В эпоху раннего средневековья ключевую роль на территории Евразийского региона играла древнетюркская цивилизация. Она оказала большое влияние на формирование иразвитие совершенно разных этнокультурных сообществ средневековья и нового времени [1,15].
Важным элементом данной цивилизация выступала своеобразная письменность, названная рунической. Одним из регионов ее массового распространения в VIII-XI вв. являлась Минусинская котловина и бассейн р. Енисей.
Первые сообщения об енисейских памятниках поступили в XVII – XVIII вв., а первые полноценные исследования были предприняты в XIX в. По енисейским письменным памятникам опубликовано огромное количество материалов археологических, исторических и лингвистических исследований [2]. Существуют самые разные направления их исследования, но фактически вне поля зрения ученых остается связь подобных памятников с религией. Исходя из содержания енисейских текстов их расположения рядом с погребальными комплексами, изначально признавалась принадлежность надписей на стелах к погребальной обрядности, а общим местом фольклористики и литературоведения стало утверждение об их жанровой связи с народными надгробными плачами [3, 12].
Между тем, раннесредневековая словесность, запечатленная в разнообразных памятниках енисейской письменности, представляет собой большую и разнообразную духовнуювселенную, которая доступна для нашего понимания и открыта для проведения исследований в данном направлении. Сегодня исследователям древностей енисейских кыргызовизвестно, что данные племена во второй половине I тыс. н.э. принимают манихейство, которое являлось одной из религиозных систем, занимавших значительное место в историко-культурной жизни многих народов Центральной Азии. Естественно, что оно должно было, отразится в памятниках письменности.
История изучения манихейства в регионе уходит корнями в начало-серединуXIX века. Однако XX век кардинально изменил эту одностороннюю ситуацию: раскопки в районе Турфана в Восточном Туркестане, обнаружившие несколько тысяч манихейских текстов, дуньхуанские находки, открытие коптской библиотеки из МединетМади, греческий текст т.н. «Кельнского кодекса» — все это способствовало более полному пониманию манихейства. Таким образом, в руках исследователей оказались ценнейшие, аутентичные источники, позволившие с достаточной точностью реконструировать манихейскую доктрину, структуру манихейской церкви, историю распространения и проповеди[4, 17].
Основатель новой религии Мани родился в 216 г. н.э. в Двуречье, именного из этого региона манихейство стало распространяться от Северной Африки и Европы до Средней Азии и Индии, и в конечном итоге достигло территории Китая и Южной Сибири [7, 83].
Манихейство, вне всякого сомнения, является одним из уникальных религиозно-философских феноменов эпохи поздней древности и средневековья.Интерес к нему ученых вынуждает создавать целые междисциплинарные отрасли исследований. Уникальности способствует несколько причин. Во-первых, манихейство, будучи маргинальным вероучением, которое классифицировалось как «ересь» в регионах распространения авраамических религий (христианства и ислама), зороастризма, смогло со временем выйти на уровень мировых религий, с той лишь разницей, что стало именоваться «мировой ересью» [6, 44].
На территории Центральной Азии в эпоху раннего средневековья синхронно сосуществовали, постоянно взаимодействуя и взаимно обогащаясь, совершенно различные религиозные конфессии. И одним из наиболее ярких примеров результата тесных экономических и культурных взаимодействий кочевых тюркских народов с оседло-земледельческой иранской культурой это формирование такой религиозно-мировоззренческого феномена, как тюркское манихейство. На всем протяжении трасс Великого Шелкового пути манихейская проповедь распространялась с купцами, ремесленниками и конечно миссионерами. ВЗападно-тюркском и Тюргешском каганатах религиозной столицей манихейства был Талас. Распространение на территории данного региона манихейства в VI-VIII вв. было связано с активной внешнеторговой и миссионерской деятельностью согдийцев, среди которых сильные позиции занимала манихейская община. Так, Абу Рейхан Бируни писал: «Что касается внемусульманского мира, то веру в Мани и его учение исповедует большинство восточных тюрков, обитатели Китая, Тибета и части Индии» [5, 213].
Из этого региона манихейство шагнуло дальше на восток. В появлении многочисленных енисейских надписей можем видеть внешнюю для общества причину. Рождение этогонового в культуреявления, как по эпитафийным памятникам, так и по надписям на предметах сегодня датируется археологами концом VIII века. К тому же времени принадлежит начало строительства в Хакасии сырцовых храмов, открытых и изученных Л.Р. Кызласовым. Полученные данные позволяют определить их принадлежность к манихейству [11, 3].
Енисейские наскальные надписи оказались в подавляющем большинстве молитвенными. Содержание их указывает на манихейство писавших. Были среди них и миряне, и приходские проповедники, и миссионеры [10].
Дублирование рунической азбуки манихейскими буквами, отмеченное рукописью из долины р. Тойок, прямо указывает на изучение рунического письма манихеями. Это делалось миссионерами для распространения новой веры среди тюркских народов и указывает на давнее к середине VIII в. укоренение рунической письменности в местном обществе.
В Хакасско-Минусинской котловине енисейские рунические строки явно тяготеют к скальным плоскостям с изображениями предшествующих эпох [9].
Несмотря на это, сами енисейские письмена никогда не вырезались поверх рисунков. Руны идут в стороне или изгибаются между изображениями. Видимо, писавшие продолжали считать древние рисунки священными. Рунические надписи Среднего Енисея, прямо называют писаницы «вечными скалами» (Е 39/1, Е 39/2), а то и превозносят гору как божество («…божество Тепсей», Е 115) [9]. Некоторые средневековые наскальные рисунки Хакасии VIII в., наиболее вероятно, воспроизводят канонические образы Тенгри иУмай — богов языческой эпохи [7].
Енисейские надписи на стелах и скалах (как и тамги на тех и других) выявляют важнейший поворот в общественном сознании енисейских кыргызов, а с ними и всей Южной Сибири –это рост внимания к отдельно взятому человеку. Религиозная, в нашем случае манихейская, природа произошедшего ясна, так же,несомненно, и то, что народ, официально признавший мировую религию, был к этому подготовлен. Памятники манихейской эпохи показывают дальнейшее развитие идеологической жизни Саяно-Алтая от IX века к XI-му. Породив эпитафийные надписи, новое мировоззрение постепенно влияет на их древнее, языческое содержание, в корне меняя его. Горестные, но по старинке самодовольные строки дополняются немыслимыми прежде словами о греховности умершего [7, 143-145]. Возрастающее воздействие манихейства приводит к отмиранию самого обычая водружать памятные стелы. С ним пропадают и эпитафийные надписи. Последние памятники относятся к XI-XII вв. [9].
За орфографическим многообразием енисейских надписей скрывается важнейший для осознания культурный феномен: владение раннесредневековыми писарями несколькими алфавитами одновременно. Несмотря на отсутствие прямых данных, очевиден факт былого распространения в Южной Сибири в эпоху рунического письма одновременных ему различных письменных систем западного происхождения. Наиболее вероятна связь их применения с религиозной средой и литературой.
Принятие манихейства вызвало на Саяно-Алтайском нагорье «взрыв» местной грамотности –это объясняет, почему енисейских рунических надписей позднее VIII в. нам известно так много, а более ранних - нет. Осознание культурного расцвета, наступившего с приходом в Южную Сибирь манихейства, кардинальным образом изменяет и еще в большей степени изменяет восприятие наукой средневековой истории Саяно-Алтайского нагорья и енисейских рунических надписей. [10]
Манихейство являлось одной из религиозных систем, занимавших значительное место в историко-культурной жизни многих народов Центральной Азии. Следует помнить, что, манихейство, являясь демократичным в своей основе, распространяясь среди племен Центральной Азии, ориентировалось на пользовавшиеся наибольшим влиянием местные религиозные культы и успешно адаптировалось к автохтонным религиозным верованиям и традициям. Утверждаясь на территории Центральной и Внутренней Азии, манихейство включало в свою систему элементы тюркского шаманизма. А дальнейшее распространение манихейского учения, активно взаимодействующего с тюркским мировоззрением, говорит о включении тюрков в общемировое цивилизационное поле, оказавшее значительное влияние на оформление историко-культурной и этнографической картины тюркского мира.