Олень в искусстве жителей железного века Центральной Азии: общие тенденции в восприятии образов

Уже более двух веков специалистами иссле­дуется скифо-сибирский зверинный стиль, ко­торый оказал свое влияние на развитие искус­ства Евразии в железном веке и в последующие эпохи. Многие образы звериного стиля сотни раз привлекли специалистов, исследованы тысячи накопленных материалов, изучены своеобраз­ное преломление образов и сюжетов, характер­ных для скифо-сакского искусства, такие как изображения кошачьих, оленей, медведей, гри­фонов, баранов, рыб и сцен терзания. Но не-cмотря на это, одним из наиболее популярных изображений для вышеназванного периода ста­новится образ оленя. Восприятие и осмысление образа оленя у народов Евразии были разными. Например, у древних кельтов олень - символ Солнца, плодородия и жизненных сил, досто­инства, мужественности, быстроты, посредник между миром богов и миром людей. Олень у китайцев означал счастье и долголетие, а у славян олень считался олицетворением пред­ков. Он символизировал уединение и непороч­ность у европейцев, а в японской поэзии ожеств-лялся с одиночеством. Также олень был тесно связан с историей и культурой большинства сибирских народов. У самодийцев ни одно животное не пользовалось таким почетом, как олень. Объясняется это особой ролью оленей в жизни самодийских племен. Для нганасан, энцев дикий олень был основным объектом охоты. Особенно развит был культ оленя у ненцев, потомственных оленеводов. Олень же, как известно, был одним из основных тотемов у древнетюркских племен. Например, казахи так­же относились к нему с уважением, старались убивать только по необходимости во времена голода. Кыргызы считают, что прародитель­ницей племени бугу (самец оленя или марала) 

*«Работа выполнена при финансовой поддержке гранта Комитета Науки МОН РК №1157 ГФ «Археологические памятники Курчумского района ВКО» была женщина с рогами, происходящая из оленей, дочь божественного покровителя оле­ней, горных баранов, козлов, косуль и т. п. Образ этого тотемного предка племени бугу тесно связан с представлениями народов Саяно-Алтая о диких рогатых животных, в том числе олене, как их тотемах.

Исскусство племен и народов железного века Центральной Азии представляет одну из наиболее сложных и спорных сторон скифо-сакской проблемы. Спорность и сложность ее в том, что с эпохи поздней бронзы и на протя­жении всего раннего железного века это ис­скусство развивалось в нескольких различных центрах, часть которых подверглась воздей­ствию внешних сторон, другая часть развива­лась самостоятельно, а в третьей части пере­плетались элементы разнородных культур и местной традиции. В итоге на огромном про­странстве появились несколько десятков архео­логических культур.

В свою очередь, зверинный стиль является сложным сплавом многих разнородных эле­ментов, его каждый этап развития оригинален по своему. Ведь с течением времени благодаря различным историческим процессам происхо­дит исчезновение одних, появление других ху­дожественных образов воплощавшие в себе разнородные качества или отдельные своиства. Поэтому многие специалисты придававшие ре­шающее значение той или иной стороне при­ходили иногда противоречивым выводам отно­сительно истоков зверинного стиля. До сих пор остается дискуссионным вопрос происхожде­ния скифов-саков и их культуры [9]. В первой половине ХХ века Г.Боровка и Э.Миннз счи­тали, что скифский зверинный стиль происхо­дит от сибирского. Д.Н.Эдинг также высказал такие же мысли. Решающую роль в формиро­вании скифского искусства Б.В.Фармаковский и К.Шефольд отводили иссусству Ионийской Греции. В первых трудах М.И.Ростовцев признавал древневосточные и иранские корни, за­тем он отошел от своих взглядов и предпо­ложил, что центр скифо-сибирского зверинного стиля находилось где-то в Центральной Азии или Горном Алтае [8, 86-87]. Во второй поло­вине ХХ века дискуссия по этому вопросу оживилась в связи с открытием множества ар­хеологических культур. Некоторые придавали большую роль переднеазиатским или древне­восточным мотивам, некоторые возвращались к мысли о восточном происхождении зверинного стиля. В конце ХХ века в научной литературе утвердились несколько версии, сейчас боль­шинство точек зрения по данной проблеме сводится к двум противопоставляемым концеп­циям. Первая из них, «автохтонная», основы­вается на представлении о генетической связи скифов с носителями срубной общности на тер­риторий Восточной Европы. Сформулирована эта концепция на основе трудов Б.Гракова, М.Артамонова и других. Вторая, «центрально-азиатская», по этой концепции ученые предпо-логают, что скифо-сакская культура сформи­ровалось на территорий Центральной Азии, носители скифоидных культур появились в Восточной Европе из глубинных районов Азии. Позже это подтвердились открытиями Ши-ликти, Аржан и др. [14, 16-57; 15].

В изобразительном искусстве племен желез­ного века Центральной Азии скифо-сакского периода представлены все основные представи­тели фауны. Понятие «зверинный стиль скифо-сакского времени» в научной литературе тради­ционно применяется по отношению к произ­ведениям исскусства народов, населявших об­ширные просторы в лесостепи Восточной Ев­ропы, Казахстана и сопредельных территорий, Сибири и Алтая, Предкавказье, Южное При-уралье, некоторые районы Памира и другие регионы в центре Евразии. Многочисленные кочевые племена с одинаковыми типами куль­тур и хозяйства исследователями по разному были названы, в данное время некоторые ис­следователи все культурные объединения назы­вают в историографии «скифооидными». Для обозначения этой общности исследователями были предложены различные термины («скифо-сибирское культурно-историческое единство», «общность», «скифский мир», «евразийский зверинный стиль» и т.д.). В данное время, многие специалисты используют термин «скифо-сибирский мир», на наш взгляд и этот термин не вполне корректно отражает суть вышеназ­ванного мира. Дело в том, если «скиф» назва­ние народа, то «сибирь» название местности, тогда получается, что скифы населяли только территорию Сибири и никакого отношения не имеют к остальным археологическим куль­турам скифо-сакского мира. В свое время А.Д. Грач просторы степи предложил назвать «иранской скифо-сако-юэчжийской ойкуменой». Однако и этот термин излишне длинный и фонетически сложен.

Во-вторых, весь скифо-сакский мир назы­вать «иранской» или «персоязычной» не уместно, так как многие тюркоязычные народы считают саков своими предками. Даже несмотря на фальсификацию В.И. Абаева. В свое время В.И. Абаев считал, что само название среднеазиат­ских скифов saka соотносится в осетинском языке со словом sag, иранском - saka, персид­ском - saha, русском - сохатый. Все эти слова имеют одно значение «олень-бык (самец)» [1, 11-16]. Но и в тюркских языках тоже есть множества слов напрямую связанные с этим этнонимом, например у казахов «сак» - осто­рожный, «сака» - зрелый или возмужалый чело­век. Вся беда В.И. Абаева в том, он специально игнорировал и не замечал тюркских слов. Приводил в качестве доказательства имена людей и название племен на осетинском языке (Таксакис, Сакесфраз, Рахойсакос, массагет, тиссагет), как-будто этот язык (сейчас общая численность осетин - более 700 тысяч человек) в древности и средневековье был международ­ным языком на Кавказе и в Центральной Азии. По материалам «Википедии» можно увидеть следующее: «в настоящее время осетины, живу­щие в Северной Осетии, делятся на две субэт­нические группы: иронцев и дигорцев. Факти­чески же население Южной Осетии можно делить на две крупные субэтнических группы, говорящих на двух говорах иронского диалекта осетинского языка - кударо-джавском (распро­странён на большей части территории РЮО) и чсанском (распространён на востоке РЮО). В Северной Осетии же среди иронцев бытует куртато-алагирский говор иронского диалекта». Как видно, осетины не стали единой нацией до (возможно до середины) ХХ века, мы конечно, ничего не имеем против осетинского народа, мы только против необоснованных фальшивых гипотез «великого фальсификатора» В.И. Абаева. Если исходить из методики этого ученого, получается следующее: в казахском языке так­же много встречаются личные имена людей с корнем «сак»: «сакшы» - стражник, хранитель; Сака, Сакыбай, Сакыш, Сагыныш, Сактаган,Сагындык, Сагынтай и другие. Как видно эти имена и названия сложены совсем по другому, а у В.И. Абаева слово «сак» то в середине имен, то в конце, получается своеобразный «вине­грет», видимо он стал использовать все имена осетин имеющие вышеназванные «приставки». А таких «приставок» и «суфиксов» у тюрко-язычных народов сотни. Также в китайских источниках встречаются этноним «сэ» или «се». А это говорит в свою очередь о том, что корень этнонима «сак» состоит из самоназ­вания местных древнетюркских племен. Если это не самоназвание, то откуда известно выше­названный этноним древним китайцам, вряд ли они могли использовать слова древнеперсид-ского языка, когда сами тесно общались и были южными соседами ранних тюрков. Также мно­гие пан-иранисты не замечают археологические материалы Казахстана, утверждающие исто­рико-культурную преемственность поколений. Ведь большинство археологических объектов принадлежащих сакам на территорий Казах­стана (особенно в Жетысу) генетически свя­заны с раннетюркскими (усуньскими) памятни­ками [3, 157], также керамические комплексы эпохи раннего железного века сохраняют тра­диции изготовления (форма, техника, орнамент и др.) еще несколько веков, тесно связывая материальную культуру несколько древнетюрк­ских государств [7, 198]. Это подтверждают лингвистические данные [12, 243].

Многие народы Евразии по разному отно­сились к образу этого животного, но для боль­шинства олень означал «изящество и умерен­ность». Образ оленя привлекал внимание мно­гих ученых (М.Грязнов, М.И. Артамонов, Н.Л.Членова, В.В. Бобров, Ю.И. Трифонов, Е. Ф.Королькова, В.В. Овсянников и другие). Однако, позы оленей трактованы по разному у различных специалистов, некоторые одинако­вые сюжеты также названы по разному. Этому наверно оказывал влияние вопрос систематиза­ции образов оленей, ведь некоторые исследова­тели выделяли их по стилистическим особен­ностям (Н.Л. Членова), другие по форме рогов (В.В. Бобров), остальные по общей позе (Ю. И. Трифонов).

Одним из первых исследователей образа оленей М. П.Грязнов, по материалам Саяно-Алтайского региона выделил их на две стилисти­ческие группы: ранняя и поздняя. Первая из них охватывает VII-V вв. до н.э., а вторая дати­руется V в. до н.э. и заканчивается немного позже. В раннюю группу М.П.Грязнов вклю­чает три варианта изображения оленя: стоящий «на цыпочках», лежащий с подогнутыми но­гами, в стремительном беге [6, 226]. Но такая гипотеза не оправдана, так как позы оленей намного больше, чем вышеназванные варианты. Эту проблему досконально изложила Н.Л.Чле­нова, выделившая по археологическим мате­риалам 10 групп оленей в позе с подогнутыми ногами. Она выделяет только несколько основ­ных поз: «первая - с подогнутыми ногами, вытянутой вперед шеей и поднятой головой (иногда голова повернута назад); вторая поза -стоячая - менее распространена. Иногда олень стоит на кончиках копыт, как бы «на цыпоч­ках»; в некоторых случаях изображение обрам­лено кольцевой рамкой, иногда изображена только голова оленя» [15, 167-180]. Во многом поддержавшая ее Л.Л. Баркова в статье «Образ оленя в искусстве древнего Алтая (по мате­риалам Больших Алтайских курганов)» подроб­но анализировала общие сюжеты и их разде­лила на 9 групп: идущие олени; лежащие олени; прыгающий олень; симметричная ком­позиция из двух фигур оленей; стоящий олень; «свёрнутая» фигура оленя; скульптурная голова оленя; сцены борьбы; сцены борьбы, показан­ные условно [4, 54-63]. Таким образом, иссле­дователями выделены почти все композицион­ные сюжеты образа оленей в искусстве народов Центральной Азии в эпоху железного века. Но и в скором времени требуется конкретизация некоторых сюжетов, уточнение хронологии комплексов, так как в данное время рамки же­лезного века немного удревнились специа­листами. До настоящего времени оленевод­ством занимаются многие народы Центральной Азии и сопредельных северных территорий, поэтому на вопрос где был возник культ оленя, ответ все еще надо искать в этих местах.

Образы оленей были очень популярны и в искусстве жителей раннего железного века выше­названных регионов. Воспроизведение этого образа встречается как в сценах борьбы зверей, так и в одиночных изображениях. Они иссле­довались многими учеными [10]. Среди иссле­дователей распространено мнение, что образ оленя олицетворяет также образы других пар­нокопытных животных, даже был тесно связан с культом коня, примером чему может служить материалы могильника Берель Восточного Ка­захстана, в котором захороненные лошади (в кургане №11 всего было обнаружено 13 лоша­дей) были оформлены как олени, вставлялись искусственные рога и другие парадные атри­буты тесно связанные с образом этого живот­ного. Среди многочисленных предметов зве­ринного стиля были найдены также образы грациозного оленя, в особенности со сценами терзания кошачьим хищником оленя. Не менее интересен курган Байгетобе (раскопан в 2003 году) в могильнике Шиликты в окрестностях города Зайсан Восточного Казахстана («Золо­той человек-3»), также курган Иссык (открыт в 1970 году) в Алматинской области («Золотой человек-1») [2; 13]. В 2010 году обнаружены золотые изделия в кургане могильника Талды-2 в Центральном Казахстане, очень похожие по технологию изготовления и по сюжету с ши-ликтинскими [5; 11]. В вышеназванных объек­тах обнаружены уникальные золотые пред­меты, олицетворяющие сюжеты представления саков о вечной борьбе двух стихий - земли и неба. Помимо них обнаружены десятки арте­фактов с образами оленей, архаров и горный козлов на других объектах железного века по всей огромной территорий Казахстана (клад Жалаулы в Жетысу и др.). Жители раннего же­лезного века занимались скотоводством, также земледелием. Поэтому, наверно, во-всех памят­никах ключевую роль играет образ пар­нокопытного животного. Но каждый образ жи­вотного несет в себе изобразительные традиции и композиционные особенности определенного культурного круга.

Следует отметить, некоторые образы оленей встречаются не только в виде ювелирных укра­шений, но и в наскальных рисунках Казахстана и сопредельных территорий. Частично рассмо­тренные примеры культа оленя у народов Цен­тральной Азии показывают, что религиозные представления связанные с образом этого жи­вотного очень близки между собой на этой огромной территорий, несмотря на различные этносы обитавшие здесь. Особенно показателен фольклор и изобразительное творчество, свя­занных с оленю. Этнографические данные ут­верждают, что казахи использовали образ оленя в вышивке, в оформлений ковров, в ювелирных украшениях и т.д. По археологическим источ­никам можно увидеть такую тенденцию: мно­гие образы оленя и других животных много­кратно копируется, создавая тем самым уни­кальные предметы скифо-сакского мира. Сти­листические особенности трактовки образа оленя, представляют собой органическое един­ство. Например, при изготовлении золотых украшений Шиликти и Талды-2 (между ними почти 1000 км) использован единый стилисти­ческий приём, также многие материалы по тех­нике повторяют друг-друга. Поэтому целесооб­разно было бы называть этот феномен «куль­турой шиликти». Зверинный стиль, в том числе образ оленя и других животных повлияло даже на полихромный стиль, об этом наглядно сви­детельствует техника изготовления золотых украшений. Истоки полихромного стиля начи­наются с зверинного стиля, берущие свои корни как минимум с эпохи бронзы Централь­ной Азии. Например, вставка камней (бюризы) в глазные ямки (сквозные просветы), ноздри и ухо животного и другие приемы техники изго­товления ювелирных украшений широко ис­пользовались в последующие времена, в том числе и в полихромном стиле.

Литература

1. Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. I., Т. 3. -М., - Л.: 1978. -616 с.
2. Акишев К.А. Курган Иссык = Issyk Mound. -Алматы: 1978. -132 с.
3. Байпаков К.М., Таймагамбетов Ж.К. Археология Казахстана. -Алматы: 2006. -356 с.
4. Баркова Л.Л. Образ оленя в искусстве древнего Алтая (по материалам Больших Алтайских курганов) // АСГЭ. Вып. 30. 1990. С.55-66.
5. Бейсенов А.З. Талды-2 и памятники раннесакского времени степной Евразии // Сакская культура Сарыарки в контексте изучения этосоіциокультурньгх процессов степной Евразии. -Караганды: 2011.
6. Грязнов М.П. Саяно-алтайский олень // ПА. Вып. 2. 1978. С. 222-232.
7. Досымбаева А. Культурный комплекс тюркских кочевников Жетысу. ІІ в. до н.э. - Ү в. н.э. -Алматы, 2007. -216 с.
8. Ильинская В.А. Некоторые мотивы раннескифского зверинного стиля // Советская археология. №1. 1965. С.86-107.
9. Кореняко В.А. Искусство народов Центральной Азии и зверинный стиль. -М.: 2002. -327 с.
10. Рыскулов Т.М. На каком языке говорили саки? // Евразийский народ саки. -Алматы: 2006. С.242-247.
11. Самашев З.С., Толеубаев А.Т., Джумабекова Г.С. Сокровища степных вождей. -Алматы: 2004. -176 с.
12. Окладников Е.П. Олень золотые рога. - М.-Л.: 1964. С.118-119
13. Омаров Ғ. Шілікті даласындағы алтын қорған. Алаш. №5. 2008. Б.58-68.
14. Членова Н.Л. Скифский олень // Памятники скифо-сарматской культуры. Материалы и исследования по археологии СССР. № 115. -М.: 1962. С.167-203.