Некоторые аспекты причины выселения и депортации народов

Сложившаяся к концу 30-х началу 40-х годов XX в. в бывшем Советском Союзе политическая система характеризовалась сращиванием партийного и государственного аппаратов, утверждением административно-командных методов управления всеми сферами общественной жизни. Администра­тивно-командная система, культ личности Сталина наложили глубокий отпечаток на развитие совет­ского общества. Нужно отметить, что составной частью политического развития СССР в годы Вели­кой Отечественной войны являлась национальная политика Коммунистической партии и Советского государства.

Обычно историю выселения и депортации народов, в одночасье ставших неугодными, связыва­ют с войной. Однако такая трактовка не раскрывает сути проблемы. Ибо выселение людей различных классов, социальных групп и сословий, национальных меньшинств и этнических групп практикова­лось еще задолго до войны.

Какие причины стоят за беспрецендентным фактом массовой депортации народов? Этот вопрос задается уже не один десяток лет, но исчерпывающего ответа на него не существует и поныне. Офи­циальная версия выселения сводится к тому, что представители этих народов во время военных дей­ствий якобы активно сотрудничали с гитлеровскими захватчиками, развернули в тылу наших войск бандитско-повстанческское движение и т.д. [1; 80].

Обстоятельный и непредвзятый анализ этих событий дает основание не согласиться с подобны­ми утверждениями. Если касаться конкретно Чечено-Ингушетии, операция по выселению была хорошо законспирирована, а население введено в заблуждение. Было принято для отвода глаз специ­альное решение СНК и Чечено-Ингушского обкома ВКП (б) «Об обеспечении подготовки тактиче­ских учений войсковых частей Северо-Кавказского военного округа (СКВО) в горных условиях» [2; 52].

Да, в горах орудовали бандоэлементы, которые действовали еще до начала Великой Отечествен­ной войны с Германией. А с началом войны они пытались воспользоваться ситуацией с пользой для себя. Имели место и контакты отдельных групп с немецким командованием, переброска в Чечню оружия и некоторого числа немецких диверсантов. Впрочем, сброшенного оружия и прибывших ди­версантов было недостаточно, чтобы сколько-нибудь серьезно поколебать советскую власть в Чечне, тем более что диверсанты были почти обезврежены органами НКВД. Лишь единицы из них сумели уйти из Чечни и, перейдя линию фронта, добраться до своих. За всю войну не было ни одной крупной диверсии на грозненских заводах или транспортных коммуникациях. Единственное, что имело место,—     это стычки с отрядами госбезопасности и войск, направляемых в горные районы для поиска и уничтожения действовавших там групп «политических бандитов» [3; 354].

Тем не менее в 5 часов утра 23 февраля 1944 г. была проведена операция по полному выселению чеченцев и ингушей в Среднюю Азию и Казахстан. К проведению этой операции были привлечены 19 тыс. оперативных работников НКВД, НКГБ и Смерш (военная контрразведка), до 100 тыс. офице­ров и бойцов войск НКВД [3; 349]. До выселения, а также во время него имело место использование боевой авиации для бомбардировок горных районов. Если на равнинах выселение произошло в крат­чайшие сроки (в целом за сутки) и без серьезного сопротивления и жертв, то в горных районах, где снегопады не позволяли отправить на равнину согнанных в сборные пункты людей, имели место слу­чаи массовых убийств. Например, несколько сот человек были сожжены в горном селении Хайбаха. Есть также сведения о массовых убийствах в районе селения Макажой и озера Галанчож. Были убиты также нетранспортабельные больные чеченцы из районной больницы Урус-Мартана [3; 353].

Переброска людей в Среднюю Азию и Казахстан железнодорожными составами сопровождалась массовой гибелью переселенцев. Людей выгружали прямо в степи. О бесчеловечных условиях пере­селения народов Северного Кавказа вспоминают сами спецпереселенцы. Вот что рассказывает немкаспецпереселенка: «Когда их привезли в г.Караганду, больше выносили из вагонов трупов, нежели живых людей. А на людей смотреть было тяжело, сверкали одни глаза. Им было намного тяжелее, чем нам или другим переселенным народам.» [2; 124].

До прибытия новых переселенцев в опустевшие чеченские селения были направлены студенты и не работающие на государственных предприятиях жители Грозного. Один из них позднее вспоминал: «Задача студентов заключалась в том, чтобы до прибытия переселенцев из Курской и Орловской об­ластей держать хозяйство в порядке. Мы должны были собирать скот, кормить его, принять зерно, инвентарь и т.д. В горных аулах эту акцию провели иначе. Когда был эвакуирован весь скот, тогда сожгли аулы, чтобы лишить «бандитов» базы для существования. Днями можно было наблюдать в горах горящие аулы. Одновременно была объявлена амнистия для ушедших в горы, если они явятся добровольно. Фактически некоторые из них и явились, но были выселены» [4; 62-63]. В горах сумела скрыться и избежать депортации значительная часть населения. Объявленная амнистия означала только то, что они не будут немедленно уничтожены органами НКВД, а будут отправлены на место ссылки. Однако, как свидетельствуют документы, в горной зоне воинские части занимались истреб­лением оставшегося населения. Так, представитель госбезопасности доносил из Чечни: «После высе­ления чеченцев и ингушей в Галанчожский район прибыли части учебного стрелкового полка майора Сайгатова для помощи государственной комиссии по сбору скота и имущества. Дислоцируясь на ху­торах Галанчожского района, подразделения допустили ряд безобразных фактов нарушения револю­ционной законности, самочинных расстрелов над оставшимися после переселения чеченками — ста­рухами, больными, калеками, которые не могли следовать. В общем, был проведен самочинный рас­стрел больных и калек до 60 человек» [5; 257-258].

Вместе с тем, если главная задача выселения заключалась в том, чтобы лишить базы действо­вавших в горах Чечни вооруженных групп противников советской власти, то она так и оставалась невыполненной. И в конце пятидесятых годов, уже к моменту возвращения из ссылки чеченцев и ин­гушей, в горах продолжали существовать малочисленные группы абреков. Самым известным из них был Хасуха Магомадов, которого смогли выследить и убить только в 1976 г.

«Официальная идеология депортации чеченцев — коллаборация с немцами — абсолютная ложь», — так утверждает А.Авторханов. Во-первых, во время Второй мировой войны ни разу нога немецкого солдата не вступала на территорию Чечено-Ингушской Республики, если не считать крат­ковременного занятия пограничниками местечка Малгобек, населенного русскими. Во-вторых, при­соединяться к немецким формированиям чечено-ингуши физически не могли, так как в ЧеченоИнгушетии не было обязательной мобилизации за все время ее существования, а частичная мобили­зация во время советско-финской войны была отменена уже во время начала немецко-советской вой­ны, с освобождением от службы в Красной Армии всех чеченцев и ингушей (Приказ по Главному командованию Красной Армии от февраля 1942 г. мотивировал это освобождение тем, что чеченцы и ингуши по религиозным убеждениям отказываются есть свинину.) [4; 50].

А вот что говорит по данному вопросу А.Гунашев: «Во-первых, на территории ЧеченскоИнгушской АССР не было ни единого фашиста; во-вторых, фронт весной 1944 года был далеко на Западе и, в-третьих, подавляющая часть мужского населения из чеченцев и ингушей была мобилизо­вана в Красную Армию либо работала на оборонительных рубежах Грозного. Наконец, если и была какая-то ничтожная группа людей, сочувствовавшая фашистской Германии, почему за их действия были наказаны все чеченцы — от мала до велика?» [6; 46].

Истинные мотивы переселения заключались, по А.Авторханову, в перманентной борьбе чечен­цев за национальную независимость горцев и фактическое непризнание ими деспотической системы советского колониального режима [4; 66].

Конечно, в основе решения о массовой депортации лежат глубинные и не до конца еще извест­ные нам причины.

Внешне и отличались хотя мотивы выселения этих народов со своих исторических земель, по сути, они носили одинаковый характер.

В основе депортации целых народов, предпринятой сталинским руководством, лежали причины политического характера. Так, например, официальная формулировка причины депортации корейцев—    «пресечение проникновения японского шпионажа в край». Наряду с такой формулировкой причи­ны следует выделить более масштабную причину. Суть ее состоит в том, что советские корейцы ста­ли заложниками дальневосточной политики СССР в целом. Как известно, в июле 1937 г. Япония на­чала вооруженное вторжение во внутренний Китай, к концу месяца был занят Пекин. Под угрозой внешнего вторжения уже весной 1937 г. основные политические силы Китая — компартия и гомин­дан — достигли соглашения о прекращении гражданской войны и создании единого фронта для от­пора японским захватчикам. В поддержке воюющих сторон проявилась поляризация глобальных по­литических сил в том биполярном мире. В ее основе лежала идеологическая конфронтация. Западные державы не принимали активных мер по прекращению этой войны. В сложившейся ситуации гомин­дановское правительство не без влияния компартии Китая пошло на сближение с Советским Союзом. По инициативе СССР 21 августа 1937 г. был подписан советско-китайский договор о ненападении. Заключение договора о ненападении с одной из воюющих сторон, как в данном случае, означает, по сути дела, союзнические отношения, т.е. СССР и Китай стали фактически союзниками в войне с Японией. Советский Союз очень дорожил этими отношениями, тем более, что он ощущал свою изо­ляцию перед лицом надвигающейся Второй мировой войны. СССР оказывал Китаю экономическую и военную помощь. Таким образом, 21 августа 1937 г. были подписаны два документа: советскокитайский договор о ненападении и постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) о выселении корейско­го населения из приграничных районов Дальневосточного края. Это были две стороны одной медали. Депортацию корейцев под предлогом «пресечения проникновения японского шпионажа» следует рассматривать как один из моментов «большой политики», как демонстрацию Советским Союзом твердости своих союзнических отношений с Китаем, своих отношений с Японией, своих позиций в дальневосточной политике [7; 46-47].

Так готовилась почва для депортации корейцев, ознаменовавшей собой новый виток репрессив­ной политики тоталитарного режима, в основу которой был положен принцип коллективной ответст­венности этнической группы за принадлежность к ней.

В предвоенные годы в результате все более усиливающегося идеологического противостояния и поиска внутренних «врагов» было выражено также недоверие национальным меньшинствам, насе­лявшим приграничные районы СССР с Турцией, Ираном и т.д. Проживавшие в приграничных рай­онах Азербайджана, Армении и Грузии народы попали в разряд «неблагонадежных», так как многие из них имели родственников за границей. Считалось, что этнически они близки к народам сопредель­ных стран, что вызвало в условиях изоляции от внешнего мира и надвигающейся угрозы войны все большее беспокойство со стороны Советского государства.

В условиях обострения международной обстановки и реальной опасности войны национальная политика Советского государства приобретала все более репрессивный характер. Тайные переговоры СССР с Германией в 1939-1940 гг. и соглашения, известные ныне под названием «Пакт МолотоваРиббентропа», привели к тому, что СССР присоединил к себе страны Прибалтики, Западную Украи­ну, Западную Белоруссию и Бессарабию. Вскоре началась ударная кампания по советизации и кол­лективизации этих регионов, и по отработанной системой еще в 20-30-х годах ХХ в. схеме в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан были выселены так называемые «кулаки», а также все неугодные режи­му представители данных народов. Вместе с коренными жителями на территории Западной Украины и Западной Белоруссии проживало значительное число представителей польской национальности, как местных, так и эмигрированных сюда в 1939-1940 гг., в результате вторжения гитлеровских войск в Польшу. Поляки стали одной из многочисленных групп, которые были переселены исходя из национальной, а не классовой принадлежности.

Депортацию немцев увязывают с фактами массовых диверсий и шпионажа, которые, якобы, по сигналу из Германии должны были состояться в районах, заселенных немцами Поволжья. Однако в архивах не выявлено документов, свидетельствующих о «сообщениях военных властей и других сигналах о наличии в районах Поволжья тысяч и десятков тысяч диверсантов и шпионов», готовых по команде из Германии превратить немецкое население АССР в «пятую колонию» в тылу Красной Ар­мии [8]. Здесь надо отметить и то, что немецкое население одновременно выселялось из всех районов европейской части страны, которые еще не были заняты противниками. А ликвидация АССР немцев Поволжья также была противозаконной. Однако соблюдение таких «тонкостей» не было присуще И.Сталину и его окружению. Это особенно ярко проявилось в последующие годы, когда акты террора разыгрывались в отношении других народов, населяющих Закавказье и другие регионы страны.

Военные действия, развернувшиеся на огромных просторах советско-германского фронта летом 1942 г., вновь оказались неудачными для советских войск. С большими потерями части и соединения Западного, Юго-Западного и Южного фронтов отступали на восток, оставляя врагу огромную терри­торию — от Харькова до Сталинграда. К осени 1942 г. враг вплотную подошел к берегам Волги и отрогам Большого Кавказского хребта. Под оккупацией захватчиков оказались частично ЧеченоИнгушетия, а также территория, на которой проживали карачаевцы, балкарцы, калмыки.

После разгрома гитлеровцев под Сталинградом и Курском началось наступление советских войск, в ходе которого была освобождена значительная территория, оккупированная врагом. В 1943­1944 гг. на освобожденной территории одновременно с восстановительными работами начались изо­лирование и розыск предателей и пособников врага. Гитлеровцы при отступлении оставляли за собой разветленную шпионскую сеть и диверсионные группы. В ходе операции по очищению освобожден­ной территории войсковыми отрядами и НКВД изымались большое количество автоматов и пулеме­тов, а также артиллерийские орудия и минометы. Однако руководители органов НКВД искали в по­ведении не только отдельных людей и групп населения, но и целых народов признаки преступлений, способствовавших врагу. Так родилась на свет версия о виновности отдельных народов, благосклон­но относившихся к врагу в период оккупации их территории. Таким образом, под предлогом обеспе­чения безопасности воюющей страны была найдена надуманная причина для их депортации.

Сегодня безосновательность этих акций несомненна. В целом население ликвидированных авто­номных республик относилось к Советской власти лояльно и не было таких причин, которые бы да­вали возможность усомниться в их верности Родине. Если же и были отдельные люди, служившим фашистам, это не должно было стать основанием для обвинения и преследования всего народа. Такие лица были на территории всех республик и областей, оккупированных в период войны германской армией. Но законность и правовые нормы не брались в расчет.

Вместе с тем продолжались и крупные акции по выселению отдельных народностей и нацио­нальных округов. Несомненно, это в первую очередь исходило от самого И. Сталина и его окружения, которые в ходе депортации населения из Северного Кавказа решили заодно очистить и некоторые регионы страны от присутствия «нежелательных элементов». Речь идет о Крыме, а также районах Грузии, населенных турками. В данном случае выселение крымско-татарского населения, а заодно очищение этих земель от болгар, караимов, греков, армян и других представителей национальных меньшинств давало возможность придать населению Крыма мононациональный характер. Хотя внешне и отличались мотивы выселения этих народов со своих исторических земель, по сути, они имели одинаковые тенденции. Так, крымско-татарское население было обвинено в активном сочувст­вии и сотрудничестве с оккупантами. Вплоть до распада СССР это обвинение не было снято с него, и когда восстанавливались ранее ликвидированные автономные области и республики и их народам давалось право возвращения на Родину в 1957 г., то крымским татарам, туркам и немцам не было предоставлено такой возможности. Даже после реабилитации они не имели права свободно поселить­ся в родных местах.

В 1956 г. Президиум Верховного Совета СССР своим Указом формально реабилитировал крым­ско-татарский народ. Однако подлинной реабилитации не произошло, ссылка была отменена, но крымским татарам запрещалось возвращаться в Крым. Спустя 23 года с момента депортации, в 1967 г., Верховный Совет СССР полностью снял огульное обвинение, но и это решение государства носило чисто декларативный характер. Попытки отдельных групп крымских татар вернуться на свою историческую родину наталкивались на противодействие местных властей [9]. Только благодаря по­стоянной, упорной борьбе крымско-татарского народа, Верховный Совет СССР 14 ноября 1989 г. принял «Декларацию о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечению их прав», которая положила начало массовому возвращению крымских татар в Крым.

Ранним утром 18 мая 1944 г. началась кампания по выселению крымских татар. На проведение ее карательным органам потребовалось всего лишь 60 часов и свыше 70 эшелонов, в каждом из кото­рых было 50 вагонов.

Для проведения акции по выселению наркому внутренних дел и наркому госбезопасности пред­писывалось широко привлекать местное некрымскотатарское население, а также командировать в распоряжение соответствующих органов Крыма 5 тыс. оперативных работников, выделить для обес­печения операции 20 тыс. человек внутренних войск и с этой целью направить 11 стрелковых полков и батальонов и отдельную снайперскую роту. Подготовка к выселению шла очень оперативно и орга­низованно, уже 7 мая руководство по выселению в Крыму просило выделить 2 тыс. грузовиков. Была проведена оперативная перепись населения, в г. Симферополе развернул свою работу штаб по прове­дению операции, 13 мая прибыла комиссия СНК СССР по организации и руководству приемов от спецпереселенцев скота, сельхозпродукции, другого имущества. За два дня до выселения крымских татар в помощь Госкомиссии были выделены на местах около 20 тыс. человек [10].

Такая же участь постигла и турков, населявших южные и юго-западные районы Грузии. Надо отметить, что в период Великой Отечественной войны территория Грузии вообще не подвергалась оккупации немцами. Значит, обвинить советских турок в пособничестве немцам власти уже не могли. Тем не менее они были выселены по отработанной схеме.

Были ли на самом деле для депортации основания? Как известно, 9 декабря 1948 г. была принята Международная конвенция «О предупреждении геноцида и наказании за него», ратифицированная всеми членами ООН, согласно которой к разряду геноцида относятся действия, прямо или косвенно создающие для какой-либо группы людей условия, рассчитанные на полное или частичное ее унич­тожение. В основе геноцида лежит принцип коллективной ответственности определенной общности, основой которой, в свою очередь, является общность происхождения ее членов. Репрессии, таким образом, распространяются не только на людей, персонально в чем-то виновных, но и на лиц, при­надлежащих к одной с ними группе [7; 47-48].

Казахстанский историк академик М.К.Козыбаев утверждал, что с конца 30-х годов ХХ в. Казах­стан стал превращаться в «сталинскую тюрьму народов» [11]. Действительно, каждый пятый житель Казахстана был спецпереселенцем, высланным как по социальному, так и по политическим призна­кам. Насильственное переселение проходило под руководством НКВД.

В архивных документах слово «депортация» вообще отсутствует. Наряду с «переселением», «трудпоселением», «спецпереселением» наиболее часто употребляется слово «операция», точно от­ражающее смысл происходивших событий как цепь последовательных операций.

По мнению историка А.Некрича, общее руководство депортацией всех народов осуществлял член Политбюро ЦК ВКП (б), член Государственного комитета обороны, нарком внутренних дел СССР Л.П.Берия. Операция осуществлялась войсками НКВД. А.Некрич пришел к выводу, что депор­тация народов во время Великой Отечественной войны рассматривалась государством как превен­тивная мера (немцы Поволжья, курды, турки, греки), как мера карательная (чеченцы, ингуши, бал­карцы, карачаевцы, крымские татары) и как мера военно-стратегического характера, имевшая целью создание более «надежного» слоя пограничного населения [12]. Действительно, насильственные ме­тоды депортации народов нельзя оправдать никакими военными либо иными соображениями. Глав­ным обвинением против депортированных народов была «поголовное сотрудничество с врагом». Но такое утверждение было абсурдным, так как подавляющая часть мужского населения этих народов было мобилизована в ряды Красной Армии. Так, по архивным данным НКВД СССР, в итоге прове­денных в Чечено-Ингушской республике трех мобилизаций ушли на фронт 17413 человек [13]. На фронтах Великой Отечественной войны находились более 20000 калмыков — солдат и офицеров. Всего подверглись депортации 91919 калмыков [13; 41-42].

На основе анализа архивных материалов можно сделать вывод, что подготовка советскими орга­нами к приему и размещению спецпереселенцев на территорию Казахстана была начата заблаговре­менно.

Государством и партией было принято решение направить спецпереселенцев в сельскую мест­ность. Отсюда можно предположить, что таким образом предпринималась попытка восполнить не­хватку сельских трудовых ресурсов. Кроме этого, существует версия, которая строится на том об­стоятельстве, что в первые месяцы войны из Центральной России в Киргизию и Северный Казахстан было эвакуировано значительное число промышленных предприятий оборонного значения. Для них нужны были дешевые рабочие руки. Спецпереселенцы предназначались именно для этой цели. Кос­венно такую гипотезу подтверждает реальность, заключающаяся в том, что спецпереселенцы участвовали при строительстве, например, Чуйского канала, немало их было занято на лесозаготовках, шахтах, рудниках, предприятиях оборонного значения [1; 11].

Досужие рассуждения о том, что принятию этого рокового решения предшествовали причины сугубо личностного характера, представляются беспочвенными. Так, например, имеет хождение слух, что эта была месть со стороны Берии за убийство чеченцами-чабанами его родного дяди (тогда при чем тут калмыки, крымские татары и другие?) [1; 41]. Также существует народная молва, что че­ченцев и ингушей Берия хотел утопить в Каспийское море, но в реализации этого плана ему помешал Сталин. Безосновательны также попытки объяснить эти события стремлением Сталина и Берия за счет территории Чечено-Ингушетии расширить границы Грузии и Северной Осетии. Скорее всего, это следствие, нежели причины.

Еще рано ставить точку в этом процессе. Многое пока остается еще неясным. Нужны новые, до­полнительные исследования, достоверные источники и подлинные документы, чтобы закрыть эту проблему.

Итак, причины осуществления депортации народов сегодня не выдерживают никакой критики. Их можно объяснить и политическими мотивами, и необходимостью укрепления так называемой ла­герной экономики. Тема лагерной экономики относилась к числу табуированных проблем. Долгие десятилетия история создания и деятельности Трудовой армии, конкретный вклад ее участников в увеличение военной мощи СССР оставалась обезличенно. Эта тема рассматривалась лишь в общем контексте истории тыла и трудового подвига народа во имя Победы, растворяясь в общем понятии «трудовой фронт». Сознательно размывались и предавались забвению грани: кто, когда и под каким юридическим статусом привлекался в Трудовую армию, равно как масштабы и результаты деятель­ности трудоармейцев. А с течением времени понятие «Трудовая армия» вовсе исчезло из обихода, поскольку считалось, что в войну героически трудилось все население — от мала до велика.

Секрет такого лукавства объясняется просто: помимо официально переданного для работы в во­енную промышленность контингента из числа призванных в Красную Армию, Трудовая армия со­стояла большей частью из представителей, не подлежащих отправке на фронт национальностей и так называемых классово чуждых элементов, также не подлежавших призыву в действующую армию по морально-политическим соображениям, т.е. в первую очередь спецпереселенцев, ссыльных трудпоселенцев, раскулаченных в 30-е годы ХХ в. кулаков и баев, членов их семей, а также участников кре­стьянских волнений и восстаний 30-х годов ХХ в. и т.д. (в официальных документах предвоенных и военных лет так и значится: представители народов, не подлежащих призыву, а также лица, не под­лежащие призыву по морально-политическим признакам) [2; 315].

Тоталитарному режиму невыгодно было объективно оценивать труд лиц, которых он на тот мо­мент поставил вне общества. Вследствие этого остались забытыми и те, кто по своим морально­политическим качествам полностью соответствовал критериям сталинских законов и в Трудовую ар­мию был мобилизован вполне легально.

Нельзя отрицать, что любое государство, находящееся в состоянии войны, потерявшее в ходе боев значительную часть территории, материально-технических и экономических ресурсов, должно мобилизовать все силы, в том числе и людские, чтобы организовать работу тыла, т.е. наладить все структуры военной экономики для успешного ведения войны. По логике на это нацеливались законы и нормативные акты военного времени, в соответствии с которыми все трудоспособные и годные к военной службе граждане подлежали мобилизации на фронт и для выполнения трудовой повинности. Однако история Второй мировой войны не знает аналогов, когда страна, воевавшая против агрессора, одновременно ставила бы миллионы своих граждан в положение отверженных и таким способом привлекала бы их к принудительному лагерному труду.

С конца 20 начала 30-х годов ХХ в., когда в стране началась сверхиндустриализация промыш­ленности и силовая коллективизация сельского хозяйства, принудительный труд вновь приобрел ши­рокие масштабы. Тут надо отметить, что одновременно в стране набирала темпы и карательная поли­тика. Уже в 1930-е гг. Казахстан превратился в своеобразную резервацию. Общая численность спецпереселенцев из внутренних районов России, Украины, Белоруссии и других республик в 1936 г. до­стигла около 360 тысяч человек [2; 317].

Широкомасштабное промышленное строительство, освоение природных богатств и новых ме­сторождений требовали увеличения дешевой рабочей силы. С усилением карательной политики рас­ширялась сеть исправительно-трудовых лагерей на Севере, Урале, Дальнем Востоке, в Сибири, Сред­ней Азии и других регионах СССР.

Вот таким образом сложилась отработанная система принудительного труда, сформировалась лагерная экономика.

В основе депортации целых народов лежали также причины политического характера. Выселе­ние происходило по сфабрикованным обвинениям в предательстве Родины. Таким образом, массовые выселения были показателем правовой незащищенности людей, произвола административно­командной системы и культа личности Сталина. Грубейшие нарушения национальной политики вы­разились в насильственном переселении целых народов, в упразднении ряда национально­государственных автономных образований (Калмыцкой, Крымской автономных республик, Карачае­во-Черкесской автономной области).

14 ноября 1989 г. была принята Декларация Верховного Совета СССР о признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав. 26 апреля 1991 г. был принят Закон РСФСР о реабилитации репрессированных народов. В нем говорится, что в годы Советской власти подвергались репрессиям народы, в отноше­нии которых «по признакам национальной принадлежности проводилась на государственном уровне политика клеветы и геноцида, сопровождавшаяся насильственным переселением, установлением ре­жима террора и насилия в местах спецпоселения. Политика произвола и беззакония, практиковавшая­ся на государственном уровне по отношению к этим народам, являясь противоправной, оскорбляла достоинство не только репрессированных, но и всех других народов страны. Этим Законом, как гово­рится в его преамбуле, восстанавливалась историческая справедливость, провоглашалась отмена всех актов союзных, республиканских, местных органов и должностных лиц, принятых в отношении ре­прессированных народов, за исключением актов, восстанавливающих права; они признавались не­конституционными и утратившими силу. Закон признает полную реабилитацию этих народов: терри­ториальную, обеспечивающую согласно их волеизъявлению возвращение в места традиционного проживания; политическую — право на свободное национальное развитие, обеспечение равных с другими народами возможностей в осуществлении своих политических прав и свобод; социальную —    возмещение социального ущерба, нанесенного им в результате репрессий; культурную — осуще­ствление комплекса мероприятий по восстановлению их духовного наследия и удовлетворению куль­турных потребностей.

Так, было признано, что в отношении репрессированных народов на государственном уровне применялась «политика произвола и беззакония, геноцида и клеветы».

Список литературы:

1. Белая книга (Из истории выселения чеченцев-ингушей 1944-1957 гг.). — Грозный — Алма-Ата, 1991. — 235 с.
2. Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы. — Алматы, «Арыс»-«Казахстан», 1998. — 428 с.
3. Сигаури И.М. Очерки истории и государственного устройства чеченцев с древнейших времен. — М.: Издат. дом «Рус­ская жизнь», 1997. — 355 с.
4. Уралов А. (Авторханов А.). Народоубийство — убийство чечено-ингушского народа. — М., 1991. — 79 с.
5. ШахбиевЗ. Судьба чечено-ингушского народа. — М.: Россия молодая, 1996. — 479 с.
6. Гунашев А. Ичкерия: месть истории. — Алматы, 2001. — 45 с.
7. Кан Г.В. История корейцев Казахстана. — Алматы: Ғылым, 1995. — 208 с.
8. Кичихин А.Н. Советские немцы: откуда, куда и почему? // Военно-политический журнал (ВИЖ). — 1990. — № 8. — С. 32.
9. ЦГА РК, Ф.1137, Оп.12, Д.336, Л.30-32.
10. Ильясов Р. Крымские татары. Краткий обзор прошлого и анализ социально-экономического положения настоящего. Информационный бюллетень. — Вып. 5. — Алтын Бесик, 1997, — С. 5.
11. Козыбаев М.К. Немцы Советского Казахстана: факты и действительность // История Казахстана: белые пятна. — АлмаАта, 1991, — 238 с.
12. Некрич А. Наказанные народы // Нева. — 1993. — № 10.
13. Так это было. Национальные репрессии в СССР 1919-1952 гг. Т.2. — М., 1993. — 77 с.