Право на личную свободу как основа принципа неприкосновенности личности в уголовном процессе

Права человека реальны настолько, насколько общество способно их обеспечить, насколько оно за­интересовано в этом. Разумеется, действие этой закономерности не является исключительным: важ­нейшая роль принадлежит самой личности, ее качествам, ее активности. Но противопоставлять ее обществу, создавать видимость независимости результатов осуществления ее прав от социальной среды - значит заведомо предусматривать возможности проявления несправедливости в этой обла­сти. Образуется неразрывная связь человека и государства, опосредованная их взаимными правами и обязанностями, а также установленной в законе юридической ответственностью.

О личности как о системообразующей кате­гории мы можем говорить только тогда, когда она обладает достаточной свободой в обществе. Мало того, для защиты своих свобод личность наделена в государстве определенным объемом прав (ч.1 ст. 18 Конституции РК).

Свобода личности в обществе соизмеряется многими показателями, т. к. в общий правовой статус личности включены и правовые свободы, представленные в качестве субъективных прав. Так, в частности, это может быть свобода слова, отражающая его политическое право; свобода творчества, включающая культурные интересы личности. В гражданских правоотношениях дей­ствует лозунг: «Разрешено все, что не запрещено законом».

Подтверждение собственного суждения мы находим, исследуя труды Строговича М. С., кото­рый отмечает, что «Свобода личности - это тоже ее право». С другой стороны, «любое право лич­ности включает в себя определенную свободу в поведении, то есть определенную сферу возмож­ностей, в пределах которой человек выбирает ту или иную форму поведения, принимает решение, как ему следует поступить - иначе это было бы не право, а обязанность» [1; с. 24]. Российский теоретик права Матузов Н.И. пишет: «... Когда законодатель хочет предоставить свободу, он пре­доставляет право. Собственно свобода в юриди­ческом смысле и есть субъективное право, как и наоборот, субъективное право есть юридически гарантированная свобода» [2; с. 250].

Однако необходимо осознать категорию, что нигде в мире нет абсолютной свободы. Мера сво­боды личности непосредственно связана с уров­нем свободы общества. Личность не может быть свободной от общества так же, как она не может быть свободной от природы. Ясно, что человек свободен в обществе настолько, насколько ему позволяет уровень свободы самого общества. Права человека реальны настолько, насколько общество способно их обеспечить, насколько оно заинтересовано в этом. Разумеется, действие этой закономерности не является исключитель­ным: важнейшая роль принадлежит самой лич­ности, ее качествам, ее активности. Но противо­поставлять ее обществу, создавать видимость независимости результатов осуществления ее прав от социальной среды - значит заведомо предусматривать возможности проявления не­справедливости в этой области.

Таким образом, свобода индивида не без­гранична. Ограничения связаны, прежде всего, с необходимостью обеспечения общественного порядка, прав и свобод других индивидов, го­сударственной, экологической безопасности, сохранения конституционного строя, межнацио­нального согласия и др. Однако и эти ограниче­ния тоже не безграничны. Так, например, в соот­ветствии с ч.3 ст. 39 не допускается ни в какой форме ограничение прав и свобод граждан по политическим мотивам. Ни в каких случаях не подлежат ограничению права и свободы, предус­мотренные ст.ст. 10, 11, 13-15, п. 1 ст.16, ст. 17, ст. 19, ст. 22, п. 2 ст. 26 Конституции. В данном случае речь зашла о законодательных (конститу­ционных гарантиях) правах и свободы человека и гражданина, которые максимально защищают от применения к ним мер государственного при­нуждения.

Тем не менее, продолжим исследование сво­боды как основы принципа неприкосновенности личности. Какова же свобода индивида, вовле­ченного в сферу уголовного судопроизводства? Ведь именно в данной сфере человек приобре­тает специфический уголовно-процессуальный статус и попадает под действие самой «суровой» уголовной системы государственного принужде­ния. До признания подследственного виновным в совершении преступления последний подвер­гается мерам уголовно-процессуального при­нуждения, посредством которой объем его лич­ной свободы существенно ограничивается.

Правоограничительная направленность при­нуждения в уголовном процессе вытекает из об­щей аксиомы государственного принуждения, которое рассматривается как физическое или психическое воздействие путем причинения личных, материальных и моральных ограни­чений в целях подчинения требованиям госу­дарства. Нетрудно заметить, что в этом опреде­лении в качестве главной цели принуждения выступили исключительно государственные интересы. Представляется, что данное опреде­ление недостаточно полно выражает сущность принуждения, поскольку в тени остается его праворегулирующий характер. Следует согла­ситься с казахстанским ученым Ахпановым А.Н, считающим, что «государственное принуждение следует рассматривать как один из методов ре­гулирования общественных отношений. Такое понимание сущности принуждения позволяет выделить в нем наиболее характерное, основное качество, соединяющее в себе как целевое, так и инструментальное предназначение принуди­тельных мер». Под целевым предназначением автор понимает «совокупность задач, решаемых при помощи государственного принуждения. Инструментальное предназначение принужде­ния обусловливает выбор и оперирование спец­ифическими средствами и способами в целях до­стижения имеющихся задач» [3; с. 34].

Обращение к средствам уголовно-процессу­ального принуждения продиктовано объектив­ными обстоятельствами. Но в каждом случае его применения необходима нравственная обосно­ванность принятого решения и совершаемого действия. Гражданин, подвергаемый государ­ственному принуждению в сфере уголовного судопроизводства, должен осознавать свою обя­занность следовать установленному законом предписанию или принуждению. В то же время должностное лицо, прибегающее к средствам принуждения, должно понимать необходимость и нравственную обоснованность подобного воз­действия, не только юридическую, но и мораль­ную правоту своих действий [4; с. 35]. Важным здесь является сохранение дисбаланса интере­сов противоположных сторон: государства в лице своих правоохранительных органов, чья деятельность направлена на изобличение и на­казание виновных, чьи интересы в уголовном процессе сводятся к тому, чтобы избежать ответ­ственности.

Уголовно-процессуальным законом и подо­зреваемые, и обвиняемые лица, подвергшиеся уголовному преследованию, наделены блоком процессуальных прав, а также процессуальных и конституционных гарантий, которые и опре­деляют объем их социальной свободы. Уместно будет привести высказывание Воеводина Л.Д. и Краснова М. А., указавших, что «право - это возможность получить какое-либо социальное благо, а свобода - это возможность совершить тот или иной поступок. Но каждая конституци­онная свобода гражданина есть одновременно и его право» [5; с. 9]. Таким образом, мера свободы личности в сфере уголовного судопроизводства определяется совокупностью принадлежащих ей конституционных и процессуальных прав. Например, право обвиняемого на защиту - это гарантированная законом свобода опровергать обвинение» [6; с. 20] и т.п.

При этом следует согласиться с авторами, считающими, что свобода и субъективные права - все категории разного порядка [6; с. 21]. Так, в частности, свобода, уже в соответствии с со­временным (демократическим) законодатель­ством - это одно из прав, мало того, - это право входит в разряд неотчуждаемых и естественных прав, ущемление и ограничение которых произ­водится только государством, только в крайних случаях и только на законных основаниях.

Следовательно, применение ограничений возможно лишь в том случае, если они предус­мотрены законом. Однако есть и мнения обрат­ного порядка. Так, например, имея в виду право неприкосновенности личности, Патюлин В.А. считает, что «совершенно недопустимо говорить о том, что оно может быть ограничено право­мерными действиями работников милиции, про­куратуры и суда. По мнению автора, в данном случае ограничивается не право на неприкосно­венность, а сама неприкосновенность как факти­ческое состояние» [7; 15].

На сегодня такая позиция опровергнута не только демократическими политическими тен­денциями казахстанского общества, но и прак­тикой правового реформаторства, показавшего, что в основе общественного согласия, охраны и защиты интересов личности стоит право и подчиненная ему система законодательства Ре­спублики Казахстан. Государство защищает и гарантирует соблюдение прав и интересов граж­дан только в том случае, если они установлены в законе. Основополагающим здесь выступает принцип законности, возглавляющий систему конституционных и правовых принципов от­ечественного законодательства. Значит, свобода индивида ограничивается только посредством норм права.

Проблема в данном случае, на наш взгляд, видится совсем в другом.

Во-первых, урегулированный нормами пра­ва механизм ограничения прав и свобод должен быть применим (т.е. нормы права должны со­ответствовать тем социальным, политическим, культурным и другим условиям жизнедеятель­ности общества, в котором оно находится в дан­ный момент). Это - проблема законодателя.

Во-вторых, практика правоприменения должна отвечать требованиям законности и со­провождаться такими требованиями к субъектам правоприменения, как нравственность, профес­сионализм и др. Здесь немаловажным фактором выступают и индивидуальные свойства указан­ных субъектов, такие, как: порядочность, чув­ство долга, образованность, патриотизм, высо­кое само- и правосознание и др. Нарушения прав и свобод, в частности, и неприкосновенности личности, отчасти, мы наблюдаем из-за невеже­ства работников правоохранительных органов, их низкой профессиональной подготовки и.т.д.

Зачастую именно этими лицами нарушаются нормы закона, устанавливающие неприкосно­венность личности в уголовном процессе.

Следовательно, принуждение как установ­ленная уголовно-процессуальным законом мера ограничения оправданна, несмотря на то, что по­сягает на конституционное право - на свободу личности. О неприкосновенности личности при применении мер уголовно-процессуального при­нуждения мы говорим, акцентируя внимание на сохранении за индивидом определенного блока прав и свобод, которые не могут ограничиваться и нарушаться ни государством, ни другими субъ­ектами правоприменения.

Ярким примером сегодня служит законодатель­ная регламентация предельного срока задержания до предъявления обвинения и заключения под стра­жу; санкционирование судом арестов; запрет уни­жения достоинства и применения насилия, пыток; усиление ответственности за нарушение прав и за­конных интересов граждан при производстве след­ственных действий; правовое обеспечение надзора и контроля за предварительным расследованием уголовных дел, а также другие гарантии неприкос­новенности личности в уголовном процессе.

Литература

1. Строгович М.С. Общие положения теории прав личности в социалистическом обществе. В кн.: Права личности в социалистическом обществе. - М.:Изд-во наука,1981. С. 272.
2. Матузов Н.И. Личность. Право. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. -Саратов: Изд-во Сарат-го унта,1972. - С.294.
3. Ахпанов А.Н. Проблемы уголовно-процессуального принуждения в стадии предварительного расследования. - Алматы: Жеті-Жарғы, - С. 176.
4. Москалъкоеа -Т.Н. Этика уголовно-процессуального доказывания. - М., 1996. -С. 35-36 // Вест­ник Московского государственного университета. Серия 11.
5. Воеводин Л.Д.. Краснов М.А. О формах конституционного закрепления свободы личности в СССР // Сов.гос. и право. - 1982. - №4. - С. 8-9.
6. Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение: Общая концепция. Неприкосновенность личности. - М.: Наука, 1985.- С. 239.
7. Патюлин В. А. Неприкосновенность личности как правовой институт //Сов.гос. и право. - 1973. №11. - С. 12-20.