Уш-жуз, Алаш и партия большевиков в период конфронтации (1917-1920 годы)

Большевики в отношении партий небольшевистского толка последовательность своих действий выстраивали исходя из политической платформы последних. Естественно, что любые «шаги навстре­чу» той или иной политической партии, группировке руководство большевистской партии предпри­нимало не для диалога с намерением мирного сосуществования, а с целью дальнейшей ликвидации своих политических оппонентов. Методы были самые разные: физическое истребление неугодных общественно-политических деятелей; различные превентивные меры (могли включать психологиче­ское давление); противопоставление одной оппозиционной партии другой, по сути, также оппозици­онной, т.е. выжидательная позиция большевиков исходила из принципа конкурентоспособности од­ной партии и поражения другой (пример — политическое столкновение партий «Алаш» и «Уш-Жуз»); смена руководства в оппозиционной партии, с дальнейшей кооптацией в ее ряды своих сто­ронников (прецедент — партия «Уш-Жуз») и ее последующее слияние с РКП(б).

Использование большевиками каждого метода в отдельности не исключало их применение на практике в комплексе, в представленной последовательности. Показательным в этом отношении яв­ляется пример «отстранения» большевиками с политической арены казахской партии 1917 г. — «Уш-Жуи» на фоне ее борьбы с национальной партией «Алаш». Ситуация с партией «Уш-Жуз» является типичной ситуацией для многих политических партий национальных окраин России после 1917 г., вне зависимости от их программных установок. Судьба партии «Уш-Жуз», с момента ее появления на политической арене и вплоть до ухода с «арены», невозможно, а может быть даже бесполезно, рас­сматривать в отрыве от партийной деятельности алашевцев. Чем продиктована данная взаимозависи­мость?..

Во-первых, партия «Алаш» для большевиков представлялась сильным оппонентом, и в противо­вес (противостояние) ей большевики с немалой результативностью использовали ушжузовцев.

Во-вторых, на территории Казахстана именно партии «Уш-Жуз» и «Алаш» представляли на тот период (1917-1920 гг.) некий «камень преткновения» для большевистского руководства в стремлении реализовать свои планы захвата власти.

В-третьих, и «Алаш» и «Уш-Жуз» могли быть восприняты большевиками как политические пар­тии западноевропейского образца, хотя программные установки первых затрагивали в той или иной мере вопросы вероисповедания и национальные проблемы, но резко отличались от поставленных це­лей многовариантных течений и политических сил Туркестана, где возобладали пантюркизм и пан­исламизм*.

На «Уш-Жуз» и «Алаш» было велико влияние кадетов, эсеров, меньшевиков, в противостоянии с которыми большевистское руководство приобрело опыт политической борьбы и с уверенностью использовало этот опыт в борьбе с политическими партиями национальных окраин. Борьба с ушжу-зовцами и алашевцами для большевиков не составляла исключения.

Ликвидировать обе партии как потенциальных политических конкурентов со своеобразного «рынка» моделей национально-государственного устройства на территории Казахстана и Туркестана большевикам представлялось возможным, лишь приняв сторону одной из партий, одного из полити­ческих оппонентов. Чтобы достичь поставленную перед собой цель, руководство большевиков долж­но было принять во внимание два основных различия этих партий:

• - во-первых, социальный состав партий и, прежде всего, социальный состав руководящего звена внутри этих партий (индифферентно друг от друга);
• - во-вторых, цели, задачи и программные установки партий.

Далее, дело оставалось за методологией В.И.Ленина, согласно которой «пролетарская» партия «... умела приспособлять свою форму к изменившимся условиям, умела видоизменять эту форму со­ответственно требованиям момента»¹. В этом отношении методология «вождя революции» наиболее убедительно доказала свою действенность на примере партии «Уш-Жуз»: большевики не только при­способились к среде и программным установкам партии, но и изменили социальную среду и про­граммные установки, тем самым перевели в ранг «приспособленцев» самих ушжузовцев.

Программные установки партий, их социальный состав определяли ответы на вопросы:

а)  о продолжительности существования партий ;

б)  о предпочтении в выборе большевиками той партии, которая стала бы сферой (полем) деятельности для успешной реализации планов по захвату власти.

Говорить о продолжительности существования партий «Уш-Жуз» или «Алаш» следует, опира­ясь, в первую очередь, на социальный состав этих политических партий. «По своему социальному составу партия «Уш-Жуз» была преимущественно мелкобуржуазной, революционно-демократиче­ской организацией. ... Она объединяла часть революционно-настроенной интеллигенции — учите­лей, учащихся, фельдшеров, служащих учреждений, а также мелких скотоводов, крестьян-земледель­цев, кустарей, представителей рабочих. К ней временно примкнули и некоторые представители фео­дально-байской верхушки», — указывает Б.Елькеев³. Состав же партии «Алаш» охватывал социаль­ные слои «от феодально-байской верхушки, городской национальной торгово-ростовщической бур­жуазии до явных низов, от убежденных националистов до рядовых интеллигентов, .»⁴.

Ни в первом, ни во втором случаях об однородном социальном составе говорить не приходится, но можно с полной уверенностью судить о пропорциональном соотношении так называемых «вер­хов» и «низов» в партиях: в «Алаш» преобладали имущие слои казахского населения, включая духо­венство; в партии «Уш-Жуз» доминировали «низы» и «средние слои» интеллигенции.

Большинство программных установок политических партий, как правило, является производной классового содержания партий, что особенно характерно в период их становления. Последующая деятельность партий может исходить из интересов социальных слоев населения как «верхов», так и «низов». На этом этапе политические партии, не взирая на социальную принадлежность каждого из партийных членов, постепенно трансформируют свои политические установки, адаптируя их к тре­бованиям различных социальных слоев населения. Пересмотр политической партией своей идейной платформы мог иметь двоякую цель: во-первых, необходимость в признании всеми слоями общества легитимности партии; во-вторых, необходимость реабилитации партии в глазах этого общества, если первоначальная деятельность партии носила не только малопродуктивный, но, возможно, и вредный характер (при условии если предыдущая, первоначальная идейная платформа отвечала требованиям лишь отдельных слоев населения).

Успешное осуществление мероприятий, ведущих ту или иную политическую партию к высшим органам государственного управления, должно быть представлено как корректировками политиче­ской платформы, так и проведением в жизнь этой идейной платформы в полном объеме. В противном случае возникает опасность для партии быть скинутой массами с «пьедестала» по причине своей не­состоятельности. Итог деятельности партии «Алаш» — уход с политической арены в начале 1920-х годов, по-видимому, не был исключением из правил. Появление большого числа люмпен-пролетариата, маргинальных слоев в социальной иерархии казахского общества, не учитывалось по­литической платформой алашордынцев. Неимущие слои населения не играли особой роли в идейных устремлениях партии «Алаш». Руководители партии в борьбе со своими политическими оппонентами не делали ставку на незадействованные в общественно-политической жизни края «низы». Это было главной ошибкой алашордынцев.

Отразить в программных установках требования всех социальных слоев общества, при всей не­обходимости, было трудно. К тому же, в самой партии «Алаш» доминировал определенный социаль­ный слой — «верхи». В партии «Уш-Жуз», напротив, был разнообразный социальный состав, однако на продолжительности существования партии это не отразилось. Разный по своему содержанию состав партии «Уш-Жуз» менялся, так же как и менялась программа партии, но изменения эти были результатом вторжения извне: большевистская партия всячески способствовала внедрению своих сторонников, а может быть и своих партийных членов в ряды «Уш-Жуз».

Руководство РКП(б) допускало, что лояльная «буржуазия и полупролетарские массы» партии «Уш-Жуз» могли перерасти в нечто большее, чем просто лояльно настроенная политическая публика. Для большевиков возникала опасность в качестве сильной оппозиции, помимо партии «Алаш», встретить еще одну партию. Возможные совместные усилия «Уш-Жуз» и «Алаш» в борьбе с больше­виками, скоординированные действия национальных партий, могли плачевно сказаться на политике большевиков в крае, чего руководство РКП (б) допустить не могло. Перед большевистским руково­дством встал вопрос о наиболее подходящем способе ликвидации этой опасности. Упразднить воз­можность совместных действий нацпартий большевики рассчитывали за счет ликвидации одного из оппонентов, располагавшего к себе и идеологически, и социально. Таким оппонентом и стала партия «Уш-Жуз».

Результативность в борьбе с национальными партиями лидерам РКП(б) обеспечивал принцип «разделяй и властвуй». Использование этого принципа в национальных окраинах приносило плоды большевикам в борьбе с общественно-политическими движениями, течениями национального и кон­фессионального толка на всем протяжении установления советской власти. Подрыв большевиками стабильного состояния политических организаций извне, а также «разделение» коллектива, сплочен­ного кадрового состава оппозиционных партий изнутри, являлся процессом многовариантным.

Разделение по классовому (социальному) и национальному признакам являлось наиболее дейст­венным методом обнаружения явных сторонников и противников партии РКП(б). Нередко сторонни­ки большевизма, будучи членами оппозиционной национальной партии, использовали классовый и национальный принцип разделения в личных целях, ликвидируя из среды своих сослуживцев потен­циальных претендентов на руководящую должность в партии (несколькими годами позже /2 пол. 20-х и 30-е гг./ на руководящие посты в государственные органы управления). Подобный раскол мог на­блюдаться на всех уровнях партийной лестницы, начиная с руководства нацпартии и заканчивая ее низшим звеном. Постепенно партии, общественно-политические движения, ранее находившиеся в оппозиции к партии большевиков, отходили от своей первоначальной идейной платформы, теряли свою политическую значимость и, в конечном итоге, сходили с арены борьбы поверженными. Более благоприятный прогноз мог сулить слияние остатков «оппозиционных» партий и движений с боль­шевистскими партийными массами. Столь методичный подход большевиков в «работе» с оппозици­онными силами национальных окраин одновременно способствовал увеличению числа сторонников, так называемых «сочувствующих», среди местного населения.

«Прерогатива» общественно-политических деятелей национальных окраин транслировать, есте­ственно не без подачи большевиков, идеи «классового антагонизма» в обществе, по существу, не имевшего места во многих национальных окраинах, выступать от имени и в защиту «угнетенных слоев населения» и в то же самое время не быть выходцем из этих слоев становилось явлением рас­пространенным. В сущности, в период гражданской войны данное явление не могло вызывать удив­ления, его стоило отнести в ранг закономерности и принять как должное: значительная часть руково­дства партии большевиков — главного «авангарда пролетариата», обеспечивавшая диктатуру проле­тариата как в центре, так и на местах, не представляла собой выходцев из рабочих и крестьян, а ино­гда, теоретически, вообще подпадала в разряд идейных врагов пролетариата. Выставить в качестве классовых противников пролетариата представителей из собственного окружения для руководства РКП(б) в 1917 г. было шагом весьма авантюрным и, по сути, этот шаг для него самого стал опромет­чивым после установления советской власти. Видимо, в первые годы революции расхождений в сре­де «большевиков-ленинцев» по поводу официальной идеологии партии не было, так как главной це­лью самого В.И.Ленина и его окружения стал захват власти в стране. Можно сказать, что пролетариат в данном случае выступал в роли «щита» партии. Имевшийся в наличии на период 1917-1918 годов бесправный российский пролетариат^* способствовал продвижению к пьедесталу власти именно большевистской партии, рассчитывая на своеобразные социально-политические «дивиденды» с ее стороны в будущем. Поэтому социальный состав РКП (б) пролетариатом в расчет не брался. Но это только в первые годы революции: большевики-ленинцы, предоставляя права пролетариату, рассчи­тывали на его помощь в свержении господствовавших оппонентов, которые по своему социальному положению и классовой принадлежности были намного ближе, чем класс пролетариата. В этом, на­верное, и проглядывался авантюризм большевиков-ленинцев: на первое место выходила жажда обре­тения власти, а идея «мировой революции» и «мирового господства пролетариата» автоматически уходила на второй план.

Что же касается опрометчивости в действиях большевиков-ленинцев, то здесь для большевист­ского руководства роковую роль сыграла задача не овладения властью, а дальнейшего ее удержания. В первые годы революции, когда большевики вели борьбу за установление своей власти как в центре, так и на местах, требовалось увеличение численности пролетариата, а где он отсутствовал — его соз­дание. Конечно, на это уходило много времени: психологическая подготовка маргиналов к роли про­летариата (создание из них рабочих и крестьян), их обучение (ликвидация неграмотности) и т.д. Но по истечении данного времени у пролетариата, как «выкормыша» популистских идей, стремление сконцентрировать в своих руках всю полноту власти начинает доминировать над желанием оставать­ся всего лишь простым орудием в руках властьдержащих интеллигентов-большевиков. Поэтому, яв­ляясь неотделимой частью РКП(б), выходцы из пролетариата, апеллируя к своей легитимности, нача­ли постепенно вытеснять «элементы» непролетарского происхождения из руководства партии. Имен­но большевики-ленинцы, пришедшие к власти в 1917 г. и установившие власть на окраинах, были отторгнуты от нее во 2-й половине 20-х и середине 30-х годов ставленниками Сталина. Принцип ох­лократии, успешно использованный большевиками-ленинцами в борьбе за власть, впоследствии обернулся для них «суицидом».

Национал-большевики России, не располагавшие в 1917 г. социальной базой для внедрения большевистских идей на национальных окраинах, не остались безучастными в использовании прин­ципа охлократии.

Помимо национальной интеллигенции, не считавшейся со своим непролетарским прошлым и полностью отдавшей себя идее социализма, существовали другие силы национальной интеллигенции, которые поддерживали идеологию большевизма вразрез национальным интересам окраины, опираясь на идейно-политические расхождения или личные выгоды нахождения у «кормила власти».

В 1917-1918 годах идейно-политические предубеждения и меркантилизм части национальной интеллигенции, подкрепляемые принципами охлократии, губительно сказались и на существовании национальной партии Казахстана «Уш-Жуз»: предоставление большевиками поддержки руководя­щим лицам партии Ш.Альжанову и К.Тогусову в противовес первому лицу «Уш-Жуза» М.Айтпенову и его сторонникам, внесло раскол в партию. Большевики сыграли на «свойственных для партии «Уш-Жуз» этого периода (ноябрь-декабрь 1917 г.) резких колебаниях, путанных и противоречивых реше­ниях, носивших националистический характер и отражавших настроение различных социальных групп»⁶. В.К.Григорьев охарактеризовал данный раскол как «проявления мелкобуржуазного характе­ра партии, действовавшей в условиях отсталой национальной окраины»⁷.

Кардинальная же трансформация большевиками политических воззрений у партийцев-ушжу-зовцев становилась возможной только при окончательной победе одной из сторон в партии — при­верженцев К.Тогусова и Ш.Альжанова. Но и здесь большевистское руководство, со свойственными ему российскими аналогиями, занялось строительством партийной лестницы пролетарского содержа­ния, где руководящие позиции занимали выходцы далеко не из пролетарских слоев коренного насе­ления. К тому же о пролетарском происхождении руководства «Уш-Жуза» и речи не могло быть вви­ду отсутствия национал-пролетариата. При всем своем рвении защищать беднейшие слои казахского населения, при постоянной апелляции к классовой борьбе, сам К.Тогусов, будучи председателем пар­тии «Уш-Жуз», не являлся выходцем из «низов». К.Тогусов был выходцем из знатного казахского рода, а предки политического деятеля были представителями высших социальных слоев казахского общества. Поэтому Тогусов по роду своего происхождения подпадал в число классовых врагов про­летариата. И, по-видимому, свою политическую деятельность К.Тогусов, в качестве первого лица «Уш-Жуз», мог свободно осуществлять лишь под патронажем большевистской партии.

В данном случае раскол партии «Уш-Жуз», на наш взгляд, стал результатом не только идейно-политического расхождения внутри партии; нельзя сбрасывать со счетов и личные амбиции отдель­ных руководящих лиц, в число которых входил К.Тогусов. Подобные предположения, как мы счита­ем, небезосновательны: за период пребывания К.Тогусова заместителем у М.Айтпенова социальный состав партии не подвергался серьезным изменениям, чего нельзя было сказать впоследствии, в ходе кадровой пертурбации в руководящем звене «Уш-Жуза». С этого момента политическая ориентация ЦК партии «Уш-Жуз» изменилась. Внутриполитическая жизнь «Уш-Жуз» не представляется индиф­ферентной от политики партийного руководства большевиков, где роль К.Тогусова изначально про­слеживается как роль, если не кооптированного, то внедренного члена большевистской партии. Под сомнение ставится всякий самостоятельный идейно-политический рост членов этой партии при ана­лизе действий руководства партии «Уш-Жуз» в лице самого К.Тогусова. Как констатирует Б.Елькеев: «Этап этой борьбы закончился освобождением М.Айтпенова с поста председателя партии, его аре­стом, передачей дела революционному трибуналу и избранием председателем ЦК К.Тогусова»⁸. Не вполне понятны стечения обстоятельств, затрагивавшие верхушку этой партии: партийное руково­дство «Уш-Жуз» выставляет своего члена партии, более того, выходца из руководящего звена, на суд чрезвычайному органу — революционному трибуналу — детищу другой партии, партии большеви­ков! (курсив наш — С. Н.).

Б.Елькеев, расписывая судьбу М.Айтпенова по цепочке — «освобождение — арест — револю­ционный трибунал», завершает ее избранием К.Тогусова на пост председателя. Дальнейшая судьба М. Айтпенова умалчивается. Можно предположить, что она была трагична, так как по законам воен­ного времени, а точнее по законам «красного террора», революционные трибуналы большевиков в отношении «контрреволюционных элементов» не придерживались никаких церемоний.

Большую роль в подборе большевиками своих сторонников из числа руководства ушжузовцев, играло наличие образовательного уровня: так, Тогусов, по настоянию своего отца, окончил русскую школу в Зайсане и по некоторым данным он заочно окончил юридический факультет Петербургского университета⁹. Можно предположить, что большевики видели в К.Тогусове кандидатуру, способную, исходя из знания местной специфики социально-экономического и политического развития края, лоббировать интересы большевиков по установлению монополии на власть. Здесь следует подчерк­нуть «гибкую, целеустремленную политику большевиков по отношению к той части мелкобуржуаз­ной демократии, которая перешла в лагерь революции и выразила готовность участвовать в социали­стическом переустройстве общества»¹⁰.

Выбор большевиками партии «Уш-Жуз» не был ошибочным:

во-первых, уже к апрелю 1918 г. численность партии доходила до тысячи человек, что при аполитично настроенном населении и его мобильности представлялось большим достижением;

во-вторых, социальный состав «Уш-Жуз» после смены руководства в партии был максимально приближен к составу большевистской партии;

в-третьих, «Уш-Жуз», как большевизированная партия национального толка, представляла собой хо­рошую основу в борьбе с главным противником большевиков — партией «Алаш».

Как отмечает А.Сармурзин: «Несмотря на свою непоследовательность, классовую и идейную ограниченность, «Уш-Жуз» с первых своих шагов беспощадно клеймила как в целом партию «Алаш», так и ее руководителей, срывала маску с так называемого «народного правительства» Алаш-Орды»¹¹. Большевизированная интеллигенция «Уш-Жуз» постоянно совершала обвинительные выпа­ды в сторону «Алаш». С дальнейшим противостоянием этих национальных партий происходила окончательная поляризация национальной интеллигенции Казахстана.

Список литературы

1. Ленин В.И. В.Засулич убивает ликвидаторство // П.С.С. — Т. 24. — С. 29.
2. См.: О прошлом для будущего. — Алма-Ата: Казахстан, 1990. — С. 9.
3. Елькеев Б. Партия «Уш-Жуз» и ее деятельность в период установления советской власти в Казахстане // История Ка­захстана: белые пятна: Сб. ст. / Сост. Ж.Б.Абылхожин. — Алма-Ата: Казахстан, 1991. — С. 55.
4. Сармурзин А. Крушение Алаш-Орды (из истории борьбы большевиков Казахстана против контрреволюционного алаш-ордынского движения) // О прошлом — для будущего (некоторые актуальные проблемы истории Компартии Казахста­на в свете гласности). — Филиал ИМЛ при ЦК КПСС. — Алма-Ата: Казахстан, 1990. — С. 21.
5. См.: АбсеметоваЖ. Имел ли большевизм социальную базу в Казахстане? // Мысль. — 2003. — № 3.
6. Елькеев Б. Партия «Уш-Жуз»... — С. 59.
7. Григорьев В.К. Противостояние: большевики и непролетарские партии в Казахстане. — Алма-Ата: Казахстан, 1989. —С. 17-18.
8. Елькеев Б. Партия «Уш-Жуз».   — С. 59.
9. Отепова Г. Прогрессивно-просветительские идеи в творчестве К.Тогусова // Отан тарихы. Отечественная история. — 2001. — № 4. — С. 110. 
10. Елькеев Б. Партия «Уш-Жуз».   — С. 59.
11. Сармурзин А. Крушение Алаш-Орды.   — С. 29-30.