Модернизация русской православной церкви в ХХ веке

Модернизационные процессы в Русской Православной Церкви — тема, которая может быть бес­конечной для исследователя. Модернизация, под которой мы понимаем изменение в принципиальных установках той или иной структуры с целью улучшения, как и попытки этого улучшения, не закон­чившиеся и даже не удавшиеся, характерна для любой естественной и живой социальной системы. Несомненно, таким живым организмом является Русская Православная Церковь (РПЦ), значение ко­торой для становления общемировой культуры и истории невозможно переоценить. В данной статье мы предприняли попытку краткого анализа и выявления модернизационных движений и изменений на протяжении прошлого века. Отдельно рассматриваются моменты модернизации и объяснения на­иболее актуальных вопросов конца ХХ в., изложенных в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви».

Внутрицерковное ответвление русского религиозного реформаторства сформировалось в начале ХХ в. В середине Х!Х в. известные богословы Ф.А.Голубинский и Н.В.Карпов предприняли попытку соединить религию с философским идеализмом и создать православно-христианскую «метафизику». Традиции модернизации Русского Православия, как дореволюционного, так и послереволюционного, двоякого рода: внецерковные и церковные. Церковная линия представлена славянофилами, Ф.М.Дос­тоевским, В.С. Соловьевым и группой «неохристиан» (Н.Бердяев, С.Булгаков). Церковная линия на­шла отражение в трех этапах обновленческого движения (первая и вторая русские революции, 20-30 годы ХХ в.). Внецерковное обновление — это феномен религиозной либерализации. Необхо­димость такого рода реформ РПЦ на начало ХХ в. чувствовала особо остро. Социальной основой об­новленческой традиции в духе либерализма в РПЦ является становление собственно либеральной буржуазии, которая в Европе прошла многие стадии и служила образцом для подражания в России. Сама идеология либерализма во многом была связана с религиозными исканиями и установками, осо­бенно протестантского толка. В.С.Соловьев в «Трех разговорах» оставляет представителя протес­тантской церкви единственного в живых, возможно, потому, что протестантство — наиболее модер­низированное к современным условия направление в христианстве.

В начале ХХ в. было создано «Религиозно-философское собрание» — как попытка сближения церкви с интеллигенцией. Группа церковных деятелей, по рекомендации Витте, внесла записку в Высшее правительственное совещание «О современном положении православной церкви». В ней от­мечалось резкое падение авторитета православия, выражавшееся в «изгнании из церковной жизни принципа соборности» и нарушением равновесия между церковным и государственным организмом, наступившим со времен реформ Петра I.

В марте 1905 г. «группа 32» молодых петербургских священников представила митрополиту Ан­тонию записку «О неотложности восстановления канонической свободы православной церкви в Рос­сии», в которой обосновывалась необходимость «полного обновления церковной жизни». Впослед­ствии группа стала именовать себя «Союз церковного обновления», а левое крыло православно-цер­ковного обновленчества — «Русский христианский социализм». Совместный поиск либерально на­строенной интеллигенции и духовенства, путей для сближения и проведения реформ в данном случае можно расценивать как первый этап модернизации Русского Православия в ХХ в.

Всё либерально-обновленческое движение требовало социально-политической ориентации церк­ви и выход из-под опеки самодержавия. Однако основное ядро движения было за конституционную монархию и поддерживало политическую платформу октябристов и кадетов.

Церковные реформаторы выступали за обновление самого христианского учения. Например, приведение вероучительных основ в соответствие с современностью было главной задачей готовяще­гося Поместного собора (последний был в 1682 г.) Движение выступало за пересмотр литургии, так­же было предложено сократить и упростить порядок богослужения, перевести литургию на современ­ный русский язык.

Второй этап обновленчества связан с февральской революцией. В это время данное православ­ное движение продолжало находиться в оппозиции к официальному курсу. Возникли новые форми­рования обновленцев: «Союз прогрессивного петроградского духовенства», «Всероссийский союз де­мократического духовенства и мирян» (март 1917 г., руководитель А.И.Введенский). Поместный со­бор РПЦ, который открылся 15.08.1917 г. изначально придерживался правых, монархических, тради­ционных позиций. Собор, продолжавшийся много месяцев, избрал Патриархом митрополита Тихона (Белавина), занявшего активную антисоветскую позицию. Многие деятели обновленческого движе­ния, поддержившие до этого эсеров, кадетов и октябристов, стали в открытую оппозицию к новой власти.

Третий этап связан с обновленческим расколом, начавшимся примерно в мае 1922 г., когда груп­па недовольных общецерковным курсом духовенства (А.И.Введенский, В.Д.Красницкий и другие) потребовали устранения патриарха Тихона и изменения отношения православия к новой власти. Та­кое недовольство стало возможным по разным причинам. Одна из них была спланирована и иници­ирована самими большевиками, создавшими просоветские группы в духовенстве с целью уничтожить тем самым, в конце концов, всю церковную оппозицию к себе. Вторая причина в том, что сами при­ходы и архиереи (более половины от общего количества на тот момент) готовы были изначально под­держивать Советскую власть, и процесс обновления был естественной потребностью самой Церкви.

После отречения Тихона группа недовольного им и Советской властью духовенства создала Высшее церковное управление под председательством архиепископа Антонина (Грановского), офор­мившееся в так называемую «Живую церковь». Она выступала за радикальную реформу русского православия, но так как состав ее изначально был неоднородным, большинство ее членов были за бо­лее радикальную деятельность. В августе 1922 г. состоялся съезд, на котором был введен брачный епископат и предоставлена решающая роль в церковных делах большому клиру. Умеренная группа, руководимая лично Грановским, вышла из «Живой церкви» и создала новое формирование — «Цер­ковное возрождение», наряду с этим появился еще «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ) во главе с Введенским.

Основная особенность третьего этапа обновленческого движения заключалась в выдвижения им на первый план социальных проблем. Так, в мае 1923 г. собрался Поместный собор обновленческой церкви, поддержавший изначально Советскую власть. Собор лишил Тихона сана Патриарха, аннули­ровал тихоновскую анафему Советской власти, упразднил патриаршество вообще, разрешил брачный епископат, второбрачие духовенства, переход на грегорианский стиль, но не решился модернизиро­вать догматику и литургию, мотивируя тем, что верующие приняли бы демократизацию правления РПЦ, однако не приняли бы никогда реформы вероучения.

Еще в 1921 г. церковные эмигранты в городе Сремские Карловцы организовали собор, который создал Заграничный архиерейский синод РПЦ. В 1934 г. постановлением патриаршего местоблюсти­теля архиереи и клирики карловацкой ориентации были преданы церковному суду. Руководителям Заграничного синода было запрещено священнослужение.

После раскаяния Тихона перед Верховным судом РСФСР Патриарх вновь встал во главе церкви. В своих декларациях 1923 и 1925 гг. Тихон провозгласил принцип аполитичности церкви, обновлен­цев объявил раскольниками и предал проклятию, что очень сильно подорвало их позиции. После смерти Тихона в 1925 г. его преемником стал митрополит Петр (Полянский), с этого момента появи­лась тенденция к сближению «староцерковников» и обновленцев. Поместный собор 1925 г., на кото­ром отсутствовали представители старой церкви, взял линию на свертывание программы церковных реформ. Обновленческое движение стало угасать и концу 20-х годов прекратило свое существование. В РПЦ местоблюстителем стал митрополит Сергий. В «Послании к пастырям и пастве» 29 июля 1927 г. он подчеркнул необходимость лояльного отношения к большевистскому режиму, но с сохра­нением канона и традиций. Под лозунгом традиционализма Сергий консолидировал Русскую Право­славную Церковь и придал ей организационную форму, существующую и поныне.

В сентябре 1943 г. на соборе епископов Сергий был избран патриархом Московским и всея Руси. Преемник Сергия патриарх Алексий (Поместный собор 1945 г.) продолжил линию традиционализма и объединения церковных сил. С конца 20-х по 40-е годы, с учетом традиций и новых условий суще­ствования, была произведена переоценка концепций труда, роли женщины в общественной жизни. Некоторые новшества были введены в области богослужения: допускалась общая исповедь, разреша­лось заочное отпевание умерших.

В 1942 г. вышел сборник «Правда о религии в России» под эгидой московского патриархата, в котором осуждались церковно-государственные отношения царского времени (синодальный период). В нем отмечалось, что в это время церковь находилась в услужении государства, тем самым ей «был нанесен смертельный удар». Декрет же об отделении церкви от государства и школы от церкви 23.01.1918 (05.02.1918) рассматривался как снятие с церкови долговременного гнета.

Начиная с 60-х годов ХХ в., в православном богословии разрабатывалось «богословие мира», ис­ходный тезис которого «Бог произвел первых людей не для войны, а для мирного преуспеяния и вза­имной любви». Но первые люди свободно уклонились от этого предназначения, поэтому в мире по­стоянно происходит борьба добра и зла, вызванная грехопадением. Теологическим базисом «богосло­вия мира» является догмат воплощения Христа. Христос, приняв человеческий вид, восстановил «первозданную чистоту», нарушенную грехопадением человеческой природы, тем самым положил начало примирению людей, устранению вражды и ненависти. Боговоплощение трактуется как основа созидания мира троякого рода: мира с Богом (богословский аспект), мира с совестью (нравственно­эсхатологический аспект) и мира с близким и дальним (исторический аспект).

Традиционное воззрение, не считавшее религию средством решения социального вопроса, пра­вославием также разделялось, как и другими основными направлениями христианства. Оно основы­валось на двух кардинальных богословских принципах: испорченность человеческой природы, насту­пившей вследствие первородного греха, исключает возможность и необходимость социальных преоб­разований; главная задача христианина заключается в спасении души ради достижения Царства бо- жия на том свете.

Этот комплекс идей был выдвинут паулинистской линией христианства, опирающейся на сто­ицизм, а затем обоснован в «святоотеческой» литературе. Социальное христианство унаследовало идеи христианского социализма, истоки которого уходят в 30-40-е годы ХК в. в направления като­лического и протестантского богословия.

По мнению православного богословия, католичество и протестантство стоят на «правовой точке зрения, позволяющей человеку в вопросе о спасении души ограничиться только внешним деланием». Православие, отрицая «правовое жизнепонимание», делает акцент на внутреннем, «духовном дела­нии», нравственном росте человека, поэтому западное христианство вынуждено в бо льшей мере за­ниматься земными делами, восточные же исповедания ищут «воплощенную в Боге нравственную ис­тину».

Важной проблемой для РПЦ в 60-е годы ХХ в. была активно развивающаяся идеологическая «секуляризация». Церковь достаточно консервативно относилась к изменениям в мире, в СССР и из­менившимся потребностям, а значит, и способам осуществления своей деятельности среди населения и особенно духовенства. В это время на страницах религиозных изданий стали раздаваться призывы к «богословским ответам» на важнейшие вопросы современной жизни.

За это время произошли некоторые изменения в отношении Церкви к Советской власти — от по­зиций в основном нейтральных, до поддержки в вопросах «борьбы» за мир, стремлении создать об­щество социальной справедливости, а также экуменистических контактов. Были пересмотрены в по­следующем (70-80 годы) концепция социальной активности верующих в соотношении с социальной активностью, пропагандируемой в СССР и странах соцлагеря. Церковь стала осваивать новые сред­ства организации, изготовления и агитационных материалов: кино- и фотодокументалистика, выстав­ки и печатная продукция, рассматривались пенсионные вопросы служащих РПЦ.

Краткий обзор изменений, которые происходили в Русской Православной Церкви, конечно, ни в коей мере не может передать те глубинные и духовные искания, которые на протяжении ХХ в. волно­вали ее представителей. При этом мы почти не указываем сущностных, фундаментальных причин, вызывающих какую-либо модернизацию. Но с уверенностью можно утверждать, что русское право­славие, характерной чертой которого является традиционализм и жесткое следование ортодоксаль­ным канонам, является развивающимся, живым организмом, с чуткостью и пониманием реалий, ре­агирующим на современную жизнь.

Это подтверждает и тематика проблем, поднятых на юбилейном Архиерейском соборе РПЦ (Москва, 13-16.08.2000). Наиболее актуальные и волнующие весь современный мир стороны челове­ческого бытия были подвергнуты анализу и разъяснениям в строгом соответствии с православной догматикой.

Такими темами здесь являлись проблемы биоэтики, экологии, глобализации, средств массовой информации и ряд других изменений, произошедших к концу второго тысячелетия. Целый комплекс насущных вопросов был раскрыт в итоговом документе, принятом на Соборе, — «Основах социаль­ной концепции Русской Православной Церкви». Сам документ есть явное подтверждение происходя­щей модернизации, так как эти вопросы являются абсолютно новыми, не представленными в ответах в Священном писании, Священном предании, многочисленных трудах Отцов Церкви. Однако РПЦ четко и точно дает ответы на те вопросы, которые мучают современного человека — как православ­ного, так и другой религиозной или даже нерелигиозной принадлежности.

Например, проблема биоэтики включает в себя вопрос намеренного прерывания беременности (аборта). РПЦ, в соответствии с каноническими правилами, приравнивает аборт к убийству. При этом срок беременности не снижает вины, а те, кто помогает женщине в этом (морально и в виде врачеб­ной помощи) также разделяют ее вину. Но если есть угроза жизни при продолжении беременности, то церковь проявит снисхождение, а также оставит за собой право на выработку действенных мер совместно с обществом по защите материнства, когда женщина идет на аборт вследствие крайней ма­териальной нужды и беспомощности. Также здесь призывается государство признать право медиков «на отказ от совершения аборта по соображениям совести. Нельзя признать нормальным положение, когда юридическая ответственность врача за смерть матери несопоставимо более высока, чем ответ­ственность за погубление плода, что провоцирует медика, а через них и пациента на совершение аборта»¹.

Нравственно-религиозной оценке подверглась и проблема контрацепции. Сами контрацептивы были разделены на два типа: абортивного действия и те, которые не связаны с пресечением уже за­чавшейся жизни. Первые абсолютно неприемлемы, применение вторых только из эгоистических по­буждений отказа рождения детей расценивается как несомненный грех. В остальных случаях контра­цептивы второго типа применимы. Супруги несут ответственность перед Богом за полноценное вос­питание детей, и здесь применение контрацептивов вполне оправданно, так как воздержание от поло­вой жизни для этих целей между супругами церковью в некоторых случаях не приветствуется: «Оче­видно, что решение в этой области супруги должны принимать по обоюдному согласию.»² (XII. 3).

Как угрозу для духовного и физического здоровья личности церковь рассматривает неоправдан­но широко используемое технологическое вмешательство в процесс зарождения человеческой жизни. Благодаря повсеместному применению новых биомедицинских методов в мире постепенно складыва­ется отношение к жизни как к продукту, которым можно распоряжаться наравне с материальными ценностями.

Ребенок должен рождаться как плод взаимной любви, согласия и понимания перед ним роди­тельского долга. Если один из супругов остается бесплодным даже после хирургического и терапев­тического вмешательства, то мужу и жене следует принять это как особое призвание. У супругов остается возможность усыновления ребенка и искусственного оплодотворения жены половыми клет­ками мужа (в случае бесплодности жены). Участие третьей, донорской, стороны недопустимо, так как один из настоящих (биологических) родителей в дальнейшем снимает с себя обязательства по воспи­танию своего («плоть от плоти») ребенка. Особенно недопустимо «суррогатное материнство», так как оно нарушает многие религиозные, нравственные, биологические связи между «новой» матерью и ре­бенком, чьи права и чувства в данном случае попираются.

Все виды экстракорпорального оплодотворения, при котором предполагается заготовление, кон­сервация и разрушение ненужных эмбрионов, как признается, так и осуждается.

При лечении наследственных генетических заболеваний важно помнить, что многие из данного вида болезней есть следствие порочного образа жизни и греха, что должно быть искуплено «духов­ным усилием». Вместе с тем, привлекая внимание людей к нравственным проблемам, Церковь при­ветствует работу медиков, направленную на «врачевание наследственных болезней». Однако вмеша­тельство в генетику возможно только по медицинским показаниям и не должно быть оправданным лишь с целью «усовершенствовать» человека. Генное вмешательство может повлечь непредсказу­емые мутации, кроме этого, есть опасность злоупотребления такого рода данными, а клонирование (получение генетических копий) открывает широкую возможность манипуляций людьми и их судь­бой. «Замысел клонирования является несомненным вызовом самой природе человека, заложенному в нем образу Божию, неотъемлемой частью которого являются свобода и уникальность личности» (XII. 6). Сам метод клонирования приводит к тому, что в результате появляется большое количество нежизнеспособных эмбрионов и потомства. Клонированный человек может ощущать себя не само­стоятельной личностью, а всего лишь копией какой-либо другой личности, что крайне опасно для психики. Клонирование способно извратить естественные основы деторождения, «ребенок может стать сестрой своей матери, братом отца или дочерью деда» (XII. 6).

Но церковь признает что клонирование изолированных клеток и тканей во многих случаях явля­ется полезным в научной и медицинской практике.

Пересадка органов позволяет помочь многим больным, прежде всего безнадежным. Вместе с тем данная область медицины порождает определенные нравственные проблемы в виде «коммерциализа­ции», которая создает условия для торговли частями человеческого тела, угрожая жизни и здоровью людей. Органы человека не могут рассматриваться как объект купли и продажи. Такого рода донор­ство может осуществляться при полной информации о последствиях для здорового донора и с его добровольного согласия. Изъятие же органов у умершего человека должно происходить после окон­чательного заключения момента смерти и только если этот человек при жизни давал согласие на та­кое изъятие. Также изъятие возможно после получения разрешения у родственников умершего.

Неоправданна ни при каких условиях пересадка органов, после которой реципиенту может угрожать потеря личных, уникальных качеств и способности самоидентификации и идентичности. Особенно важно об этом помнить тогда, когда происходит пересадка органов животного происхож­дения. Абсолютно недопустимо использование тканей и органов человеческих зародышей, так на­зываемого абортивного материала, для «омоложения» организма. Такая практика признана грехов­ной и преступной.

Нравственно неприемлема эвтаназия (намеренное умерщвление безнадежно больного). Она при­равнивается к самоубийству, если человек сам дал согласие на это, и к убийству, если пациенту при­менили эвтаназию без его согласия. В том и другом случае по канонам РПЦ это тяжкий грех, кото- рый часто разделяют врач и родственники. Больной, даже смертельно, должен самостоятельно прой­ти весь жизненный путь, отмеченный ему Господом. Но современная медицина имеет в своем арсена­ле технологии, которые могут сколько угодно искусственно поддерживать функции организма. Смерть не приходит к человеку, и процесс умирания длится столь долго, сколько пожелают родствен­ники и врач. Часто при этом организм не живет как единое целое. Такое продление жизни не может рассматриваться как обязательная во всех случаях задача медицины. Данная отсрочка смертного часа только продлевает мучения больного, лишая человека права на достойную кончину, которая является духовно значимым этапом жизни. Перед его завершением человеку часто дается прозрение и возмож­ность истинного покаяния.

Объектом внимания также стал вопрос, который значительно актуализировался в современной культуре, — гомосексуализм. Священное писание и предания однозначно усматривают в нем искаже­ние данной Богом природы человека. Противоестественный и нравственно постыдный гомосек­суализм есть половое извращение, не свойственное психологически и морально достойным людям. Он греховен во всех проявлениях, как и греховно вовлечение и пропаганда данной сексуальной ори­ентации. Церковь полагает, что такие лица не должны быть заняты в преподавательской, воспита­тельной и иной деятельности среди молодежи и детей, «а также занимать начальственное положение в армии и исправительных учреждениях»⁵. Данный грех должен преодолеваться в личном духовном усилии и духовной помощи падшему со стороны верующих. Иногда такого рода извращения и психо­логическая аномалия приводят к желанию сменить половую принадлежность. Церковь в таком случае не признает «новый» пол. Если такой грешник захочет пройти обряд Крещения, то в любом случае его будут крестить как принадлежащего к тому полу, в котором он был изначально. Хирургическое вмешательство при неправильной половой идентификации в детстве (врачебная ошибка) не носит ха­рактера изменения пола.

Современная цивилизация породила проблемы опасные для всего мира, одна из которых — эко­логическая. Человек бездумно использует недра, животный и растительный мир, его воздействие вышло на уровень биосферы и атмосферы, которые безудержно загрязняются. Это вызывает необра­тимые изменения всей жизни на планете, ведущие к гибели человечества.

Естественная связь человека с природой была разрушена в глубокой древности, причиной чего было грехопадение первых людей и нарушения Божественных запретов. Человек забыл, что он несет ответственность за врученную ему землю со всеми обитателями, за свой дом и за самого себя. «Хо­зяйственный эгоизм» вызвал глобальный экологический кризис. Констатируя это, Церковь обращает внимание на разработку новых методов хозяйствования, ресурсосберегающих технологий, произ­водств безотходных и включенных в «естественный природный круговорот», на развитие экологиче­ской этики и воспитания, международного взаимодействия по защите окружающей среды.

Православная Церковь рассматривает экологический вопрос исходя из принципов единства сотво­ренного Богом мира. В основе такого подхода лежит идея теоцентризма: Бог есть Источник бытия. По­этому жизнь в любых проявлениях носит священный характер, она есть Божий дар, «попрание которого есть вызов, брошенный не только Божественному творению, но и Самому Господу» (XIII. 4).

Экологические вопросы носят изначально антропологический характер, из чего следует, что дан­ный кризис содержится, прежде всего, в человеческой душе, а не в экономике, политике или техноло­гии. Природа гибнет и мутирует под воздействием человека, вызывая дальнейшее развитие духовно­го кризиса, — кризиса, при котором природа воспринимается не как храм, «дом человеков», а как мастерская для опытов или обезличенная среда обитания. Поэтому экологический кризис невозмож­но преодолеть в условиях духовного кризиса. РПЦ обращает внимание и высказывает надежду на по­ложительное изменение связи человека и природы, стремление к духовному возрождению всего об­щества: преобразование природы должно начинаться с преобразования души.

Ко многим факторам, помогающим нравственно совершенствоваться, относятся и разнообраз­ные средства массовой информации, роль которых в современном мире все более возрастает. Часто именно от СМИ зависит, какой смысл того или иного события будет усвоен человеком. Церковь в своей деятельности тесно сотрудничает со СМИ, при этом имея ввиду, какую позицию занимают журналисты. Если средства массовой информации порочат церковную жизнь, искажают нормы нрав­ственности, то Церковь должна указать на это, вплоть до прекращения взаимоотношений и бойкота со стороны верующих.

Православная Церковь признает международные отношения и межгосударственные союзы, ос­нованные на принципах современного права, однако указывает, что любая государственная власть «относительна перед лицом Божия всемогущества». Поэтому Церковь приветствует добровольное са- моопределение любого государства и скорбит, когда в результате государственных, этнических и тер­риториальных преобразований, попирается жизнь, права и воля людей. В любых спорах и противоре­чиях «падшего мира» Церковь встает на «сторону жертв агрессии, а также нелегитимного и нрав­ственно неоправданного давления извне» (XVI. 1).

Отдельного внимания требуют моменты международного права, при которых более развитые и богатые страны применяют двойные стандарты к менее богатым. Любое вмешательство во внутрен­ние дела государства допустимо только в случаях агрессии и массовых убийств внутри страны. Цер­ковь не может не беспокоить возросшее влияние на культурные, экономические и правовые устои разных стран так называемых транснациональных корпораций. Процесс нивелирования религиозных и нравственных установок, при которых мировоззрение экономических элит навязывается всему раз­нообразию мировых культур и который носит название глобализации, вынуждает Церковь обратить внимание на связанные с ним опасности. Универсальная бездуховная культура понимается как един­ственно правильная и отвечающая сомнительным ценностям и правам падшего человека, понима­ющего себя как абсолютную ценность, мерило истины и ни в чем себя не ограничивающего. В такой системе ценностей традиционные культурные устои и способы организации общества становятся не­устойчивыми, что часто вызывает дестабилизацию всех остальных институтов государства. Страны попадают в экономическую зависимость, не могут достойно развиваться, оказываются на периферии цивилизации.

Церковь призывает государственные структуры, международные организации, гражданское об­щество совместно противостоять «духовной и культурной экспансии, чреватой тотальной унифика­цией» (XVI. 3). Вызов глобализации требует от современного мира достойного ответа, основанного на мирной и духовно совершенной жизни людей, в справедливости и равенстве перед Богом.

Список литературы

1. Основы социальной концепции РПЦ - М.: Служба коммуникации ОВЦС МП, 2000 - XII. 2. В дальнейшем при ссылке на данное издание в тексте будут указаны главы и пункты.