Национальная интеллигенция и власть: историография и источники проблемы 1920-1930-е годы

Проблема взаимоотношений казахской интеллигенции и власти в период становления советской государственности и формирования тоталитарного режима в СССР в 1917-1941 гг. не нашла должно­го научного отражения в историографии Казахстана. В советской исторической науке рассматрива­ются политическая деятельность алашской интеллигенции в контексте национально­освободительного движения в дооктябрьский период, роль казахской интеллигенции в так называе­мой «культурной революции». Чтобы аргументировать данный тезис, рассмотрим тенденции исто­риографии в хронологическом порядке, выявив определенные особенности развития.

Литературу, отражающую деятельность национальной интеллигенции Казахстана в 20-30-е го­ды, с известной долей условности можно объединить в четыре типолгические группы, различающие­ся между собой как по методу и уровню организации подачи конкретно-исторического материала, так и по хронологической последовательности. Первую группу образуют статьи в периодических из­даниях 1920-1930-х годов, вторая группа представлена исследованиями советских историков 1940­1980-х годов, третью группу составляют исследования конца 80-х - начала 90-х годов, в четвёртую группу входят современные исследования казахстанских учёных 1995-2007 гг.

Начало специального изучения интеллигенции в условиях Советской власти относится к первой половине 1920-х годов. Появление первых публикаций совпало со временем изучения истории Ка­захстана как научного предмета. В этот период определяется метод исследования, обозначается про­блематика, формируется корпус источников, создаются центры науки и подготовки кадров историков [1, с. 22-25]. Здесь необходимо отметить, что не успев возникнуть, советская историческая наука Ка­захстана, сразу оказалась под жёсткой опекой догматизированного марксизма и единственно призна­ваемого им формационного (классового) метода познания. Появление таких чуждых этой дисциплине тенденций, как осуществление политических функций, апологетика официальных доктрин и оценок исторического развития свидетельствовало о постепенном утверждении в нём института единомыс­лия.

Концептуальные проблемы алашского движения впервые были рассмотрены с позиций историз­ма и объективизма А.Букейхановым (1870-1937 гг.) и его единомышленниками А.Байтурсыновым (1873-1938 гг.), М.Дулатовым (1885-1931 гг.). Чтобы проследить процесс трансформации историче­ской мысли, необходимо рассмотреть их работы.

А.Букейханов в своей работе «Киргизы. Формы национального движения в современных госу­дарствах» выделяет два течения казахской интеллигенции в зарождавшемся освободительном движе­нии в Степном крае в начале ХХ в.: «с одной стороны, интеллигенция, воспитанная на русской лите­ратуре, верующая в европейскую культуру, .считавшая религиозные вопросы второстепенными» [2]. Эту группу он называет «западниками». Вторую, «воспитывавшуюся в духе восточной ортодок­сии и национально-религиозной исключительности», называет «тюркофилами и поборниками панис­ламизма» [2]. В результате такого расклада политических интересов и ориентиров автор подчёркива­ет, что в первом случае организации политической партии она [интеллигенция] будет соответство­вать оппозиционным русским, в частности, партии «народной свободы», а во втором — мусульман­ским, татарским партиям.

А.Букейханов, исходя из особенностей развития казахского общества в начале ХХ в., выявил исто­ки возникновения алашского движения. Автор исследования подчеркивает, что постановление II Об­щекиргизского съезда (5-13 декабря 1917 г.) «было вызвано желанием предотвратить анархию на тер­ритории, населенной киргизами, не допустить возможности развития большевизма в степи» [3, 138]. При этом он указывает на западническую ориентацию своего правительства, не имевшего сепаратист­ских замыслов: «киргизский народ ... не желает отделения от России. Мы — западники» [3, 139].

Данную позицию поддерживал и А.Байтурсынов. В 1919 г. на страницах первого союзного жур­нала «Жизнь национальностей» была опубликована аналитическая статья А.Байтурсынова «Револю­ция и киргизы», где показаны объективные причины создания Алаш-Орды и роли в ней националь­ной интеллигенции.

Анализируя события 1917-1918 гг. в политической жизни Края и роль в ней национальной ин­теллигенции, он был солидарен в оценке деятельности Алаш-Орды и её взаимоотношений с различ­ными политическими формированиями (Комуч и Директория), «правительствами» времён граждан­ской войны, в окружении которых она находилась. Непризнание алашевцами советской власти исхо­дило из характера проводимой политики местными большевиками, творивших те же беззаконие и насилие в отношении казахов, что было и в царское время.

Таким образом, А.Букейханов и А.Байтурсынов показали объективные причины возникновения оппозиционного движения в лице национальной интеллигенции в Казахстане. Если А.Букейханов обратил внимание на истоки возникновения Алаш, то А.Байтурсынов охарактеризовал его политиче­скую деятельность в период организационного становления партии и правительства. При этом авто­ры едины в определении политических целей и форм борьбы данного движения. Они подчёркивали ярко выраженный антиколониальный, общедемократический характер политической, просветитель­ской деятельности национальной интеллигенции.

Работы А.Букейханова и А.Байтурсынова, содержащие ценную научную информацию об исто­рии алашского движения, оказались, по существу, последними, написанными её руководителями. Научность и публицистичность характера этих работ в значительной степени отличают их от после­дующих публикаций, появившихся в 1920-193 0-е годы. С изменением общественно-политической ситуации в эти годы преследовались иные цели и задачи в освещении алашской проблемы.

Казахская интеллигенция в начале 1920-х годов являлась организатором национальной периоди­ки, непосредственно участвуя в создании ряда газет и журналов на казахском языке. Особой попу­лярностью пользовались такие издания, как газеты «Ақ жол», «Қазақ тілі» (выходила с 1919 г. в Се­мипалатинске, первым редактором был Ж.Аймаутов), «Тілші», «Еңбекші қазақ», журналы «Сана», «Шолпан», «Қызыл Қазақстан». Тематика их была разножанровой. Здесь печатались научные, публ­цистические, художественные произведения А.Байтурсынова, Х.Досмухамедова, С.Сейфуллина, Г.Тогжанова, М.Ауэзова, С.Садвокасова, Ж.Аймаутова, М.Жумабаева, К.Сатпаева и многих других.

В середине 1920-х годов на страницах республиканской печати разгорелась острая дискуссия о роли казахской национальной интеллигенции в культурной революции. Началом её явилось открытое письмо казахской молодёжи, обучающейся в Москве, к видным казахским коммунистам- руководителям. Наиболее обстоятельные ответы на эти вопросы были даны в статьях Т.Рыскулова [4]. В его статьях «Ответ на письмо молодёжи», «Об ауле, интеллигенции, Компартии и культуре» делался вывод о том, что деятельность национальной интеллигенции до 1917 г., направленная против царизма, старых отсталых рамок строя, за развитие прогрессивных форм общественных отношений, была положительной, а в период февральской и особенно Октябрьской революции и после неё она не может рассматриваться однозначно. По представлениям Рыскулова, одна часть интеллигенции заняла контрреволюционные позиции, а другая — перешла на путь сотрудничества с новой властью [5].

Заметим, что рассматривая с позиции настоящего времени высказывания Т.Рыскулова, академик Р.Б.Сулейменов отметил: «Процесс последующего расслаивания казахской интеллигенции автор справедливо связывает с усилением национально-освободительного и революционного движения как в России в целом, так и в Казахстане в частности ... » [6].

В 1920-е годы в условиях почти полного отсутствия специалистов-историков основными авто­рами работ по истории алашской интеллигенции выступали партийные, государственные деятели, поэтому их публикации, вызванные политическими, идеологическими потребностями, имели не только прикладной характер, но являлись своеобразным продолжением их политической деятельно­сти. Это были небольшие по объему и охвату статьи.

Определённый интерес вызывает статья М.Яковлева. Ещё в 1923 г. он пытался проследить путь становления казахской интеллигенции, её участия в общественной жизни. Он писал: «В дни царского самодержавия из её среды выделялось два течения. Одно стояло за союз с царизмом, продавалось ему, русифицировалось, способствовало ещё большему закабалению киргизских трудящихся масс. Другая, наиболее чуткая и честная часть интеллигенции, находилась в оппозиции царизму и вела борьбу с ним. Она стремилась провести свою национально-буржуазную политику. И эта часть ин­теллигенции не пошла в дни Октябрьской революции к созданию Советов. Наоборот, всячески меша­ла и тормозила трудящимся массам строить свою новую жизнь» [7].

Заметный интерес представляет историко-мемуарный роман С.Сейфуллина «Тернистый путь», освещающий ожесточённое противостояние различных политических сил в казахском обществе в революционной ситуации 1917-1921 гг. Его отдельные главы, написанные по живым следам собы­тий, впервые были опубликованы в журнале «Қызыл Қазақстан» в течение 1922-1925 гг. Роман цели­ком был издан в Кзыл-Орде в 1927 г. В нём нарисована широкая картина социальной борьбы. С.Сейфуллин, как убеждённый коммунист, стойкий борец за народную власть, неприязненно, с сар­казмом описывает в разделе «Борьба за Советы» подготовку и проведение всеобщего казах- киргизского съезда в Оренбурге в декабре 1917 г., на котором председателем Алаш-Орды был избран А.Букейханов. «Руководители Алаш-Орды, — утверждал С.Сейфуллин, — с первых дней революции были бешеными противниками Советской власти. Газеты Алаш-Орды громко обливали грязью большевиков, всячески клеветали на основателей Советской власти. «Большевики являются секрет­ными агентами немцев, продавались им за деньги», — лихорадочно твердили газеты. .К примеру, в газете «Казах» от 14 ноября 1917 года А.Букейханов и его единоверцы опубликовали гнусную статью против партии большевиков. Они грубо вульгаризировали смысл большевистской деятельности, ри­совали большевиков двуличными, хитрыми и всячески поносили их, пытаясь вызвать у читателя от­вращение к большевикам. Под этой статьёй подписались А.Букейханов, А.Байтурсынов, М.Дулатов, Ахмет Беремжанов, С.Досжанов, Ж.Жанибеков, Файзулла Галимжанов, К.Арынгазиев, Г.Жундибаев, Газимбек Беремжанов» [8].

Отметим, жёсткие и осуждающие слова С.Сейфуллина, конечно, расходятся с нынешними оцен­ками программных целей и деятельности алашской интеллигенции. Объективное историческое ис­следование требует учёта всего спектра мнений, политических ориентиров, совокупности всех обще­ственных факторов того или иного времени. Да, оно вполне соответствовало логике партийного строительства, но, тем не менее, для современных исследователей совершенно очевидно, что истори­ко-мемуарный роман содержит богатый фактологический материал по истории казахской интелли­генции в период начала становления Советской империи.

Таким образом, оценивая материалы печати начала 20-х годов ХХ в., можно утверждать, что вследствие невысокого историко-теоретического уровня, крайней недостаточности источниковой ба­зы, приверженности идеологическим канонам того времени проблемы национальной интеллигенции рассматривались преимущественно в общем контексте революционного движения и гражданской войны. При этом многое показывалось схематично, основывалось зачастую на субъективных факто­рах, психологических эмоциях.

Отличительной особенностью историографии по национальной интеллигенции Казахстана явля­ется появление во второй половине 1920-х годов документально подкреплённых и аналитических ра­бот, опирающихся на программу Алаш-Орды и источники, раскрывающих конкретные действия ру­ководители Алаш-Орды и их взаимоотношения с белым движением.

Однако нарастающая политизация всех сторон жизни в Казахстане во второй половине 1920-х годов привела к усилению «разоблачительных», «обвинительных» подходов к истории Алаш и алаш- ской интеллигенции в целом. Особенно активизировался данный процесс после третьей Всеказахстанской партконференции, рассматривавшей наряду с другими вопросами и идеологическую ситуа­цию в Крае. Выступавший на конференции секретарь ЦК РК(б) Е.Ярославский обвинил руководящих казахских работников республики в приверженности к идеологии Алаш-Орды и в целом в национа­листических ошибках, что вызвало бурный протест со стороны Н.Нурмакова, С.Сейфуллина, С.Садвокасова, А.Асылбекова и других [9].

Кампания по разоблачению «контрреволюционной» деятельности алашской интеллигенции осо­бенно усилилась с приходом Ф.Голощекина на должность секретаря Крайкома ВКП(б) осенью 1925 г. Так, в отчетном докладе Голощекина в 1926 г. была дана чётко сформулированная установка по разо­блачению алашевцев, которая, по существу, превратилась в руководство к действию при анализе ис­тории Алаш.

Ф.Голощекин выдвинул тезис об «объективно-революционной роли» движения казахской ин­теллигенции до февральской революции и о «контрреволюционном его перерождении после», кото­рый стал основополагающим в целом ряде исследований, вплоть до середины 1930-х годов.

Так, согласно указаниям партийного руководства, появилась брошюра «Алаш-Орда. Краткий ис­торический очерк о национально-буржуазном движении в Казахстане периода 1917-1919 гг.», авто­ром которой является А.К.Бочагов. В монографии говорилось, что «в первый момент она (Алаш- Орда. — О.Ж.) выступала против империалистического царского самодержавия, и тогда она была прогрессивной, революционной силой, её поддерживали массы в большей мере» [10, 36-37]. Автор считал, что в этом заключалась её объективно-революционная роль, при этом отмечалось «. в глу­хое, тяжёлое время царизма . буржуазно-демократическая интеллигенция объективно играла ещё роль революционную. Но революционный голос её постепенно слабел ...» [10, 6]. Развитие алаш- ского движения происходит по восходящей линии, высшей точкой является декабрьский съезд 1917 г. в Оренбурге. Там и произошло, по мнению А.К.Бочагова, «полное организационное оформле­ние партии Алаш и выработана политическая программа» [10, 9].

Классовый характер в освещении истории Алаш, узкие хронологические рамки не позволили А.К.Бочагову вскрыть причины возникновения и социальную природу алашского движения. Его оце­ночные позиции полностью совпадали с официально принятой схемой освещения данной проблемы.

В 1929 г. был составлен и издан сборник документов и материалов «Алаш-Орда» под редакцией Н.Мартыненко с предисловием У.Исаева. В него вошли программные документы, протоколы съездов представителей киргизского народа, переписка правительства Алаш-Орды с руководителями белого движения в Сибири и на Урале, действия руководителей на разных этапах гражданской войны и т.д.

Судя по принципу подборки материалов, манере подачи некоторых важных документов, автор преследовал определённую политическую цель. Например, Н.И.Мартыненко включил в сборник не­качественный перевод программы (точнее, проект программы) партии «Алаш», дающий возможность по-разному интерпретировать его содержание, тогда как существовал вариант перевода этой про­граммы на русском языке А.Кенжина, по содержанию максимально приближенный к оригиналу. Данный текст перевода сознательно искажался, а неточности или фальсификация содержания давали повод идеологическим и карательным органам развернуть активную кампанию по травле лидеров и участников движения. Позднее именно перевод, предложенный Н.И.Мартыненко, был включен в за­рубежные издания [11].

По расчетам Ф.Голощекина и партийного руководства СССР, апогеем наступления на движение Алаш и национальную интеллигенцию должна была стать подготовленная С.Х.Брайниным и Ш.Я.Шафиро книга «Очерки истории Алаш-Орды» [12].

В ходе подготовки этой книги, в период с 8 по 28 декабря 1933 г., в Казахском научно­исследовательском институте марксизма-ленинизма была проведена конференция, посвящённая ос­вещению контрреволюционной роли Алаш-Орды. На конференцию для обсуждения доклада наряду с историками были приглашены государственные деятели: А.Жанкелдин, С.Мендешев, С.Асфендияров, И.Курамысов, главный редактор газеты «Еңбекші қазақ» А.Мусин и другие. Если судебные процессы 1930 и 1932 гг. над деятелями национально-освободительного движения имели цель дискредитировать их как граждан, то основной задачей конференции было дать теоретический отпор «потерпевшим крах остаткам Алаш-Орды» [13, л.1] именно на «историческом фронте». Этого не скрывали и докладчики Брайнин и Шафиро, получившие конкретный идеологический заказ [18]. Книга С.Х.Брайнина и Ш.Я.Брайнина была опубликована в 1935 г. Это был труд, написанный второ­пях, так как один из авторов признал в своем докладе, что на подготовку данного труда потребова­лось всего лишь несколько месяцев [13, лл. 3-16, 31-42].

Живой интерес вызывают архивные материалы, представленные в научной статье М.Койгельдиева о конференции, на которой шло активное обсуждение книги С.Х.Брайнина и Ш.Я.Шафиро «Очерки истории Алаш-Орды» [14]. Так, в процессе обсуждения докладов ясно обозна­чились две полярные точки зрения по поводу общественной деятельности казахской интеллигенции. Одна группа (Мендешев, Асфендияров, Федоров, Мусин и другие) выступила против искажения, од­ностороннего подхода в освещении деятельности национальной интеллигенции в начале ХХ в., дру­гая (Жанкелдин, Курамысов, Шафиро, Брайнин) — рассматривала проблему с позиции грубого со­циализма, набравшего в тот период обороты.

Например, С.Мендешев, подчеркнув несоответствие выводов С.Брайнина и Ш.Шафиро истори­ческим фактам, требовал признать, что истина в том, что в условиях колониальной эксплуатации ка­захского общества деятельность казахской интеллигенции имела объективно-революционный харак­тер, и привел конкретные факты крупных искажений в деятельности Б.Каратаева, А.Букейханова, М.Тынышпаева авторами книги [13, лл. 222-225]. С обвинением, что на конференции деятельность казахской интеллигенции рассматривается не с объективной научной точки зрения, а с позиции поли­тической конъюнктуры, выступил С.Асфендияров. «В начале своей деятельности казахская интелли­генция играла прогрессивную, даже революционную роль. В 1905 г. ни Букейханов, ни Тынышпаев не были революционерами. Тем не менее именно они были руководителями всенародного движения. Поэтому почему бы не говорить об их революционной роли?» [13, лл. 235-240]. Асфендияров также считал, что С.Брайнин в своем докладе, оценивая национально-освободительное движение, начав­шееся в 1905 г., допустил методологические ошибки.

Интересно заметить, что председательствовавший на конференции второй секретарь Краевого комитета И.Курамысов заявил: «Сожалею, что предоставил слово Асфендиярову. Мы должны напи­сать с партийной позиции цельную историю революционного движения в Казахстане. В среде нацио­нальной интеллигенции сложились ошибочные представления о Букейханове, Байтурсынове, Дула- тове и их деятельности. Некоторые из них до сих пор не понимают, что находятся под влиянием этих представлений (слухов). Есть среди них и заблудшие, которым мы мягким словом, или жестко помо­жем, а если будет нужно — «избив до посинения». Далее, в заключение, он отметил: «Наша конфе­ренция должна раз и навсегда поставить точку в этой дискуссии и прийти к единому заключению» [13, л. 241].

Согласно архивным материалам вышеприведенные мнения базировались на том, что в качестве источниковой базы были использованы документы (в основном жандармерии и ОГПУ) на русском языке и невозможности привлечения источников на казахском языке по причине незнания его авто­рами книги [13, л. 7]. Вместе с тем Брайнин и Шафиро, сами не замечая того, допустили крупную ошибку. Так, в книгу вошли несколько документов, которые доказывали общедемократический, на­ционально-освободительный характер движения Алаш. Сразу же после опубликования книги 13 ап­реля 1935 г. в газете «Правда» появилась рецензия П.Рысакова. В ней было указано на этот промах, а также на отсутствие телеграмм девяти тысяч участников демонстрации в городе Акмоле, адресован­ных Ленину, Сталину, и телеграммы Сталина — на имя чрезвычайного комиссара Тургайской облас­ти [15].

В связи с опубликованной в «Правде» статьей бюро Казахского Краевого партийного комитета на заседаниях от 15 и 21 апреля, рассмотрев вопрос о книге «Очерки истории Алаш-Орды», с точки зрения автора публикации, приняло решение об изъятии этой книги из оборота. Рецензенты книги Э.Генкина и А.Ломакин отмечали в статье «Против Алашордынской контрабанды»: «из сорока четы­рёх документов примерно шестнадцать — царского и Временного правительств, двадцать восемь — Алаш-Орды. В приложениях нет ни одного советского документа, направленного против Алаш- Орды» [16].

Обвинения, аналогичные предъявленным к книге С.Х.Брайнина и Ш.Я.Шафиро, вскоре косну­лись и сборника Н.И.Мартыненко. В мае месяце 1935 г. бюро Краевого партийного комитета прини­мает решение об изъятии сборника из оборота [1, с. 76]. При этом отметим, что автор предисловия этого сборника У.Исаев (председатель СНК КАССР) был вынужден три раза писать объяснительную записку о «допущенных» ошибках в оценке деятельности казахской интеллигенции. Выступая в 1937   г. на первом съезде коммунистов Казахстана, он сказал: «Собрав и опубликовав документы по Алаш-Орде, мы тем самым предоставили ей трибуну, это было больше похоже на пропаганду идей Алаш-Орды. Товарищи, я написал введение к этому сборнику в 1929 г. Во введении я, оценив доре­волюционную деятельность Алаш-Орды как объективно-революционную, допустил большую ошиб­ку. Эту ошибку я исправил в письменном виде три раза: в 1931 г. на съезде языковедов, в 1933 и 1935 гг. Однако и сейчас нахожу необходимым вновь остановиться на ней, так как речь идет о важной по­литической проблеме» [17].

Необходимо отметить, что для других работ Брайнина и Шафиро, опубликованных в 1930-е го­ды, характерно резко негативное отношение к роли и деятельности алашской интеллигенции. Они отказывают ей в прогрессивности, подчеркивая, что уже изначально она имела все признаки «реак­ционности и классовой ограниченности», так как отражала интересы байства, отвлекала от борьбы народные массы [18].

Несомненно, в качестве первоисточников в исследовании проблемы политических взаимоотно­шений интеллигенции и власти выступают статьи видных представителей казахской интеллектуаль­ной элиты 1920-1930-х годов. Как противоправительственные квалифицировались публикации С.Садвокасова: «Новый путь для молодёжи» (1920), «Новая эпоха в истории Средней Азии» (1924), «Ленин и национальный вопрос» (газета «Еңбекші қазақ», 1924), «О национальном театре» (1926), «Проблемы народного просвещения в Казахстане» (1927), «Салмақбай-Сагындық» (роман, 1923­1924 гг.), «Күлпәш» (повесть, 1925), «Серебряный звонок» (повесть, 1927-1928 гг.). Особенный на­учный интерес вызывает статья С.Садвокасова «О национальностях и националах» (1927 г.), в кото­рой он выразил свои соображения о перспективах развития республики.

Одним из первых, кто наиболее обстоятельно исследовал вопросы формирования казахской ин­теллигенции, в частности, источники и пути её роста и подготовки, изменения её социально­профессиональной структуры и эволюцию политических взглядов, является выдающийся государст­венный и государственный деятель, талантливый ученый-историк, врач, педагог С.Д.Асфендияров.

В 1930-е годы имя С.Асфендиярова олицетворяло историческую науку Казахстана. Создатель первой книги, обобщивший историю Казахстана, С.Асфендияров был первопроходцем и открывате­лем нового во многих направлениях исторической науки. Он является автором многих исторических исследований, в том числе монография «История Казахстана (с древнейших времен)», изданная в 1935 г., «Национально-освободительное восстание 1916 года в Казахстане» (1936 г.) и мн. др.

Необходимо отметить, что довольно противоречивой является концепция С.Асфендиярова об интеллигенции Казахстана дореволюционного периода. Асфендияров, исследуя историю националь­но-освободительного и революционного движения в Казахстане, особое внимание обращал на его социальную, политическую и идеологическую направленность. Поэтому причины возникновения национальной интеллигенции он связывал с воздействием внешних и внутренних факторов, которые определили её политическое лицо, повлияли на её малочисленность и неоднородность. В этой связи С.Асфендияров считал: «Совершенно недопустимо для марксиста говорить о дореволюционной ин­теллигенции вообще. Её надо делить на три группы: 1) интеллигенция, отражавшая идеологию демо­кратических низов (имевшая разные оттенки); 2) интеллигенция, отражавшая идеологию либераль­ной и оппозиционно настроенной к русскому царизму национальной буржуазии; 3) интеллигенция, отражавшая идеологию полуфеодалов, для которых правительство было своим правительством» [19].

Асфендияров считал, что казахская интеллигенция (алашская), отражая интересы зарождающей­ся либеральной буржуазии, имела двойственность политических взглядов. Отсюда следует его вывод о её прогрессивности в период первой русской революции, когда она стремилась к национальной консолидации, занималась разработкой литературного языка и письменности. Утверждая отсутствие революционности у алашской интеллигенции, Асфендияров исходил из того, что движение было верхушечным, охватившим лишь немногие слои казахской буржуазии и интеллигенции, кроме того, в программе Алаш отсутствовал призыв к свержению монархии, а в «Казахе» — печатном органе дви­жения — не публиковались сообщения о рабочем движении в России [19].

Демократическая интеллигенция Казахстана, занимавшая третье место в схеме С.Асфендиярова, заявила о себе в канун Октября. До этого, как он считал, она составляла лишь незначительную группу и находилась под влиянием буржуазного национализма. В ходе национально-освободительного дви­жения 1916 г., революционной борьбы в феврале и октябре 1917 г. сложилось революционное крыло демократической интеллигенции. Появление этого крыла и соединение его с освободительным дви­жением казахских масс произошло, по мнению исследователя, на основе опыта национально­освободительного восстания 1916 г., февральской буржуазно-демократической революции, перехода от Февраля к Октябрю и завершилось в период Октябрьской социалистической революции [20].

Асфендияров пришел к выводу о том, что процесс дифференциации старой интеллигенции Ка­захстана начался и завершился в течение двух предоктябрьских лет. Этот вывод, на ошибочность ко­торого было указано ещё Т.Рыскуловым [21], вытекал из абстрактной схемы С.Д.Асфендиярова. Со­гласно ей демократическая интеллигенция, объединившая исключительно выходцев из «низов», из бедноты, по времени может сложиться только после чиновничества, офицерства и специалистов [22].

В современных условиях развития исторической науки Казахстана выводы и оценки С.Асфендиярова не во всем правильны и безупречны. Бесспорно, на них лежит печать времени. В концепции Асфендиярова об интеллигенции отражаются пороки и беды исторической науки 1930-х годов: узость её источниковой базы, отсутствие бережного, тактичного отношения к наследию про­шлого, стремление к схематизации исторических процессов [23].

Таким образом, особенностью развития историографии по проблеме исследования о националь­ной интеллигенции второй половины 1920-х - конца 1930-х годов является тенденция признания «объективно-революционной ее роли до Октября» и полное «развенчание этой теории и показа ее антинародной сущности» после. Следует признать существование до начала 1930-х годов двух пози­ций относительно алашской интеллигенции среди исследователей Казахстана. Наглядным подтвер­ждением тому служат их публикации в республиканской партийной и советской печати. Малочис­ленная часть сторонников показа действительной роли национальной интеллигенций (Т.Рыскулов, С.Садвокасов, С.Мендешев, С.Асфендияров) исходили из объективных условий возникновения и идеологического оформления взглядов алашской интеллигенций, в основе которых, справедливо счи­тали исследователи, находились вопросы национального освобождения казахского народа, а не соци­ального. Однако эта позиция шла вразрез с утверждающимися партийными положениями о тесной связи изначально социалистически ориентированным национальным движением народных масс с общероссийским пролетарским движением. Если до середины 1920-х годов в казахстанской историо­графии допускалась дискуссионность в исследовании данной проблемы, то к 1930-м годам любое инакомыслие по ней рассматривалось как «антинародное», «контрреволюционное» и имело довольно жесткие последствия. Поэтому не случайным было появление значительного количества работ с ярко выраженными классовыми подходами по этой проблеме. Представители казахской интеллигенции были обвинены в «предательстве» народных интересов, подверглись репрессиям, и сама тема факти­чески была закрыта для научного исследования.

Список литературы

1. Козыбаев ИМ. Историография Казахстана: уроки истории. — Алма-Ата: Ғылым, 1990. — С. 22-25.
2. Букейханов А. Избранное. — Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 1995. — С. 76.
3. Алаш-Орда. Сборник документов. — Алматы: Жалын, 1992.
4. Волков АЮ, Ержанов А.Е. Партийное руководство культурным строительством в Казахстане (1917-1987 гг.) // Исто­рико-партийная наука в Казахстане: некоторые проблемы историографии. — Алма-Ата, 1988. — С. 141.
5. Ауанасова АМ. Национальная интеллигенция Казахстана в первые годы Советской власти (1917-1923 гг.): Дис... канд. ист. наук. — Алматы, 1993. — С. 9.
6. Сулейменов РБ. Историография культурной революции // Историографическая наука Советского Казахстана (1917­1960 гг.). — Алма-Ата, 1990. — С. 205.
7. Яковлев М. Перелом среди киргизской интеллигенции // Советская степь. — 1923. — 7 дек.
8. Сейфуллин С. Тернистый путь. — Алма-Ата, 1975. — С. 122-123.
9. ҚойгелдиевМ.Қ., Омарбеков Т. Тарих тағлымы не дейді? — Алматы: Санат, 1992. — С. 13.
10. Бочагов А.К. Алаш-Орда. Краткий исторический очерк. — Кзыл-Орда: Казгосиздат, 1927.
11. Программные документы мусульманских политических партий. 1917-1920 гг. — Оксфорд, 1985. — С. 47-53.
12. Брайнин С, Шафиро Ш. Очерки по истории Алаш-Орды. / Под ред. Н.Н.Ванаг. — Алма-Ата, 1935.
13. АП РК Ф.811. Оп.20. Д.686. Л.1.
14. Движение Алаш. Сборник документов и материалов. — Алматы: Алаш, 2004. — Т. 1. — С. 3-21.
15. Рысаков П. Алашордынская контрабанда // Правда. — 1935. — 13 апр.
16. Генкина Э, Ломакин А. Против Алашордынской контрабанды // Историк-марксист. — 1935. — № 4. — С. 108-110.
17. Движение Алаш. Сборник документов и материалов. — Алматы: Алаш, 2004. — Т. 1. — С. 3-21; АП РК Ф. 708, Оп. 1. Д. 2. Л. 91.
18. Брайнин С., Шафиро Ш. К вопросу о роли казахской национальной интеллигенции в 1917 г. // Большевик Казахстана.—  1933. — № 4; Они же. Об истоках алашского движения // Большевик Казахстана. — 1933. — № 6.
19. Асфендияров С. О некоторых основных вопросах истории казахов // Большевик Казахстана. — 1933. — № 2. — С. 38.
20. Асфендияров С.Д. Национально-освободительное восстание 1916 г. в Казахстане. — Алма-Ата. — М., 1936. — С. 139.
21. Рыскулов Т. Против извращений истории Казахстана // Казахстанская правда. — 1936. — 3 апр.
22. Асфендияров С.Д. История Казахстана (с древнейших времен). — Алма-Ата. — М., 1935. — С. 216.
23. Назарбаева Г, Әбжанов Х. Қазақстан: тарих пен тагдыр. Мақалар. — Алматы: «Кітап баспасы» ЖШС. — 2003. — С. 113.