В статье проанализированы духовно-культурные основания казахской религиозной культуры; ее такие особенности, как целостность внутреннего мира, открытости и восприимчивости к тенденциям иностранной культуры, аборигену Большого менталитета Степи созданная и продвигающая гармония сохранения того, чтобы быть обнаруженным
Странная судьба указахского народа. В начале нашего ХХI века в казахстанском философско-научном сообществе разгорелась острая дискуссия относительно вопроса о том, была ликазахская философия. Поначалу убедительно звучали голоса оппонентов, утверждавших, что у казахов не было философии. И это несмотря на то, что еще в 1996 годубылоиздано учебное пособиедоктора философ-ских наук,профессора О.А. Сегизбаева «Казахская философия ХV – начала ХХ века», имевшая колос-сальный успех у читателей. В этой книге, как и в другой монографии «История казахской философии», выпущенной спустя 5 лет и ставшей как и первая библиографической редкостью, содержатся полноценные ответы по данной проблеме.
Сегодня о философско-научной деятельности О.А. Сегизбаева, шире – о казахской философии пишут многие ученые.Казахская философия – это «органическая часть мировой философии, а потому она ставит и решает по-своему те же вечные проблемы о бытии и познании, какие ставились и решались в истории мировой философии, но с учетом особенностей истории и культуры казахского народа, его мировосприятия и миропонимания, его духовных ценностей», – пишет Мурат Сабит. – «В ней действуют всеобщие, универсальные законы и принципы человеческого мышления, каковыми, например, являются законы и принципыдиалектики. Они и составляют принципы философствования и в казахскойфилософии. И в то же времяказахская философия отличается образностью, пафосом поэтичности, интуитивиз- ма. В ней имеются свои философские традиции, скажем, традиции, восходящие к творчеству акынов и жырау, или к творчеству казахских просветителей и т.д., они и придают ей определенное своеобразие как в плане обсуждаемой в ней проблематики, так и в плане способов их решения»[1, с. 6].
Время расставило все точки над «и».Благодаря государственнойпрограмме«Культурное наследие»,разработаннойв контексте Послания Президента Н.А.Назарбаева народу Казахстана от 4 апреля 2003 года и принятоек исполнению Национальным Советом Республики Казахстан издандвадцатитомник серии «Философское наследие казахского народа».Вэтом уникальном изданиипредставлено становление иразвитие казахскойфилософской мысли, восходящей к мифологическойкультуре древних тюркскихплемен. По сути здесь получила цельное отражение история и теорияказахскойфилософии, наиболее тесно взаимодействующая с тюркской,исламской, советской , а через нее с русской изападной мыслительными традициями.Иными словами, отечественнаяфилософия репрезентирована как органич-ная, неотъемлемая часть мировойфилософской мысли [2].
Следует отметить, что двадцатитомник – это только первый шаг на пути философского познания народа и государства. Без преувеличения, проблема казахской, тюркской, казахстанской философии занимают ведущее положение в трудах современных исследователей. Причем, и это нужно указать особо,изучение страниц философской културы проводится многогранно и многоаспектно, не только как уникальное достояние Великой Степи, но икак всеобщеенаследие человеческой цивилизации. Все новые труды ученых, а также предстоящий I Казахстанский философский конгресс«Философия в современном мире: стратегии развития» тому убедительное доказательство.
Философия – не единственный пример, которыйвызывает полемику в вопросе о духовно-культурных основаниях казахов (шире, тюркского мира). Аналогичная ситуация сложилась и в сфере религии, в которой различными авторами предлагаются альтернативные решения, в зависимости от мировоззренческой позиции, философского направления, и духовно-интеллектуальных усилий исследователей.
В настоящее время стало возможным обращение к источникам, в которых были заложены основы казахской и тюркской духовности. Различные археологические изыскания, памятники древнейшей тюркской письменности, а также большое количество индийских, византийских, китайских источников предоставляютвозможность культурно-исторической реконструкции религиозной ситуации на территории Казахстана.
Для казахов характерна терпимость к другим религиям, отсутствие большой строгости в соблюдении обрядовых и правовых норм шариата, – единодушно отмечают авторы. Наблюдатели, описывавшие быт казахов в прошлом, обычно подчеркивали, что ислам усвоен казахами поверхностно. Даже в XIX в. мусульманство не проникло в жизнь казахов столь глубоко, как у издавна оседлого среднеазиатского населения. В связи с особенностями бытового уклада (жизнь в юртах, сезонные передвижения) у казахов не было затворничества женщин. Они не закрывали лицо покрывалом, юноши и девушки пользовались значительной свободой общения.
Однако позиции ислама из года в год становились все более прочными. Постепенно увеличивалось число мечетей. Их построению содействовали частные лица, отчасти и правительство, поддерживающее ислам в казахских степях.
Обращение в ислам кочевой знати не означало, что мусульманское вероучение было прочно усвоено всеми слоями общества. Простой народ долго сохранял религиозные верования своих предков [3].Казахам всегда были чужды политизация ислама, противостояние светской власти и религиозной элиты, нетерпимость к иноверцам, религиозный фанатизм или ценности теократического государства, подтверж-дает современный зарубежный исследователь[4].
Проникновение ислама на территорию современного Казахстана происходило в течение нескольких столетий, начиная с южных регионов.В качестве государственной религиион был утвержден в государстве Караханидов в конце X века. По мере расширения ханства Чингизхана распространение ислама замедлилось, так как традиционной религией тюрок было тенгрианство. Но ислам продолжал распространяться в последующие столетия. Так ислам приняли ханы Золотой Орды Берке (1255-1266) и Узбек (13121340). В тот период среди тюрок было сильно влияние суфийского духовенства. Огромный вклад в пропаганде ислама среди всех тюркоязычных народов региона внес основатель суфийского ордена Ясавия Ходжа Ахмет Ясави, умерший 1166 году в городе Туркестан.
Взаимодействие разных культурных традиций неизбежно порождало синкретизм, характерный для всего доисламского культурного слоя. Причем, внутри этого слоя наиболее жизнеспособными оказались древнетюркские верования. Именно они, соединившись с исламом, составили впоследствии культурную основу традиционного уклада жизни казахского общества. В особенности это справедливо в отношении периферии распространения ислама – центрального и северного Казахстана с его преимущественно кочевым образом жизни. Здесь вытеснение или даже переработка исламом тюркского языческого наследия были куда менее основательными, чем на юге. Впрочем, и в самой инновации, т.е. в исламе, в известной степени были синтезированы элементы различных религиозных идеологий.
Основную роль в обращении кочевников в ислам на раннем этапе сыграли суфийские миссионеры таких братств как накшбандийа, ясавийа, кадирийа, направлявшихся в степи из оседлых городских центров Мавераннахра, в основном, Бухары. Это и предопределило преобладающее влияние в кочевой среде неортодоксального ислама, в котором органично соединились элементы традиционных доисламских и суфийских представлений. В отличие от ряда других мусульманских регионов, суфийские братства здесь не считались еретическими, а значит, не было четкого деления между официальным и “народным” исламом.
Таким образом, дальнейшее проникновение ислама в регион и его влияние на политическую жизнь происходили в неразрывной связи с домусульманскими, а с приходом монгольских войск, и с монгольскими идеологиями. Эти процессы не были результатом борьбы идей, а скорее, гибкой аккультурации и адаптации различных идей. Иными словами, не происходило вытеснения или замены “этнической” тюрко-монгольской коллективной идентичности исламской. Напротив, совершался вполне мирный процесс взаимопроникновения разных культурных систем, который, меняясь в деталях, продолжался и в дальнейшем. В конечном счете, это вело к формированию синкретической культурной идентичности [5].
Таким образом, в подавляющем большинстве подчеркивается, что «традиционной религией тюрков было тенгрианство» исильноевлияние суфийского духовенства [6].
Глубоко и художественно-образно проанализировала взаимовлияние тенгрианства и суфизма ведущий культуролог А.Мухамбетова. Авторпишет, что с приходом ислама в социо-культурной жизни номадов происходят внутренние изменения, появляются деятели, которые осуществляют в своём творчестве синтез древних автохтонных и пришедших извне исламских идей и художественных форм в новый типцелостности, приходящий на смену древнемутипу.Суфии взрастили новые идеи и стали новыми типами творцов. Их лирика, соединяющая любовь к женщине с глубокой мудростью, синтезировала воедино жизнеощущение молодости и старости, приблизившись к вневременному типу жизнеощущения баксы. Используя древние жанровые накопления, восходящие ктенгрианскому календарюкультуры, творцы суфийского толка вышли за её рамки, как в содержании своего творчества, так и в жизнедеятельности, обогащая, преобразовывая и, в конечном итоге, разрушая то, на что опирались.
В песенной культуре ярчайшие творцы-суфии: Абай, Шакарим, Мухит.
В инструментальной: Даулеткерей, Казангап, Еспай, Мамен. С одной стороны, основой их творчества были кюи акжелены, с другой – песенные жоктау и толгау. В опоре этих кюйши на акжелен, воплощающий любовную лирику, а шире – женское начало в культуре казахов, видится типологическая параллель великим восточным поэтам-суфиям, в любовной лирике выражавшим своё стремление к слиянию с Аллахом.
Свойственное носителям единство творчества и образа жизни, опосредующее содержание тенгрианскогокалендаря мушель, это – древняя основа казахской культуры. Но музыканты-суфии несли порядок иного мира: экстатизм баксы, субъективная лирика салов и сере, драматизм акынов, внеличностная мудрость жырау – всё это синтезируется в их творчестве. Синтез этих семантических сфер, глубоко индивидуальный у каждого творца, знаменует преобразование древней традиции. В лице суфиев казахская культура встречается с феноменом отделения творчества от жизнеощущения конкретной возрастной ступени, тоесть мушеля. Вековая связь этих компонентов, державшая каркас традиционной культуры, в их творчестве разрушается, но эта ситуация чревата обретением новых смыслов.
Завершается статья А.Мухамбетовой следующими лирическими размышлениями:Смогли бы суфии окончательно разрушить древнюю основу культуры? Смогли бы сохраниться баксы, сал/сере, акыны, жырау в европеизированной культуре городов XX века? Да и сами суфии – где они? Вот – вопросы. Но видимо, в этом мире всё истинное, наработанное культурой веками, неистребимо. В XX веке в неведомых ранее казахам профессиях: композитор, режиссёр, драматург, художник, поэт и др., даже среди тех, кто творит на русском языке – угадываются типы древних творцов; в новых жанрах и формах, в новом материале возвращаются древние смыслы их жизни и творчества. Более того, именно эти деятели, продолжающие творить в созданных и обжитых предками духовных мирах, становились всенародно любимыми, признанными, известными.
Однажды в Москве, в 60-е годы прошлого века, в приватном разговоре об Олжасе Сулейменове мне сказали: «Да какой же он поэт, если у него нет ни одного настоящего любовного стихотворения?». Я, как могла, спорила, но и сама, честно говоря, не понимала, почему Олжас почти не пишет про любовь. И лишь позже, постепенно обретая понимание традиционной культуры, поняла: Олжас – поэт особый, он современный казахский жырау, для которого смысл и доминанта жизнетворчества история и судьба народа. Интелектуализм психогенетического типа жырау нашёл естественное продолжение в его научных трудах.
Художники: Молдахмет Кенбаев, Канапья Тельжанов, Калжан Айтбаев, по своему мироощущению тоже жырау, связанные пуповиной с мощным арасаном традиции.
Композитор Нургиса Тлендиев, конечно же, современный сал. Музыка его – это упоение красотой жизни, а его «по-саловски» раскованное поведение в жизни и на сцене было весьма рискованным для «деятеля советской культуры».
Буйствующий театральный эстет,режиссёр Булат Атабаев, надевающий маску Геракла, чтобы его «громы и молнии» наконец-то услышало общество, на самом деле – эстет-сере с ранимой, страдающей от пошлости душой.
Не у всех поворачивался язык называть Шамши Калдаякова композитором, у одних – из зависти (диплома нет, а его песни поёт весь народ), у других – от любви («композитор» – это так иноязычноофициально, а он ведь – наш). И те и другие – правы. Он был чистейшей воды дервиш, бродячий поющий суфий. С ясным как у ребёнка взглядом, беспомощный и нищий в материальном мире, он никогда не сбивался с пути на сказочнопрекрасных дорогах своего духа.
Художник Шаймардан Сариев – из этого же народного дервишеского братства, бытовой абрис его жизни был так же нескладен, но картины – излучают свет.
Дух неистового шаманства, осеняющий на Западе певцов массмедиа, у нас избирает преимущественно художников: магическая сила картин позднего Абдрашита Садыханова, как и вся деятельность группы «Кызыл трактор» рушат рамки «мира искусства», «добропорядочной эстетики»...
Они не исчезли – салы и сере, акыны и жырау, баксы и суфии... Они только сменили внешний облик и названия профессий. И мы, (уже бывшие номады) когда сталкиваемся с ними, не всегда можем их узнать, порой и не хотим их признать, но всё равно чувствуем в их творчестве то щемяще родное, что заставляет звучать, казалось бы, намертво заблокированные всесильным XX веком, струны наших душ.И все они, столь разные творцы, едины в одном: на них родимое пятно традиционной культуры – сила жизни, изливающаяся в импровизационности [7].
Таким образом, казахи (шире – казахстанцы), выражаясь постмодернистским языком, – «Другие». Непохожесть обнаруживается вметафизическом (глубинно философском) отношении к религии, которая не занимает приоритетного положения, как это свойственно, к примеру, исламскому обществу.Причины этого кроются в том, что в культуре имировоззрении народа оказались жизнеспособными традиционные истоки. А именно:«Умение быть в гармонии с огромными пространствами, тенгрианская философия, знание законов и этики пути – это все комплекс духовности сформированный на нашей земле» (Мурат Ауэзов).В 20 веке на Земле найдется мало народов,на долю которых выпало столько страданий и испытаний как выпало на долю нашего народа.Я абсолютно убежден, что в 20 веке Казахстан точно вошел в десятку стран переживших самые страшные страдания: ядерные испытания, гражданская война, коллективизация, гибель Арала, лагеря, тюрьмы и этот список ужасов нашей земли очень длинный.
Поучительно вспомнить Севастьяна, старца Оптиной пустоши, которого сослали в Карлаг. В Карлаге он выполнял необыкновенно высокую духовную миссию. Даже выйдя из лагеря он помогал заключенным и родственникам погибших заключенных. Этот человек – последний старец, кого Православная церковь причислила к лику святых. У него есть такие замечательные слова: «Напоенная кровь мучеников и освященная их молитвами бесконечная степь Казахстана».
Когда осознаешь какие страдания пережила земля на которой мы живем, то важно понимать, что на первый план должен выйти индивид, личность, человек. Наш народ выстрадал свое право на лучшую долю. Величайшие страдания совместно пережитые людьми разных народов, конфессий, судеб – роднит как ничто другое. Ни один настоящий казах не может отрицать этого. Казахам суждено быть некой центральной составляющей народа Казахстана, а это предполагает величайшую ответственность по счету гуманизма и человеколюбия.
Центральная Азия – это единый историко-культурный регион, Центральная Азия – это один из главных очагов общечеловеческой культуры, этот регион причастен к созданию мировых религий. Это блистательная история общей судьбы и этой истории общего Бытия около двух с половиной тысяч лет! [8].Именно поэтомунаша странаможет сказать свое слово каксвязующее звеномежду народами и культурами.
- Сабит М. О концепции казахской философии в трудах профессора О.А. Сегизбаева// «Дçниежçзілік философиялыy ой дамуы контекстіндегі yазаy философиясыныy теориясы жəне тарихы». Философия ғылымдарыныy докторы, профессор Араз Аманғалиyлы Сегізбаевты еске алуға арналған Халыyаралыy ғылыми-теориялыy конференция материалдары жинағы. – Алматы: «КИЕ» лингвоелтану инновациялыy орталығы, 2010. – 448 с. – с. 3-8. = Материалы Международной научно-теоретической конференции «История и теория казахской философии в контексте развития мировой философской мысли», посвященной памятидоктора философских наук, профессора Сегизбаева Ораза Амангалиевича– 22 января 2010 года. – Алматы: «КИЕ», 2010. – 448 с. – с.3-8;
- 2«{азаy халyыныy философиялыy мyрасы» (20 томдыy). – Алматы: Аударма баспасы, 2004 -36 б. (yаз., орыс., ағылш.);Ежелгі кøшпелілер дçниетанымы. Жиырма томдыy. 1-том. – Астана: Аударма баспасы, 2005 -496 б.;«6лФараби философиясы».... 2-3 тт.; Ислам философиясы... 4-том; Орта ғасырдағы тçркі ойшылдары... 5-том; {азаyтыy тарих философиясы... 6-том...
- Информационно-аналитический центр–Экспертная оценка–История проникновения ислама в Казахстане http://www.ia-centr.ru/expert/869/
- Ислам в Казахстане: правда и вымыслы2001-06-23 / Валентин Сергеевич Комаев – старший научный сотрудник Института изучения Кавказа и Центральной Азии. http://www.ng.ru/cis/2001-06-23/5_islam.html
- 5Информационная поддержка школьников, студентов и преподавателей «Религиозные верования. Распространение ислама» Ислам в тюркскую эпоху. http://kaz-ekzams.ru/897-islam-v-tyurkskuyu-yepoxu.html
- 6Ислам в Казахстане6 Сентябрь 2010Религиозная жизнь. http://islamdag.ru/vse-ob-islame/4810
- Мухамбетова А.И. Онтогенез и филогенез профессионалов традиционной казахской культуры// Айт.Сынисараптамалыy – критико-аналитический art-журнал №4, – С. 16-23.
- Мурат Ауэзов о казахстанском обществе//Тимур Нусимбековгазета "Свобода слова". Проект: Казахстан. 18
- лет спустя, то есть в 2010 году. http://www.arba.ru/article/6257 арба.ру