Процессуально-правовые основы принципов, регулирующих институт процессуального соглашения (по законодательству Казахстана и Беларуси)

Процессы реформирования как казахстанского, так и белорусского уголовно-процессуального законодательства привносят новые аспекты в понимание сущности действующих принципов уголовного процесса, их соразмерности целям и задачам отрасли правоотношений. Правомерным и объективно обусловленными пореформенными процессами является введение в УПК РК и УПК РБ упрощенных процедур судопроизводства. Эти процедуры являются отражением признака дифференциации уголовного судопроизводства и нуждаются в обеспечении принципиально значимыми установками. В этих условиях сделка о признании вины в контексте согласительного производства оценивается как один из способов ускорения восстановления вреда, нанесенного потерпевшему в результате уголовного правонарушения. Сделка о сотрудничестве своим назначением имеет способствование раскрытию и расследованию особо опасных преступлений.

Обе формы процессуального соглашения не охватываются принципами, установленными ни в УПК РК, ни в УПК РБ. Включение в УПК РК и УПК РБ процедур согласительного производства коренным образом изменило традиционные представления о принципах судопроизводства не только в рамках соответствующих норм отраслевого права. Институт процессуального соглашения по своим характеристикам выходит за пределы влияния принципа публичности. Данное обстоятельство создает условия для формирования правового противоречия в уголовном процессе.

Очевидно, что система принципов уголовного процесса в интересующей нас части нуждается в определенной корректировке.

Введение

Действующий УПК Республики Беларусь (далее УПК РБ) принят 16.07. 1999 г., содержит ряд принципиально новых положений в части реализации института процессуального соглашения. Действующий УПК Республики Казахстан (далее УПК РК), принятый в 2014 году и введенный в действие с 01.01.2015 года, изначально планировался как новая редакция УПК РК, принятого в 1997 году. Такой подход был обусловлен тем, что к моменту начала деятельности рабочей группы над новой редакцией в этот Кодекс было внесено огромное количество изменений и дополнений, которые со временем стали представлять из себя противоречивые предписания, сводившие к ничтожному ранее сложившиеся систему, институты, категории и понятия. Кодекс постепенно потерял свою практическую значимость как правовой стандарт и мерило законности.

Работа по усовершенствованию УПК РК путем создания его новой редакции, длившаяся практически два года, характеризовалась таким объемом процессуально-правовых новелл (согласительное производство, следственный судья, депонирование, негласные следственные действия, досудебная конфискация, медиация и т.п.), которые по своим качественным признакам уже не могли отвечать требованиям новой редакции. Новая редакция должна основываться на известных положениях, подвергаемых определенной корректировке. В нашем случае речь шла о новых институтах, понятиях, категориях, т.е. таких правовых явлениях, которые впервые включались в уже известный УПК РК. В этих условиях отредактированный УПК больше претендовал на его признание в качестве нового Кодекса.

Наряду с этим, задачи, решаемые в рамках создания новой редакции, отчасти сохранили свою значимость в условиях трансформации новой редакции в новый кодекс. Таким образом, система принципов, законодательно закрепленная в УПК РК в 1997 году, практически не изменилась уже в условиях нового УПК РК 2014 года. Что касается УПК РБ, то надо отметить, что система принципов имеет отличия от ранее имевших место в кодексе. Значительным правовым завоеванием, на наш взгляд, является включение в УПК РБ ст.15 о принципе публичности.

Сохранение прежней системы уголовнопроцессуальных принципов и восприятие института процессуального соглашения создали некоторый дисбаланс как в системе гарантий соблюдения принципов, так и в системе процедур, обеспечивающих реализацию процессуального соглашения.

Не менее важным аспектом является достижение процессуальной экономии в условиях процессуального соглашения. Эта экономия достигается на основе дифференциации производства по уголовным делам. Усиление актуальности проблем дифференциации является своего рода отражением дискуссии о целесообразности сохранения в уголовном процессе единообразия процедур и стабильности регламентации правоотношений. Традиционно считалось, что, чем больше унифицировано и стабильнее уголовно-процессуальное законодательство, тем оно эффективнее. Однако критики такого подхода оценили последнее как проявление застоя и консерватизма в праве. Современные подходы характеризуются отданием предпочтения дифференцированному производству по делу.

Как указывают Е.Ергашев и К.Ергешбаева, производство по уголовным делам, по которым заключено процессуальное соглашение, обладает такими специфическими признаками, которые объясняют правомерность отнесения процедур судебного разбирательства к особому порядку [1, с.17]. Во всяком случае, введение упрощенной процедуры при сделке о признании вины имеет место отказ от судебного разбирательства, следствием которого является вынесение приговора, основанного не на данных судебного следствия, а на материалах предварительного расследования. Это обстоятельство расценивается как способ достижения процессуальной экономии.

В системе принципов, закрепленных в действующем УПК РК, не используется терминологическое обозначение «принцип публичности», исключающий или ограничивающий частные начала в уголовном процессе. Однако содержательное наполнение ряда принципов свидетельствует о превалировании принципа публичности в общей системе узаконенных фундаментальных начал судопроизводства. Отступление от принципа публичности в отдельных случаях оценивается как результат социального запроса. В нашем случае отражением такого отступления является институт процессуального соглашения. Наряду с этим в рассматриваемом явлении налицо отражение общего положения о признании и применении принципов и норм международного права (ч.1 ст. 1 УПК РК). Таким образом, принцип публичности не только не исключает частные начала, но и находится с ними в определенной гармонии. Вместе с этим, институциональный подход к процессуальному соглашению требует законодательного закрепления соответствующего принципа непосредственно в нормах УПК РК. Соответствие или противоречие тех или иных процедур принципам определяется на основе анализа соотношений между отдельными процедурами и конкретными принципами, включенными в УПК РК. А поскольку термина «принцип публичности» в Кодексе нет, то необходимо установить правомерность следования этому принципу с тем, чтобы обосновать правомерность иного принципа, лежащего в основе процессуального соглашения. В качестве такой основы нами предлагается принцип целесообразности.

Цель настоящего исследования состоит в определении соотношения публичных и частных начал в уголовном процессе применительно к институту процессуального соглашения, обоснование правомерности дополнения системы принципов уголовного процесса новым принципом – принципом целесообразности.

Задачи, решаемые для достижения цели, следующие:

• краткий анализ исследованности проблем системы уголовно-процессуальных принципов;
• конституционно-правовые основы принципа публичности в уголовном процессе в контексте института процессуального соглашения;
• сущность принципа публичности и сфера его влияния;
• установление аргументов в пользу нового уголовно-процессуального принципа
• принципа целесообразности на примере института процессуального соглашения.

Методы исследования состоят в применении анализа и синтеза при оценке законодательных предписаний, а также сравнении точек зрения процессуалистов на комплекс рассматриваемых проблем. Решающее значение нами придается положениям Концепции правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года (далее – Концепция), согласно которой «приоритетом развития уголовнопроцессуального права остается дальнейшая последовательная реализация основополагающих принципов уголовного судопроизводства, направленных на защиту прав и свобод человека» [2]. В нашем случае проблема приобретает новый ракурс, а именно: обоснование актуальности расширения видов уголовно-процессуальных принципов, способных обеспечить правомерность применения института процессуального соглашения.

1.  Краткий анализ исследованности проблем системы уголовно-процессуальных принципов

В науке принципы уголовного процесса понимаются неоднозначно. Наиболее ярко представлены следующие три направления.

Представители первого направления (В.М. Савицкий, В.Т. Томин) полагали, что принципы, как руководящие идеи, только идеями и должны оставаться. Это означало, что их правовое закрепление не является обязательным потому, что они (принципы) и так пронизывают всю систему права. Исследуя понятие процессуального принципа, В.Т. Томин писал: «Нам представляется, что принципы советского уголовного процесса появляются еще до того, как они формулируются законодателем … Принципы – это элементы мировоззрения … Руководящая идея в области уголовного процесса – остается принципом советского уголовного процесса даже в том случае, если он прямо еще не сформирован ни в каком нормативном акте …» [3, с.193-194]. Именно на высокую степень абстрагирования сущности и природы уголовнопроцессуального принципа обращает внимание Б.Х. Толеубекова [4, с.277-281]. Вместе с тем, она полагает, что при таком подходе отсутствуют правовые основания для установления факта несоблюдения конкретного принципа и, соответственно, для определения правовых последствий, наступающих в результате несоблюдения принципа. Отдаленность норм права от питающих их идей превращает последние в правовую фикцию.

Второе направление наиболее полно представлено в работах Н.Н.Полянского. Он полагал, что в качестве принципов советского уголовного процесса необходимо признавать «те вытекающие из руководящих идей требования, которые должны проводиться при расследовании, разбирательстве и разрешении уголовных дел … В определении необходимо подчеркнуть нормативный момент» [5, с.193]. Недостатком такого подхода является стремление дифференцировать принципы если не по субъектам, то по стадиям процесса. Такой подход по всем без исключения принципам лишает последних известной универсальности и всеобъемлющего характера. Безусловно, определенная дифференциация должна быть, но она не является основным признаком «краеугольности» или «фундаментализма». Однако глубокая дифференциация способна трансформировать принципы в условиях реализации отдельных функций или стадий. Очевидно, что условия – это производное от принципа и между ними знака равенства нет и не может быть.

Третье направление, представленное трудами П.С. Элькинд, М.А. Чельцова, М.С. Строговича и др., состоит в признании обязательности правового закрепления принципов в отраслевом законодательстве и отрицании правомерности применения тех принципов, которых в законе нет. Так, П.С. Элькинд писала: «Важнейшим свойством принципов советского уголовного процесса является их правовой характер» [6, с.64].

Исследование проблем, связанных с пониманием места и роли принципов в системе права в целом, и в уголовном процессе в частности, не теряет своей актуальности хотя бы потому, что «публичный порядок неразрывного связан с принципами права» [7, с.81].

Вместе с тем, как нам представляется, П.С. Элькинд допускает большое противоречие, когда анализирует сущность принципа публичности. Это противоречие мы усматриваем в том, что названный автор убежден в правомерности принципа публичности, хотя он ни в Конституции, ни в УПК не обозначен именно рассматриваемым нами термином. Таким образом, признавая необходимость закрепления в отраслевом законе любого принципа, имеющего отношение к уголовному процессу, П.С. Элькинд признает публичность уголовного процесса в качестве неписаного принципа, вытекающего из смысла положений УПК.

Вне зависимости от изложенного мы полагаем, что третье направление более предпочтительно в силу своего большого смыслового соответствия месту и назначению уголовно-процессуальных принципов в современных условиях.

Процессуалисты постперестроечного времени единодушны во мнении о том, что принципы уголовного процесса, во-первых, первичны по отношению к системе складывающихся правоотношений; вовторых, принципы носят всеобъемлющий характер, хотя в целом поддаются классификации по различным основаниям; втретьих, принципы в качестве таковых должны быть прямо указаны и закреплены в надлежащем законе. Что касается принципа публичности, то как известно, в УПК РК принципа под таким названием нет.

Публичность как принцип уголовного судопроизводства рассматривалась в работах исследователей дореволюционного (1917 г.) периода развития права: И.В. Михайловского [8], И.Я. Фойницкого [9], Л.Загурского [10] и др.

Необходимо отметить, что изначально, по Уставу уголовного судопроизводства (1864 г.) под публичностью понимался современный принцип гласности. Так, в ст. ст. 620-624 главы пятой «Об условиях производства дел в судебных заседаниях» названного выше Устава (УУС) указывается, что «судебные заседания по делам о преступлениях и проступках происходят публично» [11, с.180-181]. В одном из протоколов Государственного совета в отношении принципа публичности (гласности) отмечалось следующее: «Публичность судебных заседаний – есть одна из лучших гарантий правильности судебных прений и одно из главных условий доверия общества к суду» [12, с.56].

В современных условиях превалируют следующие точки зрения:

• принципы уголовного процесса должны быть законодательно закреплены;
• каждый принцип должен сопровождаться системой эффективных гарантий;
• принципы должны носить системный характер, быть всеобъемлющими и не противоречить друг другу.

Принципы, объективно вытекающие из смысла предписаний уголовно-процессуального закона, могут быть отнесены к официально признаваемым принципам при условии их отражения в иных правовых источниках отрасли права.

Применительно к принципу публичности необходимо признать, что процессуалисты включают его в систему отраслевых принципов вне зависимости от того, что он нашел свое прямое закрепление только в УПК отдельных стран СНГ, ст.15 УПК Республики Беларусь, ст.25 УПК Украины.

В частности, в названной статье УПК РБ устанавливается: «1. Государство гарантирует каждому защиту от преступных посягательств. 2. Государственные органы, должностные лица, уполномоченные осуществлять уголовное преследование, обязаны в пределах своей компетенции принимать необходимые меры по обнаружению преступлений и выявлению лиц, их совершивших, возбуждению уголовного дела, привлечению виновных к предусмотренной законом ответственности и созданию условий для постановления судом законного, обоснованного и справедливого приговора.». Законодатель Беларуси в приведенной норме отразил сущность принципа публичности в его традиционном понимании, не оставляя места принципу диспозитивности или иному принципу, создающему основу для обеспечения частных интересов лица.

Наряду с этим, белорусские правоведы приводят достаточно веские аргументы в пользу необходимости достижения разумного баланса между публичными и частными интересами субъектов уголовно-процессуальных правоотношений. Так, например, Л.В. Павлова отмечает, что все более актуализируется проблема уголовноправового статуса потерпевшего от преступления, выражающаяся, прежде всего, в пассивной роли, отведенной потерпевшему в законодательстве [13, с.380]. При применении процессуального соглашения потерпевший, изъявляя свою волю, меняет пассивную роль на активную роль участника процессуального соглашения.

Говоря о тенденциях развития уголовной политики РБ, Э.А. Саркисова убеждена в том, что направление гуманизации уголовной ответственности, либерализации уголовного законодательства породило новые аспекты правоотношений, ориентированных на более эффективную защиту частных интересов [14, с.384].

Российские правоведы А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский пишут: «Уголовный процесс имеет ярко выраженный публичный характер … Он как совокупность правовых норм принадлежит к публичным отраслям права, т.е. отраслям, регулирующим деятельность государственных органов и их взаимоотношения с гражданами» [15, с.73].

«Этот принцип уголовного процесса прямо не указан в главе УПК РФ, посвященной принципам уголовного процесса, пишет В.З. Лукашевич, – Однако он фактически закреплен в этой и других главах УПК гораздо полнее и последовательной, чем он был закреплен в УПК РСФСР» [16, с.65]. По мнению В.П. Божьева, принцип публичности, не будучи назван этим термином, сформулирован не только в нормах УПК РФ, но и в положениях Конституции РФ и состоит в том, что в них законодатель выразил государственное начало как основу деятельности в сфере уголовного судопроизводства [17, с.78]. По мнению О.В. Качаловой, согласно принципу публичности суд осуществляет от имени государства правосудие по уголовным делам [18, с.60]. Как утверждает Л.Т. Ульянова, принцип публичности действует во всех стадиях процесса [19, с.74].

Таким образом, принцип публичности уголовного процесса признается в той мере, в какой это проистекает из существа исследуемой отрасли права в условиях отсутствия в законодательстве прямого указания на данный принцип как именно принцип публичности.

Наряду с этим, обращение к правовому опыту Беларуси позволяет считать, что законодательное закрепление принципа публичности более всего отвечает современному пониманию сущности принципов как фундаментальных начал уголовного процесса. Более того, логика подсказывает, что если в УПК предусмотрена специальная глава о принципах, то почему принцип публичности должен подразумеваться, а не прямо указываться в кодексе как это имеет место в УПК Беларуси (глава 2 «Задачи и принципы уголовного процесса», ст.15

«Публичность уголовного процесса»). В исследуемом аспекте нам импонирует мнение И.А. Насоновой о том, что сужение границ системы принципов неизбежно ограничивает комплекс ценностей, обусловливающих основные свойства и нравственно-идеологическое содержание уголовного судопроизводства [24, с.39]. Безусловно, включение в УПК РК самостоятельной нормы о принципе публичности является правомерным и объективно обусловленным подходом в деле усовершенствования казахстанского уголовнопроцессуального законодательства.

2.  Конституционно-правовые основы принципа публичности в уголовном процессе в контексте института процессуального соглашения

По определению В.М. Савицкого и А.М. Ларина, «публичность – общеправовой принцип, обязывающий     государство, его органы,   должностных лиц признавать, соблюдать, защищать права и свободы граждан, права и законные интересы общественных объединений, социальных и этнических групп, … по долгу службы, вопреки чьим-либо возможным действиям и волеизъявлениям, преследующим иные цели. В уголовном судопроизводстве принцип публичности выражается прежде всего в предписаниях  закона, обязывающих прокурора, следователя, орган дознания возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления, принять все зависящие от них меры к полному, объективному, всестороннему исследованию обстоятельств дела, независимо от желания потерпевшего и даже вопреки его желанию, с тем, чтобы виновный был изобличен и понес справедливое наказание, а ошибочно заподозренный или обвиненный был реабилитирован» [20, с.152].

Мы солидарны с Г.Т. Чернобелем в мысли о том, что «нельзя абсолютизировать конституционный фактор при определении государственной правовой идеологии» [21, с.13]. Абсолютизация, на наш взгляд, состоит в том, что в Конституции РК принцип публичности довлеет над иными принципами, не оставляя места воле индивида в отношениях, регулируемых репрессивными отраслями права.

С учетом того, что действующим правом в Республике Казахстан «являются нормы Конституции, соответствующих ей законов, иных нормативных правовых актов» [22, ст.55], то правомерными являются следующие критерии определения конституционной природы принципа публичности:

• наличие в Конституции РК предписаний, указывающих на уполномоченные органы и лица принимать все допускаемые меры, направленные на достижение и решение целей и задач уголовного судопроизводства;
• наличие в УПК РК предписаний, соответствующих конституционным предписаниям в рассматриваемой части.

Обращение к советскому периоду развития права позволяет считать, что конституционные основы публичности уголовного судопроизводства усматривались в ряде положений Основного закона СССР. Так, по мнению В.З. Лукашевич, в Конституции СССР было закреплено положение о том, что «Советское государство, все его органы … обеспечивают охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан» [22, с.58]. И далее названный автор утверждает: «Публичное начало, как и социалистическая законность, пронизывает деятельность всех органов Советского государства … В советском уголовном судопроизводстве принцип публичности нашел свое четкое выражение в Основах уголовного судопроизводства» [22, с.58].

В современных условиях признание за принципом публичности конституционноправовых основ сохраняет свою актуальность. В частности, В.П. Божьев пишет:

«Хотя сущность указанного принципа сформулирована в ст.3 УПК, исходную правовую базу действия указанного принципа можно обнаружить в Конституции Российской Федерации» [17, с.78].

Экстраполируя изложенные выше ключевые моменты в сферу национального права Казахстана, можно утверждать, что публичность как судопроизводственный признак своими корнями уходит в Конституцию РК. В качестве таких основ мы усматриваем следующие положения Конституции РК, развитые в нормах УПК РК.

1. Государство обеспечивает целостность, неприкосновенность и неотчуждаемость своей территории [п.2 ст.2 КРК].

Интерпретация данного положения отражена в ст.3 УПК РК, согласно которой уголовное судопроизводство на территории РК независимо от места совершения уголовного правонарушения ведется в соответствии с УПК РК.

2. Судебная власть осуществляется от имени Республики Казахстан и имеет своим назначением защиту прав, свобод и законных интересов граждан и организаций, обеспечение исполнения Конституции, законов, иных нормативных правовых актов [п.1 ст.76 КРК]. Решения, приговоры и иные постановления судов имеют обязательную силу на всей территории Республики [п.3 ст.76 КРК].

Данные положения отражены в следующих нормах УПК РК: ст.12 (Судебная защита прав и свобод человека и гражданина); ст.15 (Охрана прав и свобод граждан при производстве по уголовным делам); ст.17 (Неприкосновенность жилища); ст.18 (Неприкосновенность собственности).

3. Прокуратура от имени государства осуществляет высший надзор за точным и единообразным применением законов (п.1 ст.83 КРК).

Реализация этого положения отражена в ст.58 УПК РК, согласно которой прокурор осуществляет надзор за законностью оперативно-розыскной деятельности, дознания, следствия и судебных решений, уголовного преследования

4. Ряд положений УПК РК опирается на комплекс конституционных предписаний, обращенных к человеку и гражданину (ст. ст. 10-39 КРК). Например, согласно п.1 ст.39 КРК, права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только законами и лишь в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, охраны общественного порядка, прав и свобод человека, здоровья и нравственности населения.

К этому положению близко примыкает предписание ст.16 КРК о праве каждого на личную свободу и о возможности подвергнуть человека аресту и содержанию под стражей только в предусмотренных законом случаях. Эти положения воплощены в следующих нормах УПК РК: ст.128 (Основания задержания); ст.146 (Домашний арест); ст.147 (Содержание под стражей); ст.157 (Привод); ст.165 (Запрет на приближение) и др.

Обобщая изложенное выше, необходимо признать, что в концентрированном виде публичное начало, закрепленное в нормах Конституции РК, нашло свое полновесное отражение в ст.8 УПК РК о задачах уголовного процесса, которые решаются уполномоченными органами и лицами в пределах предоставленных им полномочий.

3. Сущность принципа публичности и сфера его влияния

Как вытекает из изложенного ранее, отсутствие в УПК РК самостоятельной нормы о принципе публичности не является основанием для его отрицания в соответствующей отрасли права. В качестве принципа публичность признавалась правоведами советского периода развития права. При этом важно отметить, что влияние этого принципа было настолько велико, что она (публичность) могла соперничать с законностью. В частности, П.С. Элькинд прямо отмечала: «Публичное начало, как и социалистическая законность, пронизывает деятельность всех органов Советского государства» [16, с.71]. На это же обращал внимание В.П. Божьев [17, с.78].

Сущность принципа публичности состоит в следующем.

1. Обязанность органов дознания, следователя, прокурора провести досудебное расследование по всем заявлениям, сообщениям об уголовных правонарушениях, за исключением дел частного обвинения (ст.179 УПК РК).
2. Наделение государственных органов широкими властными полномочиями по решению задач уголовного процесса. К этим органам относятся суд, органы уголовного преследования (ст. ст. 8, 51-63 УПК РК).
3. Делегирование права применять нормы уголовного и уголовно-процессуального закона только и исключительно органам, ведущим уголовный процесс (п.п. 26), 40), 42), 46), 47), 48) ст.7 УПК РК).
4. Признание лица виновным в совершении уголовного правонарушения только и исключительно судом на основании обвинительного приговора, вошедшего в законную силу (п.1) ч.2 ст.53 УПК РК).
5. Проявление социально-правового смысла принципа публичности в органическом сочетании интересов государства в охране прав и свобод человека и гражданина с задачей предотвращения уголовных правонарушений и справедливого наказания виновного, в необходимых случаях – принятие мер к реабилитации незаконно осужденного [20, с.93] (ст.ст.10, 37 УПК РК).
6. Действие принципа публичности на всех стадиях уголовного процесса.
7. Осуществление уголовного преследования от имени государства (ст.32 УПК РК).
8. Постановление судом приговора от имени Республики Казахстан (ст.387 УПК РК).

Значение принципа публичности уголовного судопроизводства правоведы усматривают в следующем:

а) охране от уголовно наказуемых посягательств не только общественного и государственного строя, но и личных и имущественных прав и интересов человека и гражданина;

б) сочетании задачи по изобличению и наказанию правонарушений со всемерной заботой о восстановлении нарушенных прав и законных интересов личности, пострадавшей от правонарушения;

в) наделение уполномоченных органов и лиц не только правами, но и возложение на них обязанностей;

г) придание императивного характера полномочиям органов, ведущих уголовный процесс, наряду с правом участников процесса обжаловать решения и действия этих органов [6; 16; 17; 23].

Таким образом, принцип публичности, охватывая все судопроизводство, на первый взгляд, не оставляет места частным интересам участников процесса. Однако, анализ уголовно-процессуального законодательства, точки зрения правоведов на сущность принципа публичности свидетельствуют о разумном сочетании публичности с диспозитивными началами судопроизводства.

Так, из смысла ст.32 УПК РК и ст.26 УПК РБ вытекает, что, как указывают правоведы, в ряде случаев публичность уступает диспозитивному началу, когда производство по делу ставится в зависи-мость от желания, воли потерпевшего (19, с.152; 16, с.79; 15, с. 72-73 и др.). Исклю-чение составляет ч.6 ст.26 УПК РБ, когда вступление в уголовное дело прокурора является основанием для отказа в прекращении дела за примирением сторон. Приоритет дспозитивности в разные периоды развития права оценивался исходя из приоритетов правовой политики государства в конкретный исторически значимый момент развития страны.

«На первый взгляд может показаться, что существенным отступлением от этого правового начала (публичного начала – прим. наше М.Х.) являются так называемые дела частного и частно-публичного обвинения», писала в свое время П.С. Элькинд. Далее она осуществляла попытку представить это обстоятельство как нечто не имеющее значения: «Незначительность этого отступления, отнюдь не умаляющего принципа публичности уголовного судопроизводства, очевидна, если учесть, вопервых, что данные категории дел составляют небольшой процент в общей массе уголовных дел и, во-вторых, что порядок их производства также пронизан принципом публичности» [6, с.72]. С позиций сегодняшнего понимания целей и назначения уголовного процесса подобная оценка диспозитивных начал по делам частного и частнопубличного обвинения неприемлема. Частный интерес не менее важен чем публичный для законодателей тех стран, где процессы гуманизации отношений в репрессивных отраслях права обладают приоритетом в общеправовой политике.

В современных условиях диспозитивным началам придается гораздо большее значение. Так, В.П. Божьев пишет: «Расширение действия диспозитивного начала в уголовном судопроизводстве означает усиление внимания законодателя к правам, свободам и интересам гражданина, стремление сочетать в уголовно-процессуальной деятельности интересы личности, общества и государства при определяющей роли публично-правового начала уголовного судопроизводства [17, с.80].

Имеет место точка зрения, в соответствии с которой диспозитивность имманентно присущий публичности признак. В частности, О.В.Качалова пишет: «Публичность в уголовном судопроизводстве тесно взаимосвязана с его диспозитивными началами … Соотношение начал диспозитивности и публичности в уголовнопроцессуальном законодательстве в какойто степени определяет демократичность общества, поскольку выявляет степень соотношения публичных и частных интересов, охраняемых уголовно-процессуальным законом. Диспозитивность предполагает, что интересы отдельной личности, потерпевшей от преступления, ставятся выше, чем публичный интерес привлечения лиц, совершивших преступления, к уголовной ответственности и наказания …» [18, с.62].

Таким образом принцип публичности не теряет своего значения в условиях применения частно-публичного или частного порядка уголовного – преследования и обвинения. Вопрос в том, какой из этих принципов лежит в основе согласительного производства.

Очевидно, что публичностью не охватывается институт процессуального соглашения. Что касается диспозитивности, то ею охватываются частные интересы пострадавшего от преступления. Интересы виновной стороны находятся в зависимости от реализации своего права субъектом частного обвинения. Соподчиненный характер интересов обвиняемого в условиях частного уголовного преследования не позволяет говорить о полноте защиты интересов обвиняемого.

4. Аргументы в пользу нового уголовно-процессуального принципа – принципа целесообразности применительно к институту процессуального соглашения

Как справедливо указывает Г.Т. Чернобель, «в научной идеологии важно не то, что есть в действительности, а то, что должно быть» [21, с.8]. Применительно к процессуальному соглашению как правовой данности имеет значение предвидение того, что объективно вызовет разночтения в процессе углубления правоприменительной практики. С учетом того, что «ценностная регулятивная значимость принципов права заключается в том, что в них содержатся идеологическая парадигма права, идея его верховенства, справедливости, … обеспечивающие … мотивационную основу правомерного человеческого поведения» [21, с.10], то представляется, что стремление обеспечить процессуальное соглашение базисом в виде соответствующего принципа, является достаточно рациональным подходом, предпринятым нами выше на примере принципа публичности. Общеизвестно, что система принципов по мере развития общественных отношений претерпевает определенные изменения. И как справедливо указывает И.А. Насонова, эти изменения должны быть настолько оптимальными, насколько это необходимо для эффективного функционирования уголовного судопроизводства [24, с.41].

Процессуальное соглашение не отвечает принципу публичности постольку, поскольку в публичном процессе интересы обвиняемого ограничиваются обязательностью наступления наказания сообразно санкциям уголовного закона. Это связано с тем, что «предметом публичного начала являются: а) уголовное преследование; б) правообеспечительная деятельность; в) примирительная деятельность в уголовном процессе по восстановлению общественного (публичного) мира» [15 с.75].

Примечательно, что медиация в уголовном процессе понимается как «альтернативное разрешение споров». Сущность уголовной медиации или альтернативной юстиции заключается в отказе от ведения судебного состязания, взамен которого с разрешения и с участием государственного органа (суда или органа уголовного преследования) используются различные неконфликтные и примирительные процедуры. Важнейшей отличительной чертой медиации является готовность обеих сторон к примирительной процедуре [15, с.74-75]. Последнее является признаком, указывающим на наличие определенной общности между медиативным соглашением и процессуальным соглашением.

Принцип диспозитивности, присущий частному и частно-публичному обвинению, не охватывает собой процессуальное соглашение в силу того, что в последнем случае предполагается: 1) при заключении сделки о признании вины – одновременное обеспечение частных интересов обеих (тяжущихся) сторон (ч.1 ст.613 УПК РК); 2) при заключении соглашения о сотрудничестве – обеспечение частного интереса обвиняемого, а не потерпевшего, и публичного интереса органа уголовного преследования в лице прокурора.

Применительно к сделке о признании вины Л.В. Головко отмечает, что эта форма характерна прежде всего для англосаксонского уголовного процесса, и она не является полноценной альтернативой уголовному преследованию, так как при этом лицо не освобождается полностью от уголовного преследования [25, с.6]. Поэтому причислить процессуальное соглашение в обеих его формах к альтернативе уголовному преследованию не представляется возможным.

Во взаимосвязи с изложенным представляет интерес точка зрения Н.Н. Ковтуна, высказанная им еще в 1995 году. Названный автор писал: «Воля государства выражается в публичном начале уголовного процесса, проявляется в его стадиях и институтах, подчиняя себе действия и решения большинства участников уголовного судопроизводства…

Правда, при конструировании отдельных процессуальных норм государство как бы предоставляет возможность решить тот или иной вопрос по уголовному делу якобы по собственному усмотрению лиц, ведущих процесс. Однако затем, полностью контролируя ситуацию, жестко расставляет все по местам, напоминая управомоченным государственным органам и лицам, кто истинный «хозяин» процесса (речь идет об институте прекращения уголовного дела – прим. наше – М.Х.) [26, с.66-67].

Подвергая жесткой критике законодательную регламентацию частного и частнопубличного обвинения, Н.Н. Ковтун утверждает, что в соотношении частных и публичных начал в уголовном процессе

«государство, верное себе, и здесь постаралось ограничить «дарованные им свободы» [26, с.68], имея в виду право прокурора вмешаться в процесс в частнопубличном порядке. Он полагает, что в основу дифференциации частного, частнопубличного либо публичного уголовного преследования и обвинения должен быть положен непосредственный объект преступного посягательства, его частная или публичная природа, определяющая как характер спорного (нарушенного) отношения, так и зависящую от этого форму его реализации в уголовном процессе. Именно данный подход позволит, наконец, найти разумный баланс интересов государства и личности в сфере уголовного судопроизводства [26, с.71].

Особенностью процессуального соглашения является «разумное» сочетание публичного и частного интересов в рамках уже официально начатого производства.

Данное обстоятельство означает, что процессуальное соглашение не охватывается ни принципом публичности, ни принципом диспозитивности, которые как таковые в законе не обозначены, но объективно вытекают из его существа.

Воля обеих сторон при решении вопроса об исходе дела, обеспечение интересов обеих сторон при отсутствии у них спора или противоречия – отличительная черта процессуального соглашения. Отнести процессуальное соглашение к разновидности медиативного соглашения нельзя в силу того, что в последнем случае исключается наступление наказания в отношении виновной стороны. В процессуальном соглашении наказание не исключается, но степень его суровости значительно снижается.

Востребованность самостоятельного принципа, обеспечивающего правомерность процессуального соглашения, объясняется тем, что в действующем УПК РК и УПК РБ этот институт находится в противоречии практически со всеми принципами, непосредственно закрепленными в УПК обеих стран, а также с принципами публичности и диспозитивности, которые объективно оказывают свое влияние на судопроизводство и вытекают из гарантий, сопровождающих «писаные» принципы. Российский исследователь Н.С. Костенко, решая сходную с нашей проблему, полагает, что «сама идея сотрудничества есть реализация принципа целесообразности, разумный и адекватный подход к социально-экономическим реалиям» [27, с.2]. Поддержка указанной идеи может стать решением проблемы в Казахстане и Беларуси посредством законодательного признания нового для РК уголовно-процессуального принципа, гипотетически названного принципом целесообразности. При этом мы исходим из следующих соображений:

• при процессуальном соглашении в форме сделки о признании вины удовлетворяются исковые требования потерпевшего, что является отражением его законного интереса в имущественной части;
• удовлетворяются интересы виновного лица при обеих формах процессуального соглашения, состоящие в наступлении менее суровых последствий по сравнению с полновесным публичным обвинением;
• инициатором и обязательным субъектом процессуального соглашения является прокурор, обеспечивающий государственные интересы в процессе.

Включение в УПК РК и УПК РБ принципа целесообразности в контексте института процессуального соглашения не влечет разрушения сложившейся системы принципов. Если право в статике едино, то его генезис основан на плюрализме. Как считает С.В. Бирюков, юридический плюрализм «не исключает важности анализа противоречий в праве и того, что в ряде случаев эти противоречия могут отражать не слабость или распад государства, а тенденцию к формированию права наднационального уровня» [28, с.20]. Прикладное значение правового плюрализма для отдельного субъекта может состоять в формировании ситуации, при которой он свободен в выборе действия, более всего отвечающего его правам и интересам [28, с.24].

Целесообразность достижения баланса между публичными и частными интересами в процессуальном соглашении – основная идея предлагаемого нами для включения в УПК РК и УПК РБ принцип.

Список использованной литературы:

1. Ергашев Е., Ергешбаева К. Правовая регламентация института, по которому заключено процессуальное соглашение в уголовном процессе Казахстана и России // Фемида, №6(258), – С.16-20.
2. Концепция правовой политики Республики Казахстан на период с 2010 до 2020 года. – Утверждена Указом Президента РК от 08.2009 г. С изменениями и дополнениями по состоянию на 16.01.2014г.//эл. ресурс [ksrk.gov.kz/rus/index.php].
3. Томин В.Т. О понятии принципа советского уголовного процесса. – М.,
4. Толеубекова Б.Х. Сущность и значение принципов уголовного процесса //Уголовно-процессуальное право Республики Казахстан: Часть Общая. Академический курс. Книга первая. – Алматы: ТОО Издат компания «HAS», – С.277-281.
5. Полянский Н.Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. – М.,
6. Элькинд П.С. Понятие и система уголовно-процессуальных принципов //Уголовный процесс. – М.: Юрид. лит., 1972. – С.64-95.
7. Марьина А.А. Принцип законности в третейском разбирательстве //Право и образование, 2017, №9 – С.81-85
8. Михайловский И.В. Основные принципы организации уголовного суда. – Томск,
9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Том – СПб, 1896.
10. Загурский Л. Принципы римского гражданского и уголовного процесса. – Харьков,
11. Устав уголовного судопроизводства. – Утвержден 20 ноября 1864 г. // Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах. Том Судебная реформа. – М.: Юр.лит., 1991. – С.120-251.
12. Журнал соединенных департаментов законов и гражданских дел Государственного Совета. -№47, с.56 //Цит. по книге: Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах. Том 8. Судебная реформа. – М.: Юр. лит., 1991. – С.323-324
13. Павлова Л.В. Конституционные права человека и уголовно-правовой статус потерпевшего//Конституция – Основной закон Беларусского государства и общества (к 20-летию принятия): Материалы Международной научно-практической конференции, Минск, 11-12 марта 2014 г.
14. Минск: Право и экономика, 2014. – С.379-381.
15. Саркисова Э.А. Конституционная предначертанность развития уголовной политики Республики Беларусь// Конституция – Основной закон Беларусского государства и общества (к 20-летию принятия): Материалы Международной научно-практической конференции, Минск, 11-12 марта 2014 г.Минск: Право и экономика, 2014. – С.383-385.
16. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: Учебник для вузов /Под общ. ред. А.В.Смирнов. – СПб.: Питер,
17. Лукашевич В.З. Принцип публичности//Уголовный процесс России: Общая часть: Учебник для студентов. – СПб., 2004. – С.65-67
18. Божьев В.П. Принцип публичности//Уголовный процесс: Учебник. Издание 2-е, испр. и доп. – М.: Спарк, – С.78-80.
19. Качалова О.В. Публичность//Уголовный процесс: Учебник/Под общ. ред. В.М. Лебедева. – М., – С.60-62.
20. Ульянова Л.Т. Принципы уголовного процесса//Уголовный процесс: Учебник /Под ред. К.Ф.Гуценко. – М.: Зерцало, 2000. – С.73-87.
21. Савицкий В.М., Ларин А.М. Уголовный процесс: Словарь-справочник. – М.: ИНФРА-М., 1999 – 271с.
22. Чернобель Г.Т. Идеологическая константность права //Журнал российского права, 2016, №2 – С.5-15.
23. Лукашевич В.З. Сущность и значение отдельных принципов советского уголовного процесса //Советский уголовный процесс: Учебник. – Л.: Издат. ЛГУ, 1989. – С.55-85.
24. Лупинская П.А. Принципы уголовного процесса//Уголовный процесс: Учебник/Под общ. ред. П.А. Лупинский. – М.: Юристъ, – С.88-126.
25. Насонова И.А. К вопросу о разумности расширения системы принципов уголовного судопроизводства //Российская юстиция, 2013, №1. – С. 39-42.
26. Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию как форма дифференциации: современные тенденции развития/Автореф. дисс. … д.ю.н. (специальность: 00.09. – М., 2-3(6) http:// www.dissercat.com /content / alternativy-ugolovnomu-presledovaniyu-kak-forma-protsessualnoi-differentsiatsiisovremennye
27. Ковтун Н.Н. Соотношение частных и публичных начал в уголовном судопроизводстве РФ: время выбора // Государство и право, 1995, №11. – С.66-71.
28. Костенко Н.С. Досудебное соглашение о сотрудничестве в уголовном процессе /Автореф. дисс. … к.ю.н. (Специальность:12.00.09) – Волгоград, 2013. – 7с. http://www.dissercat.com/content/dosudebnoesoglashenie-o-sotrudnichestve-v-ugolovnom-protsesse
29. Бирюков С.В. К вопросу о правовом плюрализме //Журнал российского права, 2016, №2. – С.16-26.