Дипломатические и торгово-экономические отношения Казахстана и России создают благоприятные условия для активизации ранее начатых дипломатических связей между правителями обеих стран и вместе с тем для появления различных деловых документов на русском языке. Поэтому было вполне естественным то, что для перевода иноязычных текстов требовалось большое количество людей со знанием тюркских (восточных) языков. Это обстоятельство вынуждало Посольский приказ подыскивать людей, свободно владеющих русским и тюркскими языками. Необходимо заметить, что должность переводчика по сравнению с толмачами считалась высшей.
Необходимо заметить, что в XVII-XIX веках в сфере дипломатических, торговых и военных отношений в Центрально-азиатском регионе в основном господствовали такие традиции, как обеспечение неприкосновенности послов, предоставление послам ночлега, пропитания, корма для лошадей, взимание определенного размера таможенных пошлин и т.д. Длительное время, с молчаливого согласия участвовавших в международном общении национально – государственных образований региона, соблюдение этих традиции, то есть правил поведения государств, превращавших в нормы международного права.
Исследователь истории российской дипломатии Н.М. Рогожин пишет, что посольские обычаи в совокупности представляют особую форму дипломатического иммунитета, сводившуюся к личной неприкосновенности послов как в пути следования, так в местах пребывания их временной миссии, неприкосновенности имущества и официальных документов, наделению руководителей посольств рядом льгот и некоторых церемониальных прав.
Благодаря наличию посольских обычаев и внутригосударственных актов, имевших непосредственное отношение к посольским связям государств Центральной Азии, существовали такие ранги дипломатических представителей, как послы, послы по особым поручениям и посланники, Международное право в регионе уделяло значительное внимание вопросу о полномочиях дипломатических представителей, История Центральной Азии и, в частности, Казахстана знает случаи отказа о вступлении в официальные переговоры с послами, не имевшими полномочий от глав своих государств.
Правовое положение послов определяется не столько договорами, сколько посольскими обычаями, священной книгой мусульман Кораном, а также внутригосударственными законами. Право договоров в истории Казахстана и Центральной Азии складывается постепенно, в процессе исторического развития государств и осуществления ими своих внешнеполитических полномочий. В период с XV по XX вв. в Центрально азиатском регионе действовали следующие виды дипломатических документов: договор, соглашение, протокол, обмен письмами и грамотами. Большая часть договоров в истории Казахстана заключена в форме писем и грамот.
Из рассмотренных материалов становится ясно, что все дипломатические переговоры, письма или переписка осуществлялись через переводчиков либо толмачей. Так, например, в одном из писем читаем:
«отправленный от Вашего выс-ва переводчик Мендияр Бекчурин с отправленным г-ном начальствующим при нем с достойностным почтением письмо Вашего выс-ва мне доставил, на которое в вышеописанных терминах я и отвечал, на что прошу не погневаться. (...) В прочем же, помянутый переводчик Ваш в дополнение словесно Вашему выс-ва донесть может» (1779г.не позднее августа 13. Из письма хана Аблая оренбургскому губернатору И. Рейнсдорпу о взаимоотношениях с киргизами.)
«Когда сие старшинам серьез переводчика объявлено было, оное они со всякого готовностью исполнить желали, сказуя, когда-де наш хан и солтан то учинили, ио-де и мы с радостью оное учинить готовы...»
деятельность переводчиков и толмачей является самой ответственной в контактах обеих стран. Переводчикам в отличие от толмачей необходимо было обладать умениями и навыками ведения письма, т.е. определенными принципами делопроизводства. Например, в современном понимании к определенным требованиям к переводу относятся:
- точность, которая означает, что «переводчик обязан довести до адресата полностью все мысли, высказанные автором. При этом должны быть сохранены не только основные положения, но также и нюансы и оттенки высказывания»;
- сжатость, «переводчик не должен быть многословным, мысли должны быть облечены в максимально сжатую и лаконичную форму»;
- ясность, где «лаконичность и сжатость языка перевода, однако, нет должна идти в ущерб ясности изложения мысли, легкости ее запоминания»;
- литературность – «перевод должен полностью удовлетворять общепринятым нормам литературного языка. Каждая фраза должна звучать живо и естественно, не сохраняя никаких намеков на чуждые переводимому языку синтаксические конструкции подлинники», впятых, слова оригинала не должны переходить в перевод, «за исключением слов и выражений другого иностранного языка, вкрапленных в оригинал».
Обращаясь же к хронологизации и этимологии самого слова «толмач», необходимо отметить исследование И.Г.Добродомова, где он отмечает:» для хронологизации слова толмач в славянских языках важно не столько его широкое распространение, сколько соблюдение в нем регулярнох внутрисловянских соответствий (болгарск. тълмач, сербрскохорватск. тулмач, польск. tiumacs и т.д.), что свидетельствует о проникновении слова к славянам в период отсутствия еще пртивоаоставлений в рефлексации сочетания -ълмежду согласными». «Сводимость всех славянских форм слова типа русского толмач и т.п. к единому архетипу тълмачь с несомненностью свидетельствует о древнем характере этого тюркизма».
В «Словаре тюркизмов в русском языке» Е.Н. Шиповой дано следующее определение слова толмач: толмач-переводчик с одного языка на и другой при беседе, разговоре; толмачит, переводить с одного языка на другой, толмить, объяснять, толковать. (...) Др.-рус. тълмачь=толмачь(1261 г.) переводчик, тълмачити=толмачити, тълмачу переводить устно чьи-нибудь слова. Огиенко определяет толмач как заимст. от татар. Во время нашествия монголо -татар практическое знание тюркских языков на Руси не ослабевает, а может быть, даже упрочивается в связи с потребностью поддерживать необходимое –подневольное -связи с завоевателями, частые поездки русских князей в Орду, общение с представителями Орды вызвали к жизни появление первых официальных переводчиков толмачей.
Ф.П. Сергеев утверждает, что тюркское слова толмач относится к общеславянскому заимствованию. Так, он пишет: Обогащение номенклатуры дипломатических агентов шло и благодаря заимствованиям из других языков. Это слова из татарского языка – кличей (XIV в.); тюркского толмач (общеславянское заимствование)
Переводчики и толмачи со времени появления Посольского приказа попадали на службу в приказ назначением по челобитью или же по приказу. При этом, как пишет Н.М. Рогожин, никаких проверок уровня компетентности не требовалось. По челобитью назначались часть переводчиков, подьячих и, по-видимому, почти все толмачи, а также все приставы, сторожа и станичники.
Все лица перед тем, как устроиться на службу, перед назначением переходили проверку на знание языка, которую устраивали старшие переводчики. Так, экзаменационная практика Посольского приказа наглядно описывается переводчиком М.И.Арсеньевым в сказке 1737 года Как произведен в переводчики.
«И пришед в приказ, переводчик Николай Спафарей мене свидетельствовал в языках. Потом дали мне грамоту венецкую по итальянский первесть, заперли в казенку, и я перевел исправно. Потом тот курносой Николай Спафарей стал мне говорить: Я-де слыхал, что ты погречески, и по-итальянски, и по латинский лучи умеешь. И наговоря и судемнапиши де челобитную, что бьешь челом в переводчики на трех языках».
Уже к концу XVII в. при подборе переводчиков и толмачей для Посольского приказа предпочтение отдавалось лицам, владеющим одновременно двумя и более западными, а также западными и восточными языками. Поэтому, как пишет Д.С. Кулмаматов, примечательно, что с момента создания Посольского приказа был установлен строгий контроль по зачислению должностных лиц. Поэтому лица, изъявившие желание попасть в состав переводчиков и толмачей, принимались в Посольский приказ в том случае, если имелось вакантное место.
С.С. Волков, изучая развитие административно-деловой терминологии в начале XVII века, указывает на то, что среди семантических неологизмов XVI начала XVII вв. выделяются отглагольные бессуфиксные имена существительные, как привод, указ, приговор, перевод, доклад, обыск, которые в письменности XI-XV вв. употреблялись преимущественно в значении отвлеченного действия или его результата. В рапроссных речах, как и в других памятниках деловой письменности XVI-XVII вв., эти существительные выступают в новых конкретнопредметных значениях и входят в терминологию делопроизводства. Так, первоначально первод это письменное переложение документа, написанного на иностранном языке. В письменности до XVI века первод только изменение, передача, замедление и перенос дела для пересмотра. При Екатерине II начинается новый и крупный поворот в сторону изучения тюркско-татарских языков. Это направление определяется государственной необходимостью. Вследствие чего появилась потребность в людях, которые могли бы управлять областями, населенными нерусскими народностями, говорить с этими народами на их языке. Толмачи переводчики были уже не в состоянии обслуживать государственную машину. Перед правительством Екатерина II была поставлено задача подготовить знатоков тюркских языков. Императрица принимает решительные меры в этом направлении. Так, в начале восьмидесятых годов Екатерина II издает указ о введении в учебные планы некоторых русских школ восточных языков, причем ею имелось в виду овладевание на арабским языком, а теми восточными языками, письменность которых основана на арабской графике.
В свою очередь, следует отметить, что во всех письмах и бумагах, присланных Екатериной II, в том числе и в казахскую сторону, пишется: Пребываю всегда Вам благосклонная. На подлинном собственною е.и.в. рукою подписано тако: Екатерина.
Возвращаясь к документам, отметим, что подлинники документов, написанных на русском языке, имеют такую же концовку, как в переводных. Например, «Подлинное объявление подписал поручик Дмитрей Гладышев» (1742 г. не позднее апреля.
из записи показаний поручика Д. Гладышева о его поездке в Малый жуз с целью выяснения взоймоотношений между казахами и Джунгарией).
«Подлинный подписали тако: Капитан Гаврила Лилингрейн.
Переводчик коллежской регистратор Мендияр Бекчурин.
Копию засвидетельствовал поручик Андрей Гласков.
Секратарь Фадей Чекалов (1779 г. июля из журнальной записки капитана Г. Лилингрейна о поездке его к хану Аблаю).
Как видно, из иллюстративных материалов, определенная схема построения конечной части деловых документов составляет неотъемлемый структурный элемент рассматриваемых текстов. Это еще более доказывается следующим фрагментом текста, переведенного с калмыцкого письма и доставленного поручиком Гладышевым вместе с письмами Абулхаира. Так, письмо заканчивается следующими словами:
«Куриный год, месяц, 10день, то есть 1741г., месяц декабрь.
Под письмом печать красная круглая, а от кого оное письмо, того в нем не значится.
Переводил переводчик Иван Ерофеев».
Таким образом, мы узнаем об имени переводчика Иване Ерофееве, и о том, что именно он вел кропотливую творческую работу. Таковой она является постольку, поскольку посредником между источником и переведенным текстом выступает двуязычный человек, и он вносит в перевод информацию, которая ни к оригиналу не восходит, ни воздействием переводящего языка не объясняется.
В.В. Виноградов пишет, что никакой специализации в кругу переводческого дело не было». И приказные и духовные лица переводят все, что им велят. Но переводчики Посольского приказа пользуются преимущественно русским письменно-деловым стилем, монахи – славяно русским. В зависимости от прфиссионально речевых навыков переводчики сочинения, относящиеся к военному искусству, анатомии, географии, истории или другой области науки, техники или даже к разным жанрам художественной литературы, оказываются переложенными то на славяно русский, церковнославянский язык, то на русский письменно деловой стиль».
Таким образом, необходимо заметить, что с момента возникновения первых письменных памятников имена и личности переписчиков и переводчиков всегда оставались вне истории. К примеру, мы лишь знаем о Несторе летописце, о Несторе агилграфе и других летописцах, вопросы о существовании которых и авторстве древних текстов по сей день остаются дискуссионными. В памятниках деловой письменности, скорее наоборот, есть возможность узнать имя, национальность, должность и т.д. переводчиков и переписчиков.
- Николсон Гарольд. Искусство дипломатии (Лекции по истории дипломатического метода). Под. ред. А.Е. Абишева. Астана: Казахстанский Институт «Свободное Общество», 2005. 201 с.
- Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии. Х вв. Алматы: Гылым, 1995. 288с.
- Рогожин Н.М. Посольский приказ: Колыбель российской дипломатии. М.: Междунар. отношения, 2003. 432 с.
- Медведев И.П. Очерки Византийской дипломатики. Ленинград «Наука», Ленинградское отделение 1988.