Статья обусловлена неблагоприятным воздействием на духовную жизнь российского общества участившихся фактов нигилистического, агрессивного отношения к религии и верующим, что вызывает, в свою очередь, стремление отдельных деятелей церкви пресечь подобные действия судебным преследованием. Смысл данной статьи – в поиске пути преодоления конфликтов, возникающих на мировоззренческой почве. Одним из факторов враждебности на мировоззренческой почве является веками культивируемая монотеистическими религиями ненависть к инакомыслию, прежде всего, к атеизму (безбожию), что оказывает негативное в моральном плане влияние на общественное сознание в целом, в том числе на неверующую часть населения.
Осознание пагубности не только религиофобии, но и сохраняющейся в нашей жизни традиции атеофобии, является одним из условий преодоления взаимной нетерпимости.
Принято считать, что монотеистические религии сформировали духовную культуру человечества, подняли на высокий уровень мораль народов, благотворно влияли и влияют на все стороны общественной и частной жизни. Эти представления, имевшие определенные основания в реальной истории человечества, и сегодня воспринимаются значительной частью общества в качестве непререкаемой истины. Соответственно, религия как символ духовности противопоставляется безрелигиозной культуре, прежде всего, атеизму как явлению бездуховному и порочному («атеизм – расщепившийся атом зла», как писал православный проповедник Дмитрий Дудко). Именно в нем религиозные идеологи усматривают причины бедствий, постигших современную Россию. Отметим, что духовность, понимаемая нами не только как достояние религии, но как восприятие и усвоение личностью и обществом интеллектуальных, моральных, эстетических и прочих достижений человечества, ныне, действительно, по сравнению с советскими временами находится в глубоком упадке. Одним из проявлений этого упадка является всё чаще проявляющаяся агрессивность по отношению к религии и ее служителям, случаи хулиганства, нигилизма, безнравственного отношения к верующим и к религии, к сакральным книгам, – крестоповалы, пляски в храме, христоборчество, циничные антирелигиозные ролики с использованием мата, издевательство над содержанием священных книг. Один из документов Русской Православной Церкви констатирует: «Христианофобия проявляется в унижении человеческого достоинства и оскорблении религиозных чувств христиан, в возбуждении религиозной вражды к ним и их дискриминации»1. К сожалению, такие вещи имеют место в жизни нашего общества. Естественно, что преодоление подобных отношений мыслится религиозными идеологами как всемерное расширение сферы религиозного влияния.
Но здесь не учитывается одно обстоятельство: значение сложившихся в истории монотеистических традиций, а они неоднозначны в ценностном отношении, что проявилось в сакральных книгах иудаизма, христианства, и ислама, в их последующих богословских толкованиях. В Библии, как известно, отразилась жизнь народов Ближнего Востока в эпоху рабовладения. Как и в любом антагонистическом обществе, здесь имели место и насилие, и войны, и мирное течение жизни. В сложившейся тогда морали содержались самые разные предписания. Они нашли отражение, в частности, в представлениях о Боге, его свойствах и его действиях в отношении человечества, в описаниях существовавшего в те времена уклада жизни, в предназначенных для исполнения специфически религиозных (например, четыре первые нормы декалога) и простых нормах нравственности (не убий, почитай отца и мать и т.д.). В сознании и подсознании христиан, принявших Библию в двух ее «Заветах» в качестве жизненного ориентира, оседали и гуманистические, и антигуманные аспекты морали, как вдохновенные слова апостола Павла о любви, так и положения о справедливости истребления целых народов по воле Божьей, о возможности издевательств над человеком во имя его «испытания»2, о жестоком подавлении любого сопротивления господствующим, установленным сверхъестественной силой, порядкам.
Невольно на ум приходит высказывание А.В.Кураева: «Служение Богу» бывает разным бессовестно-инквизиторским, а бывает совестным»3. Первый аспект сказанного замалчивается ныне, а между тем он имеет длительную историю, оказывающую влияние до сих пор на жизнь общества, где религия занимает значительное место4. И одним из проявлений «бессовестно-инквизиторского» является ненависть к вольнодумцам, атеистам, вообще к инакомыслящим, выплёскивавшаяся веками со страниц богословских и религиознофилософских сочинений.
В данной статье речь пойдет лишь об одном из элементов идеологии господствующих слоёв – нетерпимости в отношении к любым взглядам, подрывающим устои классового общества, что на практике выражалось в физическом и моральном насилии над инакомыслящими. Религия, которая использовалась для укрепления этого общества, не только не нейтрализовала нетерпимость в отношении инакомыслящих, но усугубила ее, придав ей сакральный смысл, превратив ее в догму. Ныне эта традиция получила название «атеофобия». Особо надо отметить, что семена её въедались в плоть и кровь, в сознание и подсознание не только теологов и рядовых верующих, но и противников религии.
Термин «атеофобия» (от греч. äθεοϛ безбожник и «φοβéο» устрашать, пугать, обращать в бегство) сравнительно новый, но начинает распространяться в религиоведческой литературе 5 . Общий смысл употребляемого ныне термина выражение неприязни, доходящей до ненависти и преследований, к атеизму и атеистам, шире – к инакомыслящим, в том числе к инаковерующим. С расширенным пониманием слов «атеизм», «безбожие», «атеисты» как понятий, включающих другие, не специфически атеистические формы религиозной оппозиции, мы встречаемся уже в сочинениях христианских апологетов: под «безбожниками» имеются в виду те, кто верит во многих богов (язычники); кто верит в одного Бога, но не признает христианского (например, иудеи); еретики; наконец, собственно атеисты.
Неприязненное отношение к инакомыслящим присуще в той или иной мере всем национальным и мировым религиям, каждая из которых считает себя исключительной, истинной, и в каждой – свои формы атеофобии, в основе которой лежит стремление господствующих слоёв сохранить порядки, обеспечивающие их благополучие.
Традиция атеофобии в христианстве и, соответственно, в регионах его распространения, восходит к Ветхому завету: «Сказал безумец в сердце своем: “Нет бога”. Они развратились, совершили гнусные дела» (Пс. 13:1;52:2). Эта формула сакральной книги стала императивом в отношении к инаковерующим и шире – к инакомыслящим вообще 6. Однако свою роль сыграло и учение одного из немногих философских авторитетов христианства – Платона, который противопоставил «благочестивых», верящих в богов, «нечестивым». «Нечестивые» это те, кто не признает существования богов, а также те, кто, веря в их бытие, отрицает их вмешательство в человеческие дела. Философ считал «нечестивых» одержимыми болезнью. В то же время они расценивались им как государственные преступники, провоцирующие смуты в обществе. Платон обосновал и необходимость наказаний для безбожников: это смерть, в лучшем случае тюрьма. 7
Христианство унаследовало подобный подход к «безбожию»: это социальнополитическое зло; психологический и гносеологический изъян (безумие, невежество); наконец, нравственный порок. Но главным основанием для преследования инакомыслящих становится их обвинение в связях с дьяволом, искушающим нестойких в вере людей: «… противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1Пет.5:8). Кирилл Иерусалимский строго предупреждал: «Змей на пути наблюдает за проходящими; смотри, чтобы не угрыз неверием» 8. С превращением христианства в официальную религию этот тон становится к тому же угрожающим; в соответствии с сюжетами Ветхого завета обосновывается мысль о допустимости наказаний вплоть до смертной казни. «Добрым семенем» считаются «сыны Царствия», посеянные «Сыном Человеческим»; им противопоставлены «плевелы – сыны лукавого: враг, посеявший их, есть диавол» (Мф.13:37). Уже в этих словах заложено отношение ко всему нехристианскому как дьявольскому, хотя на практике это далеко не всегда и не всеми последователями христианства реализовывалось. Но обличение «дьявольского» как абсолютного зла оправдывало любые бранные слова и выражения в адрес «сынов лукавого» и соответствующие действия вплоть до физического устранения этих «сынов».
С самого начала христианства, когда оно вынуждено было защищаться, чтобы выжить, его образованные последователи – апологеты отражали атаки своих противников, не стесняясь в выражениях. Неуважительный, оскорбительный, унижающий язычника ли, или еретика, или атеиста тон становится общепринятым и с течением времени всё более и более изощренным. Слова « г н у сный », было разрушение священных объектов – храмов, изображений, рощ, а иногда и поселений, «язычников». Трагические события, вызванные деяниями «людей, что носят чёрные одежды», которые в разных городах и деревнях империи разрушали предшествующую культуру, впечатляюще описал древнегреческий ритор Либаний (IV в.): христиане валили стены домов, «выдергивали из земли жертвенники, а жрецам приходилось молчать или умирать». Подобно бурным потокам, говорит Либаний, проносились они по деревням, унося с храмами и селения. Христиане сами творили суд, и сами выступали в роли палачей, добивались, чтобы приняли их веру. 14
«Великим вероломством и бесстыдством» наделял иудеев Иоанн Златоуст; их, «распявших Христа», называл псами, животными, «годными только для заклания», а синагогу – «вертепом разбойников и логовищем зверей, жилищем демонов». «Как же иметь общение с распявшими Его? – говорил Иоанн. Их надо ненавидеть вместе с их синагогами», они «мерзки и нечисты».13
Для дискредитации «безбожников» прибегали к неимоверным измышлениям. «И Эпикур также, вместе с учением безбожия, скажет Феофил Антиохийский (II в.), советует совокупляться с матерями и сёстрами»,
«…и мужчинами, и таким учением наполняли библиотеки» 9 . При этом проявлялась неприязнь не только к отдельным безбожникам, но к целым народам, которым приписывалась связь с нечистой силой. «Таковы вы, эллины, писал Татиан (II в.), на словах болтливы, а умом глупы», «демоны… обольстили неведением и пустыми вымыслами души ваши».10 Зло вышло первоначально из Греции, пишет Лактанций, это легкомысленная по своей природе нация, создавшая лживое святотатственное богословие; римская религия – позорная и гнусная. Иоанн Златоуст (IVнач. V в.) заметил, что до принятия христианства «народ языческий и не считался народом по своей презренности, по невежеству и безумию». О «гнусных египетских обычаях» пишет Афанасий Великий (IV в.).11 Особенно доставалось евреям. Лактанций клеймил их, называя «нечестивым и неблагодарным народом» 12.
К этому времени идеологическое оправдание таких действий было уже основательно подготовлено трудами христианских апологетов. Татиан, Афинагор, Мелитон Сардский и другие призывают к истреблению прежней культуры (и она истребляется реально), иные предрекают ее уничтожение судом Божьим. И даже Климент Александрийский (II в.), стремившийся к соединению христианства с философией (только не эпикурейской!), узнав, чтонатурой для скульптуры Фидия послужил «беспутный юноша», а Афродита Праксителя оказалась подобием любовницы скульптора Фрюны, возмутился: «Тебе не остаётся, следовательно, иного выбора, как или разбить эти произведения на куски, или поклоняться гетерам».15 Общеизвестны факты уничтожения Александрийской библиотеки, сожжения библиотеки Константинопольской вместе с 12-ю учеными, зверского убийства учёного – математика и философа Гипатии…
Несколько позже Кирилл Александрийский (к. IV-первая пол.V в.) предлагал не только «охотно нападать на идолов, разрушать капища и за ничто считать эллинские святыни», принадлежавшие «людям умоповрежденным», но и призывал осуждать их «на смерть, как диких зверей», ссылаясь при этом на ветхозаветные тексты (Исх.21:17; Втор. 24:1).16 Иоанн Златоуст настаивал на том, чтобы «уничтожить отеческие обычаи» народов; «свергнуть владычество сладострастия и силу нечестия, как прах; жертвенники, капища, идолов и их службы… развеять, как дым».17
Библейские предписания позволяли и на Руси внедрять христианство посредством уничтожения предшествующей культуры.
Христианство ослабило благотворное влияние светской античной культуры (а она являла значительный пласт греко-римского духовного наследия) на мировую культуру, 18 в течение веков препятствовало свободному доступу к античному искусству, художественной литературе и вольнодумной философии, хотя интерес к последней проявляло немало схоластов. Тонкая струйка античной культуры с трудом пробивалась сквозь толщу фолиантов средневековых схоластов.
Заложенная в древние времена традиция морального и физического преследования инакомыслящих в последующие века взрастила жёсткий авторитаризм, неприятие и насильственное отторжение неугодных официальным церковным властям мнений и суждений, а также стремление к физическому истреблению вольнодумцев, в первую очередь, неверующих. В XIII веке в Испании, в своде феодальных законов «Семь партид» партида о еретиках особо выделяла тех, «кто вообще не верует», и это «негодные люди, думающие, что душа умирает вместе с телом, и те, кто так думает, хуже животных... Их надо передать светским властям и те должны наказать их таким образом: если был закоренелым еретиком, то его надо сжечь на огне так, чтобы он умер». 19
Атеофобия поддерживалась не только государственной властью, но и авторитетом интеллектуалов высокого класса, богословов и религиозных философов, обеспечивших тем самым благополучные условия для самореализации и житейский комфорт. В течение веков атеофобия с её моральным изъяном оседала в подсознании людей, принадлежащих самым разным социальным слоям, превращаясь в одну из характеристик общественного сознания. Атеофобский стиль общения усваивался независимо от того, какие мировоззренческие или политические позиции занимал человек. Многовековая практика атеофобии, во многом связанная с догматизмом монотеистических религий, отражалась даже во взаимоотношениях между последователями разных ветвей одной и той же религии, допуская возможность применения насилия по отношению к своим собратьям: официальная церковь и ереси, шииты и сунниты, католики и гугеноты, никониане и старообрядцы и т.д Конечно, не последнюю роль играли при этом экономические и политические притязания, нуждавшиеся в религиозном обосновании и оправдании.
В 1204 г. католические рыцарикрестоносцы, которым папа Римский Иннокентий III заранее отпустил все грехи, захватили и разграбили столицу православной Византии – Константинополь, кровью его жителей залили город. Всё, связанное с православием, не было для «латинских пилигримов» священным, ни люди, ни храмы. Их страшные преступления, в том числе бесчинства в храмах, описал очевидец свершавшегося Никита Хониат: «Вот какая-то бабёнка,…гудок неприличных, соблазнительных и срамных напевов, хулительница Христова, уселась на сопрестолии, распевая свою визгливую мелодию, и потом бросилась в пляску, быстро кружась и потрясая ногою».20 Ясно, что поведение «бабёнки» побуждалось и поощрялось «латинскими пилигримами», которые предавались «неистовству против всего священного».
В силу исторических обстоятельств не избежала гонений на инакомыслящих и православная церковь в России. Епископ Новгородский Геннадий в Послании к Зосиме» через три столетия скажет о своих братьяххристианах, новгородско-московских еретиках: им подобают двойная казнь и проклятие; надо казнить еретиков, жечь и вешать, советуя поступать с еретиками так, как «король Гишпанский» очистил свою землю.
В аннотации к «полемически острой, богословски глубокой, живой и ярко написанной» книге Иосифа Волоцкого «Просветитель, или обличение жидовствующих», говорится, что ее автор «актуален и сегодня», поскольку нападки на право славное учение «повторяются в наши дни с новой силой со стороны бесчисленных сект, ересей и «новых» религиозных и безрелигиозных учений». Замечу, что сочинение Иосифа достойно того, чтобы с ним ознакомилось как можно большее число людей, это позволило бы более объективно оценить отношение церкви к инакомыслящим соотечественникам. «Слова» 13, 14, 15, 16 в «Просветителе» дышат жестокостью, пытками, смертью. Иосиф доказывает необходимость беспощадного отношения к еретикам многочисленными ссылками на Библию, на сочинения отцов церкви и на постановления церковных соборов. Собранные на небольшом книжном пространстве, эти ссылки производят жуткое впечатление. Здесь еретиков «секут мечом», «предают огню», «обрезают языки» или же «казнят иной казнью». И далее «сами православные, узнавшие о еретиках или отступниках, но не предавшие их судьям, подлежат смертной казни».21 Собор 1504 года принял решение о наказании русских инакомыслящих христиан сожжением и тюрьмами. В 1504 г. «сожгоша в клетке диака Волка Курицына, да Митю Коноплева, да Ивана Максимова декабря 27-го, а Некрасу Рукавову повелеша языка урезати и в Новегороде в Великом сожгоша его. Тое же зимы анхимандрита Касиана Юрьевского сожгоша и его брата и иных многих еретиков сожгоша…». 22
Укоренившиеся в обществе антигуманные традиции, особенно поддерживаемые его верхушкой, продолжают сохраняться в течение очень долгого времени. В начале 90-х гг. ХХ в. по благословению патриарха Алексия II вышла в двух изданиях книга архиепископа Серафима (Соболева), написанная им в эмиграции в 30-е годы, «Русская идеология», где ее автор выражал надежду на то, что советская власть в России когда-нибудь падёт, и тогда, писал он, «в будущем государственном законодательстве России нужно предусмотреть закон, сурово – вплоть до смертной казни карающий пропаганду атеистических воззрений». 23
В наши дни никто не требует смертной казни за пропаганду атеизма, пока за «оскорбление чувств верующих» наказаны арестом, судом и заключением в тюрьму три девицы, от плясавшие и пропевшие нехорошие частушки в православном храме. Архиерейский собор Русской Православной Церкви издал 4 февраля 2011 г. документ под названием«Отношение Русской Православной Церкви к намеренному публичному богохульству и клевете в адрес церкви».24 Богохульством названо «оскорбительное или непочтительное действие, слово или намерение в отношении Бога и церкви». Намеренное богохульство, согласно документу, «стремление опорочить христианское вероучение», а одна из его форм – клевета на церковь. В связи с этим Архиерейский собор подчеркивает «противоправность богохульного или кощунственного высказывания» и предлагает «обращаться в правоохранительные органы с просьбой возбудить уголовное дело». Авторы документа ссылаются на слова ап. Павла, разъясняя, что под богохульством понимается также «всякое отпадение от веры», и далее называют его «одним из самых тяжелых нравственных преступлений». В другом документе 25 говорится о праве церкви «давать нравственную оценку политическим программам и заявлениям, особенно тогда, когда речь идет об открытой или скрытой пропаганде безбожия…». Очевидно, эта оценка будет негативной, что допускает возможность возбуждения «уголовного дела» против «пропаганды безбожия».* Расплывчатость понятий «богохульство», «отпадение от веры», «скрытая пропаганда безбожия» допускает возможность подвести под богохульство любое критическое высказывание в адрес религии и церкви. Возникает опасение, что авторы документов станут рассматривать и публичные высказывания типа «Бог есть творение человеческой фантазии» как «непочтительное слово», а уроки дарвинизма – как «скрытую пропаганду безбожия» со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями. Это к вопросу о силе религиозных традиций.
И в то же время в постановлении Архиерейского собора от 4 февраля 2011 года есть положение о том, что «не должны преследоваться люди, допускающие критику тех или иных религиозных мировоззрений». Несмотря на туманную формулировку («тех или иных», под которыми может подразумеваться традиционно критикуемое православием иноверие), эта фраза даёт надежду на то, что наказания за вышеприведенные публичные высказывания атеисты смогут избежать. Замечу, что заявленный даже в такой форме отказ от преследования тех, кто критикует «те или иные религиозные мировоззрения», есть результат свободомыслия, к которому, кстати, было причастно и немало богословов и религиозных философов.