Изучение погребально-поминальной обрядности ранних кочевников Южного Урала и Западного Казахстана имеет длительную историю. Однако порой исследователи упускали из виду такой важный элемент обряда, как поминальная тризна. В настоящее время эта тема остается наименее изученной, хотя она представляет несомненный интерес при полной реконструкции погребально-поминальной обрядности, хозяйственного уклада и социальной структуры кочевого общества.
В статье приводятся материалы 23 курганов, в которых отмечены остатки тризны. На самом деле, количества курганов со следами поминальных действий, несомненно, больше. Но, к сожалению, большинство погребально-поминальных сооружений на исследуемой территории в различное время подверглись разграблению. Грабительские раскопы зачастую полностью уничтожили следы поминальных действий. К тому же на сегодняшний день площадь многих могильников используется в хозяйственных целях, в результате чего зачастую разрушаются верхние слои насыпи курганов и вместе с ней многие детали погребально-поминального обряда. Помимо этого, многие исследователи при раскопках курганов не обращают должного внимания на остатки данного обряда и отмечают лишь их наличие, без указания их характера и месторасположения. Все это обусловило сложность работы при выделении отдельных групп тризн.
Анализ материализованных следов поминального обряда древнего населения Южного Урала и Западного Казахстана позволил выделить 3 группы месторасположения остатков тризн, расположенных:
a)в насыпи кургана;
b)на уровне древнего горизонта;
c)в специально устроенных углублениях (в материковом слое в пределах подкурганной площадки). Группа а. Остатки тризны, расположенные в насыпи кургана
1.мог. Бердянский V, курган 4. Диаметр кургана 24 м, высота 0,4 м. В насыпи кургана встречались кости лошади и МРС; а в центральной части, над основным погребением на глубине 40 см от нулевой отметки, прослежено пятно диаметром около 4 м, состоящее из угля, золы и мелких фрагментов тонких жердей. В кургане обнаружено несколько впускных погребений. Основное погребение датируется авторами раскопок VI-IV вв. до н.э. [1; 124].
2.мог. Болдырево I, курган 9. Диаметр кургана 13 м, высота 0,3-0,4 м. В слое насыпи на разных глубинах найдены кости животных, в том числе челюсти лошади и КРС, а также фрагменты керамики. В кургане зафиксировано одно погребение, датированное VII-VI вв. до н.э. [2; 176].
3.мог. Шиханы, курган 9. Диаметр кургана 14 м, высота 0,37 м. В насыпи кургана в разных местах встречались кости животных, преимущественно лошади. В южной части кургана в насыпи обнажены два небольших кострища. В кургане обнаружено несколько могил. Основное погребение датируется авторами раскопок VI-IV вв. до н.э. [3; 9-10].
4.мог. Шиханы, курган 10. Диаметр кургана около 15 м, высота 0,39 м. В насыпи кургана встречались кости лошади. В кургане обнаружено два погребения. Основное погребение относится к VI-V вв. до н. э. [3; 12].
Условия попадания находок в насыпь остаются окончательно не выясненными, и тем самым не исключается возможность их случайного заноса — при разграблении кургана, размыве насыпи, деятельности грызунов и т.д. Почти во всех курганах данной группы зафиксированы разновременные захоронения, но скопления костей животных и фрагментов керамики не обнаруживают связи с определенным погребением. И поэтому мы не делаем каких-либо окончательных выводов относительно происхождения находок в толще и на поверхности насыпи.
Перечисленные памятники, за исключением кургана 4 могильника Бердянского V, относятся к группе малых курганов*. Общей чертой остатков тризны можно считать тот факт, что все они содержали преимущественно кости лошади и не были строго привязаны к определенному сектору насыпи. Помимо костей лошади в остатках тризны, зафиксированы по одному случаю нахождения останков КРС и МРС. Вполне возможно, что остатки тризны данной группы совершались сразу после сооружения насыпи или проводились спустя определенное время. После проведения поминальных действий остатки закапывались или разбрасывались по всей площади насыпи, вне связи с конкретными захоронениями.
Группа b. Тризны, расположенные на уровне древней поверхности
* Рассматривая размеры курганных насыпей, можно выделить в пределах общего массива две группы памятников. К большим отнесены курганы с насыпями, диаметр которых варьирует в пределах от 20 до 60 метров, а высота колеблется от 0,4 до 3,5 метра. В группу малых курганов включены курганы диаметром от 10 до 20 метров и высотой от 0,26 до 1 метра.
1.мог. Кырык-Оба II, курган 1(05). Диаметр кургана 40 м, высота 1,1 м. В центральной части кургана расчищена сложная деревянная конструкция шатрового типа. В насыпи и в южной части кургана на древней поверхности были расчищены скопления костей лошади, овцы и керамические сосуды. Курган датируется VI-IV вв. до н.э. [4].
2.мог. Кырык-Оба II, курган 18. Диаметр кургана 40 м, высота 1,6 м. За пределами погребальной площадки на дневной поверхности были расчищены многочисленные кости лошади, овцы и фрагменты гончарных сосудов. В центре погребальной площадки обнаружено деревянное сооружение шатрового типа. Курган датируется авторами раскопок концом VI - серединой V вв. до н.э. [5; 81-82].
3.мог. Кырык-Оба II, курган 19. Диаметр кургана 36 м, высота 2 м. За пределами погребальной конструкции на дневной поверхности были расчищены кости лошадей. В центральной части кургана находилась деревянная конструкция шатрового типа. Датируется курган концом VI — серединой V вв. до н.э. [5; 84].
4.мог. Филипповка, курган 4. У южной полы насыпи, на поверхности древнего горизонта были найдены отдельные скопления костей лошадей, в том числе полные скелеты, а также лошадиные черепа (9 штук), которые лежали в один ряд затылочными частями на юг. Под насыпью кургана была прослежена деревянная конструкция шатрового типа. Курган датируется авторами раскопок VI-V вв. до н. э. [6; 55].
5.мог. Филипповка, курган 13. Диаметр кургана 60 м, высота 3,5 м. Вдоль южной полы на древней поверхности расчищены многочисленные скопления костей лошадей. Центральное погребение было перекрыто настилом из бревен. Курган датируется V-IV вв. до н.э. [7; 171].
6.мог. Пятимары-I, курган 4. Насыпь кургана имеет овальную форму, его поперечник по линии северо-запад-юго-восток 32 м, по линии юго-запад-северо-восток 24 м, высота около 2 м. В юго-восточной части кургана на древней поверхности найдена яичная скорлупа. Помимо этого, на древнем горизонте обнаружены кости лошади, КРС, МРС и одной собаки. В центре кургана расчищено сложное деревянное сооружение, имитирующее сруб. Датируется курган концом V в. до н.э. [8; 17-20].
7.мог. Мечетсай, курган 8. Диаметр кургана более 20 м, высота 0,8 м. На древнем горизонте близ северо-восточного угла центральной могилы находилась керамическая фляга, а близ юго-западного угла лежали ребра лошади в анатомическом порядке. Вся центральная часть кургана на уровне древнего горизонта была покрыта остатками деревянных плах или бревен от большого, вероятно, первоначально прямоугольного сооружения. Курган датируется автором раскопок IV в. до н. э. [8; 131-136].
8.мог. Бесоба, курган 1. Насыпь овальной формы, длина с востока на запад 22 м. с севера на юг 28 м, высота 0,95 м. В западной части кургана на древней поверхности расчищены кости лошади и фрагмент каменного жертвенника. В центральной части кургана на уровне древней поверхности выявлены остатки древесины от надмогильного сооружения. Курган датирован второй половиной VI -началом V вв. до н.э. [9; 104].
9.мог. Гумарово, курган 4. Диаметр кургана 10 м, высота 0,26 м. На древнем горизонте в восточной части кургана найдены разрозненные кости животных. Курган датируется авторами раскопок концом VI - первой третью V вв. до н.э. [10; 108].
10.мог. Ащесай-I, курган 28. Диаметр кургана 26 м, высота 0,6 м. На древней поверхности к В и ЮВ от условного центра на площади радиусом 5 м были разбросаны кости лошади. Датируется курган концом VII-V вв. до н. э. [11; 147].
11.мог. Ново-Кумакский, курган 20. Диаметр 14 м, высота 0,4 м. В юго-западной части кургана на уровне древнего горизонта найдены кости КРС и обломок плоскодонного толстостенного сосуда. В центре кургана расчищено деревянное сооружение шатрового типа. Курган датируется автором раскопок VI-IV вв. до н.э. [12; 27-31].
12.мог. Ново-Кумакский, курган 21. Диаметр 18 м, высота 0,5 м. В северо-восточной части кургана на уровне погребенной почвы найдены обломки круглодонного сосуда и кости КРС. Центральную часть занимали остатки деревянной конструкции. Курган датируется VI-IV вв. до н.э. [12; 32-33].
13.мог. Обручевка, курган 2. Диаметр более 30 м, высота не менее 2 м. На подкурганной площадке расчищены раздробленные кости животных. В центре кургана расчищено сложное деревянное надмогильное сооружение шатрового типа. Курган датируется авторами раскопок VI-IV вв. до н.э. [13; 53-57].
14.мог. Покровка 2, курган 1. Диаметр кургана 60 м. В южной части кургана найдены большие скопления костей лошадей. В кургане зафиксирована деревянная конструкция шатрового типа. Курган датируется VI-IV вв. до н.э. [14; 99].
Это наиболее многочисленная группа курганов с данным месторасположением остатков тризн. За исключением двух курганов, во всех памятниках обнаружены сложные деревянные надмогильные сооружения, говорящие о высоком социально-имущественном статусе погребенных. Наблюдается различие в размерах курганов, составе и насыщенности остатков тризн. Количество костей животных в остатках тризны напрямую было связано с размером курганной насыпи.
Отметим некоторые общие детали для поминальных тризн больших курганов. Остеологический материал обычно многочисленный и представлен, в большинстве своем, костями лошади*. В трех случаях представлены кости КРС и в двух — МРС. Интересен случай нахождения в кургане 4 могильника Пятимары-I костей собаки и яичной скорлупы. В большинстве зафиксированных случаев кости животных находились в южном секторе кургана, за пределами погребальной площадки.
В остатках тризн малых курганов преобладают кости КРС. Безусловно, два случая не дают основания для заключения, но тем интересней, что данные памятники расположены на восточных окраинах культуры ранних кочевников Южного Урала. Вероятно, преобладание костей КРС в остатках тризны говорит о специфическом хозяйственном укладе населения и его малой подвижности, что обусловлено природно-географическим расположением. Остатки тризны не наблюдают строгой привязки к определенному сектору кургана.
Интересные наблюдения сделала М.Г.Мошкова при раскопках кургана 21 Ново-Кумакского могильника. Автор обратила внимание на различие тризновой и погребальной керамики. Так, керамика из тризн была круглодонной, в то время как в погребениях она представлена плоскодонными сосудами. Данное отличие исследователь объясняет тем, что быстрее всего подвергается изменениям именно бытовая, каждодневно употребляемая керамика: погребальный же обряд — наиболее консервативный элемент культуры — дольше всего сохраняет древние и архаичные формы инвентаря [12; 47].
Группа с. Остатки тризны, расположенные в специально устроенных углублениях (в материковом слое, в пределах подкурганной площадки)
* Остеологический материал в больших курганах, где это известно, представлен костными останками более двух особей. В малых курганах, как правило, находят отдельные и разрозненные кости одной особи.
1. мог. Пятимары-I, курган 4. Насыпь кургана имеет овальную форму, его поперечник по линии северо-запад-юго-восток 32 м, по линии юго-запад-северо-восток 24 м, высота около 2 м. С южной и
восточной стороны основного погребения выкопаны две канавы. Южная канава длительное время не была засыпана землей, об этом говорит тот факт, что на ее дне успел образоваться гумированный почвенный слой. Скопления костей домашних животных, преимущественно лошади, найдены на дне южной канавы и в северной части восточной [8; 17-20].
2.мог. Пятимары-I, курган 6. Курган по линии восток-запад имел длину 26 м, по линии север-юг 23 м, высота насыпи от древнего горизонта 1,35 м. У северного и южного края деревянного сооружения обнаружены углубления со следами тризны. В центе кургана расчищено сложное деревянное надмогильное сооружение в виде сруба. Курган датируется V-IV вв. до н.э. [8; 24-26].
3.Новоорский курган. Диаметр насыпи не определен, высота 0,5 м. Под северо-восточной полой кургана обнаружена яма глубиной 1 м с костями лошади. Курган датируется автором раскопок V-IV вв. до н.э. [15; 10].
4.мог. Ивановский, курган 1. Диаметр кургана 18 м, высота не менее 1 м. Под северо-восточной полой выявлено 11 неглубоких овальных ям, содержащих кости конечностей лошади. В древности эти ямы выкапывались за пределами подкурганной площадки и позднее были погребены оплывом насыпи. Данные углубления авторы интерпретируют как малые жертвенники. В центральной части кургана расчищен деревянный прямоугольный настил. Курган датируется авторами раскопок VI-IV вв. до н.э. [16; 37-38].
Немногочисленная группа курганов различается как размерами, так и различным месторасположением остатков тризн на погребальной площадке. В двух памятниках остатки тризны зафиксированы в северо-восточной части кургана. Два случая нахождения остатков тризны в южном секторе и по одному — в восточном и северном. Почти во всех остатках тризны преобладают кости лошади, и лишь в кургане 6 мог. Пятимары-I найдены кости КРС. В тех случаях, когда это известно, тризны располагались за пределами погребальной площадки и спустя определенное время были накрыты насыпью, что косвенно говорит о весьма длительном сроке поминальной обрядности ранних кочевников.
Условно можно выделить группу остатков тризн, расположенных в кострищах.
1. мог. Пятимары-I, курган 4. Диаметр кургана 10 м, высота 0,38 м. В южной поле кургана располагалось кострище овальной формы, вытянутое с северо-востока на юго-запад, размером 2,05x1,45 м. В кострище встречены обломки обожженных костей животных [8; 15-16].
Единственный известный случай не позволяет пока говорить о широком распространении. Возможно, он носит случайный характер либо несет иную смысловую нагрузку и играл определенную жертвенно-поминальную роль. Дальнейшее накопление археологического материала, возможно, дополнит число курганов в этой группе.
Таким образом, на основании анализа имеющихся материалов, возможно, выделение трех групп месторасположения остатков тризн в кургане. Следы поминального обряда зафиксированы в основном в больших курганах и нередко в них встречались остатки тризн разных групп. Последнее обстоятельство, видимо, связано с разным смысловым содержанием тризн, хронологическим периодом самого поминального обряда и с социально-имущественным статусом погребенных. Основная часть остатков тризн расположена на уровне древнего горизонта, и, как правило, они находятся в южной части погребального комплекса. Гораздо реже встречаются остатки тризн в насыпи кургана в специальных углублениях и в кострищах. Кости животных были найдены, в анатомическом порядке, раздробленном и сожженном виде.
Отметим общие детали для остатков поминальных тризн всех групп: остеологический материал представлен в основном костями лошади и, в меньшей степени, костями МРС. Предпочтение лошади при жертвенно-поминальных обрядах связано с ролью, которую играло коневодство в скотоводческом хозяйстве ранних кочевников Западного Казахстана и Южного Урала. Несколько случаев находок костей КРС зафиксированы в памятниках, находящихся на восточных окраинах распространения культуры ранних кочевников Южного Урала и, видимо, связаны со спецификой хозяйственного уклада населения, обусловленного природно-географическим расположением. Как пишет Е. Е. Кузьмина, ритуальным животным становится в первую очередь то, которое играет определяющую роль в экономике [17; 29].
Материал памятников III-II вв. до н. э. показывает трансформацию поминальных обрядов в это время. Значительно уменьшается количество животных для совершения тризны [18; 80]. Почти не встречаются остатки тризн, совершенных на уровне древнего горизонта, существенно возрастает процент остатков тризн, обнаруженных в насыпи, и уже не наблюдается строгая привязка к определенным частям курганной насыпи.
Следы поминальных тризн отмечены исследователями в ряде других культур эпохи раннего железа Евразии. Если обратиться к отдаленным районам распространения культур скифо-сармато-сакского круга, то, пожалуй, следует отметить схожие поминальные обряды в памятниках пазарык-ской культуры Горного Алтая [19]. Следы поминальных обрядов в виде разбитых сосудов и разрубленных костей животных засвидетельствованы в верхних слоях насыпи курганов тагарской культуры [20]. В насыпях многих курганов саргатской культуры также были зафиксированы остатки поминальных действий в виде костей животных, птиц, сосудов в ямках или рядом с могилой. Отмечены скопления костей животных и керамики также в заполнении рвов, а рядом с ними зафиксированы следы кострищ [21; 55, 114]. По данным М.К.Хабдулиной, остатки поминальных тризн были открыты в 33 % исследованных курганов V-IV вв. до н. э. Степного Приишимья [22]. В насыпи и на древней поверхности некоторых курганов приаральских саков были обнаружены фрагменты лепной керамики и кости животных, интерпретируемые авторами раскопок как остатки тризн [23; 67, 33]. Как отмечает В.С.Ольховский, население Степной Скифии, также нередко устраивало поминально-погребальные тризны на древней поверхности кургана [24; 175-176].
Рассмотрение небольшого количества курганов ранних кочевников Южного Урала и Западного Казахстана VII-IV вв. до н.э. с сохранившимися остатками поминального обряда позволяет сделать некоторые выводы.
1.Выявлено существование прямой взаимосвязи между количеством костей животных в остатках тризны и размером курганной насыпи. Данную связь можно объяснить воздействием фактора социально-имущественной стратификации.
2.Наблюдается различие в месторасположении остатков тризн и относительное их разнообразие, связанное, вероятно, с различной смысловой нагрузкой. Различное расположение тризн в стратиграфии кургана говорит о социально-имущественном статусе погребенных и о длительности самого поминального обряда. Так, в малых курганах почти не встречаются тризны, совершенные на уровне древнего горизонта, но зато преобладает количество случаев, зафиксированных в насыпи. Нам, конечно, неизвестны хронологические рамки поминальных обрядов. Но нахождение в стратиграфии больших курганов тризн разных групп, вероятно, говорит о весьма активном и длительном почитании конкретных погребально-поминальных сооружений. Как отмечает В. С.Ольховский, обнаружение керамики IV-III вв. до н.э. возле курганов V в. до н.э., не содержащих впускных захоронений, свидетельствует о весьма длительном поминальном обряде населения Степной Скифии [24; 178].
3.В памятниках, расположенных в восточных районах распространения культуры ранних кочевников Южного Урала, зафиксировано преобладание в остатках тризн костей КРС, вероятно, говорящее о малой подвижности населения и специфическом укладе хозяйства.
4.Следы поминальных обрядов, схожие с ритуалами ранних кочевников изучаемого региона, отмечены в ряде культур евразийского пояса степей раннего железного века. Определенное сходство обрядов, возможно, объясняется общими религиозными и идеологическими представлениями родственных этнических общностей.
Рассмотрение столь немногочисленной выборки курганов с остатками поминальных тризн показало их высокую информативность как археологического источника и позволило сделать ряд интересных наблюдений. К сожалению, очень фрагментарные и малочисленные материалы со столь широкой территории в настоящее время не дают возможности окончательно решить вопросы происхождения и характер отдельных элементов погребально-поминальной обрядности ранних кочевников, и потому любые наши замечания носят предварительный характер и требуют дальнейшего исследования.
Список литературы
1.Моргунова Н.Л., Мещеряков Д.В. «Прохоровские» погребения V Бердянского могильника // Археологические памятники Оренбурьжья. — Оренбург: Димур, 1999. — В. III. — С. 124-146.
2.Краева Л.А. Памятники раннего железного века из Западного Оренбуржья // Археологические памятники Оренбуржья. — Оренбург: Димур, 1999. — В. III. — С. 176-190.
3.Смирнов К.Ф., Попов С.А. Савромато-сарматские курганы у с. Липовка Оренбургской области // Памятники Южного Приуралья и Западной Сибири сарматского времени. МИА 153. — М.: Наука, 1972. — С. 3-26.
4.Смаилов Ж.Е., Сейткалиев М.К. Исследование могильника Кырык-Оба // Отчет об археологических исследованиях по государственной программе «Культурное наследие» в 2006 году. — Алматы: ИльТехКітап, 2007. — С. 159-161.
5.СдыковМ.Н. и др. Скифы Западного Казахстана. — Алматы: Исламнур, 2007. — 208 с.
6.Яблонский Л.Т., Мещеряков Д.В. Раскопки «Царского» кургана в Филипповке // РА. — М.: Наука, 2007. — № 2. —С. 55-62.
7.Яблонский Л.Т. Новые раскопки Филипповского могильника и проблема формирования раннесарматской культуры Южного Приуралья // Ранние кочевники Волго-Уральского региона: Материалы междунар. науч. конф. «Ранние кочевники Южного Приуралья в свете новейших археологических открытий». — Оренбург: ОГПУ, 2008. — С. 170-177.
8.СмирновК.Ф. Сарматы на Илеке. — М.: Наука, 1975. — 176 с.
9.Кадырбаев М.К., Курманкулов Ж.К. Материалы раскопок могильника Бесоба // Археологические исследования в Отра-ре. — Алма-Ата: Наука, 1977. — С. 103-115.
10.Зуев В.Ю., Исмагилов Р.Б. Курганы у деревни Гумарово в Южном Приуралье // Археологические памятники Оренбуржья. — Оренбург: Димур, 1999. — В. III. — С. 105-112.
11.Кочубей Ю.А. Новое погребение с каменным «жертвенником-столом» в Западном Казахстане (К вопросу об этнических компонентах в среде сарматской общности) // Маргулановские чтения, 1990. Сб. материалов конф. — М., 1992. — Ч. 1. — С. 146-150.
12.Мошкова М.Г. Сарматские погребения Ново-Кумакского могильника близ г. Орска // Памятники Южного Приуралья и Западной Сибири сарматского времени. МИА. 153. — М.: Наука, 1972. — С. 27-48.
13.ГаврелюкА.Г., ТаировА.Д. Курганы у села Обручевка в Южном Зауралье // Кочевники Урало-Казахстанских степей. — Екатеринбург: Наука, 1993. — С. 53-67.
14.Яблонский Л.Т. Работы комлексной Илекской экспедиции на юге Оренбургской области // Археологические памятники Оренбуржья. — Оренбург: Димур, 1998. — В. II. — С. 97-119.
15.Смирнов К.Ф. Раннесарматский курган под Новоорском Оренбургской области // Древности Евразии в скифо-сарматское время. — М.: Наука, 1985. — С. 10-14.
16.Богданов С.В., Пшеничнюк А.Х., Сиротин С.В. Ивановский курганный могильник в урочище Баюли-Тау // Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. — Уральск, 2006. — № 1-2. — С. 33-53.
17.Кузьмина Е.Е. Распространение коневодства и культа коня у ираноязычных племен Средней Азии и других народов Старого Света // Средняя Азия в древности и средневековье (история и культура). — М.: Наука, 1977. — С. 28-52.
18.Мышкин В.Н., Скарбовенко В.А., Хохлов А.А. Кочевники Самарского Поволжья во второй половине I тысячелетия до н.э. // Раннесарматская культура: формирование, развитие, хронология: Материалы IV междунар. конф. «Проблемы сарматской археологии и сарматов». — Самара, 2000. — В. 1. — С. 71-84.
19.Суразаков А.С. Горный Алтай и его северные предгорья в эпоху раннего железа. Проблемы хронологии и культурного разграничения. — Горно-Алтайск: Горно-Алт. отд-е Алт. кн. изд-ва, 1988. — С. 120.
20.Мартынов А.И. Лесостепная тагарская культура. — Новосибирск: Наука, 1979. — С. 134.
21.Корякова Л. Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири (саргатская культура). — Свердловск: Уральский университет, 1988. — 240 с.; Матвеева Н.П. Ранний железный век Приишимья. — Новосибирск: Наука, 1994. — 159 с.
22.ХабдулинаМ.К. Степное Приишимье в эпоху раннего железа. — Алматы, 1994. — С. 24.
23.Вишневская О.А. Культура сакских племен низовьев Сырдарьи в VII-I вв. до н.э. — М.: Наука, 1973. — 160 с.; ИтинаМ.А., Яблонский Л.Т. Саки Нижней Сырдарьи (по материалам могильника Южный Тагискен). — М.: РОССПЭН, 1997. — 187 с.
24.Ольховский В.С. Погребально-поминальная обрядность населения Степной Скифии (VII-III вв. до н.э.). — М.: Наука,1991. — 256 с.