Теоретический уровень экономических суждений и современное состояние экономической науки

То, что нужен какой-то общий вводный курс для всех экономических специальностей, осоз­нают все, а над тем, что этот курс должен дать студентам, не все задумываются. Этот курс дол­жен быть, в первую очередь, толковым словарем основных экономических терминов, экономиче­ской грамматикой, обучающей, в каком поряд­ке и в каких сочетаниях можно применять эти термины, экономической философией, показы­вающей, в каких пределах эти термины имеют смысл, а в каких пределах теряют этот смысл и т.д. Ни микро-, ни макроэкономика эти задачи не рассматривают и даже, в принципе, не могут решать. Назовем ли мы этот курс философи­ей экономики, экономической пропедевтикой, принципами или основами экономики, особого значения не имеет. Лучшими были бы, конечно, названия «основы экономической науки» или «общий курс экономической теории», которые больше подходят для решения вышеназванных задач.

Но чтобы разобраться по существу в этих во­просах, нам надо знать, что такое теория, как она создается, какие вопросы призвана решать, нуж­на ли она практике, если нужна, то зачем и т.д., и т.п., и только после этого применять их в эконо­мической реальности. Так, что же такое теория?

«Изначально в греческом языке теория озна­чала дословно сообщение о том, что вижу. Но уже древние греки понимали, что виденное (чув­ственное) не всегда можно считать истинным. Теория есть форма отказа видимое (чув­ственное) считать истинным, но теория есть спо­соб видеть неочевидное (нечувственное). И про­исходит это посредством перехода на другой, предварительно сложенный категориальный язык» [1, с. 44-45]. Оставим пока категориаль­ный язык, это отдельная и очень сложная про­блема. Остановимся только на первой, «донауч­ной» части приведенного понимания теории. Из нее можно сделать заключение, что теория при первом приближении есть форма передачи об­раза увиденного другому лицу. Первичным здесь является образ. У человека, увидевшего что-то (какой-то предмет), в уме складывается образ этого предмета, соответствующий увиденному (оригиналу). При этом соответствие оригиналу может быть любой точности в зависимости от конкретных условий наблюдения, от самого по­верхностного до самого детального. Этот образ и есть первичное знание. Сообщение о том, что вижу, есть описание образа предмета, а не само­го предмета (явления, факта), и передача этого образа другому лицу. Описание, так же, как об­раз, может быть любой точности и любой формы (устное, письменное, рисунок, график, символ и т.д.). Современному человеку, имеющему дело практически только с письменными источника­ми, все эти рассуждения покажутся, возможно, излишним мудрствованием. Поэтому и первоис­точники сейчас «не в моде», даже среди ученых. Но любой должен понимать, что он в письмен­ных источниках имеет дело с описанием инте­ресующего его явления, а не с самим явлением, то есть с теорией, потому что теория в простом виде есть не что иное, как описание какого-то предмета (факта, явления).

В данном случае источником знания (ин­формации) выступает сам предмет, который воспринимается органами чувств человека и «преобразовывается» в образ предмета разумом (мышлением) (более подробно можно посмо­треть: Вестник КазНУ. Экономическая серия. 2012 г. №4). Этот момент (восприятие предме­та и создание его образа) и есть самая глубокая, первоначальная основа всей методологии нау­ки, которая в своем развитии воспроизводит на всех последующих стадиях познания на новом уровне первоначальное противоречие между опытом (ощущения и восприятие) и мышлением (разумом). Этот вопрос не снимается и сегодня, наоборот, принимает все более сложные формы, так как само состояние науки во многом зави­сит от состояния методологии. По существу, вся история методологии науки есть развертывание указанного противоречия и схематично, в самой общей форме, ее можно изложить следующим образом.

В вопросах толкования источников знания, о месте, которое занимают непосредственные ощущения в восприятии предметов окружаю­щего мира, и методах их познания в философии науки сформировались различные, как правило, парные традиций. Экономические науки здесь не исключение, так как их основные методоло­гические принципы опираются на общенаучные методы.

В вопросах толкования источников позна­ния исследователи делятся на материалистов и идеалистов. В философии это основной вопрос, но мы отметим только, что материалисты источ­ником знания (познания) считают реальность (действительность), а идеалисты считают, что знания имеют идеальную природу, поэтому они продукт человеческого мышления. Это слож­нейший вопрос, имеющий многовековую исто­рию, но нам эти тонкости не нужны, просто кон­статируем факт наличия двух главных мнений об источниках знания, который в полной мере относится и к экономической науке.

Вопрос о месте, которое занимают непосред­ственные ощущения в восприятии окружающего мира, также решается в двух противоположных традициях - эмпиризма и рационализма. Эмпи­ризм трактует единственным источником досто­верного знания опыт, а рационализм отказыва­ется признавать опыт в качестве единственного источника знания, для этого нужен еще и раз­ум. Разумеется, сейчас нет такого их абсолют­ного противопоставления, но вопрос о месте чувственных ощущений (опыта) в качестве ис­точника знаний и их соотношения с разумом не снимается.

Каждый из этих направлений разработали свой метод, который, по их мнению, приводит к получению достоверного знания (научной ис­тины). Методом эмпиризма является метод ин­дукции, а его основоположником — английский философ Ф. Бэкон (1561-1626 гг.). Рационализм в качестве основного метода признает метод де­дукции. Основоположник — французский фило­соф Р. Декарт (1596-1650 гг.). Лейбниц Г.В., немецкий философ (1646-1716 гг.), заложил ос­новы гипотетико-дедуктивной модели научного познания, которая становится популярной с пер­вой половины ХХ века.

Кого эти проблемы интересуют более под­робно, может обратиться к философии науки, мы же привели их потому, что, по словам Е.В. Балацкого, «понимание положения дел в эко­номической науке непосредственно связано с пониманием общеметодологических основ про­цесса познания. Можно сказать, что экономиче­ская наука - это лишь частный случай общего правила» [2, с. 73]. Но «из арсенала современной науки следует брать только самые общие поло­жения и принципы, которые должны быть поло­жены в основу разрабатываемых новых моделей, теорий и концепций». [2, с. 76]. В общефило­софском плане эти «самые общие положения и принципы» можно рассматривать как последо­вательную реакцию научного сообщества по ос­мыслению изменений в научной картины мира, которая развивается благодаря самой же науке. Но в конкретных научных дисциплинах, в дан­ном случае в экономических науках, их приме­нение зависит от конкретных целей и задач ис­следования и могут сочетаться со специальными методами данной научной дисциплины. Этими обстоятельствами объясняются непрекращаю­щиеся споры сторонников и противников того или иного метода и в экономических науках, каждые из которых продолжают углублять по­иски в «своем методе».

Но, независимо от этих обстоятельств, не­сомненным фактом можно считать то, что на­чальным пунктом (отправной точкой) любой научной дисциплины является конкретная ре­альность (действительность), которая есть, а не та, которая могла бы быть. Исходя из этого фак­та, попробуем разобраться, с какой действитель­ностью имеет дело экономическая наука и каким образом она эту действительность описывает и объясняет. Несмотря на то, что каждый человек всю свою жизнь проводит в определенной эко­номической среде с ее бесчисленными формами, абсолютное большинство людей в повседнев­ной жизни сталкиваются только с тремя фор­мами. Эти формы - товары, деньги и цены, от соотношения которых зависит благосостояние как отдельного человека, так и всего общества. Естественно стремление людей узнать больше (в идеале все) о феноменах, от которых, в конечном счете, зависит их жизнь. Поэтому эти феномены являются отправной точкой экономических зна­ний, а эти знания, в свою очередь, составляют основу экономической науки.

Каждый из этих феноменов и их взаимосвязи подвергались самому тщательному анализу в те­чение веков (тысячелетий), и экономическая на­ука пришла к некоторым выводам (утверждени­ям), которые составляют экономическую азбуку наших дней. Приведем из них наиболее простые и бесспорные (на наш взгляд), имеющие непо­средственное отношение к рассматриваемым здесь вопросам.

Итак, товары. По некоторым сведениям, товарная номенклатура современного мирового рынка превышает 20 миллионов наименований. Каждый из них имеет какие-то специфические свойства, которые удовлетворяют определен­ные потребности людей. В этом плане у них нет ничего общего, наоборот, их различие делает их полезными вещами. Почему мы тогда объединя­ем их под одним словом товар? Такое возможно только в одном случае - если у всех бесчислен­ных единиц товаров есть какое-то общее свой­ство. Действительно, у них у всех есть общее свойство - свойство обмениваться на все другие товары посредством денег. Именно денег, ина­че мы получим другое название вещей и другую экономическую систему. Это общее свойство товаров в экономической науке получило назва­ние стоимости (ценности).

А что такое деньги в данном конкретном слу­чае? На практике разновидностей денег также много, как и товаров не только в историческом плане. Каждая современная страна (за исклю­чением нескольких) имеет свою денежную си­стему, которая включает множество денежных агрегатов (денежная масса). Для простоты ана­лиза возьмем наличные деньги в виде банкнот и монет. Что они представляют собой в акте об­мена? В акте обмена они выступают средством обмена (платежа) и инструментом счетной еди­ницы цены товара.

Разновидностей цен еще больше, чем това­ров, так как один и тот же товар может иметь несколько цен. Что же тогда цена? В данном случае цена есть форма проявления ценности (стоимости) товара, посредством которой мож­но сопоставить количественные соотношения ценности разных товаров.

Пока ничего нового? Действительно - это пока азы экономической науки. Эти утверж­дения - просто обобщенные по определенным признакам эмпирические данные, доступные не­посредственному наблюдению на любом рынке и в любое время, поэтому особых возражений не вызывают. Добавим еще, что рынком назы­вают место встречи продавцов и покупателей, а куплю-продажу - рыночной операцией. Эко­номическую систему, основанную на рыночных операциях, - рыночной экономикой.

Вся «история экономической мысли - не что иное, как история наших попыток понять действие экономики, основанной на рыночных операциях. Но хотя общепринятое учение всег­да было связано с анализом рыночных систем, структура этих систем со временем значительно изменялось, и чтобы пролить свет на эти изме­нения, каждое поколение применяло различные концепций и методы анализа», — утверждает один из авторитетнейших экономистов-методо­логов нашего времени М. Блауг [3, с. 5].

Но чтобы «пролить свет на изменения» в рыночной системе, надо знать, что такое рыноч­ная система, какова ее структура, меняется ли система в целом или ее отдельные элементы и т.д. Понятно, что со временем элементы систем меняются под воздействием внутренних и внеш­них факторов. Но теория систем утверждает, что в своем движении системы могут упрощаться, усложняться, но в целом сохраняться до опре­деленного момента. При этом «скрепляющим» элементом системы является основной элемент, без которого система «рассыплется», превратит­ся в другую систему или другие системы. Види­мо, это и происходит в экономической теории, лишившейся своего основного закона (об этом чуть позже), хотя ее объект - рыночная эконо­мика, сохраняется.

Действительно, сегодня во всех странах мира господствует рыночная экономика или осуществляется переход к этой системе (рыноч­ные реформы). Как утверждает известный эко­номист Дж. Сакс, происходит это не потому, что мы знаем рыночную систему (как раз многое в ней до сих пор не очень понятно), а потому, что она показала себя более эффективной по срав­нению с другими экономическими системами на практике.

Попробуем разобраться, что же затрудняет понимание рыночной системы на примере вы­шеописанной простой теоретической схемы из трех элементов, которую можно обосновать эмпирически (то есть из опыта повседневной жизни). Что же в ней непонятного? Если при­смотреться повнимательней, то в приведенной модели неопределенным (необоснованным) ока­зывается понятие «ценность» (стоимость), а все остальные элементы не требуют объяснения. 

Это понятие было и остается «камнем преткно­вения» во всей истории экономической мысли.

Между тем «фундаментальным объясняю­щим принципом любой экономической теории является теория ценности. Экономическая тео­рия рассматривает факты с точки зрения ценно­сти; ценность является не только основной дви­жущей силой всего экономического космоса, но и формой, которая позволяет сопоставлять и из­мерять его явления. От того, как теоретик трак­тует понятие ценности, зависит его понимание экономического мира в целом», — говорит один из великих мыслителей ХХ века Й.А. Шумпетер [4, с. 15]. Шумпетер устарел, — могут возразить некоторые «продвинутые» теоретики-экономи­сты, и будут правы с точки зрения положения дел в современной экономической теории (эко­номикса). Но не будем спешить. Сначала дадим некоторые пояснения.

В русскоязычной экономической литературе теория ценности называется теорией стоимо­сти и достаточно распространено мнение, что в своё время, при переводе К. Маркса, была до­пущена ошибка и произошла подмена понятия ценности понятием стоимости, что привело к недопониманию теории стоимости в целом. По моему же мнению, перевод был совершенно адекватным, по крайней мере, в объяснении эко­номической действительности. Дело в том, что в русском языке слово «ценность» показывает на отношение человека к вещи (любому явлению) и является больше субъективным, чем объектив­ным понятием. Поэтому ценность может харак­теризоваться понятиями «лучше - хуже», «боль­ше - меньше» и т.д. Найти количественную меру ценности невозможно, так как большая ценность для одного человека может не иметь никакой ценности для другого.

Понятие же «стоимость» указывает не на вещь, а на отношение между людьми по пово­ду вещи (продавцов и покупателей), так как она проявляется только в акте обмена в форме цены. Другого проявления стоимости нет. Поэтому и закон стоимости часто называют законом цен. Но остается открытым вопрос - что же представ­ляет собой этот «невидимый» феномен - стои­мость, на которой зиждилась вся классическая политическая экономия (общая теория экономи­ки). Здесь нет необходимости приводить длин­ную цепь суждений, которая заняла в экономи­ческой науке не одно столетие. Отметим общий ход суждений ретроспективно, чтобы было по­нятно, о чем идет речь.

Стоимость в первом приближении представ­ляет собой количественную пропорцию обмена одних товаров на другие и называется меновой стоимостью. Она проявляется в обмене в фор­ме цены. Следовательно, стоимость есть общее свойство всех товаров. Она одновременно суще­ствует во всех товарах, и в то же время как от­дельное явление не существует нигде. Поэтому стоимость является такой же абстрактной кате­горией, как масса, пространство, время, объем и т.д., которая охватывают целый класс явлений и существует в каждом конкретном явлении как его неотъемлемое свойство, но не отдельно. Сколько не перебирай все миллионы конкрет­ных товаров, стоимость не увидишь, не ощупа­ешь, на зуб не попробуешь. Стоимость можно уловить только мысленно, как логический ре­зультат умственного обобщения бесчисленных актов обмена. Это чисто абстрактное понятие, эмпирически не доказуемое, но логически впол­не обоснованное.

Таким образом, мы «добрались» до сути рассматриваемого вопроса, до «водораздела» между эмпирическими и теоретическими эко­номическими знаниями, представители которых столетиями обвиняют друг друга в «незнании жизни». Этот момент есть тот «скачок» в знани­ях, который, по мнению противников эмпириз­ма, невозможно сделать в рамках эмпирических экономических исследований. Такой «скачок» возможен только усилиями разума, — утверж­дают рационалисты, что поднимает знание до уровня науки, расширяя кругозор исследовате­ля, и дает ему новые инструменты анализа, в том числе такие, которые дают возможность видеть «невидимое».

Эти вопросы в философии и общей методо­логии науки очень сложные и не будем в них дальше углубляться, а отметим только их по­следствия для экономической науки. Поскольку «стоимость» невидима, а проявляется только в ценах, то суть теории стоимости сводится к тому, что сумма стоимостей и сумма цен всех товаров совпадают. Для каждого отдельного товара это не обязательно и задача экономической науки объяснить причины отклонения цен от стоимо­стей для разных товаров и рынков. Поэтому за­кон стоимости еще и называют законом цен. 

Но в интересующем нас аспекте место кон­кретных фактов экономической жизни заняли их обобщенные абстрактные образы, и мы перешли на другой, «научный» язык, язык абстрактных понятий. Теперь мы можем оперировать аб­страктными понятиями и заниматься их класси­фикацией и систематизацией. Это уже теорети­ческий язык, теоретический уровень суждений. Отныне эмпирические факты можно заменить их образами, например, конкретные товары обозначить просто порядковыми номерами или буквами: А, Б, В, и т.д. То же можно проделать с продавцами и покупателями, ценами и т.д., то есть заменить факты их условными знаками и исследовать уже их причинно-следственные связи и соотношения в различных условиях, в идеале приближенных к реальным, но не всегда обязательно. Полученные теоретические резуль­таты нам покажут, как и в каком направлении может двигаться экономическая система при заданных в теории условиях. Потом можно эти теоретические конструкции заполнить фактами и полученные результаты сравнить с предсказа­ниями теории и т.д. Таким образом, в познании экономики нас ожидает еще много «цепочек» методологического характера, но для нас до­статочно этого уровня, чтобы продолжить свои суждения о теории стоимости.

Во всех экономических теориях, основанных на идее стоимости, она (стоимость) является от­правной точкой, первоосновой и первопричиной всех экономических явлений. Все объяснения отдельных экономических фактов, в конечном итоге, сводились или к частному случаю теории стоимости, или к форме ее проявления, и на этой основе формировалась так называемая «система категорий и законов экономики» - сугубо тео­ретическая конструкция, логически непротиво­речивая, цельная, где все ее элементы взаимос­вязаны причинно-следственными отношениями, которая в сжатом виде (на сущностном уровне) воспроизводила (отражала) существующую эко­номическую действительность.

Экономические теории, основанные на идее стоимости, казались фундаментальными, не­зыблемыми, «вечными», а политическая эконо­мия приобрела статус фундаментальной науч­ной дисциплины и изучалась во всех ведущих университетах. Идеи великих представителей классической политической экономии оказали огромное влияние не только на развитие эконо­мической мысли, но и на весь ход обществен­ного развития, на экономическую политику правительств, на экономическую идеологию от­дельных классов и социальных групп и т.д. И на сегодня фундаментальные выводы А. Смита и К. Маркса остаются глубинной основой экономи­ческой идеологии и политики ведущих держав мира.

Казалось бы, экономическая теория в лице политической экономии достигла полного те­оретического отражения экономической дей­ствительности, и осталось только устранить некоторые «шероховатости» в строгой системе экономических законов и категорий. Но на рубе­же ХІХ и ХХ веков наступил «маршаллианский переворот» в экономических науках, и политиче­ская экономия уступила роль общей экономиче­ской теории (философии экономики) экономикс, а сама отодвинулась на позицию «скромной» специальной экономической дисциплины. Како­вы были причины такого «переворота» и к каким последствиям он привел?

Повторяясь, скажу, что мы рассматрива­ем здесь проблему теоретических суждений в экономике предельно обобщенно и «прямоли­нейно», так как объем статьи не позволяет не то чтобы полнее показать частности, но даже крупные вехи развития экономической мысли и смены ее парадигм. Отметим только, что многие методологи-экономисты видят глубинную при­чину такой смены (переворота) в философии по­зитивизма, которая отказалась от философской традиции сущностного, причинно-следственно­го анализа и перенесла анализ на уровень кон­кретных явлений. Еще более глубокую основу некоторые исследователи связывают со сменой научной картины мира с ньютоновской (механи­цизм, на принципах которого базировалась клас­сическая политэкономия) на эйнштейнскую (ре­лятивизм, теория относительности), с которой связан экономикс, выдвинувший на первый план функциональный анализ, на место сущностного, причинно-следственного.

Следствием этого стало сначала «развет­вление» экономической науки на микро- и ма­кроэкономику, потом «распад» на многочис­ленные школы и направления, которых сейчас насчитать-то невозможно. В результате в эконо­мических науках стал господствовать методоло­гический плюрализм, а в экономической теории установился порядок «разброда и шатаний», так как пропал скрепляющий эту науку элемент — стоимость. Сейчас теорию стоимости не най­ти ни в западных, ни в пост социалистических учебниках экономической теории.

Может ли это положение сохраняться и даль­ше и как это отразится на экономической науке? Здесь, как обычно, возникли два направления поисков решения проблемы. Первое направле­ние исходит из посылки необходимости синтеза рационального во всех течениях (направлениях) современной экономической мысли и создания на их базе какой-то общей теории экономики (А.Г. Войтов). Второе направление исходит из тезиса, что «законы современная наука уже не собирает» и она «должна содержать не какие-то никому не нужные модели, теории и концепции, а технологию (методологические приемы и ре­комендации) построения современных поведен­ческих моделей» (Е.В. Балацкий). Как всегда, достаточно промежуточных вариантов. Как го­ворится, выбирай кому что нравится. Но в науке выбор должен быть обоснованным.

Необходимость общей экономической тео­рии я отметил с самого начала и указал практи­ческие причины этого. Теперь, после краткого обзора развития экономической теоретической мысли, можно добавить к сказанному, что к «возвращению» к первоосновам складываются и объективные мировоззренческие и методо­логические предпосылки. Мировоззренческой основой могут быть теория «большого взрыва» и бозона Хиггса. Теория большого взрыва под­тверждает древнюю истину, что все, что есть в этом мире, имеет начало и конец, первооснову и первотолчок, включая саму вселенную. Бозон Хиггса или «божественную частицу» ищут уже на экспериментальном уровне. Она (частица) должна подтвердить, что любое явление в мире имеет свой «первокирпичик», из которого оно состоит, включая и сам мир.

Развитие мировой экономики и его теоре­тические объяснения, как мне кажется, идут в этом же направлении. Особенно четко эта тен­денция проявилась в ходе последнего мирового экономического кризиса. Мировая экономика становится все более неустойчивой, частичные кризисы (отраслевые, структурные, ресурсные и т.д.) стали перманентными и время от времени перерастают в глобальные, которые, в свою оче­редь, становятся все более разрушительными. Эти кризисы начинаются, как правило, с валют­но-финансовой системы. Естественно, что лю­дей интересуют причины кризисов, и в первую очередь, в валютно-финансовой системе. В объ­яснении причин кризиса многие ограничились банальным обвинением банкиров-финансистов в жадности и алчности. Более серьезные анали­тики усмотрели эти причины в неправильных действиях правительств и рыночных институ­тов. Конечно, в них есть, как говорится, доля ис­тины, но не вся истина.

Астанинский экономический форум, осно­ванный по инициативе Н.А. Назарбаева и на его идеях по реформированию мировой валют-но-финансовой системы, завоевывающий все больший авторитет в современном мире, пока­зал всю серьезность сложившегося положения в мире. Стало ясно, что обвинениями (может быть вполне обоснованными) отдельных субъ­ектов и институтов рынка проблему не решить. Для этого нужны очень серьезные научные про­работки. Весь вопрос теперь - какие причины и в каком направлении искать? Скажем сразу, что, по крайней мере, стал ясен ответ на один из главных вопросов - что искать? Единую меру стоимости для всей мировой экономики, а на практике - единую мировую валюту. Таким об­разом, стоимость «возвращается» в экономиче­ский анализ, и опять возникает вопрос - что она такое? А поиск ответа на вопрос что это и откуда это, как уже было сказано, был основой класси­ческой политической экономии, а не экономикс.

Поэтому ответы на сегодняшние злобод­невные экономические проблемы надо искать в истории формирования и развития международ­ной валютно-финансовой системы и в попытках ее теоретического отображения (в истории эко­номической мысли). Чтобы полнее обосновать сказанное, придется вкратце вернуться к идее стоимости. Это нужно для того, чтобы разо­браться в сути сегодняшних споров о единой мировой валюте, которая и должна стать единой мерой стоимости для всего мира.

Итак, что же такое стоимость? В первую очередь, это количественная пропорция обме­на одного товара на другой. Обмениваются они потому, что разные по своему назначению. Но если они обмениваются в каких-то пропорци­ях, то каждый из них должен содержать нечто качественно однородное, отличающееся только количественно. Это нечто и назвали стоимо­стью. Это понятие, взятое из жизни, и никто против него не возражал и не возражает. Если на практике за одну штуку одного товара дают несколько штук другого товара, то у них разное количество этого нечто, то есть каждый из них имеет какую-то меру этого нечто. Эту меру на­звали ценой. Товар, меру которого взяли за еди­ницу, — деньгами.

Это краткое резюме уже сказанного в начале статьи, и привел я их не для повторного запоми­нания, а для того, чтобы разобраться в нынешней ситуации в экономике и экономической науке. Мировая экономика находится в кризисе, точнее в дисбалансе. Этот дисбаланс проявляется, пре­жде всего, в валютно-финансовой системе как хронический торговый, платежные дисбалансы, дефицита бюджета и долгового кризиса и т.д. Экономическая наука ищет причины этих дисба­лансов и, в соответствии с ситуацией, в первую очередь в валютно-финансовой системе.

Чем же нам помогут история экономики и экономической науки? Логикой своего разви­тия. При всем разнообразии экономического развития в разных странах и в разное время и в их интерпретациях экономической наукой есть некоторые общие закономерности, пробива­ющие себе дорогу через все случайности. Эта логическая закономерность в экономике при­близительно следующая: раз все товары имеют свою меру стоимости, в принципе каждый из них может выполнять роль денег, и это доказано не только историческими фактами, но и практи­кой сегодняшнего дня; роль денег переходит к какому-то товару не из за количества его стои­мости, а в силу особых качеств этого товара, де­лающего его использование в качестве денег бо­лее удобным и дешевым; как только роль денег переходит к конкретному товару, его стоимость «сливается» с его физическими количественны­ми мерами и последние превращаются в меру стоимости остальных товаров; у разных стран и народов в силу конкретных причин шкала изме­рения этого товара может быть разной, но при обмене между собой всегда есть мера стоимости в физическом обличии (в весе, штуках и т.д.). Вот это и есть «спрямленная» логика развития рыночной экономики в денежном выражении до 1971 г., а формально до Ямайской системы  (1976 г.).

Причем здесь современность? Современная экономическая наука ищет выход из создавше­гося положения во многом в рамках приведен­ной логической конструкции, и, в принципе, больше и негде искать. Сегодня Астанинский экономический форум превратился в одну из важных диалоговых площадок по обсуждению проблем мировой экономики и валютно-финан-совой системы, и это привело к пробуждению интереса к этим проблемам и казахстанских экономистов. Поэтому ограничимся только опытом Казахстана.

Одна из главных идей выхода из современно­го мирового экономического кризиса - идея воз­врата к золотому стандарту. Сторонников этой идеи в мире достаточно. В Казахстане наиболее последовательным сторонником идеи является Т. Джанатаев. Его предложения подкреплены многочисленными публикациями и основаны на идеях философии Гегеля и теории трудовой сто­имости К. Маркса.

Другая идея заключается в том, что золото как товар-представитель стоимости устарел. Его значение в современной экономике небольшое. Поэтому его надо заменить более представи­тельным товаром-эталоном стоимости. В ка­честве эталона предлагаются разные товары, в том числе электроэнергия (О. Сабден). Может быть, нефть, корзина товаров и т.д. В свое вре­мя я тоже склонялся к мысли об электроэнергии. При этом исходил из логики, что, если искать за­мену золоту, то это может быть энергия, так как темпы роста экономики и энергии практически совпадают, по крайней мере, меду ними есть тес­ная корреляционная связь.

Все эти предложения имеют под собой ра­циональную основу, если оставаться в рамках строгой определенности самой стоимости и ее измерения посредством денег (товара-предста­вителя стоимости). Этого-то как раз и не хватает. Проблема природы (сущности) стоимости и ока­залась «камнем преткновения» во всей классиче­ской политической экономии. В зависимости от того, как трактуется стоимость и чем определя­ется ее величина, политэкономия сама стала раз­ветвляться в различных направлениях, хотя идея стоимости оставалась основой всех течений. Основными концепциями стоимости были: тру­довая теория, издержек производства (предель­ных), полезности, редкости, потом добавилась теория спроса и предложения. В зависимости от того, кто какой концепции придерживался, делались выводы об отношениях классов, соци­альных групп на практике. В сегодняшних дис­куссиях о единой мировой валюте (по существу, о единой меры стоимости) слышны отголоски и этих концепций. Например, измерения ВВП факторной производительностью (С. Байзаков), вариантом теории предельной производитель­ности.

Сегодня дискуссии о единой мировой валюте идут не только в Казахстане, но и во всем мире, и не столько по теоретическим, сколько по прак­тическим соображениям, так как существующая международная валютно-финансовая система не устраивает абсолютное большинство стран мира. В теоретическом плане эти дискуссий, как мне кажется, возвращают нас к идее стоимости, к идее, что в каждый данный момент (на прак­тике год) сумма стоимостей строго определен­ная величина, а существующая международная мультивалютная система искажает ее реальные показатели, а единая мировая валюта могла бы установить равновесие между суммой стоимо­стей и суммой цен в этой валюте.

Как всегда бывает, пути решения проблем надо искать не в идеях, а в практической жизни. В реальном мире есть резервные валюты, ин­струменты измерения ВВП в постоянных ценах, международные сопоставления ВВП по парите­ту покупательной стоимости и т.п., которые, по существу, есть те же попытки определения ре­альной величины стоимости или, по-другому, реального выпуска товаров и услуг. Ключевой проблемой здесь является проблема мировой валюты. Поскольку стоимость не имеет другой формы проявления, чем цена, то у цен должна быть своя единая международная шкала измере­ний, единицей которой и должна быть искомая мировая валюта.

Весь вопрос в том, где и как ее искать? Как уже отмечали, вариантов ответов достаточно, но насколько они принимают в расчет те усло­вия, которые привели к существующей системе. Почему отменили золотой стандарт? Можно ли считать деньгами существующие платежные инструменты? Если нет, то зачем они возникли и т.д. Таких вопросов может быть много. Но в данном случае речь идет о том, решают ли эти инструменты объективно возникшие экономи­ческие проблемы или являются инструментами обогащения одних во вред другим. От ответа на этот вопрос будут зависеть направления поисков единой мировой валюты.

Как мне кажется, мировая практика идет по пути утверждения условных знаков стоимости. На практике золото вышло из обращения задол­го до краха золотого стандарта. Золото заменили его условными представителями - бумажными деньгами (современным языком их можно было бы назвать деривативами, или дериватами). Точ­но так же до краха Бреттон-Вудской системы появились так называемые расчетные валюты, не имеющие вообще физического облика, среди которых выделяется СПЗ МВФ. Теперь надо по­думать, можно ли по примеру (аналогии) между­народной системы мер и весов, международны­ми соглашениями утвердить шкалу стоимости. Ведь эта система не мешает свободному исполь­зованию национальных систем мер и весов, в то же время не вызывая особых затруднений в ис­пользовании ее в международных делах.

Для перехода к такой системе надо отказать­ся от идеи поиска сущностей первого, второго и т.д. порядка. Эта проблема сугубо философская, а не практическая. Если прообразом такой валю­ты взять СПЗ МВФ, тогда надо ее «денациона­лизировать», отказаться от механизма корзины валют, так как в существующей практике нацио­нальные валюты играют роль сущности «перво­го порядка». Надо сделать так, чтобы они были «производными» от СПЗ.

Разумеется, это один из вариантов теорети­ческого подхода к решению проблемы. Более важным следствием решения проблемы миро­вой валюты была бы консолидация разных на­правлений экономической теории на базе новой мировой валюты, которая «заменила» бы теоре­тически закон стоимости. 

Литература

1.  О философских основах предмета и метода экономической науки. - СПб., 2008.
2.  Балацкий Е.В. Динамика познания и новая парадигма экономической науки// МЭ и МО. - 2006. - №7.
3. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. - М.,1994.
4.  Ойген фон Бем-Баверк. Избранные труды о ценности, проценте и капитале. - М., 2009. Некролог 1914 г.