающей, какую опасность таит в себе единый диктат центра, наталкивался на глухую стену, раздражение и безразличие, а впоследствии и преследование со стороны больше­вистского руководства»²⁹.

На наш взгляд, трудно согласиться с таким утверждением потому, что к началу XX столетия раз­личия между этносами, населяющими Центрально-Азиатский регион, достигли качественно нового уровня, нежели в период средневековья и нового времени. Это новое качество в этнической иденти­фикации и национальном самосознании отразилось в формировании различных по своей политичес­кой, религиозной и культурной ориентации политических партий и движений. Вместе с тем необхо­димо также сказать о том, что тезис о намеренном разделении тюркских народов Средней Азии и Ка­захстана не является новым. Автор заимствовал его из опубликованных в последние годы сочинений бывшего непродолжительное время премьером Кокандской автономии Мустафы Шокая (Чокая) и других деятелей, выступавших против сталинского режима.

В 1920-1930-е годы, не найдя какой-либо альтернативы большевистской власти, М.Шокай стал активным пропагандистом идеи единого Туркестана, «единого тюркского народа» и объединения тюркских народов. Эта идея, на наш взгляд, апеллирует больше к чувствам и общему средневековому историческому прошлому и ей присуща известная доля политического романтизма и прожектерства. Вместе с тем в работах М.Шокая (Чокая) содержатся его личные характеристики многих представи­телей казахской интеллигенции, активно служившей своему народу и большевистской власти. Турара Рыскулова он назвал «сталинским фаворитом». Нелицеприятных оценок удостоился Санжар Асфендияров, опубликовавший в 1935 г. «Историю Казахстана», написанную с методологических позиций материалистического понимания истории. Народный комиссар просвещения Казахстана 1934­1937 гг. Темирбек Жургенев также был назван проводником колонизаторской политики большеви­ков. Несмотря на антибольшевистский пафос сочинений М.Шокая (Чокая), в них содержатся спра­ведливые оценки многих негативных сторон форсированной индустриализации, алфавитных реформ 1920-1930-х гг., объективных и субъективных трудностей школьного строительства того периода.

В 2001 г. в Уфе вышла книга актюбинской исследовательницы Г.Султангалиевой «Западный Ка­захстан в системе этнокультурных контактов (XVIII-XX вв.)»³⁰. Работа посвящена взаимодействию культур казахского, татарского и башкирского народов. Значительное место Г.Султангалиева уделила вопросам истории формирования национальной интеллигенции, ее роли и месту в казахском обще­стве. Она обратила внимание на взаимосвязь развития просвещения и образования с формированием интеллигенции. Отмечается, что во второй половине XIX-начале XX вв. Казанский университет, а позже и Санкт-Петербургский университет были единственными учебными учреждениями, где пред­ставители национальных окраин России получали высшее университетское образование. Автор ана­лизирует общественно-политическую деятельность известных представителей национальной интел­лигенции Казахстана на рубеже конца XIX-начала XX вв., в числе которых и А.Беремжанов — депу­тат 1 и 2-й Государственной Думы от Тургая.

В развитии историографии интеллигенции Казахстана 1990-х годов значительное место занима­ют вышедшие исследования, воссоздающие жизнь и деятельность известных представителей наци­ональной интеллигенции, внесших значительный вклад в развитие культуры. Это статьи и кандидат­ские диссертации, посвященные жизни и творчеству А.Букейханова, А.Байтурсынова, А.Ермекова, С.Садвакасова, Р.Марсекова, А.Беремжанова, М.Сералина, С.Ходжанова³¹. Хотелось бы надеяться, что на основе этих диссертаций будут созданы исторические портреты, посвященные представителям национальной интеллигенции, и реконструированы важные страницы истории Казахстана XX в., а жанр персоналий в историографии получит в результате этих исследований содержательное продол­жение.

По нашему мнению, для современной казахстанской историографии движения «Алаш» харак­терны односторонние оценки в характеристике его истории, эволюции взглядов как только наци­онально-освободительных и либерально-демократических. Преобладают чрезмерная комплиментар- ность, порой и безаппеляционность в суждениях, пафос антитоталитаризма и антисталинизма. Созда­ется излишне этнизированная, односторонне идеализированная картина истории интеллигенции. Лишь единичные работы указывают на необходимость объективных и более взвешенных оценок, на явную оппозиционность лидеров движения в 1920-х годах, а также и участие некоторых из них в под­польной антисоветской борьбе и связь с представителями эмиграции³². В настоящее время необходим пересмотр некоторых подобных оценок с учетом того, что свидетельства связи деятелей бывшего движения «Алаш» содержатся в воспоминаниях З.Валидова и письмах М.Шокая (Чокая).

Таким образом, движение казахской национальной интеллигенции «Алаш», по нашему мнению, является: 1) реформаторским, преследовавшим цели национально-государственного и культурного самоопределения, пробудившим широкие слои общества к этнокультурной мобилизации; оно прошло путь эволюции от защиты буржуазно-демократических свобод к формулированию требований наци­онально-территориальной автономии; 2) история алашского движения является ключевой проблемой истории национального освободительного движения первой четверти XX в.; 3) «алашская интелли­генция» — это «тонкий слой элиты, ставший культурным фундаментом нации», преследовавший це­ли государственной и этнокультурной модернизации казахского общества по пути русской и евро­пейской, светской культуры и образования, сохраняя при этом этнокультурную преемственность в языке и мировоззрении; 4) «алашская интеллигенция», как и вся немногочисленная интеллигенция начала XX столетия, не была однородной по своим социальным корням, политической и ментальной ориентации и была неразрывно связана с традиционной культурой казахского общества; 5) история движения «Алаш» — составная часть истории всего освободительного движения национальных окра­ин Российской империи. Национальное пробуждение в России начала XX в. совпало с началом пере­хода от традиционного патриархального уклада к индустриальному обществу, с ускорением модер­низации и европеизации России, движения по пути к парламентской демократии при сохранении многочисленных пережитков уходящей в прошлое феодально-крепостнической и колониальной эпо­хи. И историю освободительного движения «Алаш» необходимо рассматривать в полномасштабном контексте всей культурно-исторической эпохи рубежа конца XIX-первой четверти XX в.

Ограничение доступа к архивным и статистическим материалам, негласный запрет на критичес­кое и правдивое освещение истории интеллигенции со стороны московских и казахстанских властей привели к образованию нерешенных проблем, незавершенности, разрозненности научных концепций интеллигенции. В частности, в существующей исторической литературе не были установлены этапы формирования интеллигенции Казахстана. Так, в монографии К.Ж. Жаманбаева «Высшая школа в Казахстане: Исторический опыт Компартии Казахстана по руководству высшей школой за 50 лет (1920-1970 гг.)» утверждается, что история развития высшей школы и формирования казахстанской интеллигенции прошла пять этапов:

1) первое десятилетие Советской власти (1917-1927 гг.);

2) три довоенных пятилетки (1928-1941 гг.);

3) период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.;

4) пе­риод послевоенного восстановления народного хозяйства и завершения строительства социализма (1946-1958 гг.);

5) период развернутого строительства коммунистического общества³³.

Формирова­ние интеллигенции Казахстана автор напрямую связал с развитием высшей школы республики, поло­жив в основу критериев интеллигенции образовательный ценз.

Академик Р.Б.Сулейменов предложил другую периодизацию. По его мнению, так же как и куль­турная революция, формирование интеллигенции Казахстана прошло три этапа формирования: 1) с октября 1917 г. до начала 1930-х годов; 2) 1933-1958 гг.; 3) завершающий этап (с конца 1950-х го­дов)³⁴. Иной точки зрения придерживается Ш.Ю.Тастанов. Он считает, что процесс формирования интеллигенции Казахстана завершился к концу 1930-х годов³⁵.

Исследователи С.Н.Быкова и В.Ф.Сбытов относят завершающий этап формирования и развития республиканских и национальных отрядов интеллигенции к периоду с конца 1960-х годов до конца 1980-х годов³⁶.

Собственную периодизацию истории формирования сельской интеллигенции Казахстана пред­ложил профессор Х.М.Абжанов. Он выделяет два этапа:

1) 1946-1970 гг.;

2) 1971-1985 гг.

На протя­жении первого этапа, по его мнению, завершился процесс создания интеллигенции в Казахстане, на втором — происходит социальное развитие интеллигенции на собственной основе. В целом же пе­риоды развития аграрного отряда интеллигенции Казахстана он подразделяет на 1946-1953 гг., 1954­1965 гг. и 1966-1985 гг., что соответствует, на его взгляд, общей периодизации истории осуществле­ния аграрной политики в Казахстане³⁷. Автор, предлагая такую периодизацию, исходил из хронологи­ческих рамок собственного исследования. Однако, думается, что не совсем правомерно было бы вов­се не упоминать довоенный период. Известно, что именно в довоенные годы были заложены основы колхозно-совхозного строя по всей стране. В эти же годы сформировался управленческий, ветеринар­ный, агрономический и зоотехнический корпуса аграрной интеллигенции Казахстана. И материалы Всесоюзной переписи населения 1939 г. зафиксировали процесс становления сельской интеллиген­ции Казахстана уже в довоенные годы³⁸.

Становление суверенного Казахстана как государства проходит в условиях радикальной тран­сформации экономической, политической и социальной сфер общества, характеризующейся еще и подъемом этнического самосознания. Последнее определяется, как считают многие ученые, и ролью интеллигенции. Именно она оказывает в значительной степени воздействие на духовное развитие на­рода, рост его самосознания и этнокультурного мирооощущения. Это обстоятельство было отмечено философом Н.Амрекуловым в новаторской по своей сути статье «О казахской интеллигенции»³⁹, опубликованной в 1993 г. Подобного рода аналитические материалы на страницах казахстанской пе­чати встречаются крайне редко, и поэтому они привлекают внимание исследователей на протяжении довольно длительного периода. Автор высказался в пользу демократического выбора в определении путей общественного развития Казахстана после распада СССР в 1991 г. В случае ориентации на предложения казахских ура-патриотов автор предостерег об опасности возврата в средневековые жу- зовские распри. Следуя по пути развитых стран народ Казахстана, с его богатыми природными ресур­сами, по его мнению, может встать в один ряд с цивилизованными странами. Особое же положение интеллигенции в этих условиях автор определил так: «властительница умов», «совесть и разум» на­ции. Н.Амрекулов призвал не только городскую, но и сельскую интеллигенцию, а также интеллиген­цию в первом поколении к мудрости и разуму. Они необходимы, по мнению автора, для того, чтобы не копаться в старых обидах, а чтобы быстро преодолеть постколониальный синдром и соответствен­но новому положению Казахстана в СНГ и в мире перейти к новому типу мышления и этнического мироощущения — к парадигме прагматичного компромисса, терпимости и гуманизма как высшей и вечной общечеловеческой ценности и императиву мирного толерантного казахстанского бытия.

К этому следует также добавить и то, что модель этнокультурной идентификации, межэтничес­ких взаимодействий двух доминирующих этносов современного Казахстана должна строиться ис­ключительно на креативных, созидающих идеях, на признании неприкосновенности этнокультурной самобытности каждого этноса. Межэтнические взаимоотношения двух ведущих этносов, испытыва­ющие также и мощное внешнее воздействие, будут определяющими и на всей палитре межэтничес­ких, этнокультурных и межконфессиональных взаимоотношений.

На наш взгляд, можно определить категорию интеллигенции как категорию лиц, профессиональ­но занимающихся умственным трудом, осуществляющих производство, трансляцию и основное по­требление знаний и духовных ценностей. При этом, видимо, следует особо выделить творчество как неотъемлемую черту интеллигентского труда — критерия выделения интеллигенции из бюрократи­ческого и управленческого персонала. Вместе с тем интеллигенция может производить определен­ную часть духовных ценностей чисто для собственного потребления, ценностей, не имеющих широ- кой общественной практической полезности. Нам кажется, что невключение в содержание понятия «интеллигенция» каких-либо конкретных признаков для выделения ее как общественного слоя объяс­няется тем, что к этой группе причисляются очень разнородные по своему экономическому, полити­ческому, социальному положению группы, что рассматривать интеллигенцию как целостный моно­лит при конкретно-историческом анализе методологически неточно. На наш взгляд, уровень обобще­ния в исторических исследованиях можно ограничить выделением групп интеллигентских профес­сий, показом противоречий в тенденциях ее развития. Одновременно хотелось бы обратить внимание и на то, что не может быть однозначных ответов на такие извечные вопросы, как взаимоотношения власти и интеллигенции, интеллигенции и народа, поскольку в подобного рода обобщениях присут­ствует определение интеллигенции как целостной группы. Думается, что плодотворным может явить­ся использование теории социальной стратификации, согласно которой можно подразделять интелли­генцию на группы в зависимости от задач исследования по различным параметрам: по отношению к власти, уровню доходов и т.д. Таким образом, можно констатировать, что дифференцированное отно­шение к интеллигенции способно более рельефно раскрыть черты, присущие этой социальной груп­пе. Например, интересной нам представляется точка зрения российского исследователя С.А.Красильникова, который предлагал дифференцировать интеллигенцию по отношению к власти на лидерный тип, базисный и маргинальный⁴⁰. Такое деление позволяет выделить определенный вектор политики по отношению к интеллигенции и ответную реакцию на эту политику, и она представляется неодноз­начной. В частности, позицию маргиналов зачастую можно определить как оппозицию, а реакцию «мандаринов» — как различную, так как зачастую это не просто одобрение действий властей и под­держка ее, но и использование в своих целях. В отношении среднего, базисного слоя, в силу его неус­тойчивого положения, также трудно дать однозначный ответ, ибо его неустойчивость проявляется в тяготении к представителям верхнего или нижнего слоя интеллигенции.

В основу типологии всей современной казахской интеллигенции могут, по нашему мнению, быть положены два критерия: уровень цивилизационного (урбанистического западно-индивидуалис­тического) развития и отношение к иноэтничному, особенно русскому этносу. По отношению к циви­лизационно-исторической вертикали казахская интеллигенция, впрочем как и весь народ, историчес­ки были разделены на городских и сельских интеллигентов.

Доля городских интеллигентов, по мнению некоторых исследователей, в первые постсоветские годы составляла 5 % всех родившихся в городе казахов. Это группа, впитавшая в себя западно-инди­видуалистскую культуру, русский язык и культуру как родной, наряду с казахским языком и культу­рой, для которой характерно индивидуалистическое сознание, с опорой на собственную личность, а не родовые или групповые приоритеты, она более восприимчива к рынку и частнособственническому образу жизни. Эта группа характеризуется, наряду с либерал-патриотами, близостью к идее приори­тета личности над правами группы (этноса, класса). Она не страдает тяжелыми постколониальными синдромами и выступает против национал-реваншизма, поскольку отток демократически настроен­ных неказахских интеллигентов и интеллектуалов-европейцев снижает уровень демократизации, уси­ливает «восточную» ориентацию Казахстана, с его традиционализмом и консервативностью.

Другая группа — сельские интеллигенты первого поколения, родившиеся в традиционно-патри­архальном ауле, с его авторитетом старших, родовым и жузовским приоритетом. У представителей этой группы доминирует групповое родоэтническое сознание, воспроизводимое носителями этой группы и демонстрирующее свою живучесть. При переезде в полиэтничный город с преобладающим русским языком и урбанистической культурой и мировоззрением они попадают в слой испытыва­ющих культурно-языковой шок маргиналов. Для них характерно «почвенничество», казахофильство, ориентация на Восток (в частности турецкую модель). В последние годы для них характерна апелля­ция на проблемы казахского аула, кардинально изменившегося в результате экономического кризиса после распада СССР. Часто используются проблемы функционирования и расширения сферы исполь­зования казахского языка.

Эти группы — полюса единого для всего казахского этноса спектра, воплощающие центр и пра­вонационалистическое (по отношению к другим этносам и частной собственности), прогрессивное и реакционно-этакратическое направления.

***

Таким образом, предложенная типология выделяет группу «национал-этатистов» — антирыноч­ников, прогосударственников — державников радикал-национальной (реваншистской) ориентации и группу национал-либералов, терпимую к рынку и представителям славянских этносов, — городских и сельских жителей, выросших в полиэтничной среде.

Немаловажную роль играет здесь и геополитический фактор. Жители-казахи северных и восточ­ных городов долгие годы испытывали большей частью бессознательный шовинизм в быту, кадровой политике со стороны отдельных представителей слабоукорененной среди казахов многочисленной славянской группы, мигрировавшей в целинную и послецелинную эпоху. На юге преобладание казах­ской деревни и большая численность казахов в городах умеряла имперские проявления со стороны отдельных немногочисленных представителей «старшего брата».

Данная типология казахской интеллигенции строится на основе двух критериев: уровне цивили­зационной развитости индивида и приоритете личностного начала (основанном на принципе примата прав и свобод человека) над групповым. Необходимо отметить, что границы между ними не абсолют­ны и возможны исключения, например неказашка жена или неказах муж, выстраданный в сталинские годы интернационализм, точнее, этническая индифферентность старшего поколения казахов-фронто- виков, трезво оценивающих роль России и простых русских людей в развитии Казахстана и приобще­нии казахов к современному образованию, медицине, культуре и т.д. Относя предложенную типоло­гию к стохастической (вероятностной) закономерности, действующей для больших масс людей, эта типология, по нашему мнению, позволяет ориентироваться во всем многокрасочном спектре не толь­ко казахской интеллигенции, но и всего казахского этноса. Она позволяет более или менее точно оха­рактеризовать прогрессивные и консервативные группы казахского этноса относительно кардиналь­ных вопросов перехода к частнособственнической рыночной экономике, правовому гражданскому обществу, развитой демократии, этнокультурной толерантности. Утверждение парадигмы прагматич­ного компромисса, гуманизма и национально-культурной терпимости как высших общечеловеческих ценностей необходимы для утверждения в современном Казахстане мира и межэтнического спокой­ствия. Только эта дорога способна вывести казахов и всех казахстанцев к высотам современной циви­лизации и культуры, поставить кочевников менее чем за один век в ряд с процветающими индустри­альными народами. Другой путь — конфронтации и нетерпимости — грозит разрушениями и ги­белью людей. Более того, при негативном варианте развития событий казахи могут быть отброшены далеко назад даже по отношению к советскому периоду, конъюнктурными «учеными» и публициста­ми однозначно негативно оцениваемого как имперский, русификаторский и провоцирующих всякого рода нетерпимость. Цена межнациональной розни, статей, речей и действий, дестабилизирующих ме­жэтническую стабильность в Казахстане, — это ни больше ни меньше как нарушение территориаль­ной целостности, гибель людей и распад молодой государственности. Вместе с тем, думается, что важнейшей задачей для казахов, а также и всех казахстанцев является осознание ответственности пе­ред всем цивилизованным сообществом, преодоление опасности раскола на указанные городские и сельские группы интеллигенции.

Список литературы

1. Розенберг Ц.Р. Научно-техническая революция и интеллигенция. - Алма-Ата: Казахстан, 1972; Тастанов Ш.Ю. Совет­ский опыт формирования и развития интеллигенции ранее отсталых народов (на примере Казахстана). - Алма-Ата: Ка­захстан, 1975.
2. Советская интеллигенция. Советская историческая и философская литература за 1968-1977 гг.: Библиографический указатель. - Новосибирск, 1978.
3. Аубакиров Я.А. Социально-экономические преобразования в сельском хозяйстве Казахстана. - Алма-Ата, 1984; Дах- шлейгер Г. Ф. Маршрутом социального прогресса. - Алма-Ата, 1978; Дахшлейгер Г. Ф., Нурпеисов К.Н. История кресть­янства Советского Казахстана. - Алма-Ата, 1985. - Т. 1; Маданов X. Деятельность КПСС по осуществлению ленинской аграрной политики в Казахстане (1946-1975 гг.). - Алма-Ата, 1980; Турсунбаев А.Б. Курсом интенсификации: аграрная политика КПСС в Казахстане на этапе развитого социализма (1965-1982 гг.). - Алма-Ата, 1985; Балакаев Т.Б. Колхоз­ное крестьянство Казахстана в период Великой Отечественной войны (1941-191945 гг.). - Алма-Ата, 1975; Михай­лов Ф.К. Совхозное строительство в Казахстане (1946-1970 гг.). - Алма-Ата, 1973.
4. Жаманбаев К.Ж. Высшая школа в Казахстане: Исторический опыт Компартии Казахстана по руководству высшей шко­лой за 50 лет (1920-1970 гг.). - Алма-Ата, 1972; Жуламанов К.Д. Высшая школа республик Средней Азии и Казахстана (1961-1975 гг.). - Алма-Ата, 1981; Заславская М.Б. Формирование общественной активности студентов. - Алма-Ата, 1977; Козьменко В.М. Роль общественных наук в коммунистическом воспитании молодежи. - Алма-Ата. 1985; Розен­берг Ц.Р. Научно-техническая революция и интеллигенция. - Алма-Ата, 1979; Рустемов Л.З. Подготовка педагогичес­ких кадров в условиях развитого социализма. - Алма-Ата. 1985; Сембаев А.И. Киреева О.П. Некоторые вопросы обуче­ния и воспитания учащихся средних специальных учебных заведений Казахстана. - Алма-Ата. 1976.
5. Гноевых В.И. Социальное развитие сельской интеллигенции Казахстана. - Алма-Ата. 1977; Она же. Социальная струк­тура сельской интеллигенции как теоретико-социологическая проблема: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. - Алма- Ата, 1978; Сулейменов Р.Б. Ленинские идеи культурной революции и их осуществление в Казахстане (Исторический опыт развития социалистической культуры народов, миновавших стадию капитализма). - Алма-Ата, 1972; Сулейме­нов Р.Б., Бисенов Х.И. Социалистический путь культурного прогресса отсталых народов(История строительства совет­ской культуры Казахстана). - Алма-Ата, 1967; Кудайбергенов А. За высокую культуру села. - Алма-Ата, 1976; Куземба- ев Н. Подъем материального благосостояния и культурного уровня сельского населения Казахстана. - Алма-Ата, 1964; Канапин А.К. Яндаров А. Д. Расцвет культуры казахского народа (Общие проблемы культуры. Закономерности, тенден­ции, особенности культурного строительства в Казахстане после Великой Октябрьской социалистической революции).-   Алма-Ата, 1977.
6. Аженов М. С. Изменение социально-классовой структуры Казахстана в процессе коммунистического строительства. - Алма-Ата, 1973; Ишмухамедов А. Рабочий класс и научно-техническая интеллигенция. - Алма-Ата, 1977; Соскин С.Н. Социальная структура села и народное образование. - Алма-Ата, 1979; Он же. Кадры сельского хозяйства; подготовка в системе образования. - Алма-Ата, 1986; Капесов Н.К. Социальные изменения в составе сельскохозяйственных труже­ников Казахстана. - Алма-Ата, 1977;
7. Асылбеков М.Х., Галиев А.Б. Социально-демографические процессы в Казахстане (1917-1980 гг.). - Алма-Ата, 1991; Асылбеков М.Х., Козина В.В. Демографические процессы современного Казахстана. - Алматы, 1995; Алексеенко Н.В. Историческая демография Казахстана. - Усть-Каменогорск, 2001; Алексеенко В.Н., Алексеенко А.Н. Население Казах­стана за 100 лет (1897-1997 гг.). - Усть-Каменогорск, 2001; Базанова Ф.Н. Формирование и развитие структуры населе­ния Казахской ССР. Национальный аспект. - Алма-Ата, 1987; Татимов М.Б. Социальная обусловленность демографи­ческих процессов. - Алма-Ата, 1989; Татимов М.Б. Развитие народонаселения и демографическая политика (социаль­но-философские аспекты системного изучения и комплексной разработки). - Алма-Ата, 1978.
8. Карагусов Ж. Казахская советская интеллигенция, рожденная Октябрем. - Алма-Ата. 1960; Его же. Партийная органи­зация Казахстана в борьбе за осуществление политики КПСС по подготовке кадров новой советской национальной ин­теллигенции (1928-1938 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Алма-Ата, 1953; АкназаровХ.З. Формирование совет­ской интеллигенции (на материалах Казахстана. 1917-1940 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Алма-Ата, 1956; Калшабеков А. Ратные и трудовые подвиги интеллигенции Казахстана в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Алма-Ата, 1965; Тастанов Ш.Ю. Советский опыт формирования и развития интеллигенции ранее отсталых народов (на примере Казахстана). - Алма-Ата, 1975; Его же. Казахская совет­ская интеллигенция (проблемы становления и развития). - Алма-Ата, 1982.
9. Тастанов Ш.Ю. Советский опыт.; Его же. Казахская советская интеллигенция (проблемы...
10. Тастанов Ш.Ю. Советский опыт. - С. 90.
11. Тастанов Ш. Ю. Казахская советская интеллигенция (проблемы.
12. Там же. - С. 3.
13. Сулейменов Р.Б., Тастанов Ш.Ю. Интеллигенция и перестройка // Изв. АН КазССР. Сер. общ. наук. - 1990. - № 4. - С. 4.
14. Абжанов Х.М. Сельская интеллигенция Казахстана в условиях совершенствования социализма. - Алма-Ата. 1988; Аб- жанов Хангельды. Сельская интеллигенция Казахстана: Исторический опыт формирования и социальной практики (1946-1985 гг.): Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. - Алма-Ата, 1992.
15. Абжанов Х.М. Рост кадров сельской интеллигенции Казахстана и ее роль в условиях развитого социализма (1961-1980 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. - Алма-Ата, 1983.
16. Абжанов Хангельды. Сельская интеллигенция Казахстана: Исторический опыт ... - С. 7.
17. Тастанов Ш. Ю. Казахская советская интеллигенция в ретроспективе и перспективе // Мысль. -1995. - № 12. - С. 26.
18. Славинский М.А. Русская интеллигенция и национальный вопрос // Вехи. Интеллигенция в России: Сб. ст. - М., 1991. - С. 406, 418.
19. Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. - М., 1987. - С. 35.
20. Аманжолова Д.А. Казахский автономизм и Россия. История движения Алаш / Послеслов. Ю.А.Полякова. - М., 1994. - С. 188.
21. Элихан Бокейхан Шыгармалары. -Алматы, 1994. - С. 93.
22. Аманжолова Д.А. Указ. соч. - С. 19.
23. Нурпеисов К.Н. Алаш Һәм Алашорда. - Алматы, 1995. - С. 122.
24. Букейханов А. Киргизы // Костелянский А.И. Формы национальных движений в современных государствах. - Петер- бург-Петроград, 1910. - С. 53-54.
25. Рыскулов Т. Из прошлого казахской национальной интеллигенции // Рыскулов Т.Р. Изб. тр. - Алма-Ата: Казахстан, 1984. - С. 148.
26. Козыбаев М.К., Дулатова Д.И. Историография Казахстана (XVIII-XX века). Введение к «Истории Казахстана (с древ­нейших времен до наших дней)». - Т. 3. / Козыбаев М.К. Казахстан на рубеже веков: размышления и поиски. Память народа. - Кн. 1. - Алматы, 2000. - С. 163-164.
27. Кул-Мухаммед Мухтар Программа «Алаш»: фальсификация и действительность (на казахском и русском языках). - Алматы., 2000.
28. Ауанасова A.M. Национальная интеллигенция Туркестана в первой четверти XX века. - Алматы: Изд-во «Қазақ ун-ті», 2001.
29. Ауанасова A.M. Указ соч. - С. 226-227.
30. Султангалиева Г. Западный Казахстан в системе этнокультурных контактов (XVIII-XX вв.). - Уфа: РИО РУНМЦ Гос- комнауки РБ, 2001. - С. 262.
31. Бурабаев М., Кайназаров С. Общественно-политические взгляды А.Байтурсынова // Вестн. АН КазССР. - 1989. - № 8; Нурпеисов К. Х. Досмухамедов // Мысль. - 1998. - № 2; Койгельдиев М. Алаш: в путах догм // Заря. - 1990. - № 8; Акку- лыулы С. А.Букейхан // Простор. - 1993. - № 10; Нурпеисов К. Аяган Б. Алаш-Орда и алашординцы: долгая дорога к свободе // Караван. - 1998. 16 янв.; Елмурзаева Р. Жизнь и деятельность С.Садвакасова: Дис. ... канд. ист. наук. - Ал­маты, 1997; Канафин Р. Марсеков. Формирование мировоззрения. Общественно-политическая деятельность (1879-1922 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. - Алматы, 1999; Ускембаев К.С. Общественно-политическая и педагогическая деятельность А.А.Ермекова (1891-1970 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Караганды, 2001; Султангазы Г.Ж. Об­щественно-политическая деятельность Ахмеда Беремжанова: Дис. ... канд. ист. наук. - Костанай, . 2002; Уалихано- ва Ж.М. Культурно-просветительская и государственно-политическая деятельность Султанбека Ходжанова: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. - Алматы, 2002 (на каз. яз.).
32. Жаманбаев К.Ж. Указ. раб. - С. 10.
33. СулейменовР.Б. Указ. раб. - С. 71-73; 281; 351-356.
34. Тастанов Ш.Ю. Казахская советская интеллигенция (проблемы... - С. 83-85.
35. Быкова С.Н. Сбытов В.Ф. Формирование и развитие республиканских и национальных отрядов интеллигенции // Со­циологические исследования интеллигенции. - М., 1982. - С. 37.
36. Абжанов Хангельды Сельская интеллигенция Казахстана: Исторический опыт ... - С. 9.
37. Баканов С.А., Жумашев P.M. О темпах ликвидации неграмотности в Казахстане в 1926-1939 годах // Вопросы истории.-   2002. - № 8. - С. 144; Всесоюзная перепись населения 1939 года. - М., 1992. - С. 27; 42; 47; 54.
38. АмрекуловН. О казахской интеллигенции // Новое поколение. - 1993. 17 марта.
39. Красильников С.А. Социальная типология интеллигенции в первое послеоктябрьское двадцатилетие // Актуальные про­блемы истории Советской Сибири. - Новосибирск, 1990. - С. 72.