Требование допустимости доказательств - важная гарантия справедливого судопроизводства. Сегодня часто встречаются примеры, когда важные и существенные сведения признаются полученными с нарушением требований закона и, как следствие, исключаются из перечня доказательств. Это, в свою очередь, к оправданию подсудимых.
Рассмотрим некоторые вопросы практики. Ее анализ свидетельствует о значительных сложностях в реализации уголовно-процессуального закона.
Подсудимый Ф. органами предварительного расследования обвинялся в незаконном хранении боевых припасов в квартире в г. Петропавловск в составе организованной группы. В обосновании обвинения органы следствия согласились на протокол обыска в квартире, где в то время проживал Ф., и на заключение баллистической экспертизы о том, что 100 патронов, обнаруженных в этой квартире, являются боевыми припасами. В деле имелись и показания Ф. по данному факту, в которых он не признавал своей вины. Отрицая незаконное хранение боеприпасов также и в судебном заседании. Ф. утверждал, что патроны оказались у него в комнате после прихода работников полиции, каким образом – неизвестно.
Из протокола обыска квартиры следовало, что на кухне под мойкой в полиэтиленовом мешке обнаружено 100 патронов в пачках. Допрошенные в судебном заседании понятые Б. и Х. показали, что были приглашены в указанную квартиру, когда там уже находились сотрудники полиции. Патроны в пачках лежали в это время на полу посредине комнаты. На кухне понятые не были и факта изъятия патронов не наблюдали. При таких обстоятельствах суд исключил данный протокол из числа доказательств, признав его не допустимым.
Сотрудник полиции, руководивший обыском, пояснил, что патроны изъяты из тайника в стене под мойкой. Указанный факт в протоколе обыска не был зафиксирован. Поэтому поставил под сомнение результаты обыска.
Постановление о производстве обыска прокурором не санкционировано, и в деле нет данных о том, что прокурору посылалось сообщение об обыске. Поскольку суд исключил протокол обыска из числа доказательств, то все производные доказательства не приняты судом в качестве подтверждения вины Ф. Обвинение с Ф. было снято.
В другом случае районный суд исключил протокол обыска из перечня доказательств, без достаточных оснований признав его недопустимым доказательством. В протоколе указаны следователем, и понятые, принимавшие участие в производстве обыска. Однако в протокол обыска не внесены иные участники обыска (сотрудники полиции, которые находились в квартире). Все эти недостатки суд признал существенным нарушением уголовно-процессуального закона. В обоснование обвинительного приговора в незаконном обороте наркотиков суд сослался на показания понятых К.и С., подтвердивших, что в большой комнате в квартире, на диване, обнаружено яйцо «киндер-сюрприз» откуда изъято 17 пакетов с порошком (героином). Понятые наблюдали процедуру обнаружения наркотиков и место, откуда наркотик изъят. Г. признан виновным и осужден.
По уголовному делу в отношении Р. из протокола обыска следовало, что в квартире обвиняемого в большой комнате из–под шифоньера изъят пистолет ТТ с 8 патронами. Понятые находились в комнате, где обнаружен пистолет. Указанное следственное действие проводилось в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Вместе с тем по данному делу областной суд признал недопустимым доказательством протокол осмотра автомашины ВАЗ-2109, принадлежащей С. При осуществлении данного следственного действия обнаружена граната РГД-5 с запалом. Это доказательство получено с нарушением закона. Понятые находились с одним из сотрудников полиции у багажника машины и не наблюдали за действиями, которые производились в салоне. Их позвал другой сотрудник полиции и показал лежащую в белой тряпке на переднем сидении гранату. Откуда полицейский достал гранату, понятые не видели.
По делу также установлено, что С. после задержания отстранен от управления машиной. Ее в ОВД пригнал сотрудник полиции. Ключи от автомашины имелись у сотрудников полиции. Ее осмотр производился через 1,5 часа после задержания С. Автомашина не опечатана, доступ в салон посторонних лиц не исключен.
Ошибки, допущенные при изъятии тех или иных предметов, нередко являются преградой для использования полученных сведений в качестве доказательств. Это приводит к судебным ошибкам, поскольку вопрос допустимости доказательств получает разное толкование со стороны следователей, прокуроров, судей. Так, обосновывая вину Т. в финансировании банды, суд согласился на информацию, содержащуюся в зашифрованных записях и на компьютерных дискетах Т. Однако эта информация не подтверждает, а лишь предполагает возможность передачи Т. денег членам банды и ее руководителю. Данное предположение никакими другими доказательствами по делу не подтверждено. Более того, указанная информация добыта в результате проведения процессуальных действий (обысков, изъятия записей и дискет, их последующей обработки, раскодирования и расшифровки экспертами), которые проведены с нарушением уголовно-процессуального закона.
Почерковедческие экспертизы (первичные и повторные) на предмет установления авторства записей по уголовному делу в отношении Т.проведены по светокопиям рукописных записей, неизвестно кем и когда изготовлены, что само по себе недопустимо. Оригиналы органами предварительного следствия утеряны, возможность их непосредственного исследования и сравнения с копией на соответствие утрачена.
Обнаружение и изъятие компьютерных дискет при повторном обыске в квартире Т. также произведены с грубым нарушением закона. Постановление о производстве повторного обыска не содержит сведений, дающих достаточные основания полагать, что в квартире, в которой за два месяца до этого в результате обыска были изъяты указанные записи, находятся или могут находиться интересующие следствие предметы (учитывая, что в этой квартире со дня первого обыска никто не проживал). Ключи от нее находились в местном ОВД, участковый инспектор во время первого обыска представлял хозяина квартиры.
В протоколе не отражено, как участники следственного действия проникли в квартиру, где взяли ключи, кто открывал квартиру, была ли она опечатана, где находились ее хозяева, почему в качестве хозяина квартиры выступал член следственно-оперативной группы. Изъятые при обыске предметы, в том числе компьютерные дискеты, не упаковывались, не опечатались бирками и удостоверяющими подписями не снабжались. Именно в таком виде они были осмотрены и приобщены к делу в качестве вещественных доказательств. В последующем полученная с дискет информация потребовала расшифровки и толкования, в чем принял участие уже в качестве эксперта все тот же член следственно-оперативной группы.
Верховный суд РК признал, что подобная информация не могла быть использована судом при вынесении приговора и подлежала исключению из доказательственной базы как недопустимая.
По мнению А.П. Рыжакова, «несущественные, бесспорно не влияющие на доказательственную силу нарушения не влекут за собой признание доказательства недопустимыми». Допустимость доказательств – получение сведений из предусмотренных в УПК РК источников. Использование не предусмотренных законом источников приводит к тому, что полученные сведения не приобретают значения доказательств и не могут быть положены в основу решения суда по делу.
К примеру, К. и А. на протяжении предварительного следствия не давали показаний ни в качестве подозреваемых, ни в качестве обвиняемых и свою вину не признавали. Однако они согласились рассказать на предварительном следствии о некоторых эпизодах преступной деятельности без процессуального оформления протокола допроса. Эти пояснения скрыто были записаны сотрудниками дознания на аудиокассеты, которые затем следствием были изъяты и приобщены к делу в качестве вещественных доказательств. областной суд не стал исследовать в судебном заседании эти так называемые вещественные доказательства, аудиозапись в суде не оглашалась. Эти сведения нельзя отнести к доказательствам, так как действующий УПК РК не предусматривает оперативную запись в качестве самостоятельного вида доказательств.
В соответствии с УПК РК результаты оперативно-розыскной деятельности могут быть использованы в доказывании, если они отвечают требованиям, предъявленным к доказательствам. Например, лицо может быть допрошено в качестве подозреваемого, обвиняемого, свидетеля. На допросе подозреваемый, обвиняемый или свидетель в установленном порядке сообщает о воспринятых им фактах и обстоятельствах, имеющих значение по делу. Такие показания могут иметь доказательственное значение, в отличие от тех, которые указанные лица сообщали ранее оперативному сотруднику в рамках оперативно-розыскной деятельности.
Предметы, полученные в ходе осуществления оперативно-розыскной деятельности, также служат основой для формирования доказательств в уголовном процессе. Например, произведенная в рамках оперативнорозыскного мероприятия видео – и аудиозапись, на которой запечатлен момент получения взятки должностным лицом, в установленном порядке представленная следователю, является лишь предметом, а не вещественным доказательством. На ее основе в уголовном процессе может быть сформировано вещественное доказательство, при соблюдении процессуального режима. После осмотра принимается решение о признании указанной записи вещественным доказательством и о приобщении ее к делу в качестве такового. Данным решением завершается начало в рамках уголовного процесса, а не за его пределами формирование вещественного доказательства. За пределами уголовного процесса (в рамках оперативно-розыскной деятельности) не формируют вещественные доказательства, а происходят лишь обнаружение и изъятие предметов, которые могут быть признаны таковыми.
Так, в распоряжение органов предварительного расследования были предоставлены две видеозаписи, на которых зафиксирован факт получении взятки А. и О. от П. В ходе предварительного расследования видеокассеты осмотрены, прослушаны тексты разговоров, распечатаны и приобщены к материалам дела в качестве вещественных доказательств. Оперативные сотрудники при задержании А. и О. в процессе получения взятки от П. действовали не правомерно. Ранее П. написал заявление о вымогательстве взятки А. и О.
В ходе судебного разбирательства сторона защиты ссылалась на то, что сотрудниками УВД проводился оперативный эксперимент, а не наблюдение. Согласие на проведение оперативного мероприятия получено не было. Однако областной суд не согласился с доводами защиты и признал вещественные доказательства допустимыми. Наблюдение преследовало цель получение информации в рамках Закона об оперативнорозыскной деятельности и заключалось в фиксации значимых явлений и процессов.
В судебной практике нередко встречаются ситуации, когда в протоколе отсутствуют данные о разъяснении понятым и обыскиваемому лицу их прав, дата проведения обыска или выемки, предложение выдать искомое добровольно, подпись должностных лиц, понятых, не указана продолжительность обыска. С.А. Шейфер отмечает, что эти обстоятельства приведут к недопустимости полученных предметов и документов только тогда, когда будет невозможно устранить сомнения в допустимости доказательств путем допроса лиц, способных прояснить спорное обстоятельство. Выявленная при этом небрежность работников, производивших обыск и выемку, если она не может повлиять на объективность полученных результатов, не влечет за собой признание предметов и документов недопустимыми доказательствами.
При решении вопроса о том, является ли доказательство по уголовному делу недопустимым, необходимо в каждом случае выяснять, в чем конкретно выразилось нарушение, не ущемлены ли права и законные интересы обвиняемого, потерпевшего и других участников процесса. Признание доказательств не допустимыми не должно распространяться на случаи, когда допущенные нарушения процессуальных норм при собирании и закреплении доказательств могут быть устранены судом.
областной суд при рассмотрении уголовного дела в отношении Б. установил, что в одном из протоколов опознания не было указано место жительства понятых. Суд признал, что понятые фактически принимали участие в производстве опознания, следовательно, отсутствие в протоколе указания на их место жительства не влечет признания протокола опознания недопустимым доказательством.
Напротив, по делу С. И Л. Суд признал протокол опознания недопустимым. В протоколе опознания личности свидетелем Н. отсутствовали: дата и место проведения следственного действия, время его окончания, подпись опознаваемого лица либо отметка об отказе от подписи протокола. Не были указаны внешние приметы и возраст всех опознаваемых лиц, не отражен порядок предъявления и расположения этих лиц при опознании, а также отсутствовали результаты опознания и сведения о том, кого из трех предъявленных лиц опознал Н.
Изъятие искомых предметов вне визуального контроля понятых является существенным нарушением уголовно-процессуального закона и влечет признание доказательства недопустимым. КоАП РК предусматривают обязательное участие при проведении личного досмотра и досмотра транспортных средств не менее двух понятых. Имели место случаи, когда непосредственный досмотр, в ходе которого обнаруживалось и фактически изымалось наркотическое средство, производился в их отсутствие и понятые в дальнейшем приглашались для удостоверения уже происшедшего факта изъятия наркотиков. Данное нарушение закона влечет за собой обоснованное прекращение дела.
Так, инспектором ГАИ задержан с маковой соломкой водитель П. Сотрудником полиции составлен протокол обнаружения и изъятия наркотиков. При этом один понятой в момент их изъятия не присутствовал, а протокол подписал в помещении органа внутренних дел.В процессуальном документе об осмотре вещественных доказательств в качестве понятых фигурировали пассажир задержанной автомашины и сам инспектор ГАИ.
В другом случае городской суд признал допустимым доказательством протокол обыска Ш. В помещении находилось несколько человек. Одна из понятых приглашена в другую комнату, к ней подошел оперативный работник и показал пакетик с гашишем. Он пояснил понятой, что пакетик обнаружили в кармане брюк Ш., однако последний утверждал, что ему подбросили наркотики. Обыск Ш. не был под полным визуальным контролем понятых. В приговоре суда указано, что сотрудник полиции, проведя личный досмотр Ш., что-то обнаружил в кармане его брюк. Он достал из кармана Ш. пакетик, осмотрел его, а затем вновь положил пакетик в карман брюк Ш. После чего препроводил Ш. в другую комнату.
Подобное нарушение со стороны органов следствия наносит невосполнимый ущерб установлению истины. Досмотр, как и обыск, должен проводиться под полным визуальным контролем понятых. Такое отступление от требований закона влечет освобождение лица от уголовной ответственности. Так, в производстве следственного отдела одного района находилось уголовное дело, возбужденное по УК РК. В процессе расследования было установлено, что сотрудниками полиции С. И Н. запрещенных предметов, подлежащих изъятию, при досмотре не обнаружили. Однако на дороге вблизи места досмотра был найден газетный сверток, в котором находился наркотик. До приезда оперативноследственной группы сотрудник полиции С. По окончании проверки документов водителя Г. положил в карман его куртки паспорт. В паспорт был предварительно помещен обнаруженный сверток с наркотиком. Из данного кармана куртки он был в последствии изъят, что послужило основанием для возбуждения уголовного дела, которое после установления указанных обстоятельств было обоснованно прекращено.
Таким образом, четкое отражение в протоколе места обнаружения искомых предметов и их индивидуальных особенностей приобретает особое значение. Однако если в протоколе обыска отсутствуют точные сведения об этом, то невозможно восполнить пробел путем допроса понятых. Указанные обстоятельства создают не устраненные сомнения в достоверности полученных доказательств.
Одним из сложных вопросов, влияющих на допустимость доказательств, является возбуждение уголовных дел при выделении последних в особое производство и при выделении материалов на предварительном следствии.
Остались вопросы возбуждения уголовных дел, когда при расследовании одного преступления органы следствия выявляют преступления, связанные либо не связанные с теми, по признакам которых было возбуждено уголовное дело. Следователь не обязан каждый раз выносить новое постановление о возбуждении уголовного дела в случае, когда по делам будет установлено другое причастное к преступлению лицо.
Так, районным судом Б. осужден. Он признан виновным в том, что 09.10.1997 г. приобрел 16, 44 грамма марихуаны для личного употребления, которую затем хранил у себя дома. 10 Октября Б. сбыл 0,67 грамма данного наркотического средства У., который в тот же день был задержан сотрудниками полиции. Областной Суд отменил приговор районного суда и определение судебной коллегии суда, усмотрев существенное нарушение уголовно-процессуального закона в том, что уголовное дело, по которому Б. осужден, возбуждено в отношении У., задержанного с марихуаной. Исходя из этого, суд сделал вывод, что производство по делу в отношении Б. Проводилось без возбуждения уголовного дела. Заместитель генерального прокурора РК в протесте ставил вопрос об отмене постановления президиума обл.суда и оставлении без изменения приговора районного суда определения судебной коллегии по уголовным делам краевого суда. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РК протест удовлетворила, признав, что нормы уголовно-процессуального закона при расследовании дела не нарушены.
Подобная практика в свете действующего УПК РК нуждается в корректировке. УПК РК предусматривает, что если уголовное дело выделено для производства предварительного расследования нового преступления или в отношении нового лица в постановлении должно содержаться решение о возбуждении уголовного дела в порядке, предусмотренном ст. 146 УПК РК.
Так, приговором одного городского суда и Щ. признан виновными в незаконном приобретении хранении с целью сбыта героина массой 99 граммов. Это наркотическое средство 14.01.2000 г. при проведении обыска было обнаружено и изъято. Уголовное дело в отношении К. и Щ. по факту незаконного приобретения и хранения наркотических средств в целях сбыта постановлением следователя от 24.01.2000 г. было выделено из уголовного дела, возбужденного в отношении У. Выделенному делу присвоен новый номер. Судебная коллегия по уголовным делам областного суда справедливо не согласилась с доводами стороны защиты о нарушении органами следствия процессуального закона при выделении материалов уголовного дела. В соответствии со ст. (действовавшего до 01.07.2002) если из уголовного дела выделялось другое уголовное дело, по которому проводились следственные действия, то в этом случае по выделенному делу не требовалось выносить постановление о возбуждении уголовного дела. Такое постановление необходимо в случае, когда из другого дела выделялись материалы для прокурорской проверки.
Сбыт наркотиков и приобретение, хранение наркотиков для личного употребления – это два самостоятельных преступления, совершаемые разными субъектами, не соучастниками. Статья УПК РК регламентируют выделение в отдельное производство материалов уголовного дела. В случае, если в ходе предварительного расследования становится известно о совершении преступления, не связанного с расследуемым деянием, дознаватель или следователь выносит постановление о выделении материалов, содержащих сведения о новом преступлении, из уголовного дела и направлении их прокурору для принятия решения.
Материалы, содержащие сведения о новом преступлении и выделенные из уголовного дела в отдельное производство. Допускаются в качестве доказательств по данному уголовному делу. Таким образом. Действующий УПК РК требует возбуждения уголовного дела не только при выделении в отдельное производство материалов уголовного дела, но и при выделении в отдельное производство уголовного дела. Это обстоятельство не всегда учитывается органами предварительного расследования и судами. Так, приговором районного суда от 03.06.2004 г. Ж. осужден за сбыт 0,32 г героина С., добровольно оказывающему помощь сотрудникам полиции. П. этим же приговором осужден за покушение на сбыт Ж. героина массой 5,88 г.
24.11.2003 Ж. сбыла героин массой 0,32 г и задержана в ходе проверочной закупки наркотиков. Этот эпизод не связан с деянием П. Возбуждено уголовное дело в отношении Ж. за сбыт наркотиков. Ж. решила оказать содействие в изобличении сбытчиков. Она договорилась с П. о покупке у него наркотика. П. привез ей в квартиру 5,88 г героина, где и был задержан сотрудниками полиции.
Следователь возбудил уголовное дело 24.11.2003 г. в отношении Ж. по факту сбыта героина С. В отношении П. уголовное дело не возбуждалось. С этим можно согласиться, так как органы следствия предъявили обвинение Ж. и П. в соучастии, в сбыте наркотиков и на данной стадии не требовалось возбуждения дела в отношении П. Обвинение инкриминировало им сбыт наркотиков группой лиц. Однако суд признал. Что в цепи реализации наркотических средств П. и Ж. действовали самостоятельно, и умысел каждого из подсудимых был направлен на сбыт наркотиков. Тем не менее, следователь в рамках предъявленного обвинения П. И Ж. обоснованно провел предварительное расследование в отношении предполагаемых соучастников П. и Ж.
В тех случаях, когда уголовное дело возбуждено по факту преступления, а затем в процессе расследования установлено лицо, его совершившее, дополнительного постановления о возбуждении уголовного дела не требуется. Не требуется выносить каждый раз новое постановление о возбуждении уголовного дела при выявлении соучастников преступления.
Согласно УПК РК постановление о возбуждении уголовного дела должно содержать указание на пункт, часть, статью УК РК, на основании которых возбуждается уголовное дело. Можно ли признать дело возбужденным, если в постановлении указана только статья УК РК без ссылки на пункт либо часть статьи?
Подобное нарушение порядка возбуждения уголовного дела не должно влечь признания всех процессуальных действий, не имеющих юридической силы. Классификация, содержащаяся в постановлении уголовного дела, является предположительной относительно характера расследуемого события. Она уточняется, подтверждается в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого. Если в ходе расследования устанавливаются иные данные, то соответствующие изменения должны учитываться в вышеупомянутом постановлении.
Таким образом, актуальна необходимость принятия высшими судебными инстанциями соответствующих разъяснений, в т.ч. по вопросу допустимости доказательств в уголовном процессе при разрешении уголовного дела.