Были ли казахи мусульманами? (О степени религиозности казахов в ХІХ веке: исследования и противоречия)

Во второй половине ХІХ века, после завер­шения процесса включения Казахской степи в состав Российской империи, наряду с государ­ственностью казахов, были трансформированы и политические институты, экономическая жизнь, хозяйства и быт, культура - все сферы общества. И здесь религиозно-духовная жизнь населения также не осталась в стороне от этих преобразо­вании.

Вопрос о выяснении степени религиозности казахов являлся важным во второй половине ХІХ века потому что перед российской властью стоял вопрос о внедрении унифицированной административной системы в Казахской степи, разрабатывалась политика христианизации и слияния местного населения с русскими. В связи с этим необходимо было выяснить насколько казахи, будучи кочевниками, - «мусульмане» и насколько быстро могут быть христианизиро­ваны и в какой степени казахи отличались ли от волго-уральских татар, которых российское правительсто обозначило как «фанатичных му­сульман».

В исторической науке исследованны воп­росы религиозной политики имперской власти в Казахстане [1], деятельность Оренбургского Мусульманского Духовного Собрания и муф­тиев [2], роль татарских мулл в степи [3], по­литика христианизации казахов [4] и т.д. Однако, в этих исследованиях не ставился вопрос о ин­терпретации российскими и казахскими чинов­никами степени религиозности казахов ХІХ -начало ХХ вв.

Какие критерии были положены в основу определения степени религиозности казахов в дореволюционной исторической литературе? Почему во второй половине ХІХ века появи­лись исследования, посвященные изучению сте­пени религиозности казахов? Осознавали ли себя сами казахи - мусульманами? Этот вопрос является важным в структурировании концеп­ции данной статьи, ибо помогает уяснить как идентифицировали себя сами казахи и как их воспринимали российские власти? Так, Алексей Ираклиевич Левшин, один из известных доре­волюционных исследователей первым обратил внимание, что на вопрос о религиозной принад­лежности большинство казахов отвечали «не знаем». «Трудно решить, что такое казахи -магометане, манихеяне или язычники», - более конкретно ставил вопрос А. Левшин, при этом отмечал, что казахи смешивают ислам и древ-неполистические культы, но не соблюдают пост, не молятся и благодаря только среднеазиатским и татарским муллам, находящихся в услужении у казахской знати исламизм не угасает. Кроме того, он добавлял: «Все они вообще имеют понятие о высочайшем существе, сотворившем мир, но одни поклоняются ему по законам Ко­рана, другие смешивают учение исламизма с остатками древнего идолопоклонства, третьи думают, что кроме божества благого, пекуще­гося о счастии людей и называемого ими худай, есть злой дух, или шайтан, источник зла. Сверх того казахи признают существование многих других духов, верят колдунам, ворожеям» [5].

Исходя из вышесказанного, логика данной статьи будет отражать исследования чиновников региональных и центральных администраций, русских востоковедов, взгляды представителей первой волны казахской интеллигенции о сте­пени религиозности казахского населения ХІХ в.

В первую очередь нужно понимать, что чи­новники Российской империи отражали тенден­ции религиозной политики российской власти по отношению к казахам. Во-вторых, прежде чем перейти к анализу их работ, нужно выде­лить несколько групп чиновников, взгляды ко­торых отличались в силу их специфики службы. К первой группе относятся чиновники, служив­шие в региональной администрации (Оренбург­ское и Западно-Сибирское генерал-губернатор­ство и т. д.) имевшие постоянное взаимодей­ствие с представителями казахского населения, вторая группа чиновников, являлись представи­телями высших эшелонов российской власти в регионе (генерал -губернаторы, вице-гуьерна-торы, военные губернаторы и т.д.), третья груп­па - чиновники, которые в силу тех или иных обстоятельств были включены в в состав науч­ных экспедиций, проходивших через Казахские степи и т.д.

Видный российский политик ХІХ века, генерал-губернатор Сибири, граф Михаил Михай­лович Сперанский считал что будет легко крестить казахов, так как по его мнению онислабо испо­ведуют ислам [6], русский поручик Я.П. Гавер-довский также отмечал «малую привязанность к своей вере» казахов. По его мнению, «казахи последуют учению суннитского толка, но весьма слабо и нерачительно исполняют правила, оным предписанные. Они избрали из него только те места, которые соответствовали их закоснелым мнениям и нравились по своей приятности, и соединили оные со старыми господствующими у них обрядами, не заботясь более таким или другим порядком должно брать прямое значе­ние веры» [7].

Русский генерал, первый начальник Омской области, сенатор Семен Богданович Бронев-ский считал, что казахи «хотя исповедуют за­кон Магомета, но суть невежи в оном; Ахунов, Мулов и Ходжей содержат в волостях, но нет у них ни мечетей, ни обрядов веры, постоянно отправляемых» [8]. Казачий старшина Ф. Усов в конце XIX века писал: «Хотя весь казахский народ считает сам себя, и признается официаль­но, исповедующим мусульманство, но масса киргиз отличается глубоким индифферентиз­мом; все их понятия о божестве и религии огра­ничиваются разными поверьями, а в важных случаях жизни (при рождении, смерти и т. п.) кое-какими обрядами, больше языческими, чем магометанскими» [9].

Военный губернатор Семиреченской области Г. А. Колпаковский в своем докладе императору об открытиях христианской миссии в Казах­ской степи, считал, что казахи «могут принять христианство с легкостью, так как они все еще не знакомы с мусульманством. И что их жизнь основана на гуманно-бытовом кодексе устного фальклора» [6]. Начальник Генштаба министерств обороны Л. Мейер также указывал на «слабость религиозности» казахов. Он отмечал, что ка­захи «магометане и считаются обыкновенно суннитами, хотя это ровно ни на чем не осно­вано, потому что, вообще говоря, этот народ в настоящее время, весьма не развит в религиоз­ном отношении и сам определенно не знает, какого религиозного толка держится». При этом Л. Мейер приписывал фанатизм среди казахов только к «султанам и пограничным жителям» [10]. Аналогичную точку зрения вы­разил и председатель Киевского отдела Рус­ского Собрания Б.М. Юзефович в своих замет­ках «О быте киргизов Тургайской области». Он отмечал, что «Замкнутость, в какую ставит казахов магометанская вера, не ведет однако к фанатизму» [11].

В классификации нерусского населения Российской империи, составленной попечите­лем Казанского учебного округа П.Д. Шестако-вым, в религиозном отношении казахи вместе с башкирами составили четвертую группу, так как по его мнению они были «магометане слабые, на первой ступени магометанства» [12]. А вот офицер Генерального штаба М. Кра-совский писал, что только казахи «имеющие достаток, охотно выполняют магометанские об­ряды ради скуки». Однако, далее он признавал, что «магометанизм, столь близко подходящий под взгляд невежественного азиатца, столь доступный его ленивому уму... мало - помалу все-таки распространяется в степи, в ущерб возможности проникнуть туда свету учения христианского» [13]. Н.Л. Балкашин заметил несостоятельность казахов самим удовлетво­рять свои духовные потребности, так как среди казахов нет «знающих мулл». И поэтому, он отмечал, что «богослужение совершалось у них [у казахов - М.А.] странствующими татарами и среднеазиатскими ишанами, а потом еще дун­ганами и таранчами» [14]. В Сборнике мате­риалов по мусульманству, составленному по распоряжению генерал-губернатора Туркестан­ского края С. М. Духовского, было высказано: «Из всех мусульманских народностей, под­властных России, самыми плохими исламистами следует признать наших казахов» [15].

Как мы видим, вышеприведенные сведения об отношении русских чиновников к степени религиозности отражают одну мысль, что ка­захи в Х1 Хв. были «слабыми мусульманами» и соответственно они могли быть легко христиани­зированы. Основной причиной этому, по их мнению, был образ жизни, а именно кочевое хозяйство. Эту мысль четко выразил русский историк и этнограф по Средней Азии Иван Ильич Гейер в своих «Материалах к изучению бытовых черт Мусульманского населения Тур­кестанского края» считавший, что казахи мало проинформированы о религии, которую они сами исповедуют,причиной этому был кочевой образ жизни. [16]

О степени религиозности казахов выска­зался и директор народных училищ Акмолин­ской и Семипалатинской областей А.Е. Алек-торов. Он в своей книге писал: «Что мулла скажет, то для татарина, башкира или киргиза -свято, почти закон; мусульмане как-то не допускают мысли, чтобы почтенное сословие мулл могло выдумывать, что им взбредеть в голову, лишь была бы польза их личному интересу» [17]. Исследователь Чичерина С.В. о религии казахов на базе историко-архивных материалов конца ХІХ века утверждет, что «Масса народа только считалась магометан­ской, жила же языческой верой. Это старинная языческая вера, несомненно, лежала в основе миросозерцания и быта казахов» [18].

Вопрос о степени религиозности казахов за­трагивался и в разных сборниках статей, вест­никах, записках и ведомствах, опубликованных или написанных опять же представителями Российской империи. Так, например, в статье «Киргизы» в «Записках Западно-Сибирского отдела ИРГО» записано что «Истинного же религиозного убеждения в них [у казахов -М.А.] незаметно» [19]. Кроме того, в этих же записках говорится о том, что «Казахи, хотя и считаются магометанского исповедания, од­нако у них религия Магомета смешана с раз­ными языческими обрядами».

А вот в «Тобольских епархиальных ведо­мостях» имеется следующая информация: «В давние времена казахи были обращены в маго­метанство, но с тех пор в их верования внесено столько языческих суеверий, что не знаешь, как их считать - язычниками или магометанами. Они признают бога, но верят также, что в мире есть два духа: добрый и злой (шайтан), что души покойников сходят со звездами, что каждый день находится под покровительством особой звезды, счастливой или несчастливой, отчего и сами дни бывают благополучные или неблагополучные» [20].

В «Миссионерском сборнике статей и за­меток о калмыках и киргизах кочующих в Астра­ханской Губернии» отмечают, что «многие ка­захи покланяются Худаю по законам Корана, другие смешивают учение ислама с остатками древнего идолопоклонства...». И согласно этому сборнику, Н. Спасский выразил свое мнение о потребности православной миссии букеевским казахам и отмечает: «...мусульманство пустило в то время более глубокие корни лишь среда аристократии, а простонародье еще следовало законам язычества. Орда строго соблюдало родовые и сословные обычаи тесно связанные с языческим представлениями. Несмотря на то, что казахи прожили в соседстве с Россией больше 90 лет, это не сблизило их не в рели­гиозном, ни в политическом отношении, а на­против находилось под влиянием татарской культуры, тем самым, пополняя татарскую на­цию». В «Православном Благовестнике» гово­рится, что «...киргизы по большей части или равнодушны к Корану, или не знают его. Одно и, пожалуй, единственное из главнейших пра­вил священного писания мусульман, которое соблюдалось киргизами - многоженство» [21].

В XIX веке, соединяясь с доисламскими верованиями, в Казахстане прочно установился ислам. В «Трудах Оренбургской ученой ар­хивной комиссии» отмечалось: «Ислам широ­кой волной идет в киргизскую степь. При всем том мусульманские обряды и обычаи во многих случаях перемешаны ещё с остатками язы­чества» [22].

Из вышеприведенных фактов, безусловно, видно то, что все политики-чиновники и другие представители имперской власти единогласно считают казахов «слабыми мусульманами». А в ведомствах и разных записках также можно встретить подобные точки зрения в отношении мусульманства у казахов. Однако, если учесть что все эти взгляды были высказаны предста­вителями власти российской империи, которая проводила сначала политику использование ислама как инструмента политического влия­ния в Казахской степи до середины ХІХ в, а затем разработала концепцию христианизации, то такая позиция мнении относительно рели­гиозности казахов, это вполне понятна и оче­видна. Потому что на фоне всех проводимых реформ на территории Казахстана, в частности религиозных, появление другой точки зрения было невозможно.

В контексте социо-культурной истории Ка­захстана ХІХ века интерес представляет взгляды представителей казахского народа. Как они идентифицировали степень религиозности своего народа, и отличны ли их взгляды от мнения русских чиновников?

Одним из первых кто описал степень рели­гиозности казахов был первый казахский уче­ный Чокан Валиханов (1835-1865). Он писал: «Всякий кайсак [казах - М.А.] знает, что он последователь Магомета и что он мусульма­нин; быть может, он не понимает смысла этого слова, но все-таки оно составляет его гордость перед иноверцами. С самого детства он то и дело слышит, что он мусульманин, а «все прочие, кроме мусульман, кафиры, осужденные богом на вечное наказание на том свете». После этого можно ли допустить, что кайсак не знает своей веры?» [23]. Потом далее он пишет: «Мусульманство пока не въелось в нашу плоть и кровь. Оно грозит нам разъединением народа в будущем. Между казахами еще много таких, которые не знают и имени Магомета, и наши шаманы во многих местах степи еще не утратили своего значения. У нас в степи теперь период двоеверия, как было на Руси во времена преподобного Нестора. Наши книжники также энергически, как книжники древней Руси, пре­следуют свою старину. Под влиянием татар­ских мулл, средне-азиатских ишанов и своих прозелитов нового учения народность наша все более и более принимает общемусульманский тип» [24].

Кроме того, Чокан Валиханов писал о двоеверии в своей работе «Следы шаманства у киргизов». В этой работе автор пишет, что шаманство у его сородичей «смешалось с мусульманскими поверьями и, смешавшись, составило одну веру, которая называлась мусульманской, но они не знали Магомета, верили в аллаха и в то же время в онгонов, приносили жертвы на могилах мусульманским угодникам, верили в шамана и уважали магометанских ходжей. Поклонялись огню, а шаманы призывали вместе с онгонами мусуль­манских ангелов и восхваляли аллаха». Кроме того, Ч. Валиханов говорит: «Такой порядок вещей продолжался до наших дней, когда ислам вместе с русской цивилизацией проник в степь, и грамотные дети, воспитанные фанатич­ными татарами, с презрением отвернулись от обычаев предков и стали преследовать и запрещать их, где только замечали. Но, тем не менее, основания шаманской веры были поко­леблены магометанским единобожием» [25].

А вот близкий друг Ч. Валиханова еще по кадетскому корпусу, один из крупных собира­телей этнографического материала о казахах, тоже мусульманин, но башкирин по проис­хождению Ибрагимов Шахмардан Мирасович (1840-1891), проживший долгое время среди казахов писал: «...муллы в казахских степях имеют громадное влияние на свою простодуш­ную паству. Казахи безусловно веруют во все, что им говорится им муллами-татарами и печатается в татарских книгах, издаваемых в Казани; книги эти - или сонники, или сборник охранительных молитв (заклинаний), или толкование Корана на арабском языке, чуждом для киргизов, содержание, по большей части, не понятно им, и потому каждый аул старается муллой-татарином, чтобы тот растолковывал киргизам содержание этих книг. При этом случае, мулла, не жалея слов и не краснея за свой язык, может наговорить все, что ему хочется, и казах простодушно поверит всему» [26]. Тем самым Ш. Ибрагимов в своих замет­ках описывает казахов как народ простодуш­ный и чужды религиозной грамоте.

О религиозности казахов в ХІХ веке говорил и выдающийся педагог-просветитель казах­ского народа Ибрай Алтынсарин (1841-1889). Он, осуждая деятельность татарских мулл, счи­тал казахов также простодушным, доверчивым по отношению к татарским муллам и советывал не следовать за ними. «Муллы, кроме особен­ного свойства набивать человеческие головы песками, - писал он, - портят и язык природ­ный. В нашей стране муллинская порода рас­пространяется в больших размерах; и их выжи­вать из Орды нет никакой возможности, потому что всякое прикосновение муллинской чести тотчас же сделает кафром ордынского началь­ства». То есть, он указывает на то, что какое огромное влияние имеют татарские муллы в степи и фанатичность казахов, которые слепо верили во все, что было сказано татаскими муллами [27].

Исследователь-этнограф, уроженец Букеев-ской Орды Ходжа Мухаммед-Салих Караулович Бабаджанов повестуя об исполнении пятикрат­ного намаза казахами говорил следующее: «Вы, я думаю, не сомневаетесь, что в душе всякий казах есть магометанин суннитской секты, но этого не замечается от нетвердого знания ими правил религии и смешения с ними народных обыкновений. Как ни старались и не стреми­лись казахи к обучению, но изучение это шло чрезвычайно туго, ибо, во-первых, для этого не было достаточных преподавателей, во-вторых, оно отнимало время у мальчиков, которые могли бы смотреть за козлятами, ягнятами и телятами, и, в-третьих, оно считалось самым трудным делом» [28].

В разные периоды время разные этнографы, историки, географы и просветители в своих исследованиях, работах прямо или косвенно касались темы о религиозной принадлежности казахов и их степени придерживания своих вероисповедании. В их числе были и западные исследователи. В их записках, исследователь­ских работах также встречаются мнении отно­сительно насколько казахи были религиозными в ХІХ веке. Так, американский географ Шулер, в своей книге «Туркестан» (1876 г.) отмечал, что «хотя казахи считаются мусульманами, мало кто из них имеет установленные рели­гиозные принципы... Они редко молятся и их вера смешана со многими сверхъестествен­ными представлениями, исходящими из язы­чества и шаманизма» [29]. Немецкий исследо­ватель Ф. фон Щварц в своих записках относит казахов к мусульманам-суннитам, но в то же время утверждает, что «в действительности, у них, кажется, нет религии как таковой». Кроме того, он пишет о том, что он «не видел ни одного казаха, который молился бы или совер­шал предписанные кораном омовения» [30]. Дореволюционный этнограф Н. Зеланд пришел к выводу, что «казахи считают себя магоме­танами-суннитами, но вообще они равнодушны к догматическим вопросам и мало с ним зна­комы. Главные обряды, впрочем, исполняют, творят молитву по мусульманским правилам и держат большие посты, тоже, впрочем, не всегда аккуратно, муллы есть в степи, но их мало, и они малограмотны» [31]. Другой доре­волюционный исследователь, немецкий этно­граф Р. Карутц, наоборот доказывал, что казахи «вправе себя признавать строгими магоме­танами. Они бреют голову, уничтожают волосы на теле, подстригают усы, которые не должны покрывать губ,  и оставляют нетронутой остальную бороду, вырывая волосы только на подбородке; они устраивают двери в сторону Мекки, совершают предписанные им молитвы и исполняют некоторые правила строже, чем я это видел где бы то ни было» [32].

В заключение, проанализировав разные ис­следования и точки зрения дореволюционных российских чиновников, ученых, путешествен­ников и первой волны казахской интелли­генции, относительно степени религиозности казахов в ХІХ веке, можно прийти к выводу, что несмотря на «слабое исповедание ислама» казахами, как это указывалось в большинство дореволюционных работах, мусульманство яв­лялось неъотлемемой частью духовной жизни казахского населения. И, безусловно, в настоя­щее время, данная проблема по своему содер­жанию и актуальности требует все более и более дополнительных исследований, чтобы историческая наука была в состоянии предоста­вить убедительную базу для подтверждения определенной позиции о степени религиоз­ности казахов в ХІХ веке.

Литература

1       Ремнев А. Российская империя и ислам в казахской степи (60-80-е годы Х1Хв.).// Расы и народы. Современные этнические и расовые проблемы. 2006. Т.32. С.238-277.

2       Азаматов Д.Д. Оренбургское магометанское Духовное собрание в общественной духовной жизни мусульманского населения Южного Урала в ХУШ-Х1Хвв..Уфа.1994.

3       Франк А Татарские муллы среди казахов и киргизов в XVTII -ХІХвв.// Культура, искусство татарского народа. Казань 1993. С.125-131; Султангалиева Г.С. The Russian Empire and the Interemediary Role of Tatars in Kazakhstan: The Politics of Cooperation and Rejection, From the Second Half of the Eighteenth to the Early Twentieth Century //Asiatic Russia: Imperial Power in Regional and International Contexts. London, 2012 p.52-81. Она же: Татарская диаспора в конфессиональных связях казахской степи XVIII -XIX// Вестник Евразии Москва.2000.№ 4 С.20-37; Она же: Татарские и башкирские служащие в казахской степи в XVIII -XIXвв // Этнопонарама Оренбург. 2000г..№3 с.48-54: Ремнев А. Татары в казахской степи: соратники и соперники Российской империи // Вестник Евразии. М., 2006 № 4. С.5-32.

4       Садвокасова З.Т.Духовная экспансия царизма в Казахстане в области образования и религии (II половина XIX -начало XX веков). - 2005

5       А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких орд и степей. - Алматы: «Санат», 1996 - с. 313-314

6 В.Б. Жүсіп. Ресей империясының Қазақстанды (ХІХ ғ. аяғы - ХХ ғ. басы) діни отарлау тарихының революцияға дейінгі кезеңде зерттелуі // ҚазҮУ хабаршысы. Тарих сериясы, №2(57). - 2010 - 288-291 бб.

7      Гавердовский Я.П. Обозрение Киргиз-кайсацкой степи или Описание страны и народа киргиз-кайсацкого // История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. Том V. - Алматы: «Дайк-Пресс», 2007. - 613 c. - c. 440

8      Броневский С.Б. Записки генерал-майора Броневского о киргиз-кайсаках Средней Орды // Отечественные записки. -СПб., 1830. - Ч. 41, 42, 43

9      Статистическое описание Сибирского казачьего войска / Сост. Ф. Усов. - СПб, 1879. - 284 c.

10   Л. Мейер. Казахская степь Оренбургского ведомства. 2-изд. доп. - Астана: «Алтын кітап», 2007, - 193 с. -(Библиотека казахской этнографии, том 17)

11   Этнографические заметки. 2-изд. доп. - Астана: «Алтын кітап», 2007, - 264 с. - (Библиотека казахской этнографии, том 34)

12   Шастаков П.Д. Соображения о системе преподания инородцев, обитающих в Казанском учебном округе. Казань. 1868 г. С. 21

13   Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Область Сибирских киргизов. Ч. ІІІ. Сост. Красовский М. - СПб., 1868. - 264 с.

14   Балкашин Н.Л. О киргизах и вообще о подвластных России мусульманах. - СПб.: Типография министерства внутренних дел, 1887. - 56 c. - c. 36

15   Духовский С.М. Сборник материалов по мусульманству / Под ред. В.П. Наливкина. - Ташкент: Тип-я М. Розеноер, 1900. - 147 с.; Он же. Сборник материалов по мусульманству / Под ред. В.И. Ярового-Раевского. - СПб.: М. Розеноер, 1899. - 156 с.

16   А.Е. Алекторов. Инородцы в России. - СПб., 1906. - 134 c. - c. 82