Сравнительно-правовой анализ уголовно-правового регулирования ответственности за лжепредпринимательство в зарубежных странах: опыт для Казахстана

В статье автором анализируется зарубежный законодательный и практический опыт борьбы с лжепредпринимательством.

Вопросы борьбы с экономической преступ­ностью представляются актуальными не только для отечественных правоведов, но также для за­конодательства и практики зарубежных стран.

Успех в борьбе с экономической преступно­стью, выражающийся в минимизации негатив­ных последствий ее деятельности, для нацио­нальной экономики доказывает необходимость комплексного подхода, который должен вклю­чать в себя экономические, социальные, орга­низационно-управленческие, уголовно-право­вые (определяемые принципами взвешенной уголовной политики и оптимальным уголовным законодательством), административно-право­вые, оперативно-розыскные, идеологические и международные меры [1, c. 15].

По верному определению М. Анселя, «изуче­ние зарубежного опыта открывает перед юристом новые горизонты, позволяет ему лучше узнать право своей страны, ибо специфические чер­ты этого права особенно отчетливо выявляются в сравнении с другими системами. Сравнение способно вооружить юриста идеями и аргумен­тами, которые нельзя получить даже при очень хорошем знании только собственного права» [2, с. 38]. Поэтому представляется целесообразным при рассмотрении экономических преступлений, в том числе лжепредпринимательства, в нашей стране привлекать и зарубежный опыт.

Не секрет, что только в современный период с переходом от административно-командных ме­тодов в экономике к свободному рынку наряду с декриминализацией ряда составов преступле­ний (спекуляция, частнопредпринимательская деятельность) происходит и криминализация экономических отношений (появление совер­шенно незнакомым для прежнего уголовного за­конодательства советского периода Казахстана новых уголовно-правовых деликтов). И как пра­вильно отметил Б.В. Волженкин: «Законодатель­ство каждой страны должно учитывать конкрет­ные особенности экономического и социального развития, характеристики преступности, истори­ческий опыт и традиции, в том числе и правовые традиции, особенности национальной психоло­гии и т.д.» [3, с. 537].

Зарубежный законодательный и практиче­ский опыт при регулировании экономической деятельности и непосредственно борьбе с эконо­мической и коррупционной преступностью не­обходимо использовать для пристального изуче­ния и действенного применения наряду с нацио­нальными особенностями отечественного права. Это касается не только уголовного, но и других отраслей права. И связано с тем, что борьба с экономической преступностью зависит от при­менения возможностей всего спектра отраслей права. По нашему мнению, обоснованным бу­дет отметить слова Н.С. Таганцева, который го­ворил: «При подобной оценке на первом плане должно стоять национальное значение правовых положений: не для удивления или восхваления со стороны чужеземцев создаются законы, а для удовлетворения потребностей страны. Но и пол­ное отчуждение от права других народов, от их исторического правового опыта, от вековой ра­боты человечества было бы пагубно для нацио­нального развития права» [4, с. 29].

Уголовно-правовой наукой зарубежных госу­дарств само понятие экономической преступ­ности и ее признаков трактуются по-разному. Е. Е. Дементьева отмечает: «Интерес к проблеме экономической преступности возник в западной криминологии уже в начале ХХ века. Однако в это время экономическая преступность понималась как преступность бедных (кражи, нищенство, бродяжничество, а также другие преступления, связанные с посягательствами на собственность, были отнесены к данному виду преступности)» [5, с.5]. Следующий эволюционный этап в изменении понимания сущности экономической преступности произошел в середине ХХ века, когда под ней стали понимать преступность «белых воротничков». Появление термина «беловоротничковая преступность» связано с именем известного американского кримино­лога Э. Сатерленда, который в 1939 году характеризовал данный вид преступности как уголовно-правовые деяния, совершаемые рес­пектабельными людьми, имеющими высокое социальное положение и в процессе исполнения своих профессиональных обязанностей.

Э. Сатерленд пришел к таким выводам после проведенных обширных исследований противозаконной деятельности корпораций (на примере США). Между тем со временем многие ученые отошли от данного подхода при определении понятия экономической преступности вследствие дальнейших разрабо­ток, приведших их к следующему выводу, что данные преступления могут совершаться и лицами, имеющими не совсем высокий уровень социального положения. Таким образом, возникло понятие «экономическая преступ­ность», а беловоротничковая преступность стала ее частью» [5, с. 6].

По мнению известного шведского юриста Бу Свенссона: «Понятие «экономическая прес­тупность» не имеет четких уголовно-правовых границ, и существуют разные точки зрения по поводу содержания этого понятия» [6, с. 24]. Достаточно привлекательным для определения понятия экономической преступности является высказывание Отто Харро: «Преступления, которые совершаются в рамках фактической или обманной (фиктивной, мистифицированной) экономической деятельности, причиняют ущерб экономической жизни или могут вредить обществу или требуют для разъяснений особенных коммерческих знаний» [7, с. 185]. Некоторые ученые-юристы подобные прес­тупные деяния называли хозяйственными преступлениями. По мнению ученого япон­ского университета Васэда Такэхико Сонэ: «Хозяйственное уголовное право в широком смысле включает в себя общеуголовные нормы, которые применяются в случаях, когда в результате преступления причиняется ущерб хозяйственной деятельности» [8, с. 77].

Из данных высказываний мы можем сделать следующий вывод, что существующие две разные дефиниции понятия преступлений, посягающих наэкономическиеосновыгосударства,уживаются друг с другом. Главное то, что рассматриваемые явления, как бы не называли, их хозяйственными или экономическими преступлениями, вне зависимости от экономической структуры госу­дарств наносят своими действиями ущерб экономическим интересам общества каждого отдельного государства любой общественно-экономической формации.

Изучив разнообразные характеристики экономической преступности, представленные в трудах зарубежных ученых и специалистов (Сатерленда, Куини, Отто Харо, Шнайдера, Е. Е. Дементьевой и других) в борьбе с данным общественно опасным явлением, сделаем вывод, что экономическая преступность представляет собой противоправную деятель­ность юридических и физических лиц, осу­ществляемую с целью извлечения незаконной имущественной выгоды под прикрытием законных форм экономической деятельности, наносящую ущерб экономическим основам государства, предпринимательству и гражданам.

Зарубежные юристы «к экономическим преступлениям обычно относят налоговые и таможенные правонарушения, мошенничество, в том числе связанное с организацией фиктивных фирм и акционерных обществ, а также мошенническое банкротство, злоупотребление доверием, обман кредиторов ... и т.п.» [3, с. 539].

Изисторииуголовно-правовогорегулирования экономической деятельности и зарубежных стран мы видим, что «государство проводило политику борьбы с теми корпорациями, которые создавались в мошеннических целях» [9, с. 42]. К примеру, государство принимает ряд законов «О мыльных пузырях» (Англия, 1720 г.), направленных на пресечение деятельности тех компаний, которые занимались обманом граждан и злоупотреблением путем создания финансовых пирамид» [10, с. 6].

Переходя к рассмотрению такого общественно опасного деяния как лжепредпринимательство, по нашему мнению, следует отметить, что в зарубежных государствах с развитой рыночной экономикой она также имеет место, но представлена в иных формах.

Группой экспертов Совета Европы к эко­номическим преступлениям были отнесены следующие противоправные деяния: «моно­польные преступления; мошенничество органи­заций; подкуп, злоупотребление доверием; обман покупателей; цифровые махинации; фиктивные организации; фальсификация бухгалтерских документов; нарушение экономических требо­ваний и стандартов; умышленную неточность в описании товаров; нечестную конкуренцию; финансовые нарушения; уклонение от уплаты налогов на социальные нужды; таможенные нарушения; валютные махинации; биржевые и банковские нарушения; нарушения, наносящие вред окружающей среде; различные способы отмывания денег» [11, с. 84].

Из данного перечня экономических престу­плений «фиктивные организации» и «мошенни­чество организаций» по степени общественной опасности схожи с отечественным лжепредпри­нимательством.

Сравнительно-правовой анализ уголовного законодательства КНР показывает, что близкими по составу к лжепредпринимательству являются преступления, находящиеся в главе 3 параграф 3 ст. ст. 158-162 УК КНР (Преступления против порядка управления компаниями и предприяти­ями) и параграф 5 ст. ст. 192-200 УК КНР (Фи­нансовое мошенничество). Так, ст. 158 гласит: «С использованием при регистрации компании фиктивных документов или с помощью иных мошеннических способов декларирование лож­ных сведений об уставном капитале и регистра­ция компании с введением в заблуждение орга­нов, ответственных за регистрацию компании, при крупном размере суммы ложно деклариро­ванного уставного капитала, тяжких последстви­ях и других отягчающих обстоятельствах нака­зывается лишением свободы на срок до трех лет либо арестом, в качестве дополнительного или самостоятельного наказания применяется штраф в размере от одного до пяти процентов от ложно­го декларированной суммы уставного капитала» [12, с. 300].

Сравнительный анализ уголовного законо­дательства США, Англии, Франции, Германии, Швеции, Японии показал, что в указанных стра­нах отсутствует специальная норма, предусма­тривающая ответственность за лжепредпринима­тельство. Уголовная ответственность за данного рода преступления предусмотрена в ряде норм, регламентирующих ответственность за мошен­ничество и злоупотребление доверием. Как нам известно, уголовное законодательство некоторых зарубежных стран не кодифицировано, соответ­ствующие уголовно-правовые нормы можно най­ти в других законодательных актах, например в экономическом законодательстве [3, с. 80].

Зарубежное законодательство, регулирую­щее экономическую деятельность, достаточно обширно указывает на наличие корпоративно­го права в США; хозяйственного, хозяйствен­но-уголовного права в Японии, экономического права во Франции, акционерного права в Ве­ликобритании и Германии. В соответствии с указанным законодательством осуществляется регистрация и последующее лицензирование де­ятельности лиц и организаций, занимающихся предпринимательской деятельностью, а также устанавливается ответственность за нарушение регулируемых им норм. В зарубежном законо­дательстве регулирующих сферу экономической деятельности «тесно переплелись между собой нормы гражданского, торгового, уголовного, ад­министративного права, предусмотренные раз­личными видами нормативных актов, принима­емых различными органами и предоставляющих широкий спектр мер юридической ответствен­ности» [9, с. 48].

Лжепредпринимательство может совершать­ся лишь там, где разрешена и легитимно суще­ствует и развивается предпринимательская дея­тельность. В этой связи развитие подобной де­ятельности в СССР по сравнению со странами Западной Европы, как и развитие капитализма, который предполагает обязательное ее наличие, пришлось на более поздний период. Поэтому долгое время советское уголовное законодатель­ство не знало норм не только о лжепредпринима­тельстве, но и норм о преступлениях, похожих на те, которые сегодня принято называть в сфере экономической деятельности. После октябрь­ской революции происходит «отказ от методов «военного коммунизма», в экономической сфере воссоздавались многие структуры и механизмы дореволюционной экономики: рынок, частное предпринимательство, хозяйственные договоры, налоговая система, независимая кооперация и т.п.» [13, с. 454]. Посредством НЭПа советская власть стремилась осуществить политику по­строения социализма в условиях многоукладной экономики, когда временно для обеспечения вы­вода экономики из глубочайшего кризиса, допу­скались капиталистические элементы при сокра­щении командных высот в экономике со стороны государства.

«Сущность НЭПа состояла в том, что это была особая политика пролетарского государ­ства, цель которой была ликвидация капитали­стических элементов и построения социализма, используя разные формы собственности, рынок и торговлю как основное звено» [14, с. 356]. Та­кая политика разрешала ограниченную деятель­ность в некоторых сферах экономики: торговле, сфере услуг, мелком производстве и т.д., однако под строгим контролем государства. Открыва­ются частные предприятия, организуются раз­личные кооперативы - кредитные, потребитель­ские, сельскохозяйственные и др.

Государство всячески начало поддерживать кооперативы, устанавливало им различные эко­номические льготы. 7 декабря 1923 года был издан Закон о налоговых льготах кооперации. Основная доля налогов стала падать на частных предпринимателей или на «частников», как их в это время называли [15, с. 146]. В конце 20-х годов в результате проводимой коммунистами политики было наступление на НЭП и частный капитал. В уголовном законодательстве это от­разилось в принятом 28 декабря 1928 года СНК СССР постановлении «О мерах борьбы с лже­кооперативами». В нем указывалось, что «вы­тесняемые вследствие успехов государственной и кооперативной промышленности и торговли важнейших отраслей народного хозяйства капи­талистические (кулацкие) элементы в ряде слу­чаев проникают в кооперативные организации и превращают их в лжекооперативы, являющиеся орудием и прикрытием их эксплуататорской де­ятельности». В связи с этим союзным республи­кам предлагалось принять меры по усилению уголовной ответственности организаторов и фак­тических руководителей лжекооперативов, а так­же должностных лиц, оказывающих содействие лжекооперативам [16, с. 2]. Принимая меры по усилению уголовной ответственности лиц, обо­значенных во всесоюзных нормативных актах, СНК РСФСР в постановлении от 27 марта 1929 г., ВЦИК и СНК РСФСР в совместном постанов­лении от 9 сентября 1929 г. определили отнести к числу лжекооперативов кооперативы: «а) если в числе их учредителей или членов выборных ор­ганов участвуют лица, которым это воспрещено законом; б) если в них преобладающее влияние имеют капиталистические (кулацкие) элементы, использующие кооперативную форму в своих классовых целях; в) если деятельность их укло­няется в сторону, противную интересам социа­листического строительства» [17, с. 241].

Также постановлением от 9 сентября 1929 г. в УК РСФСР 1926 года была введена специальная статья 129-а, предусматривающая учреждение и руководство деятельностью лжекооперативов, одновременно предусматривая ответственность должностных лиц за содействие лжекоопера­тивам (ст. 111-а). Из содержания ст. 129-а под лжекооперативами признаются организации, которые прикрываются кооперативными форма­ми в целях использования льгот и преимуществ, представленных кооперации, в действительно­сти же являются предприятиями частнопредпри­нимательскими и преследуют интересы капита­листических элементов, имеющие преобладаю­щее влияние в их составе. В Циркуляре ИКЮ № 77 1928 года «О мерах борьбы с лжекоопера­тивами» отмечалась важность быстрой и реши­тельной борьбы с лжекооперативами и лжетова­риществами, «обычно служащими прикрытием для кулацких и частнопредпринимательских элементов в деле получения незаконным путем всякого рода льгот, принять меры к скорейше­му обследованию соответствующими органами всех тех низовых кооперативных организаций, работа которых по тем или иным данным имеет нездоровые уклоны в сторону связи с кулацкими и частнопредпринимательскими элементами» [18, с. 21]. На основании изложенного, счита­ем, что введение уголовной ответственности за лжепредпринимательство в качестве преступ­ного общественного опасного противоправного деяния в законодательствах бывших республик Советского Союза является своевременным и оправданным. Это обусловлено тем, что ранее существовала единая правовая система. Итогом совместной деятельности в едином законода­тельном обеспечении в области уголовного пра­ва бывших республик СССР стало принятие 17 февраля 1996 года на седьмом пленарном заседа­нии Межпарламентской Ассамблеи государств-участников Содружества Независимых Госу­дарств модельного кодекса - рекомендательного акта для Содружества Независимых Государств [19, с. 92]. Рассматриваемый состав изложен в ст. 257 в главе 29 Модельного УК «Преступле­ния против порядка осуществления предприни­мательской и иной экономической деятельно­сти». Лжепредпринимательство представляется как «создание коммерческой организации без намерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, имеющее целью получение кредитов, освобождение от налогов, извлечение иной имущественной выгоды или прикрытие запрещенной деятельности, при­чинившее крупный ущерб гражданам, другим коммерческим организациям либо государству, -преступление средний тяжести» [3, с. 632].

Республикой Узбекистан 1 апреля 1995 года первым был принят Уголовный кодекс нового времени. Статья 179 УК РУ, предусматривающая ответственность за лжепредпринимательство законодателем, помещена в главу XII «Престу­пления против основ экономики». Под лжепред­принимательством понимается «создание пред­приятий и других предпринимательских орга­низаций без намерения осуществлять уставную деятельность в целях получения ссуд, кредитов, освобождения (снижения) прибыли (дохода) от налогов или извлечения иной имущественной выгоды» [20, с. 285]. Следующим был принят Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 года. Б. В. Волженкин справедливо отмечает: «Наконец, в Уголовном кодексе 1996 года с уче­том требований борьбы с новыми видами обще­ственно опасного экономического поведения сформировано около двух десятков новых соста­вов преступлений (воспрепятствование закон­ной предпринимательской деятельности, лже­предпринимательство.   и другие .)» [3, с. 78].

Принятый 24 мая 1996 года Уголовный ко­декс Российской Федерации предусматривал ответственность за лжепредпринимательство в ст. 173 в главе «Преступления в сфере экономи­ческой деятельности» раздела VIII «Преступле­ния в сфере экономики». Российский уголовный закон определил лжепредпринимательство как «создание коммерческой организации без на­мерения осуществлять предпринимательскую или банковскую деятельность, имеющее целью получение кредитов, освобождение от налогов, извлечение иной имущественной выгоды или прикрытие запрещенной деятельности, при­чинившее крупный ущерб гражданам, органи­зациям или государству» [21, с. 390]. Как по­казал анализ правоприменительной практики, статья 173 «Лжепредпринимательство» УК РФ практически не применяется. Н.А. Деуленко по­лагает, что нецелесообразно иметь в структуре Особенной части УК РФ самостоятельную уго­ловно-правовую норму, предусматривающую ответственность за лжепредпринимательство, следует в ст. ст. 159, 176, 199 УК РФ предусмо­треть его как квалифицирующий признак «с ис­пользованием официально зарегистрированного юридического лица» [22, с. 95]. Связано это с неопределенностью ее формулировки, а также с тем, что предусмотренные в ней деяния охва­тываются другими составами преступлений, в связи с чем данная статья Федеральным законом Российской Федерации от 13 июля 2010 года № 15-П из Уголовного кодекса РФ была исключена, уголовная ответственность за аналогичные пре­ступления наступает по иным статьям УК РФ -мошенничество, уклонение от уплаты налогов, легализация преступных доходов и т.д.

В 1997 году был принят Уголовный кодекс Кыргызской Республики, в котором лжепред­принимательство определено как «создание ком­мерческой организации без намерения осущест­влять предпринимательскую деятельность, име­ющее целью получение кредитов, освобождение от налогов, извлечение иной имущественной вы­годы или для прикрытия запрещенной деятель­ности, причинившее крупный ущерб гражданам, другим коммерческим организациям либо госу­дарству» [23, с. 81]. Республикой Таджикистан новый уголовный кодекс был принят в 1998 году. Б.В. Волженкин обоснованно отмечает: «В целом же система экономических преступле­ний по УК Республики Таджикистан во многом идентична той, которая содержится в УК РФ» [3, с. 528]. Уголовная ответственность за лжепред­принимательство предусмотрена ст. 260 УК РТ, а именно «создание коммерческой организации без намерения осуществлять предприниматель­скую или банковскую деятельность, имеющее целью получение кредитов, освобождение от на­логов, извлечение иной имущественной выгоды или прикрытие запрещенной деятельности, при­чинившее крупный ущерб гражданам, другим коммерческим или некоммерческим организаци­ям либо государству» [24, с. 316]. В примечании к данной статье дается количественная харак­теристика понятия крупного ущерба и дохода.

«Примечание

1) в статьях 258, 259 и 260 насто­ящего Кодекса доход в крупном размере либо крупный ущерб признается в тех случаях, когда их сумма превышает сто минимальных размеров заработной платы, доходом в особо крупном раз­мере - доход, сумма которого превышает одну тысячу минимальных размеров заработной пла­ты;

2) под доходом, предусмотренным настоя­щей главой, понимается прибыль, полученная в виде разницы между израсходованными и полу­ченными средствами ...» [24, с. 316].

В Особенной части Уголовного кодекса Ре­спублики Болгария имеется преступление, схо­жее с лжепредпринимательством. Так, в статье 259 УК РБ указывается: «Кто создает юридиче­ское лицо с вымышленной целью или учредит денежный фонд, который не осуществляет или фиктивно осуществляет объявленную при его регистрации деятельность с целью получения под его прикрытием кредитов, освобождения от уплаты налогов, получения налоговых льгот или иных имущественных благ, а также осуществле­ния запрещенной деятельности.   » [25, с. 124].

На основе изложенного мы можем сделать вывод, что лжепредпринимательство присуще и зарубежным законодательствам и даже иным правовым системам. В уголовном законодатель­стве зарубежных стан и некоторых стран СНГ данное преступное деяние существует в различ­ных модификациях. В подтверждение сказанно­го Б. М. Нургалиев утверждает, что «есть основа­ния полагать, что и наши преступные структуры уже начали осваивать указанные виды мошенни­честв» [26, с. 140]. В связи с тем, что отечествен­ная преступность не стоит на месте, а изучает и успешно использует опыт зарубежных мошен­ников, то и нам необходимо перенимать пере­довой опыт зарубежных стран в целях борьбы с преступностью, в том числе с лжепредпринима­тельством.

Литература 

1. Городецкий А.Е. О новых теоретических подходах и практике противодействия орга­низованной экономической преступности // Актуальные проблемы борьбы с организо­ванной преступностью в сфере экономики: материалы Международной научно-прак­тической конференции. - г. Москва. - 17 декабря 2009 года / под ред. А.Г. Хабибулина. М.: Академия экономической безопасности МВД России, 2010. - 524 с.
2. Ансель М. Методологические проблемы сравнительного права II Очерки сравнительного права. - М. 1991. - 38 с.
3. Волженкин Б. В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления). - СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. - 641 с.
4. Таганцев, Н.С. Русское уголовное право. Т. 1. Тула: Автограф, 2001. - 800 с.: ил.- (Юри­дическое наследство).
5. Дементьева Е.Е. Экономическая преступность и борьба с ней в странах с развитой рыночной экономикой (на материалах США и Германии).М., 1992, - 51 с.
6. Свенссон Б. Экономическая преступность: пер. со шведск. / вступ. ст. М.А. Могуновой и Ю.А. Решетова; под ред. М.А. Могуновой. -М.: Прогресс, 1987. - 160 с.
7. Harro Otto. StrafrechtsdogmatischeAspektedep-Wirschaftskriminalitat Max - PLANCK - IN-STITUT - Buchenbach in Freiburg Br. Von 1-5 oktoben
8. ТакэхикоСонэ. Теория и практика хозяй­ственного уголовного права в условиях рыночной экономики Японии // Вестник МГУ. Серия 11 «Право». 1998. - №4. - С. 77.
9. Аистова Л. С. Незаконное предпринимательство. СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2002. - 283с.
10. Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран: законодательство о компаниях, монополиях и конкуренции / под ред. В. К. Пугинского, М.И. Кулагина. - М., - 485с.
11. Проблемы борьбы с экономической преступностью в Казахстане. - Алматы: Жеті-Жарғы, - 187 с.
12. Ахметшин Х.М., Ахметшин Н.Х., Петухов А. А. Современное уголовное законодатель­ство КНР. М.: ИД «Муравей». 2003. - 432 с.
13. Исаев. И.А. История государства и права России: учебник. - М.: Юрист, 1999. - 673 с.
14. История государства и права России: учебник / под ред. Ю.П. Титова. - М.: Былина, 19 - 569 с.
15. Каржаубаев Е. К., Дуйсенов М.К. Рефор­мирование лжепредпринимательства после октябрьской революции // Наука и жизнь Казахстана. - 2011. - № 2. - С. 145-149.
16. Кондрушкии И.С. Частный капитал перед советским судом. Пути и методы накопления по судебным и реизионным делам 1918-1926
    гг. (с предисловием Д.И. Курского). - М. - Л.: Госиздат, 1927. - 215 с.
17. Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1917-1952 гг.) / под ред. И.Л. Гитова. - М., 1953. - 617 с.
18. Еженедельник Советской юстиции. - 1928. - № 16. - 188 с.
19. Модельный Уголовный кодекс для государств-участников СНГ // Правоведение. - 1996. - №1. - С. 92-105.
20. Уголовный кодекс Республики Узбекистан (с изменениями и дополнениями на 18 октября 2001 года). Расмийнашр-Т.: Узбекистон Рес-публикасы Адлиявазирлиги, 2001 й. - 384 с.
21. Комментарий к Уголовному кодексу Россий­ской Федерации. 2-е изд., изм. и доп. / под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. - М.: НОРМА-ИНФРА, 1999. - 832 с.
22. Деуленко Н. А. Лжепредпринимательство: понятие, формы и уголовно-правовое значение: дис.к.ю.н. / Академия управления МВД РФ. - М., 2002. - 197 с.
23. Уголовный кодекс Кыргызской Республики, «Раритет Инфо», Администрация президента КР. - 2003. - 280 с.
24. Уголовный кодекс Республики Таджикистан. Официальный текст / Душанбе: Издательство «Қонуният», - 230 с.
25. Уголовный кодекс Республики Болгария / ред.кол.: А.И. Лукашев (науч.ред.) и др.; пер.с болг. Д.В. Милушев, А.И. Лукашев; вступит.
    ст. И. И. Айдаров (Уголовные кодексы стран Восточной Европы). - М.: Тесей, 2000. - 192с. Нургалиев Б.М. Организованная преступная деятельность (уголовно-правовые, процессуальные и криминалистические аспекты) -Караганда: КВШ ГСК РК, 1997. - 197 с.