Многие современные исследователи обозначают нынешние европейские государственные устройства не демократией, а "постдемократией". К ним относится, например, Колин Кроух (Colin Crouch). Этим термином обозначают общества, в которых экономические интересы отдельных супербогатых групп всё более диктуют формы поведения "демократического" государства.
В современных обществах европейского типа сложились такие политические системы, которые сохранили внешние признаки классической демократии, но важнейшие вопросы жизни граждан решаются фактически недемократический. Это означает, что подавляющее большинства граждан, имеющих формально право голоса, отстранены от принятия решений, касающихся и их лично.
В большинстве стран Европы проводятся выборы, при которых для рядовых граждан никакого выбора на самом деле нет: у большинства политических партий нет идей, которые бы качественно отличались друг от друга. И чаще всего во время дебатов представителей различных партий в газетах, телевидении, по радио будущие избиратели получают не презентацию политики соответствующей партии, а самопрезентацию политика. Главное в этом шоу – показать себя как человека, персону, индивидуальность, личность и персону общественной значимости много лучше, чем это делает соперник на экране или страницах газеты.
К этому добавляется то обстоятельство, что европейцами руководят пришедшие через выборы политики, которые несамостоятельны в плане отстаивания национально-государственных интересов. Сокрушительные для местных рынков последствия глобализации лишают их большей части возможного влияния на ход развития общества. Влияние международных могущественных компаний много превышает влияние "местных" политиков.
В социально-психологическом плане появилась в промышленноразвитых странах проблема классовой идентификации. Она была обусловлена высоким уровнем благосостояния всех занятых делом ("работой") слоев населения. И рабочий (бывший пролетариат), и служащий (бывшие белые воротнички) могли теперь иметь собственный дом (квартиру), земельный участок, автомашину (или несколько), посылать своих детей в ВУЗы, самые разнообразные социальные страховки, отдыхать в отпуске в самых различных частях света почти так же, как и предприниматели, работодатели (бывшие капиталисты).
Профессиональные союзы стали терять своё значение, как фактор борьбы за социальные права. Классовая борьба, в известных в прошлом и позапрошлом веках формах, стала редкостью. Представители различных групповых интересов предпочитают договариваться: дешевле обходится. Резко возросли значимость и искусство компромиссов, готовность к ним. Единственный социальный слой, который зримо и нагло противостоит сегодня и всему обществу, и социальному государству – это верхушка промышленной и финансовой элиты, которая и является хозяином положения в "демократическом" государстве (ничего не может сделать немецкое демократическое правительство с неудержимым ростом цен на жильё, топливо, бензин, электроэнергию и т.д.).
Глобализация означает для международных компаний возможность переносить производства в самые различные части света. А именно в те, где наиболее благоприятны, выгодны условия производства. Чаще всего этой "благоприятностью" оказывается дешёвая рабочая сила. И производства переносятся в страны, где рабочая сила дешева (пример финской "Нокиа", которая сначала производила в Германии, затем в Румынии, а теперь переходит в Малайзию!). Сколько профсоюзы не бастовали, а немецкое правительство, а затем румынское не уговаривали – компания проводит свою независимую политику. Эта политика исходит из интересов компании, а не немецкого, румынского или иного государства.
В последние десятилетия стремительно усиливается роль сферы обслуживания, и финансовой "индустрии" во всём экономическом комплексе большинства современных развитых стран не только Европы. В то же время рядовые работники этих сфер экономики никогда ещё не ощущали себя особым классом и не боролись за свои права как класс или особый социальный слой. Нет, естественно, у работников этих расширяющихся сфер деятельности и особого социального сознания. Отсюда и отсутствие специальной делегированности их интересов в политических партиях. Современные понятия "работодатель" ("Arbeitgeber") и "принимающий работу" («Arbeitnehmer») полны, с одной стороны, лицемерия (хороший, мол, человек: работу даёт; другой же так же благостно работу принимает), и с другой – стирает существенные различия между людьми физического труда, интеллектуальной, творческой, бюрократической и т.д. деятельности.
В условиях экономического и финансового господства международных действующих монополий права граждан, зафиксированные в конституциях отдельных государств, имеют всё меньше шансов на реализацию. Монополиям нет дела до этих прав, а права, зафиксированные в декларациях ООН, имеют для глобально действующих компаний лишь рекомендательный характер. Есть ли, хотя бы теоретически, выход из этого положения, выход, позволяющий охранять официально декларируемые права людей? Есть. Необходимо создание транснациональных структур, правовые решения которых относительно прав человека были бы обязательны не только для государств, но и для монополий, действующих глобально.
Если взять отдельно Европейский Союз, то это означает необходимость создания Конституции Евросоюза, положения которой были бы обязательна для всех входящих в Союз государств и зафиксированы в конституциях этих государств. По этому вопросу ныне идет в Брюсселе ожесточённые дискуссии: малые или экономически слабые государства опасаются окончательной потери не только своей независимости, но даже и автономности. И эти опасения не безосновательны. Как только правительство Венгрии попыталось в 2011 году ввести свои особые национальные пpaвилa отнocитeльнo функционирования средств массовой информации, то Брюссель через несколько месяцев лишил страну многомиллионных дотаций (более 495 миллионов Евро) в различных областях экономики.
Финансовые кризисы последнего десятилетия (2008, 2011) показали нарастающую мощь в парламентах и правительства Европы и США лоббистских группировок. Решения, принимаемые парламентами и правительствами, всё чаще рождаются под давлением лоббистов крупнейших банков и монополий, а не из объективных интересов соответствующих национальных государств и их населения. В особенности это характерно для США, которые в немалой степени повинны в последних финансовых кризисах. Точнее – их крупнейшие банки. По их, главным образом, вине произошла дерегуляция (разрегуляция) мирового финансового сектора.
Частные инвестиционные банки и США, и Германии, и других стран разорялись по причине собственной жадности, авантюристических вложений денежных ресурсов, а правительства спасали их вливанием государственных денег, денег налогоплательщиков. Делалось это под предлогом спасения всей экономики от кризиса, предотвращения перерастания финансового кризиса в "полноценный" экономический. Предложения политиков левого толка, дать этим банкам-авантюристам разориться, а на их месте создать банки государственные, неизменно отвергались. Это, мол, социализм, а он, мол, уже показал свою экономическую несостоятельность. Ясно, однако, что частные банки, уверенные, что правительство их, в случаях крайней необходимости, спасёт, и далее могут пойти на авантюристические инвестиции. Если последние сулят сверхвысокие прибыли.
В Германии всё явственне растёт недоверие населения не только к устояшимся партиям ХДС /CDU/ (Христианско-демократический союз); ХСС /CSU/ (Христианско-социальный союз); СвДП /Ғ.D.Р./ (Свободная демократическая партия); СДПГ /SPD/ (Социал-демократическая партия Германии); Союз 90/ Зелёные /Bundnis 90/Die Grunen/ (Экологическая партия зелёных); Левые /Die Linke/ (Обьединение левых сил); Партия пиратов /Piratenpertei/ (Партия информационного общества). Исключение – ''Партия пиратов'', к которой доверие растет среди молодых изберателей. После скандального преждевременного ухода двух последних президентов Германии (оба были поставлены СDU) значительно потерял в доверии и этот высший государственный пост в Германии. Он базировался, главным образом на моральнонравственном авторитете его у граждан Германии. Теперь этот авторитет незаконной деятельностью предпоследнего президента Христиана Вульфа (Christian Wulff) в бытность его премьер-министром федеральной земли Нижняя Саксония (Niedersachsen), существенно подорван. Истинно народному новому президенту Ёахиму Гауку (Joachim Gauck) придётся приложить экстроординарные усилия для того, чтобы этот авторитет если не восстановить, то хотя бы подправить.
В последние годы наблюдается существенное повышение значимости внепартийных объединений гражданских инициатив (Burgerinitiativen) и протестных движений (Protestbewegungen). Ежегодные массовые демонстрации против атомных электростанций; объединения против строительства определённых крупномасштабных объектов и др. Сложность политико-общественной ситуации в Германии усиливается ускоряющейся потерей авторитета христианских церквей. Это касается, в первую очередь лютеранской и католической церквей, из которых наблюдается массовый выход верующих.
Это и не удивительно: почти всё, что запрещено в священной книге христиан – Библии – этими церквами теперь разрешается (браки между мужчинами, браки между женщинами, священники женщины – многократные разведенки, да ещё и любящие выпить и т.д.). Держится ещё Библии православная церковь в Германии, мусульманские объединения остаются верными своей священной книге Корану, евреи остаются верными своей священной книге – Талмуду. Именно эти религии не теряют своих сторонников, а с каждым годом увеличивают. Духовность человека, даже самого "продвинутого", нуждается не только в изменениях, но и в чём то прочном, надёжном, неизменном, священном. В том, чего трогать нельзя, иначе разверзнется Земля и рухнет Небо. История атеистической – России показала это миру со всей очевидностью.
Ослабление авторитета традиционных политических партий и крупнейших христианских церквей идёт параллельно с усилением правых настроений в обществе. Крайне правые, как известно, активно используют популизм и расизм. Они обещают быстрое и простое разрешение сложных социальнополитических проблем и указывают определенно на конкретно "ответственных" за эти проблемы (евреи, иммигранты, мусульмане и т.д.). Далее следуют призывы, избавиться от этих "источников проблем". Простые, общепонятные решения, которые правые политики обещяют быстро выполнить, нравятся многим избирателям. Не случайно правые сильны и в Голландии (Пим Фортейн /Pirn Fortuyn/; Геерт Вилдерс /Geert Wilders/ , и во Франции Ле Пен /Le Реп/, и в Германии Тило Саррацин /Тііо Sarrazin/, и в Австрии Хайдер /Heider/, в Венгрии (Виктор Орбан) и т.д.
Большой проблемой многопартийных демократий является частая сменяемость этих партий как правящих государством. Партийный политик на то и партийный, что оперирует прежде всего интересами и мнениями, господствующими в его партии. И каждая партия пытается представить эти свои интересы и мнения как не только общегосударственные, но и общенациональные. И вот каждые пять – десять лет правящие партии сменяют друг друга во главе государства. Временной горизонт мышления партийного политика и ограничивается периодом от выборов до выборов. А это совершенно недостаточно для долгосрочных и необходимых для страны программ развития, модернизации. В этих условиях выход из положения – достижение консенсуса ведущих политических партий. Но его достижение – процесс трудный и длительный. И время для осуществления выгодного проекта упускается. Примером может история построения подвесной магнитной железной дороги на основе самой современной технологии, созданной в Германии. Но пока немецкие политики спорили о том, строить или не строить, как строить, где строить и т.д. эту дорогу стремительно построили китайцы в Шанхае. Здесь она и проходит апробацию, доставляя всё новые данные для будущих, ещё более революционных технологий. Это касается и многих других проектов, когда демократические европейцы думают лет десять, а китайцы думают лишь год, а на следующей уже делают. Не пора ли нам немцам, казахам и другим задуматься над этой странностью?
Лишь немногие немцы верят сегодня на существенное влияние выборов на внутреннюю и внешнюю политику государства. Большинство партий обещают усилить непосредственное (не только представительское) участие немецких граждан в решении важнейших вопросов жизни государства и общества. Но как только речь заходит о выборе высших лиц государства или руководителей и высшего звена партийного руководства граждане или члены партий устраняются от непосредственного выбора, вынуждены предоставлять его узкой группе представителей. Появляется всё больше признаков кризиса представительной демократии. В ней лишь маленькое меньшинство граждан решает судьбы страны, а от избирателей, за кого бы они ни проголосовали, почти ничего не зависит. Отсюда устойчиво снижение количества граждан, принимающие участие в выборах. И нередко получается, что 25 или 40% избирателей (даже не всего населения страны вообще) решают вопрос о составе руководителей страны. Какая же это "власть народа", демократия?
В Германии существует, наряду со многими другими, Форза-Институт (Forsa-Institut) по изучению общественного мнения. Согласно его данном от начала 2012 года вырисовывается следующая неутешительная для идеалов демократии картина. Лишь шесть процентов немцев полагают, что характер внутренней и внешней политики существенно определяется результатом выборов. Сорок процентов полагает, что это через выборы вообще вряд ли возможно. Пятьдесят процентов полагают, что результаты выборов лишь отчасти могут влиять на изменение политики. При самом дружественном перерасчёте этих данных (это на самом деле десятки пунктов опросов) получается, что лишь каждый 15-ый немец убеждён в действенности репрезентативной демократии – это недоверие, которое должно было бы вызывать величайшую тревогу у немецких и европейских политиков. Но не вызывает. А ведь репрезентативная демократия всё ещё считается высшим достижением человечества в области политико-государственного устройства.
Три четверти опрошенных полагают, что интересы большинства населения в деятельности политической верхушки не находят отражения. И эти три четверти требуют поэтому проведения всенародных референдумов по важнейшим политическим решениям в стране. Немцы помнят, как без их спроса устранили немецкую марку (тогда одну из самых твердых валют в мире) и ввели евро, что привело к двойному удорожанию целого ряда товаров первой необходимости. Без референдумов Германия участвует в военных действиях, без референдума правительство Ангеля Меркель отменила мирное использование ядерной энергии в целях производства электричества и т.д. Необходимость дополнения демократии репрезентативной, демократией непосредственной на местных, региональных и центральном уровне сегодня представляется бесспорной.
На уровне отдельных федеральных земель самые массовые партии Германии начали выбирать голосами всех членов партии в этой земле земельных председателей партии. Это делается, например в федеральной земле Гамбург. В северной федеральной земле Шлезвиг-Хольштейн (Schleswig-Holschtein) все члены СДПГ (Социал-демократической партии) выбирали кандидатов в земельный парламент. Другой пример – референдум всех жителей города Штуттгарта (Stuttgart) по поводу строительства огромного подземного железнодорожного вокзала в столице Баден-Вюртемберга (Baden-Wurtemberg) Штуттгарт 21.
На федеральном уровне на такие формы непосредственной демократии правящие круги, правящий класс Германии ещё не готов пойти. Так Социал-демократическая партия (СДПГ), считающая себя самой прогрессивной партией на европейском континенте, вовсе и не помышляет о том, чтобы партийного кандидата на пост канцлера Германии выбрать голосованием всех членов партии. Вместо этого пока "самовыдвинулись" сразу три кандидата от этой партии: шеф партии Зигмар Габриель (Sigmar Gabriel, бывший премьер-министр Нижней Саксонии), Пиир Штейнбрюк (Peer Steinbriick, бывший министр финансов) и Франк-Валтер Штейнмайер (Frank-Walter Steinmeier, бывший руководитель администрации канцлера при Герхарде Шредере). Ясно однако, что из этой тройки в своё время, за закрытыми от рядовых членов партии дверями, будет оставлен один кандидат. Это мало похоже на партийную демократию.
Между тем в Европейском Союзе есть примеры непосредственной партийной демократии. Так в 2006 году французские социалисты выбрали своего кандидата в президенты на всеобщем партийном голосовании. Об этом намерении они сообщили всей Республике заранее. И в партию социалистов вступило 70000 новых членов с тем, чтобы участвовать в этом общепартийном референдуме, в непосредственной, а не репрезентативной демократии. Это говорит о том, что непосредственная демократия может служить мощным мобилизирующим фактором политической активности населения.
Ещё одна форма обогащения репрезентативной демократии ярко описана в недавно вышедшей книге известного в Германии историка Пауля Нольте (Paul Nolte). Этот автор предпочитает для обозначения нынешнего состояния западной демократии термин "постклассическая" ("postklassische") демократия. Он отмечает количественное увеличение и усиление политической активности новых самоорганизующихся форм гражданского общества ("neue Formen der Burgerbeteiligung").
Так, всё больший вес приобретают демократические движения так называемой "адвокатской" демократии ("anwaltschaftliche Demokratie"). Участники этих движений выступают в защиту от притязаний государства и интернациональных монополий не своих интересов, а интересов "третьих" ("Anliegen Dritter"). Речь идёт, например, об интересе будущих поколений, о сохранении флоры и фауны в своей стране и других регионах планеты (Амазонских джунглей и др.).
Представители этих движений сознательно или бессознательно опираются на ряд идей, выдвинутых знаменитым немецко-еврейским мыслителем Гансом Ионасом в самой известной его работе "Принцип ответственности: Опыт этики для технологической цивилизации". В частности он здесь отмечает, что традиционная этика при обосновании обязанностей чаще всего прибегала к принципу взаимности: не делай другим того, чего не желаешь претерпеть от других сам. Но будущее и будущие поколения нам ничего сделать не смогут, так что принцип взаимности тут не действует. О том, какими могут быть иные основания ответственности перед будущим, Ионас и написал свой трактат.
На этой же позиции стоял и известный российский философ культуролог Григорий Соломонович Померанц (р. 1918), который говорил: "Мы обожествили мощь науки, считаем её главным фактором величайшего прогресса. Ей не ставится никаких препятствий, ни интеллектуальных, ни моральных. А она в своём быстром развитии создаёт крайние перекосы. Мне кажется, что наша цивилизация потеряла равновесие и находится в крайне опасном положении из-за темпов своего развития... Темпы нашего развития разрушают единство культуры. Слишком стремительный темп развития разрывает связь между поколениями". Новое должно находить себе экологическую нишу, не связанную с уничтожением старого, а лишь с его преобразованием. Можно согласиться с утверждением Померанца о том, что ни современное телевидение, ни интернет не нашли своей ниши в традиционных культурах, действуют хищнически разрушительно, работают, главным образом на глобализацию.
Мы наблюдаем изменение форм государственной и партийной демократии и в зависимости от различий культурной среды, в которой она реализуется. Ярким примером тому являются Япония, Индия, Южноафриканская Республика, Россия, Бразилия и т.д. Этот феномен требует специального рассмотрения. Здесь же отметим, что правомерно говорить лишь о кризисе классической западной (евроатлантической) демократии, а не о её закате, гибели. Поэтому правильно говорить не о "последемократии" ("Postdemokratie"), о постклассической" демократии ("postklassische" Demokratie).
В заключении следует сказать, что классические формы демократии соединяются с неклассическими, реперзентативная демократия дополняется различными формами демократии непосредственной. При этом "фундамент" демократии: парламентаризм, разделение властей, выборы, фундаментальные права человека, свобода мнений и религии сохраняются, лишь изменяя свои формы. Эти изменения естественны в том плане, что не могут не быть. И они ведут, при естественном же их развитии, к увеличению свободы в разумных формах.
И должны мы, персоны думающие, трезвые и доброжелательные, не забывать, что историю демократии, как историю вообще, делают живые люди. А они, в том числе и самые влиятельные политики, подвержены страстям и влиянию интересов, имеют не только разумную голову, но и трепетное сердце, и ненасытный желудок, и другие органы, конкурирующие с этой головой. Так наберёмся, занимаясь своими делами, терпения и не требовать от них невозможного.