Идеология и границы. На примере взаимоотношений Китая и СССР. Пристрастный обзор мнений и источников как материал для социально-философского рассмотрения исторического процесса

Сведения об авторе. Рау Иоганн Александрович доктор философских наук, профессор. Научный форум по международной безопасности при Академии штабных офицеров Бундесвера; Гамбург, Германия

Аннотация. В статье дан обзор позиций и источников анализа взаимоотношений Китая и СССР. Особое внимание уделено рассмотрению идеологических контекстов и политических событий в отношениях Китая и СССР в период с 20-х до 60-х годов, включая их предысторию. В материалах данной статьи также дается анализ отношений Китая с Тибетом, Индией, КНДР, США и др. Автор делает анализ отношений СССР и Китая не только обращаясь к рассмотрению социально-политических ситуаций в мире этого периода, включая Вторую мировую войну и послевоенные события, но также и через призму позиций руководителей стран-участниц этих событий, в частности Мао, Сталина, Хрущева, Ким Ир Сена и др. Анализ, представленный в данной статье, может служить материалом для последующего социально-философского рассмотрения исторического процесса.

Предыстория сотрудничества СССР и КНР

Коммунистическая партия Китая была основана в 1921 году в Шанхае, ещё при жизни Ленина, на четвёртом году существования Третьего Интернационала. После смерти Ленина Коммунистический Интернационал стал послушным инструментом в руках Сталина, который требовал безусловного признания СССР как лидера мирового коммунистического движения и безусловной всесторонней поддержки. Он писал: «Интернационалист тот, кто безоговорочно, без колебаний, безусловно готов защищать СССР потому, что СССР есть основа революционного движения во всём мире». Советский Союз определялся как единственный центр мировой революции [1].

В создании КП Китая (Шанхай 1921) содействовали и представители-советники 3его Коминтерна, которые и в последующие годы оказывали воздействие на политику молодой партии: образованный в 1925 году Единый фронт с Гоминданом ("Националистами") возник не без давления со стороны Сталина. Последний не хотел бы им не контролируемую социалистическую революцию в Китае. Он был бы доволен "антиимпериалистическим" Китаем под руководством "националистов" (= гоминдановцев), с которым можно было бы иметь надёжного союзника против притязаний Японии [2]. Гоминдан представлялся ему тогда более надёжной и прогрессивной политической силой Китая по сравнению с КП. Когда в 1927 году между КП и Гоминданом в коалиционном правительство возникли принципиальные разногласия, коммунисты ушли из городов в провинции. Основной причиной были неудавшиеся, присоветованные 3-им Коминтерном восстания в ряде городов. И там-то, в провинциях, независимые местные руководители, одним из которых был и Мао Цзэдун, получали всё бóльшую власть [3]. Свою миссию они понимали в том, чтобы строить революционное движение самостоятельно, на основе собственных средств и возможностей.

С распадом коалиционного правительства ослаблялись после 1928, и контакты КП с Коминтерном и независимость китайских коммунистов от него стала усиливаться. В особенности это усиление пришлось на время "длинного марша" коммунистов на север страны, когда к обычным языковым трудностям общения с китайскими коммунистами прибавились проблемы с регулярным взаимным информированием. Так, в период прихождения Мао Цзэдуна к верхушке партийной власти, не было радиоконтакта между Москвой и КП Китая [4].

Новый этап обострения отношений между КП и КПСС начался в 1935 году с избранием Мао Цзэдуна Председателем Нового коммунистического оплота (Енан) /Yenan/ в северо-западной провинции Шенси /Shensi/. Преддверием будущих осложнений КП Китая с КПСС было организованное Мао Цзэдуном в 1938 году «Движение исправления" (cheng-feng). Цель движения последовательное согласование марксизма ленинизма с китайской действительностью и показать, что китайская революция занимает "ключевую позицию" в мировом коммунистическом движении. Движение это не рассматривалось его создателями как прямо антисоветское, но в целом оно было направлено против слепого приятия идеологических доктрин 3-го Коминтерна и против сторонников Сталина внутри самой КП [5].

Позднее Мао Цзэдун всегда настаивал на том, что не может быть абстрактного марксизма, настоящий марксизм всегда конкретен, всегда учитывает особенности страны "приложения". Этот ход мысли имеет фундаментальное значение для понимания идеологически противоречий между СССР и позднее возникшей КНР. Этот процесс эмансипации КП был прерван в первой половине пятидесятых годов и продолжился в 1958 году после победы маоистского крыла внутри Центрального комитета КП КНР. «Московская группа» ЦК с её лидером Ван Мингом /Wang Ming/, обвинявшего Мао в троцкизме, была уже во времена «Движения исправления» умело изолирована и к 1941 году потеряла какое-либо политическое значение. Многие члены этой группы, упорствовавшие в противостоянии Мао, покончили жизнь самоубийством [6]. В своей речи перед ответственными кадрами 26 мая 1943 года по поводу роспуска Коминтерна Мао приветствовал это событие.

Когда созданный в 1937 году Единый фронт (Einheits front) между КП и Гоминданом в 1941 году снова развалился, СССР продолжал помогать Гоминдану, а коммунистам в северном тылу помощь был спорадической.

Отношения Сталина к Мао стали особо суровыми после обнаружившихся серьёзных разногласий между Москвой и главой Югославии маршалом И.Б. Тито летом 1948 года. На низкую оценку китайских коммунистов Сталин намекал при встрече с дипломатами США, употребляя выражение "мандаринокоммунисты", которые способны к аграрным реформам, но никак не могут считаться марксистами-ленинцами [7]. Длительное время КП не рассматривалась в СССР как "братская партия", о чём сообщали немецкое издание "Фокус" (1945, №7, стр. 301) и немецкий сотрудник Коминтерна Отто Браун в своих "Китайских записках" (Вост. Берлин,1978, стр. 289). Эти советские оценки второй половины сороковых годов наложили тень и на будущие отношения КП и КПСС к концу первой половины двадцатого столетия.

После безоговорочной капитуляции вооружённых сил Японии 14 августа 1945 года соотношение сил, союзников и соперников в азиатской части тихоокеанского региона и в самом Китае решительно изменились. Перемирие и переговоры о коалиции между КП и Гоминданом, которые были осенью 1945 опосредованы США, были прекращены в марте 1946 года из-за несогласия по поводу соединения вооружённых сил противостоящих сторон и их глубокого недоверия друг к другу. Во вновь вспыхнувшей гражданской войне победителем вышел в 1949 году Китай под руководством коммунистических сил Мао. Поражение японцев первоначально не изменило отношение Сталина к Гоминдану, с которым 14 августа 1945 было заключено 30-летнее соглашение о дружбе и сотрудничестве. По этому соглашению СССР имел в Китае особые права, а Чан Кайши рассматривался как гарант реализации этих прав. Перед этим, 11 февраля 1945, по ходу конференции в Ялте, Черчилль и Рузвельт в тайной части переговоров дали согласие на признание особых интересов СССР в северо-восточной части Китая. Как благодарность за это, многие рассматривают вступление СССР шесть месяцев спустя в войну с Японией и обязательство СССР рассматривать Гоминдан как единственное правомерное правительство Китая, не признавая интересов КП [8].

Идеология

Ещё в преддверии «вечной дружбы» между двумя странами (1949 1956) было видимо соперничество идеологического и политического характера между Мао Цзэдуном (далее называем Мао) и Иосифом Сталиным (далее называем Сталин), которое до поры до времени затушёвывалось. Фактически же это соперничество было заложено в теории революции Мао, разработанной им ещё до основания КНР, до 1949 года "китаизация" марксизма привела к тому, что в течение сорока десятилетий, в которые господствовало учение Мао, возник особый китаизированный вариант коммунизма [9]. Претензии Мао на идеологическую автономию отодвигались им самим официально до 1958 года на второй план из-за экономической и военной зависимости от СССР [10].

При сравнении социалистической революции в России и маоистской революции в Китайской Республике бросаются в глаза существенные отличия. Мао сам указывал на эти отличия в своей работе «О демократической диктатуре народа» [11]. Большевики в России пришли к власти в течение недели посредством своих акций в больших городах империи. КП Китая боролась 28 лет в беднейших северных провинциях и в многотрудных, связанных с большими жертвами, походах на Юг для достижения победы. Большевистская революция в России была революцией городского пролетариата, составлявшего

в 1948 году в Китае около 1% всего населения страны. За победу социализма в Китае боролись в партизанских соединениях, позднее в армиях; крестьяне подлинная основа революции. Поэтому КНР определяла себя как народная демократия, а не как диктатура пролетариата у большевиков. Хотя основой революции в Китае были крестьяне, она выражала интересы не только крестьян и наёмных работников, но и мелкой, и средней буржуазии, не желавшей иностранного господства в стране. Кроме того, для Мао, подавляющее большинство населения Китая могло определяться, в силу его бедности, как пролетариат, как "пролетарская нация". Поэтому-то китайский революционер не мог не быть и националистом, выражающим интересы большинства нации [12]. Китайцы революционного периода рано создали основывающуюся на их национальном опыте терминологию. В классическом марксизме-ленинизме «народная демократия» обозначала переходную форму между демократией буржуазной и демократией социалистической. Народная демократия, т.е. демократия подавляющего большинства населения, является, согласно Мао, единственно подлинной.

Мао считал себя «азиатским Марксом» [13], что неизбежно вело к «трениям» с советскими идеологами, которые китайского крестьянского вождя Мао не могли признать одноранговым не только с Марксом и Лениным, но и со Сталиным. Намерения Мао были, меж тем, благие: марксизм ленинизм адаптировать к конкретной исторической ситуации в Китае. Но не только это: признание крестьянства ядром социалистических революций означало, что множество колониальных или полуколониальных и по своему хозяйствованию аграрных стран будут идти китайским путём, путём Мао Цзэдуна. Такой позиции придерживался и полководец, друг Мао, Линь Бяо (Lin Biao), утверждавший, что весь мир делится на "город" (Северная Америка и Западная Европа) и "деревню" (весь остальной мир) [14].

Эту цель быть революционным примером для большей части мира приближённый Мао Ли Шау-хи (Liu Shaou-chi) сформулировал вполне отчётливо уже в ноябре 1949:

«Путь, который китайский народ прошёл при своей победе над империализмом и его лакеями и при основании Китайской Народной Республики, это тот путь, на который должны ступить народы многих колониальных и полуколониальных стран в их борьбе за национальную независимость и народную демократию» [15]. Народный фронт, приведший КП к победе в Китае, должен был этой же цели достигнуть и во всемирном масштабе. Крестьяне, пролетарии и все «угнетённые массы» из «промежуточных зон» могут и должны совместно бороться против «империализма».

Термин «промежуточная зона» Мао впервые использовал в 1945 году в интервью с американской журналисткой Анной Луизой Стронг (Anna Louise Strong). К 1958 году появилась целая теория о "промежуточной зоне", ставшая одним из ведущих принципов внешней политики КНР и бывшей явно не-сталинистской, стоявшей в конкуренции со сталинистской. Ведь она противоречила формулировке ярого сталиниста Андрея Жданова, выражавшего официальную линию Москвы "два лагеря" социалистический и капиталистический. Странам "третьего мира" места в этой схеме не было. Позиция Мао оказалась в геополитическом масштабе более гибкой, более понятной для многих десятков стран, в которых зрели национально освободительные движения, и появлялась собственная политическая мысль. Но у Мао «третий мир» включает не только слаборазвитые аграрные страны: в этот мир включались и колониальные, и полуколониальные, и некоторые капиталистические страны Европы, Азии и Африки. Согласно этой внешнеполитической доктрине Мао получалось, что 90% населения мира являются естественными союзниками Китая, поскольку у них такой же опыт бедности и угнетённости, от которых народ Китая сумел избавиться. Чем беднее люди, тем более они склонны к революционным действиям. А когда они победят, то быстро перегонят в своём развитии капиталистические страны. Особенно типично для маоизма положительная оценка насилия как средства подлинно революционных действий. Эту позицию Мао выразил такими словами: «... можно утверждать, что мир можно изменить только с помощью винтовки» [16].

Со времени появления особого «югославского» пути к коммунизму у руководства СССР не исчезали тревоги о возможном распаде «социалистического лагеря» и возникновение «китайского» пути к этой цели не могло это руководство и, прежде всего Сталина, не озаботить: для десятков слаборазвитых стран без собственного пролетариата был более привлекательным, чем «русский» путь [17]. Руководство СССР исходило из того, что надо сотрудничать с национально-буржуазными правительствами вновь возникших государств с надеждой на то, что коммунистические партии в них будут себя в них до времени вести лояльно к только что возникшему независимому государству и его правительству. Эта политика стала составной частью позднейшей политике мирного сосуществования Хрущёва и Брежнева. А она подразумевала сдерживание, локализацию локальных вооружённых конфликтов или войн с целью избежать глобального конфликта с применением ядерного оружия. Эта политика противостояла прямо положениям Мао о «революционной борьбе угнетённых народов промежуточной зоны», о роли применения вооружённой силы в целях революционных перемен.

В советском партийном руководстве господствовало мнение, что заслуга Мао состояла лишь в том, что он помог распространению и превращению в действительность учение Ленина и Сталина о национальных революциях. С самого начала провозглашения КНР в СССР делались попытки поставить Мао в тень Сталина, не использовать «народную» китайскую революцию как «фетиш» противопоставления «пролетарской» революции в России. Существенно отличались оценки Мао и Сталина кадров «экспертократов» в преобразовании экономического базиса общества. Сталин их, с китайской точки зрения, переоценивал, Мао опирался на «мудрость народа» ("Massenlinie") [18].

Провозглашённый на XX Съезде тезис о возможности предотвращении войны оказался наиболее спорным в советско-китайских идеологических разногласиях. Этот тезис о мирном сосуществовании социалистического и капиталистического миров основывался на мысли о том, что стремление к социалистической революции через применение насилия, через войну в век термоядерного оружия может завершиться катастрофой для всего человечества. Отклонение от марксизма состояло, с точки зрения Мао, в том, что войны с капиталистическим лагерем надо теперь избегать не временно, а вообще. Ленин и Сталин не отрицали, правда, что революции могут совершаться и без войны. Но в целом их учение исходило из того, что войны и противоречия в капиталистическом обществе нарастают и тем самым ускоряют революционные процессы.

Хрущёв и его сторонники полагали, что победа коммунизма может быть достигнута на основе технологического экономического и культурного прогресса и на основе мирного соревнования идеологий. Силы социализма будут на основе мирного сосуществования и отказа от насилия только возрастать и крепнуть. Хрущёв полагал, что примерно к 1970 году социалистический лагерь превзойдёт Запад в военном, экономическом и технологическом отношениях. В Китае, на фоне обострения противоречий с США и нарастающих трудностей внутри страны, в 1957 году нарастало под влиянием Мао бескомпромиссное революционная убеждённость в том, что коммунизм без войны недостижим. Сторонники этой точки зрения полагали, что силы империализма лишь выигрывают от того, что «современные ревизионисты» путём «обмана о мире» и «буржуазного пацифизма» вводят сторонников социализма в заблуждение. Для многих исследователей нет сомнения, что внешняя политика Китая была продлением политики внутренней и одним из способов отвлечения от внутренних проблем страны [19].

Речи Хрущёва и резолюции XX Съезда КПСС были главным предметом идеологического нападения из Пекина. В особенности утверждения, что возможен переход от капитализма к социализму на путях без вооружённого насилия, на парламентских путях, вызывали у сторонников Мао недоумение о степени наивности лидера советских коммунистов [20].

У Хрущёва цель была, мы полагаем, скромнее: предотвратить перетекание народно-освободительных войн в опасное обострение конфликта между двумя системами. Поэтому такие войны надо поддерживать умеренно и избирательно. Но это никак не вписывалось в «народнофронтовское» мышление Мао, который полагал, что подлинный марксист должен поддерживать "революционную борьбу угнетённых народов" везде и всегда. «... мирное сосуществование и мирное соревнование ни в коем случае не могут заменить борьбу народных масс всех стран». Склонность руководителей КПСС к миру с капитализмом означали, по Мао, забвение интересов народов Африки и других континентов, борющихся за независимость, отход от принципа «пролетарского интернационализма», ослабление революционных импульсов интернационального коммунистического движения. В упрёк коммунистам СССР ставился и союз с «национальной буржуазией» освободившихся колониальных стран во главе с Насером, Сукарно и Неру, когда надо было бы эти страны из-под влияния Запада вывести. Руководство КПСС исходило из того, что эти страны раньше или позже сами будут склоняться к социализму [21].

Можно с большой долей уверенности предположить, что китайцы были готовы противостоять линии на мирное существование до тех пор, пока не будут достигнуты ближайшие внешнеполитические цели: объединение с Тайванем и интернациональное признание с местом в СБ ООН. Не исключено, что китайские идеологи сознательно ставили на риторику революционного военного насилия, полагая, что именно эта воинственная готовность на всё, на любые жертвы, и предотвратит ядерную войну: буржуазный Запад боится, мол, серьёзного кровопролития, а мы, настоящие коммунисты, нет.

В феврале 1960 отмечался десятилетний юбилей советско-китайского договора о сотрудничестве. К этому времени различия мнений между КП Китая и КПСС было всё труднее скрыть в открытой печати. И, наконец, 16 апреля 1960 китайская газета «Красное знамя» начала серию публикаций под общим заголовком «Да здравствует Ленинизм!» В ней противопоставлялись политика разрядки напряжённости Хрущёва и лозунг Мао о «Бумажном тигре». «Дипломатическая» двусмысленность заключалась в том, что выдвигавшиеся в серии тезисы, опиравшиеся на цитаты из Маркса, Энгельса и Ленина, были направлены не против Москвы, но против, якобы, «клики Тито». Подчёркивалось, что наибольшую опасность для коммунизма и мира представляют «современные ревизионисты», которые предательски опускаются на уровень социал-демократического и буржуазного понимания политики внутренней и международной. Нельзя поддаваться давлению империалистов, США, как это делают ревизионисты и социал-демократы. И если империалисты развяжут ядерную или термоядерную войну, то будет, конечно, много жертв, но «победившие народы ... на руинах мёртвого империализма огромными шагами построят новую цивилизацию». Настоящее марксистско-ленинское мировоззрение состоит, мол, в том, что мировую историю человечества определяют не «технологии», но «народные массы» и т.д. (Es lebe der Leninismus. Peking 1960. S. 22 25, 45, 56, 63, 79 85, 100. Первая статья серии была, вероятнее всего, написана самим Мао).

Геополитические интересы и вопросы границ

С XIX-го столетия Китай в отношении связей с великими державами Европы приобрёл печальный опыт: все эти державы стремились получить сферы влияния, особые права и даже территориальные прибавления за счёт «Срединного царства». Не была исключением и имперская Россия. Начиная с XVII-го века, по ходу завоевания Сибири козаками царская Россия отодвигала территории господства китайцев всё более на юг. А в XIX-ом веке особый интерес для России стали представлять уже известные богатством своих недр некоторые северные территории Китая. При помощи многих "несправедливых договоров" Россия отторгла от ослабленного Quing-царства 1,5 миллиона квадратных километра территории на северо-восточном побережье Китая: южная часть нынешнего дальневосточного побережья России. Эти территории были признаны Китаем за Россией лишь в составе СССР. Позднее китайцы требовали возврата обширных территорий между северо-восточным углом Монгольской Народной Республики и Тихим Океаном. Советская историческая наука утверждала, что спорные территории вдоль Амура и восточнее были «ничьими» и традиционные северные границы Китая обозначены Великой Китайской стеной. Когда заключались «несправедливые договоры», то внешние границы Китая в этом регионе никогда географически точно не были обозначены. Договоры от Айгуна (1858) и Пекина (1860) обозначили отделение обширных районов севернее Амура и Уссури (ныне Приморский край и Амурская область) в пользу России. Договор от Или (1881) отделили часть китайского Туркестана (Sinkiang), сегодня части Казахстана и других государств Средней Азии, в пользу России. Эти договоры опубликованы в работе Тай Сунг (Tai Sung).

Это обстоятельство был при создании КНР и её дипломатическим признанием СССР сначала обойдено китайской стороной молчанием. Не только о районах вокруг Амура и Уссури, но и о границах на северо-западе в районе Памира не было тогда вопросов с китайской стороны. Но в начале 1954 года впервые в одном из китайских учебников истории была опубликована карта, согласно которой китайская западная граница простиралась до озера Балхаш, а на северо-востоке до острова Сахалин.

На юге некоторые территории Индии и других стран Юго-Восточной Азии были обозначены как исторически китайские [22]. После разрыва между КП КНР и КПСС в 1963 году китайцы стали утверждать 7200-километровая граница между двумя государствами вовсе не является «границей дружбы и добрососедства», как утверждали советские идеологи, и что надо было бы вернуть КНР 1,5 квадратных километров китайской территории. Цель китайских коммунистов и одна из причин их популярности после 1945 было стремление вернуть государству его «естественные границы», включая и Манчжурию, и Внешнюю Монголию, и Тибет. Отметить надо, что при возникновении Китайской Республики в 1911 году точно географически определённые границы и территории Китая не были письменно и графически-картуально определены: такие определения не были известны в истории китайских царств и империй. Этой небрежностью конфликты с пограничными странами были «запрограммированы». В особенности это касалось границ по течению Уссури, которые никогда не были даже вербально точно обозначены, не говоря уже измерены. А многие территории восточнее Амура должны были быть возвращены Китаю, согласно Пекинскому договору 1860 года. Но китайское население было после Боксёрского восстания отсюда изгнано и замещено переселенцами из Российской империи. Следствием этих притязаний КНР было усиление пограничного контроля в регионе и подтягивание сюда дополнительных воинских частей [23].

Границы и конфликты

Проблема Манчжурии

Интерес руководителей СССР к этой части Китая, начиная с 1945 года, был обусловлен, главным образом, двумя обстоятельствами: богатствами недр региона и созданной здесь во время японской оккупации индустрией.

Царская Россия имела в регионе особые права, которые после поражения в России в войне с Японией (1905), были вынужденно отданы последней. Сталин предполагал, после победы над Японией во Второй мировой войне, надолго сохранить здесь советские привилегии и особые зоны. Уже через несколько недель после заключения договора от 14 августа 1945 Москва поставила Гоминдану обширные требования относительно экономических преимуществ в Манчжурии. Например, требование 90% участия в металлоперерабатывающей индустрии, 85% участие в угледобыче и др. Сопротивление Гоминдана выполнять подобные требование было, вероятно, одной из причин, что Манчжурия сравнительно легко попала в руки китайских коммунистов. С ними, мог полагать Сталин, будет легче договориться о создании ещё одного, подобно Монголии (у китайцев Внешней Монголии), манчжурского государства. Мы полагаем, что Сталин вряд ли планировал Манчжурию аннексировать: в свете сложившегося международного соотношения сил было много выгоднее иметь опосредованное, но гарантированное влияние на китайскую провинцию через особые права на железные дороги, незамерзающие порты и контроль тяжёлой индустрии.

К экономическим интересам доступа к полезным ископаемым и их переработке добавлялся стратегический мотив, связанный с требованиями относительно особых зан Лючун (Lüshun) и Далиан (Dalian) и манчжурских железных дорог. В случае военного конфликта с США или Японией Манчжурия с её портами и железнодорожной сетью предоставляла хорошие возможности как для обороны, так и для наступления [24].

При губернаторе Гао Ганг (Gao Gang) Манчжурия пользовалась широчайшей административной самостоятельностью, которая была коммунистами пресечена через пару месяцев после смерти Сталина. Указанный выше губернатор стал известен как первая жертва "чистки" среди членов ЦК КП Китая с 1949 до 1957 года. Гао был известен как интернационалист, имевший тесные отношения с Москвой. После его «критики» сторонники критического отношения к СССР усилили свои позиции. Гао был известный коммунист, руководитель КП в Шензи (Shensi) ещё до того, как «Длинный марш» Мао в 1935 привёл его в эту провинцию. В 1948 году он был направлен в Манчжурию и там поднялся до главнокомандующего и партийного руководителя. По ходу этой карьеры он установил дружеские связи с местным советским персоналом. До того, как была провозглашена КНР, в Манчжурии действовало самостоятельное правительство. И после образования КНР Манчжурия получила статус автономии, в которой Гао обладал высшей (партийной и государственной одновременно) властью. Но с сентября 1953 года против Гао были выдвинуты тяжёлые обвинения, и в июле 1954 административная самостоятельность Манчжурии была отменена в рамках общегосударственной реформы управления. Гао был лишён всех должностей и в августе 1954 году покончил жизнь, якобы, «самоубийством» (так говорилось в документе ЦК КП «Резолюции к усилению единства партии» от марта 1955, в которой также утверждалось, что Гао пытался построить собственное королевство, предал интересы государства и партии). Позже его называли «агентом Советского Союза»; было доказано, что он посылал Сталину важную информацию, не сообщая об этом руководству партии, что он в 1949 году предлагал сделать Манчжурию Советской Республикой. Во время своей поездки зимой 1950 в Манчжурию Мао не мог не заметить, что портреты Сталина встречаются здесь чаще, чем его собственные [25].

Проблема Синьзяна (Hsin-tschiang /Пограничная провинция)

До середины 1950-х эта малозаселённая провинция на северо-западе страны не имела железнодорожной связи с центральным Китаем, была ограничена с юга и востока высокими горными хребтами. В силу географических условий эта колоссальная территория давно (много ранее, чем Манчжурия) находилась под экономическим, политическим и культурным влиянием соседней Российской империи, где жили единоверцы и этнически родственные группы. Три четверти населения провинции уйгуры мусульманского вероисповедания издавна имели родственные, экономические и культурные связи с южными регионами Казахстана и длительное время мало чувствовали влияние центрального правительства из Пекина. И получилось так, что с 1931 по 1942 годы провинция, возглавляемая губернатором Шенг Ши-цсай (Scheng Schi-ts`sai), при поддержке СССР имела всё увеличивающуюся административную самостоятельность. Москва десятилетиями имела здесь особые права на разработку полезных ископаемых, которыми провинция необычайно богата. После устранения от власти Шенга случилось восстание (1953 1944) в области Или, которое было поддержано СССР с целью создания независимой Республики Восточный Туркестан. Предпринятая Сталиным в октябре 1949 года попытка провозгласить такое государство запоздала: войска Мао уже заняли стратегические пункты в этой провинции. В августе 1949 советский генеральный консул в Урумчи предложил гоминдановскому генералу Тао Ши-юэ (Tao Shih-yueh) объявить Синьзан независимым и вступить в СССР в качестве «федеративной республики». Предложение было генералом отклонено, а провинция передана наступавшим частям Мао. Экономический интерес СССР к Синьзяну отразился в дополнительном протоколе Договора о дружбе от 1954 года в пунктах о создании совместных предприятий горной и тяжёлой промышленности в регионе. Когда уже после заключения указанного договора Москва запланировала продолжить среднеазиатскую железнодорожную сеть от Алма-Аты до Синьцзяна, это вызвало крайнее недовольство в Пекине. Провинция получила статус автономного района, но вплоть до наших дней в ней действуют национал мусульманские подпольные организации, недовольные политикой Пекина по «китаизации» района, устраивающие теракты и вооружённые провокации. В силу неясностей в протекании границ между КНР и СССР в районе Памира отношения между двумя государствами становились порою весьма напряжёнными (как в 1963 году), а иногда (как в 1969 году) на грани вооружённого столкновения [26].

Тайваньский вопрос

9 августа 1945 года советские войска начали наступления в Манчжурии, Северной Корее, на Южном Сахалине и Курильских островах. За короткое время главные сухопутные силы Японии были разбиты и северо-восток Китая освобождён от оккупантов. После вступления СССР в войну с 11 августа началось и наступление Народно освободительной армии (Восьмая походная армия и Новая четвёртая армия), которые начинают генеральное наступление на позиции японцев на широких фронтах Северного, Среднего и Восточного Китая против японских оккупантов. Через десять дней советские воздушные десанты высадились в Порт-Артуре и на Дальнем Востоке. После подписания акта о безоговорочной капитуляции японских вооружённых сил (2 сентября 1945 года); Гоминдану [27] удалось при поддержке США занять ключевые позиции на большинстве территорий, с которых японцы бежали после капитуляции. После пятидесятилетней (1895 1945) оккупации Тайваня Японией и после поражения Японии во 2-й Мировой войне, Тайвань 25 октября вновь включён в состав Китая.

1 октября 1949 года провозглашена Китайская Народная Республика, а 2 октября 1949 года Советский Союз дипломатически признает КНР. 14 февраля 1950 года в Москве был заключён договор между СССР и КНР о дружбе, союзе и взаимной помощи, а также соглашения о Китайской Чаньчунской железной дороге, Порт-Артуре и Дальнем Востоке. Через полмесяца (1 марта) провозглашена Китайская Республика на острове Тайвань, избрание генералиссимуса Чан Кайши президентом республики. До 1971 года представители Тайваня незаконно занимали место КНР в ООН. После договора (14.02.1950) между СССР и молодым коммунистическим Китаем быстро развилось тесное сотрудничество в экономической, политической, военной и культурной областях [28].

Захватить Тайвань и ликвидировать Китайскую Республику для КНР не составляло бы труда, но мешали внешние обстоятельства: прочная военная поддержка правительства КР со стороны США и нежелание дальнейшего обострения отношений с США со стороны СССР, не предоставлявшего КНР необходимые для высадки на остров военноморские силы. Тайвань под покровительством США представлял постоянную угрозу безопасности и легитимности для КНР. Наличие КР под правлением Гоминдана и претензии КНР на воссоединение с островом были причиной обострённых отношений с США, которые своим вето (vetitum) до 1971 года препятствовали принятию КНР в ООН. С 1949 по 1955 годы КНР много раз пыталась вернуть остров под своё правление. Эти попытки шли под лозунгом продолжения китайской революции. Не отличались миролюбивостью и гоминдановцы. Между июлем 1950 и сентябрём 1954 тайваньские военные самолёты совершили 977 налётов на континентальный Китай. Особенно часто бомбардировался Шанхай. За это же время гоминдановцы потопили 470 судов КНР (29).

Попытки были безрезультатны: слишком слаб был военный флот КНР, по сравнению с той военно-морской поддержкой, которую оказывали КП США в соответствии с договором между двумя государствами от 2 декабря 1954. В этом договоре США обязались оказывать военную помощь правительству Китайской Республики. Защищать прибрежные острова, занятые войсками Гоминдана, США в этом договоре не обязывались [30]. После Корейской войны США превратили остров в сильно укреплённую территорию, что частично объясняет нежелание Советского Союза материально поддерживать

военный возврат Тайваня в КНР Москва не хотела превращения локального конфликта в глобальный. Учитывалось в Кремле и то, что Даллес и Эйзенхауэр уже во время первого Тайваньского кризиса 1955 года заявляли о готовности применить атомное оружие, если Народно-освободительная армия нападёт на остров. Однако Чжоу Эньлай, зам. председателя ЦК КП Китая, сказал, что ничего страшного, если 100 миллионов китайцев погибнут. Останутся ещё 450 миллионов с тем, чтобы добиться победы [31]. Развязанный КНР в 1958 году второй кризис в Тайваньском проливе мог быть понят и как ответ на американское вмешательство на Ближнем Востоке. Мао писал, что в ответ на агрессию США в этом регионе КНР "откроет огонь" на Дальнем Востоке [32]. Главную же роль в этой акции сыграла обостряющаяся внутриполитическая ситуация в Китае: Мао нуждался в этом акте решимости для понятия «боевого духа» населения и его мобилизации для «большого прыжка вперёд» [33].

18 июля Пекин решился на новое, сопровождаемое колоссальной пропагандистской компанией, наступление на Тайвань. Военные приготовления были приостановлены 25 июля, непосредственно перед началом визита Хрущёва в Пекин. Мао не хотел, чтобы эта задуманная акция стала предметом переговорной активности советского лидера [34].

После того, как 23 августа Народно-освободительная армия начала интенсивную бомбардировку занятых Гоминданом прибрежных островов Quenmoy (Jinmen) и Matzu, пекинское руководство предполагало неодобрительную реакцию Москвы. Но ответ руководства КПСС был иным, чем ожидалось в Пекине, но не менее обидным. В речи Хрущёва, опубликованной в «Правде» 24 августа, эта бомбардировка была представлена как незначительный инцидент. Можно предположить, что китайские коммунисты рассчитывали на ответную бомбардировку территории континентального Китая ВВС США, что вызвало бы союзническую активность СССР. Имело значение и то, что эти два малых прибрежных острова, которые бомбардировались уже в 1954 году, символизировали для Чан Кайши последнее связующее звено с континентальным Китаем. Их владение было важным для морального состояния сторонников Гоминдана [35].

Москва стремилась избежать прямого столкновения с США и игнорировала до 27 августа эскалацию конфликта, в то время как Вашингтон начал принимать обстрел островов как преддверие штурма Фармозы и сделал весьма "угрожающий жест": в течение нескольких дней в Тайваньском проливе была сосредоточена настоящая армада, в которой были и шесть (!) авианосцев. В начале сентября США вновь угрожали КНР применением против Республики атомного оружия. "Правда" по этому поводу писала, что Китай достаточно силён, чтобы и самому противостоять «агрессорам», и что «... советский народ своему брату, китайскому народу, всеми средствами окажет помощь», что, как понятно, не равнозначно помощи правительства правительству. И китайцы намёк поняли. И лишь когда этот кризис почти затух, Москва стала выражать солидарность и оказывать некоторую помощь. В то же время советское руководство не было готово ставить Варшавский пакт и ядерный арсенал на службу китайской агрессии. После того, как США ещё раз усилили свой 7-й флот и существенно улучшили снабжение острова, Пекин принял 6 октября решение о прекращении огня. Пять лет спустя КП Китая критиковала Москву, что во время кризиса в Тайваньском проливе она оставила братскую страну на произвол судьбы. Москва отвечала, что в 1958 году спасла КНР от разрушения. В Вашингтоне же на основе сдержанного поведения Хрущёва во время этого кризиса пришли к выводу, что советско-китайские отношения подлежат переоценке [36].

Уже скоро после бегства правительства Китайской Республики на Тайвань выяснилось, что этот остров не единственный осколок бывшего государства, что другой очаг противостояния КНР возник в Индокитае [37]. На территориях, главным образом, Бирмы и Таиланда Китайской Республикой было создано своеобразное «государство в государстве» в форме военно-политической структуры. Ещё в 1994 году в северном Таиланде насчитывалось 77 китайских поселений, из которых 35 считались «гоминдановскими» [38].

• Тибетский вопрос

До середины 1950 года Народная армия освободила почти всю территорию Китая. Исключение составляли Тайвань, Тибет, Гонгонг, Макао и некоторые малые острова. Усилия США отделить Тибет от Китая потерпели неудачу, и 23 мая 1951 года, согласно опосредованному Индией китайско-тибетскому договору с 17 пунктами, Тибет получает в КНР внутреннюю автономию. В историческом плане в этом шаге противоречий не было, но были многие политические сложности.

С XVIII века Тибет был включён в состав Китая маньчжурской династией Цин при сохранении правительства далай-ламы. Великобритания в 1906 году, Россия в 1907 году признали власть Китая над Тибетом. Однако в условиях китайской революции 1911 года тибетцам удалось прогнать китайские войска и чиновников. На международной конференции в Симле (Simla) в 1914 году части Восточного Тибета были «присуждены» Китаю, а бóльшая часть Тибета была de facto до 1950 года независимой. Но Китай официально никогда этого не признавал. В 1940 году был торжественно «признан» 14-й ДалайЛама Тензин Гайцо (Tenzin Gyatso). После победы коммунистов в гражданской войне и создания КНР Мао Цзэдун возобновил притязания Китая на Тибет. При этом он использовал соперничество между Далай-Лама и Панчен-Лама (с середины XVII века второй иерарх буддизма в Тибете). Осенью 1950 года соединения Народно-освободительной армии вошли в до этого независимые части Тибета, а 9 сентября 1951 заняли столицу Лхаса. В соответствие с достигнутым в 1952 году соглашением с Панчен-Лама, Далай-Лама становится государственным главой автономии и совместно с Панчен-Лама духовным главой автономии и членом центрального китайского правительства.

КНР обосновывала своё право на Тибет исторически, политически и экономически: исторически Тибет был частью Китая с 18 века; политически освобождение народа Тибета от феодальных порядков; экономически модернизация хозяйства Тибета. Строительство стратегически значимых дорог, связывающих Тибет с соседними регионами и провинциями, аэропортов всё более связывали автономию с центральным Китаем. Восстания тибетцев 1959 года были подавлены вооружёнными силами, в 1959 году 14-й Далай-Лама бежал в Индию, десятки тысяч оппозиционных тибетцев нашли пристанище в Индии, Непале, Бутане и в Западной Европе [39]. Через 14 лет после заключения договора от 23 мая 1951 (опосредованного Индией), в 1965 году, был создан Тибетский автономный район (кит. Синцзан-Цзычжицюй). Споры о «тибетской нации» не прекращаются и по сей день [40].

• Корейская война

Разгром Японии во Второй мировой войне положил конец господству японцев в Корее. По договору между союзниками антигитлеровской коалиции Корея была поделена на советскую (к северу от 38-ой параллели) и американскую (к югу от 38-ой параллели) зоны ответственности. В северной части Кореи, в сентябре 1948 года была провозглашена Корейская Народно-Демократическая Республика, сформировано правительство во главе с руководителем ЦК Трудовой партии Кореи Ким Ир Сеном. Отметим, что КНР была провозглашена на год позже, в сентябре 1949 года. Коммунистическая Партия Кореи была создана в 1945 году.

В южной части с 1945 по 1948 годы возник с помощью США военный режим. После того, как безрезультатно закончились советско-американские переговоры о совместном общекорейском временном правительстве (1946) и после выборов под наблюдением ООН в южной части (северная часть не допускал наблюдателей ООН), дело дошло до раскола страны. В мае 1948 года здесь было сформировано на многопартийной основе правительство Республика Корея. Войска СССР (на севере полуострова) и США (на юге) были выведены между декабрём 1948 года и июнем 1949 года.

Уже несколько недель после провозглашения КНР республика была вынуждена определить своё отношение к Корейской войне. 25 июня 1950 года вооружённые силы Се-

верокорейской Народной Республики перешли на территорию Южной Кореи, которую до этого покинули вооружённые формирования США. Ещё ранее, 5 января 1950 года (Мао в это время ещё был на переговорах в Москве), министр внешних дел США Ачесон (Acheson) объявил, что Корейский полуостров и Тайвань не являются более составными частями защитного периметра его страны. Неожиданное и решительное вторжение войск Севера породило в Вашингтоне подозрения, что за корейцами стоит всей своей армейской мощью КНР, и что отношения к КНР следует пересмотреть в сторону их ужесточения.

На заседании Совета Безопасности ООН от 27 июня, созванного по требованию США, представитель СССР Малик отсутствовал в знак протеста против непризнания КНР членом ООН. В его с его правом вето отсутствие СБ принял решение о поддержке Южной Кореи войсками ООН, которые вскоре создали плацдарм для наступления вокруг порта и города Пусана. Действия союзных войск (кроме США, участвовали ещё 15 стран) протекали сначала под руководством американского генерала Мак Артура до 1951, а затем генерала Райджвэя (Ridgway). Вначале северяне имели значительный успех и дошли до Пусана.

Контрнаступление «войск ООН» началось через два месяца, 15 сентября 1950 года, многими десантами соединений США (всего 70 000 военнослужащих) в тылу позиций северокорейских войск. Успех контрнаступления был таков, что союзные войска уже к 7 октября 1950 дошли до разграничительной линии двух Корей до 38 широты. А к концу октября дошли до реки Валу естественной границы между Северной Кореей и КНР. Многие исследования указывают на то, что Ким Ир Сен возможности "молниеносной" войны против Юга наверняка обсуждал со Сталиным и просил, например, 17 января 1950 года (т.е. когда Мао ещё был с визитом Москве) поддержки. Мао примерно в марте 1950 года узнал о запланированном наступлении. По настойчивой просьбе Сталина Мао обещал поддержать северокорейцев, если союзники США ООН перейдут 38 широту. В апреле 1950 года Ким Ир Сен встретился с Мао в условиях большой секретности. Известно, что северокорейцы шли в наступление с советским оружием, но Сталин не собирался до поры до времени посылать солдат на корейский фронт. После 25 июня китайскоамериканские отношения резко обострились, поскольку Вашингтон полагал, что за северокорейским нападением стоят китайцы.

Пекин видел нарастающую опасность в том, что 1 октября 1950 года южнокорейские союзники пересекли демаркационную линию и быстро приближались к китайской границе и к индустриально развитой Манчжурии. С точки зрения руководства КП Китая, нарастала угроза двойной американско тайваньского вторжения, усиливавшаяся тем, что в республике ещё активно действовали подпольные гоминдановские силы. Из этих соображений, уже летом 1950 года к границе у реки Вали были передислоцированы многие дивизии Народно-Освободительной Армии. Но приказ к активным действиям к ним поступил лишь в середине октября: до этого не было гарантии их поддержки ВВС СССР. Другие две причины задержки: обеспокоенность возможностью внутренних беспорядков и обстрелов и бомбёжек прибрежных городов американским флотом и авиацией. Большинство членов ЦК КП Китая придерживалось мнения, что экономика страны после многолетней войны нуждается в восстановлении, и что следует воздержаться от вступления в войну во всех отношениях превосходящим противником.

Когда американские войска под командованием генерала Мак Артура стояли уже в 100 километрах от границы Китая, Мао решил 8 октября послать отряды добровольцев в Корею и без поддержки ВВС СССР. 19 октября 1950 года соединения добровольцев пересекли реку Валу и в течение одного месяца отогнали войска США до демаркационной линии (38 широты). С этого времени Корейская война стала американско китайским «делом», в котором СССР старался политически и финансово держаться в стороне, хотя он до начала агрессии северян её поддерживал, а по ходу войны посылал военных советников и северокорейцам, и китайцам. Успешное вступление китайцев в войну, их победы имели огромное значение для международного авторитета КНР и его руководства: впервые в истории китайцы побили войска одной из могущественных западных держав.

1 ноября 1950 Сталин года послал советские истребители для прикрытия манчжурской границы. Китайские добровольцы получали в распоряжение русские танки Т-34 и Т85, хорошо себя показавшие во время Второй мировой войны, но заметно устаревшие, по сравнению с новейшими американскими танками. Китайцы вышли из войны с большой задолженностью перед СССР и с потерей надежд на нормализацию отношений с США.

Корейская война закончилась перемирием от 27 июля 1953 года лишь после смерти Сталина. Война принесла глубокую дипломатическую и экономическую изоляцию молодого государства КНР, уничтожила возможности разрядки в отношениях с США, привела к усиливавшемуся торговому эмбарго со стороны этой страны. В то же время между 1949 – 1952 годами товаропоток СССР КНР увеличился с 8% до 70%, но был обусловлен принятием КНР "советской модели" развития. Из-за стремительно растущих расходов на вооружения и войну КНР становилась всё более кредитозависимой от СССР. В 1955 году Китай был должен СССР 1,3 миллиарда долларов США, из которых половина возникла вследствие Корейской войны. С точки зрения безопасности страны и геополитической, война привела к тому, что 15 сентября 1952 года премьер Чжоу Эн Лай заключил с советским правительством договор о продолжении военного использования военно-морской базы в Порт-Артуре. Чжоу утверждал, что договор заключён по инициативе и в интересах КНР. Старый договор в этом году истекал. Лишь в 1997 году китайские историки опубликовали источники, согласно которым Мао после смерти Сталина неоднократно говорил, что Корейская война и участие КНР в Корейской войне были большой ошибкой [41]. После окончательной стабилизации фронта на 38-ой параллели в 1953 году было достигнуто соглашение о перемирии между КНДР и РК (27 июля 1953 года), образовалась демилитаризованная зона шириной в 4 километра. После окончания войны с КНДР Республика Корея в 1953 году заключила с США договор о совместной обороне, который вступил в силу в 1954 году. В КНДР укрепился однопартийный режим Трудовой партии Кореи, провозглашавший строительство «социализма корейского типа».

Пограничный конфликт с Индией

Летом 1959 года заметно ухудшились советско-китайские отношения, что было связано с политикой разрядки напряжённости между СССР и США, проводившейся Хрущёвым и с обостряющимися территориальными спорами между Китаем и Индией. До 1955 года отношения между странами были хорошими, но теперь КНР начали достаточно настойчиво ставить вопросы о принадлежности многих приграничных территорий между Кашмиром и Бирмой. Другим фактором, разрушившим китайско-индийскую дружбу, был восставший Тибет. После бегства Далай-Лама и нескольких десятков тысяч тибетцев в Индию, Китай стал обвинять Индию, что она вместе с секретными службами США организовала восстание тибетских «реакционеров» с тем, чтобы навредить Китаю и всему коммунистическому движению. В конце августа 1959 года начались перестрелки и мелкие вооружённые столкновения на границах спорных территорий. Хрущёв после своего визита в Индию (лето 1955 года) имел весьма дружественные отношения с руководством этой страны, с её руководителем Д. Неру, который проводил внеблоковую политику и признавал ценность государственного планового управления экономикой. Москва осознавала и стратегическое значение Индии как возможного азиатского противовеса Китаю. Китайцы были крайне недовольны и тем, что СССР после событий в Тибете удвоил свою экономическую помощь Индии и предложил правительству в Нью-Дели кредит в размере 375 миллионов долларов США, в соответствии с соглашением от 13 сентября 1959 года, когда шёл китайско-индийский пограничный конфликт. А до этого 9 сентября советское новостное агентство ТАСС подчеркнуло «дружескую совместную работу» Советского Союза и Индии и сообщало о «сожалениях» Хрущёва по поводу конфликта между Китаем и Индией, что Мао с крайним неодобрением воспринял как «нейтралистскую» позицию. Конфликт повысил в мире симпатии к Индии как жертве агрессии и побудил Пекин в дальнейшем бать осторожнее с разрешением пограничных противоречий [42].

Заключение

Между 1949 и 1960 годами советско-китайские отношения развивались от отношений дружеских до нарастающих тяжёлых противоречий, связанных с геополитическими, экономическими и идеологическими причинами, от «вечной дружбы» до обвинения друг друга в предательстве и вплоть до скрытых угроз. В идеологическом плане речь шла о переоценке революций «пролетарских» и «народных», в пользу «народных» со стороны Мао, деления мира на капиталистический и социалистический (Москва) и деления мира на капиталистический, социалистический и третий мир – народнои национально освободительных движений (Пекин). За фасадом полемики о «ревизионизме», «догматизме», «мирном сосуществовании», «преодолении сталинизма», «мирном переходе от капитализма к социализму» всё более открыто проявлялись национальные и международные интересы, а также желание возглавить международное коммунистическое и национальноосвободительное движения.

При всей идеологизированности воззрения Мао и Сталина, искренней преданности своей партии, они были ответственными руководителями громадных государств и руководствовались, под партийными лозунгами, интересами своих государств. Этим, отчасти решительным, порою вооружённым, вмешательством внешних для обоих государств сил, равно как и расстановкой международных сил, объясняются противоречивости упомянутых в тексте граничных конфликтов и их далёкое историческое эхо, слышимое и в наши дни.

ИСТОЧНИКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

1. Stalin Josef W. Gesammelte Werke. Ostberlin 1953, Bd. 10, S. 45.
2. Zagoria Donald S. Der chinesisch-sowjetische Konflikt. München 1964, S. 23 f.; ReardonAnderson James. Yenan and the Great Powers. The Origins of Chinese Foreign Policy, 1942
3. 1944. New York 1980, p. 78; Roland Banken. Die sowjetisch-chinesischen Beziehungen von 1949 1969 im Rahmen der weltweiten Interdependenz. Münster 2005, Lit Verlag, S. 9.
4. Восхождение Мао к власти см.: Spense Jonathan. Mao. München 2003, S. 75 127.
5. Sheng Michael. Mao, Stalin and the Formation of the Anti Japanese United Front. In: China Quarterly, Nr. 129, March 1992, S. 151.
6. Garver John W. Chinese-Soviet Relations 1937 1945. The Diplomacy of Chinese Nationalism. New York 1988, Oxford, p. 75 f, 80-83.
7. Reardon-Anderson James. Yenan and the Great Powers. The Origins of Chinese Foreign Policy, 1942 1944. New York 1980, p. 9 12.
8. Chang Gordon H. Friends fnd Enemies. The United States, China and the Soviet Union, 1948
9. 1972. Stanford 1990, p. 10, 14 f; Chruschtschow Nikita S. Chruschtschow erinnert sichHamburg 1971, S. 464.
10. Fischer Alexander (Hrg.). Teheran-Jalta-Potsdam. Köln 1985, S. 196; Westad Arne. Cold War and Revolution. Soviet-American Rivalry and the Origins of the Chinese Civil War. New York 1993, pp. 7 30.
11. Leonhard Wolfgang. Die Dreispaltung des Marxismus. Ursprung und Entwicklung des Sowjetmarxismus, Maoismus und Reformkommunismus. Düsseldorf, Wien 1970, S. 276 312.
12. Zagoria Donald S. Der chinesisch-sowjetische Konflikt 1956 1961. München 1964, S. 27.
13. Мао Цзэдун. Избранные работы /на кит. яз./. Пекин 1968, том 4, стр. 437 451. Далее это издание обозначается ИР.
14. См.: The Cambridge History of China. Cambridge 1987. Vol 14: The People`s Republic, Part 1, pp. 1 47; Schram Stuard R. The Political Thought of Mao Tse-tung. New York 1969,
15. p. 38 ff; Mao Tse-tung. Die Aufgaben der kommunistischen Partei Chinas in der Periode des antijapanischen Krieges, 3. Mai 1937. In: AW (=ИР), Band 1, S. 315.
16. Zagoria Donald S. Der chinesisch-sowjetische Konflikt 1956 1961. München 1964, S. 25.
17. Glaubitz Joachim. China und die Sowjetunion. Aufbau und Zerfall einer Allianz. München
18. 1973, S. 17; Leonhard Wolfgang. Die Dreispaltung des Marxismus. Ursprung und Entwicklung des Sowjetmarxismus, Maoismus und Reformkommunismus. Düsseldorf, Wien 1970, S. 284; Lin Biao. Es lebe der Sieg im Vokskrieg. Цитировано по: Laun Rudolf u.a. (Hgg.). Volksrepublik China und Sowjetunion 1964 1972. Analyse und Dokumentation. Köln 1973/74, S. 62.
19. Liu Shaou-chi. Ansprache zur Eröffnung der Konferenz der Gewerkschaften asiatischer Ländern und Australiens, 23. November 1949.
20. Mao Tse-tung. Revolutionäre Kräfte der ganzen Welt vereinigt Euch, kämpft gegen die imperialistische Aggression, 14. November 1948. In: AW, Band IV, 301-304; Ball Simon J. The Cold War: An International History, 1957-1991. London 1998, p. 37; Gespräch Mao Tsetungs mit der amerikanischen Journalisten Anna Louise Strong. In: FW, Bd. IV, S. 99-100; Gittings John. The Wordl and China, 1922 1972. London 1974, pp. 233-235, 249; Mao Tsetung. Der Krieg und die Frage der Strategie (6. November 1938). In: AW, Bd. II. S. 273, 280
21. 281.
22. Напомнить надо, что и Российской империи промышленный пролетариат составлял в 1917 году подавляющее меньшинство населения. Поэтому говорить здесь о "пролетарской" революции не имеет смысла. Иное дело, если под «пролетариатом» всех эксплуатируемых, обездоленных, лишённых собственности, а порою и собственного или семейного имущества.
23. Yahuda Michael.China`s Role in World Affairs. London 1978, p. 45; Gittings John. The Wordl and China, 1922-1972. London 1974, p.157, 186 f; Garver John W. Foreign Relations of the People`s Republic of China. Englewood Clifs 1993, p. 118 f; Halperin Morton H. China und die Bombe. Köln 1966, S. 30-32; Mao Tse-tung`s thought from 1949-1976. In: The Cambridge History of China. Vol. 15: The People’s Republic, Part 2. Cambridge 1991, p. 3 16.
24. Chruschtschow. Rechenschaftsbericht. In: Ostprobleme. Jahrgang 8, 1956, S. 332, 333; Schmiederer Ursula. Die Außenpolitik der Sowjetunion. Stuttgart 1980, S. 93 f; Rede Chruschtschows in der Akademie der Wissenschaften Ungarns, 9. April 1958. In: Chruschtschow. Für den Sieg im friedlichen Wettbewerb. Ostberlin 1960, S. 258, 259; Leonhard Wolfgang. Die Dreispaltung des Marxismus. Ursprung und Entwicklung des Sowjetmarxismus, Maoismus und Reformkommunismus. Düsseldorf, Wien 1970, S. 229; Domes, Jürgen / Näth, Marie-Luise. Die Außenpolitik der Volksrepublik China. Düsseldorf 1972, S. 35.
25. Дальнейший ход истории, вплоть до наших дней, показал, что Мао был прав: никакого мирного перехода от капитализма к социализму не произошло. Но произошли мирные «парламентские» переходы к фашизму самой бесчеловечной формы господства крупного капитала, формы наиболее ему соответствующей и поэтому вновь и вновь возрождающейся в скрытых формах, пока существует сам этот крупный и сверхкрупный международный капитал.
26. В 1955 году на Бандунгской конференции 29 стран Азии и Африки китайская делегация подписала «Декларацию о содействии общему миру и сотрудничеству», против основного тезиса которой китайское партийное руководство стало так яростно выступать в 1956 году, критикуя Хрущёва; Referat des ersten Sekretärs ZK, des Genossen N.S. Chruschtschow vor dem Plenum des 22. Parteitages der KPdSU, gehalten am 17. Oktober 1961, Prawda, 18. Oktober 1961. In: Ostprobleme, Jahrgang 13, 1961, S. 731; Die Verfechter des neuen Kolonialismus. Vierter Kommentar zum Offenen Brief des ZK der KPdSU, 22 Oktober 1963. In: Die Polemik über die Generallinie der Internationalen Kommunistischen Bewegung. Peking 1965, S. 217; Whiting Allen S. China`s Foreign Relations. New York 1992,
27. S. 487; Schmiederer U. Die Außenpolitik der Sowjetunion. Stuttgart 1980, S. 96 f; Ein Vorschlag zur Generallinie der internationalen kommunistischen Bewegung. Antwort des ZK der KPCh auf den Brief des ZK der KPdSU vom 30. März vom 30. März 1963. In: Polemik, S. 3
28. 63; Jochum Michael. Eisenhower und Chruschtschow. Gipfeldiplomatie im Kalten Krieg, 1955 1960. Paderborn 1996, S. 111 ff.
29. Wu Cheng. Über die Ursprünge des chinesischsowjetischen Grenzkonfliktes. Bochum 1988, S. 11 52, 79 89, 157 164; Ti-hung Liu. Die völkerrechtliche Argumentation der Volksrepublik China im chinesisch-sowjetischen Grenzkonflikt. Berlin 1963, S. 7 41, 81; Weggel Oskar. Weltgeltung der Volksrepublik China. Zwischen Verweigerung und Impansionismus. München 1986, S. 83 f ; Tai Sung An. The Sino-Soviet Territorial Dispute. Philadelphia 1973, p. 81.
30. Borissow Oleg B. / Koloskow Boris T. Sowjetisch-chinesische Beziehungen 1945 1970. Ost-Berlin 1973, S. 279; Eine Stellungsnahme zur Erklärung der KP der USA. Peking Review, 15. März 1963. In: Ostprobleme, Jahrgang 16, 1964, S. 249 251; Pommerin Horst. Der chinesisch-sowjetische Grenzkonflikt. Das Erbe der ungleichen Verträge. Ölten, Freiberg
31. i. Br. 1968, S. 19, 91 93, 101 105; Карта китайских территориальных притязаний и их интерпретация даётся в: Garver John W. Foreign Relations of the People` Republic of China. Englewood Cliffs 1993, p. 7.
32. Об экономическом значении Манчжурии того времени см. подробнее: Eckstein Alexander / Kang Chaou /Chang John. The economic development of Manchuria: The rise of a frontier economy. In: Journal of economic history. N 34, März 1974, p. 239 364; Stökl Günter. Russische Geschichte. Stuttgart 1983, S. 534; Stolberg Eva-Maria. Stalin und die chinesischen Kommunisten 1945 1953. Eine Studie zur Entstehungs geschichte der sowjetisch-chinesischen Allianz vor dem Hintergrud des Kalten Krieges. Stuttgart 1997, S. 84, 110; Heinzig Dieter. Verriet Stalin im Jahre 1945 die kommunistische Revolution in China? In: Asien. Deutsche Zeitschrift für Politik, Wirtschaft und Kultur. N 56, Juli 1995, S. 129.
33. Подробный анализ случая Гао даётся в труде: Teiwes Frederick C. Politics and Purges in China. London 1993, p. 99, 100, 130 165; Nakajima Mineo. The Kao Kang Affair and SinoSoviet Relations. In: Review: Japanese Institute of International Affairs. März 1977, p. 7, 9, 15 22; Goncharov Sergei.
34. N. , Lewis John W., Litai Xue. Uncertain P<rtners: Stalin, Mao and the Korean War. Standford, Calif 1993, p. 27 f; Heinzig Dieter. Die Sowjetunion und das kommunistische China 1945 1950. Der beschwerliche Weg zum Bündnis. Baden-Baden 1998, S. 351 358; Mehnert Klaus. Peking und Moskau. Stuttgart 1962, S. 318 320.
35. Griffith William F. The Sino-Soviet rift. Lomdon 1963, p. 14 f.; Chen Jack. The Sinkiang Story. New York 1977, p. 140 ff, 207 241; Bräker Hans. Sinking zwischen der Sowjetunion und China. Berichte des Bundesinstituts für Ostwissenschaftlic he und Internationale Studien. N 53, Köln 1969, S. 4 ff, 29 34,38 40, 46 f; Han-jung, Zieman. Die Beziehungen Sinkiangs (Ostturkestans) zu China und der UdSSR 1917 1945. Bochum 1984, S.76 92, 129 184, 245, 256; Brahm Heinz. Die Sowjetunion und die Volksrepublik China, 1949 1955. Berichte des Bundesinstituts für Ostwissenschaftliche und Internationale Studien, N 36. Köln 1971, S. 3.
36. Политическая партия в Республике Китай, созданная в 1912 году Сунь Ятсеном. С 1931 года правящая партия во главе с Чан Кайши. Гоминьдан остаётся с 1949 г. правящей партией в Республике Китай на о. Тайвань.
37. Анализ этого сотрудничества до 1960 см.: Roland Banken. Die sowjetisch-chinesischen Beziehungen von 1949 -1969 ... Münster 2005, Lit Verlag, S20 52, 61 84, 92 117.
38. Jian Chen. Mao`s China and the Cold War. London 2001, p. 165 171; Chang Gordon H. Friends and Enemies. The United States, China and the Soviet Union, 1948 -1972. Stanford 1990, p. 117 ff; Yahuda Michael. China`s Role in World Affairs. London 1978, p. 74.
39. Сам договор см.: Keesings Archiv der Gegenwart. Jahrgang 24, 1954, S. 4877 f.; Accinelli Robert. Crisis and Commitment: United States policy towards Taiwan, 1950 1955. Chapel Hill 1996, p. 174 183.
40. Stolper Thomas E. China, Taiwan and the Off-Shore Islands. New York 1985, p. 89 f; Chang Gordon H. Friends and Enemies. The United States, China and the Soviet Union, 1948
41. 1972. Stanford 1990, p. 124 128.
42. Цитата в: Jian Chen. Mao`s China and the Cold War. London 200, p. 124 128. 33. Там же, p. 172 f, 175.
43. Garver John W. New Light on Sino-Soviet Relations. The Memoir of China`s Ambassador to Moscow 1955 1962. In: China Quarterly, N 122, June 1990, p. 303 307.
44. Zagoria Donald S. Der chinesischsowjetische Konflikt 1956 1961. München 1964, S. 235; "Prawda", 24. August. 1958.
45. Stölper Tomas E. China, Taiwan and the Off-Shore Islands. New York 1985, p. 119; Garver John W. Foreign Relations of the People’s Republic of China. Englewood Cliffs 1993, p. 60; Statement of the Spokesman of the Chinese Government, 1. September 1963. In: Peking Review, 6. September 1963, p. 13; Chang Gordon H. Friends and Enemies. The United States, China and the Soviet Union, 1948-1972. Stanford 1990, p. 199-202.
46. Под ним мы имеет ввиду культурное, географическое и политическое пространство с центром на одгоимённом полуостров в Юго-Восточной Азии, на котором расположены полностью или частично Вьетнам, Лаос, Камбоджа, Таиланд, Малайзия, Бангладеш, Маньяма (Бирма).
47. Фёдоров Н.В. Вооружённые формирования Гоминьдана в Индокитае после окончания гражданской войны в Китае. В "Вопросы истории" 2017, № 1, стр. 80. См. так же: Fan Hongwei. China-Burma Geopolitical Relations in the Gold War. In: Journal of Current Southey Asian Affairs. 2012, vol. 31, N1 May.
48. См. Ludwig K. Tibet. München 1996; Shakya T. The dragon in the land of snows. A history of modern Tibet since 1999. London 1999.
49. См.: Emely T. Yeh und Chris Coggins (Hrsg.) Mapping Shangri-La. Contested Landscapes in the Sino-Tibetan Borderlands. Seattle 2014, University of Washington Press, pp. 16, 49, 280, 286.
50. Lawrance Alan. China under Communism. Ljndon. New York 1998, p. 26, 27; Nakajima Mineo. The Rao Rang Affair and Sino-Soviet Relations. In: Review. Japanese Institute of International Affairs. März 1977, p. 1 29; Foreign Relations: from the Korean War to the Bandung Line. In: The Cambridge History of China. Vol. 14. The People’s Republic, Part 1. Cambridge 1987, p. 259 289; Ulam Adam B. Expansion and Coexistence: The History of the Spoviet Foreign Policy 1917 1967. New York 1973, p. 520, 530; Mehnert Klaus. Peking und Moskau. Stuttgart 1962, S. 376; Garthoff Raimond L. Sino-Soviet Military Relations. New York 1965, p. 85; Yahuda Michael. China`s Role in World Affairs. London 1978, p. 41, 54, 55; Kim Gye-Dong. Foreign Intervention in Korea. Alter shot 1993, p. 140 ff, 368 ff; Yufan Hao / Zhihai Zhai. China`s Decision to Enter the Korean War Revisited. In: China Quarterly, N 121, March 1990, p. 92 115; Simmons Robert R. The Strained Alliance... Boston 1975, p. 180 182; Lin Biao. Marrch Ahead Under the Red Flag of the Party`s General Line and Mao Tse-tung`s Military Thinking. In: Ten Glorious Years, 1949 1959. Peking 1960, p. 69 f и др.
51. Zagoria Donald S. Der chinesisch-sowjetische Konflikt 1956-1961. München 1964, S. 265 275; Об оспариваемых пограничных территориях подробнее см. Sen Gupta Bhabani. The Fulcrum of Asia. Relations among China, India, Pakistan, and the Great Powers. New York 1970, p. 36 -40, 74 -85, 113 122, 125, 126 131, 169; Die Revolution in Tibet und Nehrus Philosophy. Peking Review, 12 Mai 1959. In: Ostprobleme. Jahrgang 11, 1959, S.499 503; Tyson Geoffrey. India and the Russian visitors. In: International Affairs. February 1956, p. 173 180; Gittings John. Survey of the Sino-Soviet Dispute. A Commentary and Extracts from the Recent Polemics 1963 1967. London, New York, Toronto 1968, p. 110, 111 ff; Keesings Archiv der Gegenwart, Jahrgang 29, 1959, S. 7937; Правда, 10.09.1959, стр. 3; The truth about how the leaders of the CPSU have allied themselves with India against China. In: Peking Review, N 45, 8. November 1963, p. 18.