Влияние уйгурского сепаратизма на национальную безопасность Республики Казахстан

Китайская Народная Республика и Республика Казахстан — это две соседние страны в Азии, на­ходящиеся в настоящее время на пути интенсивного развития. На фоне исторических дружественных связей, в том числе и в рамках Шанхайской организации сотрудничества, в партнерских отношениях стран есть значительные достижения, однако существует и немало существенных проблем, одна из которых — проблема безопасности.

Наиболее чувствительной в казахстанско-китайских отношениях является проблема уйгурского сепаратизма. Слово «сепаратизм» в двусторонних переговорах впервые появилось в Совместной декларации 1995 г., а в ранее заключенной Декларации 1993 г. сказано: «Стороны будут сотрудничать в борьбе с международным терроризмом, организованной преступностью, незаконным оборотом наркотиков, контрабандой и другой преступной деятельностью» [1].

Сепаратизм — слово, которое на сегодняшний день мы часто встречаем на страницах периоди­ческой печати, в телерепортажах, радиопередачах, — неизменно связан с терроризмом, захватом за­ложников, пытками, убийствами, а где-то даже с продолжительными внутренними войнами. Без пре­увеличения можно сказать, что в современном мире сепаратизм — явление весьма распространенное. Так что же такое сепаратизм?

В Советском энциклопедическом словаре дается такая характеристика: «Сепаратизм . — стремление к отделению, обособлению; движение за отделение части государства и создание нового государственного образования или за предоставление части страны автономии. В отличие от нацио­нально-освободительных движений сепаратизм обычно выражает интересы определенных кругов местной буржуазии. Вместе с тем он может отражать и стремление национальных меньшинств в буржуазных многонациональных государствах к самостоятельным действиям и созданию самостоя­тельных государств или автономных областей» [2; 1197].

Активизации сепаратистских тенденций в СУАР КНР послужил ряд факторов: социально­политические, социально-экономические, социально-культурные, а также внешние.

1. Социально-политические факторы. На протяжении многих лет в Синьцзяне сложилась такая практика, что место руководителя правительства достается представителю той национальности, ко­торая занимает большой процент от общего числа всего населения СУАР. Отсюда следует, что пер­вое место в правительстве предназначено для представителя самой крупной национальности, потом распределяются второе, третье и т. д. места. Когда-нибудь, в случае неравновесия и изменения в про- цессе раздела власти, неизбежно возникнут националистические требования к правительству, что бу­дет способствовать расширению радикальных настроений в обществе.
2. Социально-экономические факторы. Наиболее существенным фактором является дисбаланс в экономическом развитии регионов Китая. Западная часть Китая, особенно Синьцзян и другие приграничные провинции, в которых проживает основная масса национальных меньшинств, значи­тельно отстала.
3. Социально-культурные факторы. Хотя и оседлая конфуцианская, и даосская культуры начали распространяться в Синьцзяне достаточно давно, но в результате противоречий не произошло их полного слияния. Кроме того, неестественная перенаселенность хозяйств в пунктах оазисно-поливного земледе­лия создает еще более невыгодные условия для взаимодействия между традициями кочевой и оседлой культур. Также нужно помнить и о том, что долговременное распространение радикальной идеологии панисламизма и пантюркизма среди мусульманских и тюркоязычных народов до сегодняшнего времени создает угрозу и провоцирует межнациональные столкновения [3; 33-34].

По мнению некоторых китайских исследователей, главная причина активизации сепаратистских тенденций в СУАР КНР не в социально-политических или экономических проблемах Синьцзяна, не в неправильно проводимой национальной политике партии, а во внешних факторах, среди которых, по их мнению, такие:

•     реакционные враждебные силы Запада, возглавляемые США;
•     мировые панисламские силы, представленные арабскими государствами;
•     мировые пантюркистские силы, представленные Турцией;
•     националисты государств Центральной Азии, либо реакционные силы, проповедующие лозун­ги сепаратизма;
•     реакционные силы, проповедующие лозунги «джихада», сконцентрированные в Афганистане и Пакистане [4; 371].

С этими утверждениями можно согласиться, так как геополитическое действие на Синьцзян, действительно, имеет место, а без финансовой поддержки из-за рубежа деятельность сепаратистов в Синьцзяне была бы просто невозможной и даже потеряла бы всякий смысл.

Также китайские исследователи, помимо внешних факторов, влияющих на активизацию сепара­тистских тенденций в регионе, отмечают внутренние обстоятельства:

•     нерешенность социальных вопросов (в частности, большое число бедных);
•     недостаточная политико-воспитательная работа среди местного населения, и особенно среди учащейся молодежи;
•     искажениях в решении религиозных вопросов, наличие «левацких» перегибов;
•     недостаточно серьезное отношение к усиливающемуся воздействию религии на общество (среди учащихся начальных классов, например, 56,8 процента выражают желание стать ахуанами);
•     утеря контроля над молодежью;
•     упущения в пропагандистской работе, допущение в публикациях извращений исторических фактов [4; 372].

Уйгурский сепаратизм в Синьцзяне имеет ярко выраженный этнический и религиозный харак­тер, зона его распространения не ограничивается лишь территорией СУАР и является одним из по­тенциальных очагов межгосударственных конфликтов в Центральной Азии. Сложность ситуации состоит в том, что эта зона преимущественно охватывает приграничные территории двух стран — Китайской Народной Республики и Республики Казахстан.

К.Л. Сыроежкин в статье об «уйгурском вопросе»» отмечает, что в употребляемом в китайской литературе понятии «этнический сепаратизм» отсутствует четкое определение того, к какой этни­ческой группе это должно относиться. Понятно, что когда речь заходит о Синьцзяне, речь идет об «уйгурском сепаратизме». О событиях, интерпретируемых как проявления «этнического сепаратиз­ма», сообщается довольно часто как в китайской, так и в зарубежной прессе. И хотя к такого рода сообщениям нужно относиться критически, нельзя не признать следующих обстоятельств:

• такие события действительно имели место, и уйгурское население региона не могло не при­нимать в них участия;
• не имея к «борьбе за независимость» или «выступлениям этнических сепаратистов» никако­го отношения, они, вне всякого сомнения, способствовали усилению социально­политической напряженности в регионе и, расширяя социальную базу протеста, формирова­ли условия для развития тенденций этнического сепаратизма в Синьцзян-Уйгурском авто­номном районе. «По признанию синьцзянского руководства, именно этот тип сепаратизма представляет собой «основную угрозу», оказывающую влияние на стабильность в Синьцзяне» [5; 34].

На наш взгляд, усиление этнического сепаратизма в Синьцзяне связано с теми геополитически­ми изменениями, которые произошли в последние два столетия. С одной стороны, это именно конец двадцатого столетия показал не только глобальность проблемы этнического сепаратизма, но и факти­ческую его безнаказанность. С другой стороны, серьезное влияние на настроение местного населения СУАР КНР, прежде всего уйгуров, оказывает факт обретения суверенитета и создания национальных государств большинством тюркских народов на территории бывшего Советского Союза. Таким обра­зом, среди тюркоязычных народов на сегодняшний день только уйгуры не имеют собственного госу­дарственного объединения. Отсюда понятно, почему они так стремятся к самоопределению и созда­нию независимого государства.

«По данным зарубежных уйгурских организаций, с начала активизации деятельности «этни­ческих сепаратистов» в 1992 году и до февральских событий в Кульдже в 1997 году было зарегистри­ровано 700 вооруженных акций, взрывов, направленных против китайского присутствия в СУАР. Только с апреля 1996 года в антикитайских выступлениях приняли участие более 65 тысяч человек и 17 раз происходили вооруженные столкновения» [5; 34].

Казахстан и Китай обязались строить свои двусторонние отношения на основе общепризнанных принципов международного права, в частности, невмешательства во внутренние дела друг друга. Од­нако уйгурский сепаратизм затрагивает национальные интересы и угрожает национальной безопас­ности обоих государств.

Е.М. Абен и Е.Т. Карин отмечают в статье «Национал-сепаратистские тенденции в СУАР КНР и проблема безопасности Центральноазиатского региона», что «география уйгурских сепаратистских движений делится на несколько зон. Эпицентр включает территории от Кашгарии до Урумчи» [6].

Западная зона охватывает гг. Андижан, Коканд, некоторые кыргызские населенные пункты, прилегающие к Ферганской долине, и южную часть Синьцзяна. Она является линией взаимодействия крайне радикально настроенных сепаратистов, выступающих с идеологией ваххаббизма — экстре­мистского течения в исламе. Выступления в этой части Синьцзяна провоцируются из Ферганской до­лины, которая находится на стыке границ Кыргызстана и Узбекистана.

Северная зона — это почти вся территория Семиречья, включая северную часть Джунгарской равнины. Северная зона наиболее активно сопротивляется политике центрального руководства Ки­тая. Здешнее население поддерживает тесные связи с уйгурской диаспорой Казахстана и в целом Центральной Азии. Только в Казахстане проживает 185301 уйгур, что составляет 70 процентов от их общей численности в СНГ и 1,1 процента от общего числа населения республики. Именно их влияние на политическую ситуацию в регионе и будет определять уровень национального самосознания всего уйгурского этноса. Устойчивые связи семиреченских уйгуров с уйгурами Кульджи и Урумчи создают угрозу распространения сепаратизма за пределы СУАР и вовлечения государств региона в «синьцзян­ский вопрос», что уже чревато вспышкой субрегионального конфликта. Особенно остро этот вопрос стоит для Казахстана, который, в свою очередь, меньше всего заинтересован в нарушении этнополити- ческой ситуации в Синьцзяне, так как в СУАР проживает многочисленная диаспора казахов, насчиты­вающая на сегодняшний день около 1,5 миллиона человек.

«Восточная зона сравнительно небольшая и не отличается особой активностью. Включает районы северо-восточной части Синьцзяна» [6].

В настоящее время в Западной и Восточной зонах главной идеологией уйгурского сопротивления является пантюркизм, иначе жители Кульджи и прилегающих местностей не смогли бы привлечь к себе сторонников из Казахстана и Средней Азии. Согласимся с исследователями в том, что, действительно, пантюркистская идеология выбрана очень удачно. «Северная часть СУАР населена преимущественно казахами, а в других районах удельный вес тюркоязычных народов превышает численность ханьского населения, что способствует мобилизации жителей не только из числа местного населения, но и из со­предельных с Синьцзяном районов компактного проживания уйгурской диаспоры» [6].

В конце 50-х - начале 60-х годов XX в. в СУАР началась кампания репрессий под лозунгами «пан­тюркизм», «панисламизм», вследствие чего произошел самый многочисленный исход политических беженцев в истории Восточного Туркестана. Спасаясь от репрессий, более 100 тысяч человек были вы­нуждены искать убежище в бывшем СССР, преимущественно на территории Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана, а также на территории Турции.

С тех пор Центральная Азия становится основной базой уйгурского освободительного эмигрант­ского движения. В частности, на территории Казахстана образуется Национальный объединенный ре­волюционный фронт (ОНРФ), здесь же размещаются базы и штабы. Уже в 1979 г. группа уйгурской интеллигенции начинает в Казахстане выпуск газеты «Голос Восточного Туркестана» [7]. Газета инфор­мирует своих читателей об истории и современном положении Синьцзян-Уйгурского автономного округа на уйгурском языке, проводит патриотическую пропаганду.

«В 1984 году объединившиеся уйгурские патриоты создают новую организацию, именуемую Национальный Революционный Фронт Восточного Туркестана (НРФВТ). Фронт начинает пропаган­дистскую деятельность, направленную на пробуждение патриотического духа уйгуров-эмигрантов в странах Центральной Азии. Фронт является политической организацией. Ярые активисты и сторон­ники этой организации находятся на территории Республики Казахстан» [7].

«На территории Республики Казахстан существуют и другие организации, такие как: Уйгурская организация свободы, возглавляемая ныне покойным Аширом Вахиди, а также Межреспубликанская ассоциация уйгуров под руководством К. Гожамбердиева» [6]. Основная угроза, которую представ­ляют эти организации Казахстану, — это то, что они могут привлечь на свою сторону местные ульт­ранационалистические и национал-патриотические объединения, так как проповедуемая ими пан- тюркистская идея не потеряла своей актуальности в данное время на территории республики.

Е.М. Абен и Е.Т. Карин в своей статье «Национал-сепаратистские тенденции в СУАР КНР и проблема безопасности Центральноазиатского региона», делая ссылку на Министерство иностранных дел Казахстана, отмечают: «Целью уйгурских сепаратистских организаций, провоцирующих различ­ного рода митинги и политические акции в республике, является воссоздание независимого Уйгур­ского государства не только на территории СУАР, но и в Семиречье (Казахстане)» [6].

Действительно, такая угроза существует со стороны уйгурских активистов, так как некоторые лидеры этих организаций упорно отстаивают идею о создании уйгурской автономии на территории Казахстана. Еще в советское время секретарь ЦК КП(б) К.Ж. Шаяхметов в своей докладной записке «Об образовании в составе КазССР Уйгурской автономной области» товарищу Н.С. Патоличеву пи­шет: «ЦК КП(б)К вносит на рассмотрение и разрешение ЦК ВКП(б) вопрос об образовании в составе КазССР Уйгурской автономной области, с включением в нее Панфиловского и Октябрьского районов Талды-Курганской области и Чиликского, Энбекши-Казахского, Уйгурского, Нарынкольского и Кегенского районов Алма-Атинской области». «Центром проектируемой области необходи­мо сделать г. Панфилов (бывш. Джаркент), к которому тяготеет большинство перечисленных районов» [8].

Между Республикой Казахстан и Китайской Народной Республикой был подписан ряд докумен­тов, в частности, в 1996 г. и в январе 1997 г., Совместные декларации, где были прописаны пункты в области политических отношений, а именно отношение к национальному сепаратизму. «В совместной декларации 1996 года стороны подтверждают, что они выступают против национального сепаратизма в какой бы то ни было форме, не допустят осуществления на своей территории какими-либо организа­циями и силами сепаратистской деятельности, направленной против другой стороны» [9; 90]. В декла­рации 1997 г. стороны также подтверждают, что будут «выступать прoтив всякого рода национального сепаратизма, не допуская на своей территории направленную против другой стороны сепаратистскую деятельность любых организаций и сил, а также исходя из взаимного уважения пути развития, вы­бранного народом каждой из сторон с учетом конкретных условий своей страны, проводить взаимное ознакомление с политикой и практикой осуществляемых реформ...» [10; 108].

Здесь мы видим, что, признав сепаратизм одинаково опасным для обеих сторон, Республика Ка­захстан и КНР не допустят на своей территории какой-либо сепаратистской деятельности. Конечно, такое заявление можно воспринимать как выгодное китайской стороне, однако, на наш взгляд, все эти договоренности следует считать обоюдовыгодными. Возникновение и дальнейшая активизация сепаратистских тенденций СУАР КНР потенциально угрожают национальной безопасности Ка­захстана, так как могут перекинуться на районы республики. Гипотетически можно предположить, что, видя ситуацию в Синьцзяне, русское население, составляющее большинство из числа нацио­нальных меньшинств, могло бы организовать плебисцит об отделении от Казахстана. Всем известно, что определенные политические круги Российской Федерации поддерживают подобные настроения. Как известно, конфликты легко переходят из одного района в другой, нарушают внутриполити­ческую обстановку в стране и приводят, в конечном итоге, к беспорядкам.

Следующим шагом в деле борьбы с сепаратизмом было подписание Казахстаном и Китаем в рамках ШОС «Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом». В преамбуле Конвенции отмечено: «Осознавая, что терроризм, сепаратизм и экстремизм пред­ставляют угрозу международному миру и безопасности, развитию дружественных отношений между государствами, а также осуществлению основных прав и свобод человека; признавая, что указанные явления серьезно угрожают территориальной целостности и безопасности Сторон, а так­же их политической, экономической и социальной стабильности; будучи твердо убеждены в том, что терроризм, сепаратизм и экстремизм, как они определены в настоящей Конвенции, вне зависимости от их мотивов, не могут быть оправданны ни при каких обстоятельствах, а лица, виновные в совер­шении таких деяний, должны быть привлечены к ответственности в соответствии с законом; будучи убежденными, что совместные усилия Сторон в рамках настоящей Конвенции являются эффективной формой борьбы с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, согласились о нижеследующем: «се­паратизм» — какое-либо деяние, направленное на нарушение территориальной целостности государ­ства, в том числе на отделение от него части его территории, или дезинтеграцию государства, совер­шаемое насильственным путем, а равно планирование и подготовка такого деяния, пособничество его совершению, подстрекательство к нему» [11; 529].

В сентябре 2002 г. группа уйгурских активистов во главе с Кахарманом Кожамбердиевым выступила с инициативой создания Народной партии «Уйгурстан». Организаторы этой партии главными целями своей партии провозгласили объединение всех этнических уйгуров в единое целое и достижение «суверенитета Уйгурстана» политическими методами. Но данная партия не была организована, так как не получила широкой поддержки среди представителей уйгурской диаспоры в Казахстане. Также следует отметить, что в 2004 и 2006 гг. решением Верховного суда РК была запрещена деятельность таких признанных террористическими организаций, как Исламская партия Восточного Туркестана и Организация освобождения Восточного Туркестана.

В сегодняшних условиях Китай вынужден рассматривать Республику Казахстан как стратеги­ческого союзника, поскольку общественно-политическая обстановка в Азиатском регионе в немалой степени зависит от позиции Астаны в отношении тех или иных политических вопросов. Вот почему после двусторонних встреч на различных уровнях в итоговых документах в первую очередь фикси­руется общность позиций официального руководства Казахстана и Китая по вопросу Тайваня и Тибе­та, а также в отношении национал-сепаратизма в Синьцзян-Уйгурском автономном районе [6].

Таким образом, мы пришли к выводу, что в Республике Казахстан «уйгурский вопрос» рассмат­ривается в двух областях. Во-первых, представители уйгурской диаспоры республики с сочувствием и тревогой относятся к ситуации вокруг жизнедеятельности своих соплеменников в СУАР КНР. Наи­более активная их часть выражает стремления большинства уйгуров мира иметь свое собственное государство — Уйгурстан, или Восточный Туркестан.

Во-вторых, так называемый «уйгурский вопрос» касается обеспечения соблюдения казахстански­ми властями прав и законных интересов представителей уйгурской диаспоры и условий для сохранения и развития их национально-культурной самобытности на территории республики.

На наш взгляд, сепаратизм отрицательно влияет на развитие двустороннего и регионального сотруд­ничества, создает еще один очаг нестабильности. Сепаратизм возникает из-за нерешенности социально­экономических и политических проблем. Идеальные условия для возникновения сепаратизма появляются там, где возможности власти консолидировать общество существенно снижаются.

С нашей точки зрения, во избежание нежелательных инцидентов в отношениях с Китаем Рес­публика Казахстан давно и последовательно старается дистанцироваться от «уйгурского вопроса». К тому же в заключенных как двусторонних, так и многосторонних соглашениях, в том числе в рамках Шанхайской организации сотрудничества, Астана имеет официальные обязательства перед Пекином не только не поддерживать проявления сепаратизма в СУАР, но и содействовать китай­ским властям в борьбе с ними.

На наш взгляд, в связи со сложившейся ситуацией вполне понятна и пассивность представителей уйгурской диаспоры в Казахстане. С одной стороны, они не могут не придерживаться официальной позиции Астаны по данному вопросу, с другой — многие из них сформировались и ощущают себя полноправными гражданами Казахстана, что стимулирует у них если не полное равнодушие, то безу­частное отношение к положению своих соплеменников в СУАР КНР.

Однако нагнетание напряженности в данном регионе создает угрозу национальной безопасности Республики Казахстан. Немаловажным фактором является и то, что на территории Синьцзяна прожи­вает многочисленная казахская диаспора, а соответственно возможны негативные последствия для проживающих в СУАР этнических казахов. Отсюда можно предположить, что для Казахстана при определенном стечении обстоятельств рассматриваемые события могут выйти за пределы только лишь «уйгурского вопроса».

Список литературы

1. 1      Махмудова Ш. Проблема адаптации казахов-оралманов из Китая в Казахстане //ia-centr.ru/expert/
2. 2       Советский энциклопедический словарь / Под ред. А.М. Прохоров. 4-е. изд — М.: Сов. энцикл., 1987 — 1197 с.
3. 3       Сюй Тао. Потенциальная угроза экстремизма в Северо-Западном Китае // Вестник КазГУ. Серия «МО и МП». 2000.—  № 2. — С. 28-38.
4. 4       Сыроежкин К.Л. Мифы и реальность этнического сепаратизма в Китае и безопасность Центральной Азии. — Алма­ты, 2003. — 736 с.
5. 5       Сыроежкин К.Л. Сепаратизм в Синьцзяне: мифы и реальность // Центральная Азия и Кавказ. — 1997. — № 10 //ca-c.org/journal/html
6. 6      Абен Е.М., Карин Е.Т. Национал-сепаратистские тенденции в СУАР КНР и проблема безопасности Центральноазиат­ского региона // Центральная Азия и Кавказ. — 1999. — № 3 //ca-c.org/journal/cac-04-1999/st_15_aben.shtml
7. 7      МухлисовМ. Движение за освобождение Уйгурстана // Центральная Азия и Кавказ. — 1997. — № 10 // http://www.ca- c.org/journal/cac-04-1999/st_15_aben.shtml
8. 8       Докладная записка «Об образовании в составе Каз. ССР Уйгурской автономной области» //iicas.org /AIBOLIT/ publ_Vtr_pr6.htm
9. 9       «Совместная декларация Республики Казахстан и Китайской Народной Республики» от 5 июля 1996 г. / Сб. доку­ментов по международному праву. Т. 1 / Под общ. ред. К.К. Токаева; Сост. М.М. Атанов, Ж.О. Ибрашев, А.С. Ауталипова и др. — Алматы, 1998. — 576 с.
10. 10    «Совместная декларация Республики Казахстан и Китайской Народной Республики» 1997 г. // Сб. документов по международному праву. Т. 1 Под общ. ред. К.К. Токаева; Сост. М.М. Атанов, Ж.О. Ибрашев, А.С. Ауталипова и др. — Ал­маты, 1998. — 576 с.
11. 11    Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом от 15 июня 2001 г. (Закон РК от 18.04.02 г. № 316-II) // Дипломатическая служба Республики Казахстан: Учеб. пособие / Под общ. ред. К.К. Токаева. — Ал­маты, Дом печати «Эдельвейс». — 2004. — 544 с.