Характер власти и её влияние на жизнедеятельность личности в системе отношений личной зависимости

Тип социальных связей и отношений, на котором базируется социум, во многом задаёт и обеспечивает тип власти и характер её влияния на жизнедеятельность человека. Исторически первой и просуществовавшей длительное время формой были отношения личной зависимости, которые претерпевали трансформации от формы непосредственной зависимости в условиях Архаики до сложно опосредованной иерархической зависимости в условиях западноевропейского Средневековья. Автором статьи предпринята попытка проанализировать генезис феномена власти в этих исторических условиях, и раскрыть формы его влияния на жизнедеятельность индивида в ходе истории. 

Человеческая история начинается с эпохи отношений личной зависимости. Эти отношения не являлись чем-то неизменным, но в ходе истории претерпевали эволюцию. Исследование генезиса феномена власти и форм его влияния на жизнедеятельность индивида в ходе истории следует начинать с сáмого начала, то есть с Архаики. В Западной Европе постархаическая история началась с античного способа производства, наиболее характерного для Древней Греции и Древнего Рима. Если остановиться на периоде «классической» Греции (VI – Vвв. до н. э.), то можно сказать следующее. Основой данного способа производства являлась особого рода община (у греков это – πóλις. у римлян – civitas), определяемая как город-государство, а иногда – как гражданская община. Этот способ производства, отмечает Маркс, «предполагает в качестве своего базиса не земельную площадь как таковую, а город как уже созданное место поселения (центр) земледельцев (земельных собственников). Пашня является здесь территорией города…» [1, с. 465]. Состав граждан полиса совпадает с составом земельных собственников. Основной экономической и социальной единицей здесь являлась семья, вернее, домохозяйство (οικος). Ойкос в хозяйственном отношении автаркичен, замкнут и самодостаточен. Глава семейства и есть земельный собственник, его власть распространяется не только на рабов, но и на всех домочадцев. Земельный собственник считался свободным, или свободнорождённым. Греческий полис был устроен демократически, суверенитет принадлежал народному собранию. Демократия эта, однако, носила ограниченный характер. Она, конечно, не распространялась на рабов, но и не только на них. Она не распространялась на женщин и метеков (переселенцев из других областей Эллады, даже свободнорождённых и постоянно проживающих в данном полисе, но не имеющих гражданства). Демократия распространялась лишь на свободнорождённых граждан мужского пола старше 20-ти лет. Как отмечает Г. А. Кошеленко, одной из кардинальных характеристик полиса являлось «совпадение (в принципе) политического коллектива с коллективом земельных собственников, взаимная обусловленность гражданского статуса и права собственности на землю» [2, с. 17]. Граждане полиса владели землёй совместно, притом одна её часть находилась в общей собственности, а часть была поделена на наделы, которыми владели главы семей (ойкосов). Глава ойкоса обладал почти безраздельной властью в границах своего ойкоса. Связь свободного гражданина и государства здесь была непосредственной. Суверенитет принадлежал народному собранию, то есть общине полноправных граждан. Глава ойкоса выражал интересы его членов перед общиной. Община имела свои вооружённые силы – народное ополчение, по своей сути равнозначное народному собранию.

Отношения в античном обществе классического периода, несмотря на его демократическое устройство, оставались отношениями личной зависимости, но уже более сложными, чем в условиях первобытного строя. Маркс называл их отношениями непосредственного господства и подчинения. Здесь власть обнаруживает себя преимущественно в форме господства. «Господином, – пишет Аристотель, – называют не за знания, а за природные свойства; точно так же обстоит дело с рабом и свободным» [3.С. 386]. Раб и свободный таковы по природе. Свободный – это полноценный гражданин полиса, но «раб – одушевлённое орудие, а орудие – неодушевлённый раб…»[4, с.236]. Раб не мог не только принимать участие в обсуждении и решении полисных проблем, он не мог принимать участие в своей собственной судьбе.

Конечно, если ограничиться свободными гражданами, то можно говорить, что в греческом обществе довольно развитыми были социал-атомистические отношения, причём не только замкнутого, но и разомкнутого подтипа. Это прекрасно видно на уровне художественной, философской и научной культуры. Художники (в широком смысле слова, т.е. не только живописцы и ваятели, но и поэты, драматурги и др.) в своём творчестве не были скованы регламентом канонов. Каждый автор глубоко индивидуален. Разумеется, существовал определённый стиль эпохи, но он не ограничивал человека. О философии и говорить нечего. Греческая философия явила миру множество учений, которых было почти столько же, сколько известных философов.

Такому полису, как демократические Афины, обычно противопоставляется Спарта, как государство, организованное олигархически. Однако, как отмечает Г. А. Кошеленко, «спартанский вариант не является чем-то исключительным – это лишь наиболее крайнее выражение общих тенденций, свойственных всему древнегреческому миру» [2, с. 36]. Данная тенденция заключалась в усилении государственного начала и, значит, государственной власти в организации полиса по мере упрочения античного способа производства.

К античной формации принадлежит и Древний Рим, о котором здесь следует сказать лишь несколько слов. У него с Древней Грецией очень много сходного, но вместе с тем имелись и существенные различия, которые в сжатой, но очень ёмкой форме выражены Е. М. Штаерманом [5, с. 8]. Отметим лишь следующее. Римская гражданская община (civitas), хотя и сходна с греческим полисом, тем не менее, отличалась от него. «В Риме, – отмечает Г. А. Кошеленко, – очень рано появилась более чётко выраженная собственно государственная система –концепцией особой власти сената и отдельных магистратов (особенно высших, для которых характеренimperium). Эта власть могла быть противопоставлена воле гражданства» [5, с. 23]. Общую тенденцию эволюции Древнего Рима в своё время очень точно выразил С. Л. Утченко: от полиса к империи и от гражданина к подданному[6, с. 360].

На смену античному способу производства в Западной Европе пришёл феодальный способ производства, наступило Средневековье. «Средневековье, –писал Ф. Энгельс, – развилось на совершенно примитивной основе. Оно стёрло с лица земли древнюю цивилизацию, древнюю философию, политику и юриспруденцию, чтобы начать во всём с сáмого начала. Единственным, что оно заимствовало от погибшего древнего мира, было христианство и несколько полуразрушенных, утративших всю свою прежнюю цивилизацию городов»[7, с. 360]. Однако именно христианству было суждено стать, так сказать, системообразующим началом средневековой культуры. Утверждение феодального строя предстало в первую очередь как процесс христианизации варварских народов Западной Европы и укрепления роли церкви, которая предстала «в качестве наиболее общего синтеза и наиболее общей санкции существующего феодального строя»[7, с. 361].

Феодальное общество было выстроено по логике иерархии: иерархическому устройству землевладения в деревне (которая в противоположность античности вышла на передний план, оттеснив город на второй) соответствовало иерархическое устройство в городе. Земля (земельная собственность) была основной формой собственности. Здесь поэтому, как отмечает П. М. Бицилли, «вассальные отношения совпадают с ленными, иерархия лиц совпадает с иерархией земель. Земли играют в общественной структуре такую же роль, как лица и общественные союзы; общество состоит из лиц и земель»[8, с. 106]. В феодальном строе господствует крепостное право, состоящее, прежде всего, в том, что человек оказывается прикреплённым к земле. Он «не мог сойти с территории, бывшей местом его рождения, и должен был отбывать повинности и вносить платежи в пользу владельца территории. […] Зависимость от лица хозяина была лишь вторично, вытекавшей из зависимости от земли»[8, с. 106].

Феодальный способ производства был последней стадией господства в масштабе общества отношений личной зависимости (социал-органических связей, по Г. С. Батищеву). Это были отношения господства и подчинения, но не непосредственного, как в античности, а опосредованного системой иерархии. Общество состояло из разного рода сословий и только крестьянство можно рассматривать как полноценный (в теоретическом смысле) класс. Каждой иерархически определённой страте присуще было «тяготение к полной уединённости, обособленности, замкнутости и самодовлению»[8, с. 107]. Принцип «Вассал моего вассала – не мой вассал» выражает суть средневековых отношений. «Если бы мы, – пишет Бицилли, – стали следить за дифференциацией социальной структуры средневековья на всём протяжении периода и во всех областях, мы бы заметили всюду одно и то же: всюду тянется этот процесс выделения малых общественных мирков, тяготеющих к приобретению, так сказать универсального положения… Средневековье с трудом усваивает идею иной власти, кроме абсолютной, иного единства, кроме полного и всепоглощающего»[8, с. 122123]. В каждом замкнутом мирке устанавливается как бы абсолютная власть.

Средневековое общество, отметили мы, выстроено в иерархическую структуру, на вершине которой находится король, стоящий над всем социумом. Но это – светская, секулярная структура средневекового общества. Параллельно ей и над ней возвышалась другая структура, структура возведённая укрепившейся в своих правах католической церкви. Она также основана на началах иерархии. Внизу этой иерархии находилась многомиллионная паства, а над ней выстраивалась собственно церковная иерархия по главе с папой римским. Тем самым в средневековом обществе существовало две иерархии власти: светская и церковная. И вторая была выше первой (папа мог назначать и смещать королей).

Очень важной структурной единицей второй иерархии был церковный приход. Как отмечает А. Я. Гуревич, «как раз в рамках этой низовой, первичной молекулы структуры церкви в значительной мере и сосредоточивалась жизнь народов: во всяком случае, духовная и светская власти добивались того, чтобы приход полностью и до конца вытеснил иные человеческие объединения, церкви не подчинённые. В приходе осуществлялся идеологический и нравственный контроль над местным населением. Человек принадлежал своему приходу: здесь он получал крещение после рождения, то есть из существа биологического превращался в существо социальнонравственное, посещал церковь, слушал молитвы и поучения, присутствовал при отправлении культа, исповедовался, вступал в брак; здесь же он получал и последнее отпущение грехов. Не покидал он своего прихода и после смерти, ибо только в его пределах допускалось погребение…»[9, с. 133-134]. Следовательно, в своей светской ипостаси средневековый человек принадлежал земле, в своей религиозной ипостаси он принадлежал церковному приходу. Последний был таким же микромирком, как и любая другая страта. «Этот микромир определял все стороны поведения принадлежавших ему людей, сам строй их мыслей и эмоций»[9, с. 135].

К эпохе Средневековья принадлежит и Византия, образовавшаяся вследствие разделения Римской империи в 395 г. на Восточную и Западную. О ней мы может так же, как и в отношении Древнего Рима, высказать лишь несколько слов. В Византии сохранялось централизованное государство во главе с императором (василевсом), который, правда, в отличие от восточных правителей, не обладал правом собственности на все земли империи. Власть императора не была ничем ограничена. Он мог казнить подданных и конфисковать их имущество, назначать и смещать должностных лиц, издавать и изменять законы. Он был верховным судьёй, руководил внешней политикой, командовал армией. Его власть считалась божественной. В то же время она не была наследственной. Обожествлению, сакрализации власти василевса во многом способствовало то положение Церкви, которое она занимала в централизованном византийском государстве. Если в Западной Европе церковная власть ставилась выше светской, а папа – выше короля, то в Византии церковь, в принципе, была подчинена государству. Это впоследствии сказалось и на государственном устройстве России, начиная с образования Московского царства. А император Пётр I вообще учредил Синод как один из органов государства.

Завершая статью, можно сказать, что система отношений личной зависимости как таковая – при всём различии её местных и исторических форм – сама, фактически, является формой власти в виде господства над людьми. Именно в обществах, базирующихся на данной системе, создаются такие формы власти, которые являются их своеобразным резюме. Так было в древневосточных деспотиях, так было в западноевропейском Средневековье. На первый взгляд, выпадает Древняя Греция. Но это – видимость. Та форма демократии, которая по своей сути больше соответствует отношениям вещной зависимости, была и сравнительно недолгим периодом в истории этой страны, и была внешним, хотя и весьма специфичным, оформлением всё той же системы личной зависимости. Эта система создаёт и своеобразные механизмы, которые поддерживают и обеспечивают существование и функционирование верховной власти. Таковыми являются специфические нормы, ценности, обычаи, традиции. К. Маркс писал: «Традиции всех мёртвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых»[10, с. 119]. Эти традиции, обычаи и т.д. формировали саму атмосферу жизни людей, задавали ритм их жизни и обеспечивали незыблемость верховной власти как таковой, вне зависимости от того или иного конкретного правителя.

Но время феодализма неуклонно подходило к концу. Уже в эпоху позднего Средневековья центр культурной жизни постепенно перемещался в города. В городах начинали зарождаться образования, являвшиеся прототипами будущих мануфактур. В городах изначально атомистическое начало сильнее, чем в деревне. Поэтому усиление городов постепенно вело к преодолению феодального строя и господства отношений личной зависимости, а вместе с этим – и к трансформации власти и её влияния на жизнедеятельность человека.

ЛИТЕРАТУРА

1. Маркс К. Экономические рукописи 1857 – 1859 годов. (Первоначальный вариант «Капитала»). – Ч. 1.
2. Кошеленко Г. А. Введение. Древнегреческий полис [Текст]/ Г. А. Кошеленко // Античная Греция. – В 2-х т. – Т. Становление и развитие полиса. – М.: Наука, 1983.
3. Аристотель. Политика [Текст]/ Аристотель //Аристотель. Сочинения. – В 4-х т. – Т. – М.: Мысль, 1984.
4. Аристотель. Никомахова этика [Текст]/ Аристотель //Аристотель. Сочинения. – В 4-х т. – Т. 4. – М.: Мысль, 1984.
5. Штаерман Е. М. Введение [Текст]/ Е. М. Штаерман //Культура Древнего Рима. – В 2-х т. – Т. I. – М.: Наука, 1985.
6. Утченко С. Л. Политические учения древнего Рима [Текст]/ С. Л. Утченко. – М.: Наука,
7. Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии [Текст]/ Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинение.–Изд. 2-е. – Т. – М.: Политиздат, 1956.
8. Бицилли П. М. Элементы средневековой культуры [Текст]/ П. М. Бицилли. – СПб.: Мифрил,
9. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры [Текст]/ А. Я. Гуревич. – М.: Искусство, 1981.
10. Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта [Текст]/ К. Маркс //Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. – Изд. 2-е. – Т. – М.: Политиздат, 1957.