Интересы обвиняемого как предмет защиты в уголовном процессе

Предмет защиты обвиняемого как предмет деятельности адвоката-защитника — это то, на что направлена защита, к чему стремится адвокат-защитник. Не следует смешивать понятие предмета защиты с целями и задачами защиты. Последние перспективнее, идеальнее, а предмет более конкре­тен и представляет собой непосредственный объект деятельности по защите. Проблема интереса все­гда являлась объектом пристального внимания ученых-теоретиков права, в том числе и в Казахстане [1]. «Первоначальное, главенствующее положение в структуре предмета защиты обвиняемого зани­мают его интересы.» [2] Значение рассмотрения данной проблемы для тактики защиты заключается во влиянии предмета защиты обвиняемого, в особенности интересов, на определение тактических задач и объекта защиты. В действующем УПК РК законодатель не акцентирует внимания на характе­ре интересов обвиняемого, на их законности. Это означает, что им воспринята одна из существую­щих в науке уголовного процесса концепций, которую наиболее активно поддерживал М.С.Стро- гович. Он обосновывал ее исходя из существовавшего тогда законодательного термина «законный интерес», вызывавшего споры.

Некоторые авторы отрицали необходимость такого термина, как «законные интересы», считали, что очень трудно определить критерии законности — незаконности интереса обвиняемого [3]. Инте­рес обвиняемого, по их мнению, до вступления приговора в законную силу всегда законен, ибо «при определении законного интереса обвиняемого нельзя исходить из заранее принятого мнения по во­просу о виновности обвиняемого. Нельзя основываться на том, что думает о виновности обвиняемого тот или иной участник процесса до решения этого вопроса судом» [3]. Ю.И.Стецовский также счита­ет, что «когда адвокат вступает в уголовное дело и ведет его, он не вправе считать отрицание обвине­ния незаконным интересом подзащитного. Исходить из этого до вынесения приговора не вправе и суд» [4]. Такого же мнения придерживается Я.С.Кисилев в части признания — непризнания виновно­сти. Он пишет, что адвокат, защищающий подсудимого, оспаривающего обвинение, не вправе объя­вить подсудимого виновным и поэтому не вправе считать незаконным интересом оспаривание подсу­димым своей вины [5].

Отечественные процессуалисты С.М.Жалыбин [6], С.Тыныбеков [7] стоят на такой же позиции. Но есть и противоположная точка зрения, которой придерживаются П.С.Элькинд [8], А.Л.Ривлин [9], З.З.Зинатуллин [10], А.Д.Кокорев [11] и другие. Они считают, что «защитник не вправе поддерживать незаконные и надуманные притязания подзащитного лица, вступать в противоречие с законом и сво­им профессиональным долгом в угоду неправомерным устремлениям обвиняемого» [10]. Причем эти авторы подчеркивают, что «если предметом права личной защиты обвиняемого может быть как за­конный, так и незаконный интерес обвиняемого, то предметом деятельности его защитника — только законный интерес» [8]. Нельзя согласиться с точкой зрения данной группы авторов, так как невоз­можно четко определить характер устремлений подзащитного до вступления приговора в законную силу: то, что будет видеться незаконным до вступления оправдательного приговора в силу, станет законным после этого события. Защитник осуществляет одностороннюю функцию — защиту, поэто­му ни закон, ни общество не требуют от него объективности. Для обеспечения последней предусмот­рен принцип состязательности, независимый и беспристрастный суд. Признание адвокатом- защитником незаконным оспаривание обвинения подзащитным обвинения раньше времени означает не что иное, как нарушение принципа презумпции невиновности — основополагающего принципа уголовного процесса. Недопустимо, чтобы подобные нарушения исходили от лица, призванного за­щищать, оказывать юридическую помощь.

Есть мнение, что можно оценить характер интересов обвиняемого и доказательств по делу. Про­тив А.Д.Бойкова и М. С. Строговича, считающих неудачным термин «законные интересы», сторонни­ки последней точки зрения приводят аргумент, что не следует интересы обвиняемого сводить лишь к его интересу не быть невинно осужденным и несправедливо наказанным. Они значительно шире и связаны с его многочисленными правами и обязанностями, с конкретными процессуальными отно­шениями, в которые он вступает [11]. Этот аргумент не может быть принят по следующим соображе­ниям. В интересах обвиняемого можно выделить много связей с множеством явлений и отношений уголовного судопроизводства, соприкасающихся с его интересами. Но определяющим, главным, сис­темообразующим для всего множества явлений и связей в интересах обвиняемого является его инте­рес, который непосредственно связан с целью уголовного процесса: не быть незаконно привлечен­ным к уголовной ответственности. Последняя подчиняется другой цели уголовного процесса — уста­новление объективной истины. Все остальные отношения, права и обязанности занимают в иерархии связей подчиненное по отношению к главному положение. Отстаивая иные интересы, зачастую про­цедурного, технического характера, защита всегда преследует цели и интересы более общего поряд­ка. Процедура ради нее самой не имеет смысла.

Вопрос об установлении объективной истины по уголовному делу остается открытым до вступ­ления приговора в законную силу и потом может быть пересмотрен при наличии к тому оснований. Поэтому нельзя отрывать частные аспекты интереса обвиняемого от более общих, они системны и взаимосвязанны, как и все в уголовном процессе, представляющем собой системное явление.

Другие авторы определяют законность интереса в зависимости от стадии процесса и считают, что к моменту судебных прений достаточно ясно — законен или нет интерес обвиняемого. По их мнению, «защите подлежит лишь тот интерес подсудимого, который исходя из субъективной оценки адвоката является законным» [12]. Прежде чем определить законность интереса обвиняемого, напри­мер, основного, быть оправданным, необходимо выяснить вопрос: виновен ли он? Решение этого во­проса не входит в компетенцию адвоката-защитника, это прерогатива суда. А если адвокат решит этот вопрос субъективно, для себя, и придет к выводу о виновности, то как ему поступать? Встать на позицию обвинения или отказаться от принятой на себя защиты? Любой вариант поведения будет противоречить презумпции невиновности, праву обвиняемого на защиту, обеспечению этого права, назначению защитника в уголовном процессе. И совершенно не проясняет проблему предложение А.Д.Кокорева: «Он не должен защищать лишь незаконный интерес подсудимого, отказываться же от защиты он не вправе и обязан продолжать ее законными способами и средствами» [11].

Среди процессуалистов, признавающих правомочность термина «законные интересы», нет един­ства в определении критериев их разграничения. Одни за основу берут нормативно-правовое регули­рование [13], другие — охрану законом [11], третьи — оценивают с позиции реализации процессу­альных прав законными средствами и способами защиты от обвинения (М.С.Строгович, А.Д.Бойков, А.Н.Ахпанов). Последние предлагают классифицировать интерес на законный и незаконный, в зави­симости от способа и средства удовлетворения, т. е. соответствия средств и способов требованиям установленной процессуальной формы [14], или, по выражению М.С.Строговича, законный интерес обвиняемого — это интерес, защищаемый законными средствами [15].

А.Д.Бойков предлагает различать два вида интересов обвиняемого: стремление защищаться — материально-правовой интерес, всегда законный, и стремление использовать те или иные средства защиты — процессуальный интерес, который в некоторых случаях может быть незаконным (исполь­зование заведомых лжесвидетелей, подложных документов и т.п.) и, следовательно, не всегда должен поддерживаться защитником [16]. Такое же мнение было высказано казахстанским процессуалистом

А.Н.Ахпановым, который законность интереса определяет законностью средств и способов [14]. По­зиция этих авторов может быть оспорена, так как возможна ситуация отстаивания незаконного инте­реса законными средствами и способами. Использование с виду законных, положительных средств способно ввести в заблуждение относительно истинного значения целей и результатов незаконной деятельности. Существует предложение определять законность интереса относительно возможности защитника определить законность, которая ограничена до вынесения приговора [17], либо до вступ­ления его в законную силу [18]. По мнению В. Д. Адаменко, законность интереса следует рассматри­вать в узком смысле термина, как предусмотренную законом конечную цель, которую желает до­стичь обвиняемый [2]. Эта точка зрения не может быть принята, так как она противоречит концепту­альному положению — интерес и цели не тождественны, они суть разные категории. Интерес всегда имеет аксиологическую окраску, с латинского он переводится «иметь значение, важно». В психоло­гии он понимается как отношение личности к предмету, к чему-то для нее ценному, привлекательно­му. Интерес связан с мотивами и потребностями, а через них — с целями, также он связан со средст­вами и способами [19], но не равнозначен им. Интерес, возможно, непосредственно влияет на поста­новку цели, на ее содержание, является ее объективной предпосылкой, поскольку «в определение це­ли входит и осознание объективной потребности, и осознание объективной возможности деятельно­сти» [20]. Интерес находится в более тесной связи с мотивом, чем с целью, а соотношение мотива и цели в том, что цель, в отличие от мотива, только побуждающего к деятельности, конструирует по­следнюю, конкретизирует мотив в деятельности [21].

Мотивы, интересы, их содержание для уголовно-процессуального регулирования недоступны, так как они не присутствуют непосредственно в деятельности, в ее внешней форме. Поэтому нет не­обходимости пытаться ввести термин «законный интерес обвиняемого». В случае его введения опять возникнут споры об определении той грани, которая отделит законный интерес от незаконного. Если она не выяснена до сего времени учеными, то практики тем более будут затрудняться. В любом слу­чае непредотвратимы различные толкования законодательного термина, возможности злоупотребле­ния, попрания прав личности под видом незаконности интереса, лежащего в основе их реализации.

Интерес, по нашему мнению, — это философско-юридическая категория, которая применима в научных исследованиях, в дискуссиях по законопроектам, но не в самом процессуальном законе, ко­торый должен давать четкие и ясные формулировки. Поскольку, по мнению ученых, одна часть инте­ресов всегда законна, другая — не всегда, то не следует упоминать о законности — незаконности ин­тересов обвиняемого. Если в законе употребляется этот термин, то нужно специальное разъяснение, какой интерес обвиняемого считается законным или незаконным. Но, как нам кажется, не стоит этого делать. Тот или иной интерес, если он незаконен, проявит это свойство в соответствующих целях и средствах, в деятельности, которая неизбежно будет противоречить целям уголовного процесса или порядку судопроизводства. Именно когда в деятельности появится ее незаконный характер (а следо­вательно, и интерес, лежащий в основе), тогда и могут приниматься меры для пресечения. «В кон­кретной деятельности система мотивов «замыкается» на определенную цель, которая формулирует содержание этой деятельности.» [22] Именно эти действия (возможные или реальные) не подлежат защите, не могут быть включены в предмет защиты обвиняемого адвокатом-защитником. Это означа­ет, что адвокат не может отстаивать незаконные с точки зрения процесса и права действия подзащит­ного, не может совершать действия по поручению обвиняемого, противоречащие закону.

Ответ на законность интереса обвиняемого быть непривлеченным к уголовной ответственности возможен только в главном судебном разбирательстве, когда выясняется вопрос: виновен ли человек, а следовательно, законен ли его интерес. Относительно некоторых частных вопросов проблема реша­ется исходя из ситуации. Например, интерес обвиняемого отказаться от участия в том или ином след­ственном действии. Здесь уже анализ ведется исходя из конституционных и отраслевых норм: есть ли у него право отказаться от участия? Таким образом, все, что охраняется законом, законно. Совершен­но справедливо отметил С.М.Жалыбин, что «функция защитника предполагает презумпцию законно­сти интересов клиента, в связи с чем защитник обязан поддерживать стремление обвиняемого до­биться оправдания, либо смягчения ответственности» [6]. Повторимся — нет смысла вводить термин «законный интерес», так как определение в каждой конкретной ситуации затруднено ввиду познава­тельного, проблемного характера уголовно-процессуальной деятельности.

У защитника есть цели и задачи, которые соответствуют закону, и все, что не противоречит этим целям и задачам, является законным. «Подготовка адвоката, и в особенности процессуально­правовая, должна быть направлена на формирование у него такого поведения, которое давалось бы без напряженной внутренней борьбы между правовыми и неправовыми мотивами» [22]. Мы не долж­ны обязывать защитника вставать фактически на позицию субъекта, разрешающего дело, или, того хуже, — на позицию обвинителя. В связи с этим вызывает недоумение противоречие между отрасле­вым и общим законодательством. В частности, в п. 9 ч. 3 ст. 14 Закона РК «Об адвокатской деятель­ности» говорится о защите только законных интересов, а в УПК РК (ст. 70, п. 19 ст. 7) — просто о правах и интересах лиц, при этом не подчеркивается их законность. Считаем необходимым исклю­чить свойство «законный» при определении интереса обвиняемого как предмета защиты в ст. 14 За­кона РК «Об адвокатской деятельности», тем более, что в ней есть требование об использовании только законных средств и способов. Думаем, что оно будет достаточной гарантией законности дея­тельности адвокатов по защите.

Таким образом, исходя из характера интересов обвиняемого, можно определить их содержание. Я.С.Кисилев в понятие интереса включает законность, но суть от этого существенно не меняется. За­конный интерес, по его мнению, заключается в том, чтобы прежде, чем будет решена судьба подсу­димого, выяснить все, что свидетельствует в его пользу, что опровергает обвинение и оправдывает подсудимого, что смягчает ответственность. Достоверность каждого доказательства, на которое опи­рается обвинение, должна быть тщательно и непредвзято проверена, все доказательства, которые мо­гут облегчить положение обвиняемого, должны быть собраны и учтены [5]. Автор данного определе­ния повторяет методологическую ошибку предшественников, включив в содержание понятия «инте­рес» и цели, и средства, и способы. При этом дефиниция интересов оказалась нечеткой.

В.Д.Адаменко раскрывает содержание интереса через классификацию его по сфере проявле­ния — на материальные и процессуальные, по значимости — на основные и второстепенные, по пра­вовому регулированию — на правовые и неправовые, по носителю — на личные и общественные, по цели — на совпадающие и несовпадающие с задачами правосудия, по уровню действенности — на активные и пассивные [2]. Следует отметить научно-практическую значимость данной классифика­ции, которая могла бы быть отправным пунктом в дальнейшей углубленной разработке проблемы интересов обвиняемого. Ценным является его замечание относительно действия права на защиту только на законные интересы и реально нарушенные субъективные права. Но, к сожалению, полного содержания интересов обвиняемого как самостоятельного явления и как предмета на защиту автор не приводит.

По мнению М.С.Строговича, «интерес обвиняемого заключается в том, чтобы при расследова­нии и судебном разбирательстве его дела сам обвиняемый лично и через посредство своего защитни­ка мог в полной мере использовать предоставленные ему законом права для защиты от предъявлен­ного обвинения и чтобы по делу было выяснено все, не упущено ничего, что может благоприятство­вать обвиняемому, служить к его оправданию или смягчению его ответственности» [24].

Другие авторы под содержанием интересов обвиняемого понимают «обстоятельства, служащие основанием реабилитации обвиняемого или лица, которому ошибочно приписано совершение обще­ственно опасных действий в состоянии невменяемости, либо для полного или частичного освобожде­ния от наказания, либо для смягчения вида или сокращения размера наказания, либо для отклонения требований о замене назначенного наказания более тяжким, или о переводе в места лишения свободы с более суровым режимом» [25]. В уголовно-процессуальной науке неоднократно подчеркивалась необходимость разработки ценностного подхода к поведению людей [24], а основное содержание по­нятия — интерес с позиций аксиологического подхода — то, что имеет значение для субъекта.

Аксиология в уголовном процессе должна применяться не только с точки зрения общества, но и с точки зрения отдельной личности. Поэтому велико значение определения интереса защиты и его содержания. Все приведенные выше определения интереса как объекта защиты несмотря на их под­робность и обстоятельность не акцентируют внимания на том основном, что характеризует интерес. Они называют в качестве интереса обстоятельства (Ю.И.Стецовский, А.М.Ларин), которые являются в большей степени целью доказывания стороны защиты, возможности — меру возможного поведе­ния (М.С.Строгович), прямо указывают цели обвиняемого (В.Д.Адаменко, Я.С.Кисилев и другие). Более приемлемой является точка зрения, гласящая, что «интерес, состоящий в стремлении к выясне­нию оправдывающих или смягчающих обстоятельств, носит вспомогательный характер и служит средством к удовлетворению главного интереса, состоящего в стремлении к определенному, выгод­ному для него решению вопроса об ответственности и наказании» [26].

Рассматривая выше понятие интереса, мы указывали на его связь с мотивом и целью. Содержа­ние интереса тоже связано с целями, последние даже организуют его в определенные иерархические компоненты. Но содержание в любом случае может быть определено кратко и емко — это достиже­ние благоприятного исхода дела для обвиняемого. Оно охватывает все возможные варианты содер­жания интереса, в зависимости от ситуации и имеющихся оснований для выдвижения того или иного интереса. В связи с этим нельзя не согласиться с авторами, которые указывают, что «предмет защи­ты» — понятие более широкое и в то же время более гибкое, чем главный факт, в отрицательном смысле понимаемый как отсутствие обстоятельств, инкриминируемых обвиняемому [25]. Интерес обвиняемого впоследствии конкретизируется по каждому уголовному делу, у каждого обвиняемого цели, которые он формирует при помощи защитника. Таким образом, очевидно влияние интереса за­щиты и его составной части интереса обвиняемого на формирование целей и задач защиты как сис­темообразующего элемента содержания тактики профессиональной защиты.

Список литературы

1. Сабикенов С. Право и социальные интересы. — Алма-Ата: Наука, 1986. — 200 с.
2. Адаменко В.Д. Сущность и предмет защиты обвиняемого. — Томск: Томск. ун-т, 1983. — С. 111, 146-147, 125.
3. СтроговичМ.С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. — М.: Наука, 1984. — С. 5, 53.
4. Стецовский Ю.И. Уголовно-процессуальная деятельность защитника. — М.: Юрид. лит., 1982. — С. 249-250.
5. Проблемы судебной этики / Под ред. чл.-кор. АН СССР М.С.Строговича. — М.: Наука, 1974. — С. 239, 238-239.
6. Жалыбин С.М. Организационно-правовые формы участия профессионального защитника в уголовном судопроизводст­ве: Дис... канд. юрид. наук. — Алматы, 1998. — С. 88.
7. Тыныбеков С.Т. Обеспечение права на защиту подозреваемому и обвиняемому в стадии предварительного расследова­ния: Дис. канд. юрид. наук. — Алматы, 1995. — С. 19.
8. Элькинд П.С. Право обвиняемого на защиту в советском уголовном процессе (общие вопросы) // Вопросы защиты по уголовным делам / Под ред. П.С.Элькинд. — Л.: ЛГУ, 1967. — С. 33, 3.
9.  Ривлин А.Л. Организация адвокатуры в СССР / Под общ. ред. проф. В.В.Сташиса. — Киев: Выща шк., 1974. — С. 50.
10. Зинатуллин З.З. Общие проблемы обвинения и защиты по уголовным делам. — Ижевск: Удм. гос. ун-т, 1989. — С. 51.
11. Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Котов Д.П. Судебная этика. — Воронеж: Изд-во Воронежск. ун-та, 1973. — С. 160-162, 159.
12.  Некрасова М.П. Правовые и нравственно-психологические аспекты судебной защиты. — Калининград: Изд-во Кали- нингр. ун-та, 1984. — С. 16.
13.  Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе (предмет, цель, содержание). — М.: Юрид. лит., 1973. — С. 56.
14. Ахпанов А.Н. Проблемы уголовно-процессуального принуждения в стадии предварительного расследования. — Алма­ты: Жеті Жаргы, 1997. — С. 29.
15. Строгович М.С. Этика судебной защиты по уголовным делам // Соц. законность. — 1976. — № 10. — С. 30.
16. БойковА.Д. Этика профессиональной защиты по уголовным делам. — М.: Юрид. лит., 1978. — С. 62.
17. Янош К. Коллизия позиций защитника и подсудимого // Соц. законность. — 1977. — № 12. — С. 40-41.
18.  РезникГ.М. Славин М.М.Право на защиту. — М.: Юрид. лит., 1976. — С. 21.
19. Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М.Прохоров. — 4-е изд. — М.: Сов. Энцикл.,           1986. — С. 496.
20. ТрубниковН.Н. О категориях «цель», «средство», результат». — М.: Высш. шк., 1969. — С. 47.
21. ЛомовБ.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. — М.: Наука, 1984. — С.           207.
22. Ломов Б.Ф. Вопросы общей, педагогической и инженерной психологии. — М.: Педагогика, 1991. — С. 251.
23. Духовской М.В. Русский уголовный процесс. Посмертное издание. — М.: Кн. магазин М.В.Клюкина, 1905. — С. 119­120.
24.  Строгович М.С. Избранные труды: В 3 т. — Т.2. Гарантии прав личности в уголовном судопроизводстве. — М.: Наука, 1992. — С. 228, 226, 110.
25.  Стецовский Ю.И., Ларин А.М. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. — М.: Наука, 1988. — С. 272, 267.
26. Некрасова М.П. Формирование позиции защитника // Вопросы уголовного права и процесса в               условиях правовой ре­формы: Межвуз. тематич. сб. науч. тр. — Калининград: Калинингр. ун-т, 1991. — С. 94