Онимическая семантика и её специфика

Аннотация. Статья посвящена аналитическому обзору активной дискуссии о наличии/отсутствии значения у имён собственных, начавшейся еще древние века. Эта проблема постоянно получает новые импульсы для размышления при обращении к ранее не исследованным или слабо изученным именам, к специфическим разрядам и типам онимов, к языкам разной типологии и генеалогии. Каждое следующее осмысление этой проблемы становится новым шагом на пути к недостижимой цели – создать непротиворечивую и полную теорию имени собственного.

Дискуссия о наличии или отсутствии значения у имён собственных стала res permanenta для ономастики. Она велась учёными в момент зарождения науки, что прекрасно описано в монографии А.В. Суперанской (1973: 45-112), вспыхивала с разной степенью интенсивности в последующие годы. Мало кто из ономатологов и лексикологов удержался от желания порассуждать о семантике онима. В современной лингвистике существуют различные взгляды на вопрос о значении и семантике имени: от структурно-языкового содержания имени собственного, «редуцированного» или ослабленного значения имени собственного, энциклопедического значения до полного отрицания значения у имени собственного (Мадиева, Супрун 2011: 145-146).

Е.С. Отин в своих работах по проблемам коннотации имён собственных (1994, 2000, 2004) проблему значении онима специально не затрагивает, оно для него – реально существующий факт языковой действительности: «онимы не только способны выполнять свою прямую и изначальную функцию – быть именами объектов окружающего нас мира, но и проникаются вторичным, дополнительным понятийным содержанием, становятся в речи экспрессивно-оценочными заместителями имён нарицательных» (2004: 5). По его мнению, коннотонимы со вторично развившимися созначениями являются ономастической универсалией, присущей словарному составу большинства языков мира (там же). Составитель первого в славянской лексикографии словаря коннотативных онимов воплотил в жизнь идею Л.В. Щербы – «определить вторые “нарицательные” значения собственных имён» (1974: 279).

Поскольку у имени собственного есть коннотация, созначение, то должны быть также денотация и референция. В недавно вышедшей в Болгарии ономастической энциклопедии имеется 7 статей об ономастической семантике, правда, сведённые в конце концов к двум исходным: значение на оним, значение на име, ономастично значение, ономастична семантика, съдържание на име, значение на име, смисъл на име (Балкански, Цанков 2010: 148149). Нет необходимости переводить эти термины, поскольку по-русски они звучат примерно так же. При этом дважды повторяется дефиниция для рядом расположенных терминов значение имени и значение онима ‘сведения (информация, содержащаяся) в имени об индивидуальном объекте, который назван’. Приведён пример: Иван ‘человек с этим личным именем, индивидуальность которого конкретизируется обычно в комбинации с отчеством, фамильным, родовым именем или прозвищем’ (там же).

Это определение в целом корреспондирует с пониманием лексического значения слова, определённым в ЛЭС: «содержание слова, отображающее в сознании и закрепляющее в нём представление о предмете, свойстве, процессе, явлении и т.д.» (Гак 1990: 261). Введённые в обе дефиниции слова сведения и содержание можно рассматривать как синонимичные: сведения ‘факты, данные, характеризующие кого-л. или что-л.’, содержание ‘отображённая в нашем сознании совокупность существенных признаков предмета или ряда однородных предметов (в логике)’ (Ефремова/III: 204, 343). При переводе толкования болгарского термина мы ввели дополнительную единицу информация ‘сведения об окружающем мире и протекающих в нём процессах, воспринимаемые человеком или специальными устройствами’ (Ефремова/I: 879). Среди болгарских терминов встречается также смысл имени, в котором первая единица обозначает ‘внутреннее, логическое содержание (слова, речи, явления), постигаемое разумом; значение’ (Ефремова/III: 327).

В указанной болгарской энциклопедии термины референт и денотат используются как синономы: денотат на име ‘всякий объект или явление, которые имеют индивидуальное имя, носитель имени, объект номинации, референт собственного имени’ (Балканский, Цанков 2010: 97). Определение референта собственного имени отличается только отсылкой к денотату и дополнительным терминосочетанием объект именования (там же: 392). В книге имеются также термины ономастичен референт (там же: 309), обект на именуването, обект на номинация, назоваване (там же: 286).

В русской лингвистической традиции под референтом понимается «объект внеязыковой действительности, который имеет в виду говорящий, данный речевой поток; предмет референции» (Булыгина, Крылов, 1990б: 410-411). Под денотатом может рассматриваться как обозначаемый предмет, так и «множество объектов действительности (вещей, свойств, отношений, ситуаций, состояний, процессов, действий и т.д.), которые могут именоваться данной единицей (в силу её языкового значения)» (Булыгина, Крылов, 1990а: 128-129).

Следует согласиться с мнением В.Г. Гака, что всякое слово в языке обладает лексическим значением (1990: 262). Вспомним лингвистический эксперимент Л.В. Щербы «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». В этой искусственной фразе, созданной на основе фонетических законов и грамматических правил русского языка, все корневые морфемы заменены на бессмысленные сочетания звуков. Наше языковое сознание протестует против асемантичности входящих в предложение единиц. Как показали психолингвистические эксперименты с этим предложением, носители языка конструируют различные фантомные объекты, соотносимые с мнимо полнозначными лексемами. Помимо классической (щербовской) интерпретации грамматической структуры предложения, в Интернете имеется немало примеров «хулиганских» вариантов прочтения: глокая – деепричастие (типа играя, бегая), существительное (стая, горничная), куздра – наречие (вчера), курдячит – существительное (аппендицит). Можно добавить в этот перечень ономастическое прочтение единиц, при котором антропонимами или зоонимами могут быть определены Куздра, Бокр, Бокрёнок, а также Штеко и даже Глокая (Шургая, Широкая, Успенская).

В.Г. Гак определяет, что имена собственные содержат элементы сигнификативной стороны значения, так как подводят единичный объект под некоторый класс объектов (1990: 262). При этом различаются языковые выражения с постоянной референцией (Луна, Земля, Солнце, Ходжа Насреддин), имеющие одноименный денотат, и единицы с переменной референцией, имеющие многоэлементные денотаты (Булыгина, Крылов 1990а: 129). Н.Ф. Алефиренко считает, что семантика онима располагает более дифференцированным, чем у апеллятива, контенсионалом и менее объёмным экстенсионалом; имена собственные выражают единичное понятие, а в речевом употреблении этот сигнификативный компонент значения модифицируется (1998: 167-168).

Возможно, имеет смысл говорить об особом онимическом значении слова. Сравним, например, семантические структуры слов Волга и река (семы апеллятива определены по БТС: 1114 и Ефремова/III: 115, онима – по БЭС: 219 и РВВО: 84-88).

Бросается в глаза, что у апеллятива выявлены действительно семы – минимальные предельные единицы плана содержания (Новиков 1990: 437), тогда как у гидронима представлены «осколки» географической, когнитивной, лингвокультурной и пр. информации. Семы апеллятива предельны, а у гидронима устойчива только денотативная связь, остальные параметры произвольны, зависят от индивидуального объёма знаний и чувствований носителя языка. Е.С. Отин определяет, что «типичным, узуальным для названия Ташкент в русской речи является его собственно топонимное значение ‘столица Узбекистана’» (2004: 8). Видимо, можно выделить также и более общее значение ‘город’, свойственное всем ойконимам, основанное на их первичной денотативной семе, ср. определение слова столица ‘главный город страны’ (БТС: 1272).

Чем известнее имя собственное, тем больше у него информационных и ассоциативных сем. Семантическую структуру гидронима Волга можно было расширить значительным числом других ассоциативных характеристик: транспортная артерия, гидроэлектростанции и водохранилища, крупные города, Жигули, песни, Стенька Разин, издалека долго, колыбель моя и мн. др. У названий незначительных рек такого семантического объёма нет, фактически присутствует только денотативная связь: Гуселка – река (РВВО: 111). Этот гидроним может существовать только в составе апеллятивноонимического комплекса (Широков 2001: 3). Однако и в этом случае объём семантики приведенного гидронима может увеличиваться за счёт расширения сферы использования названного этим именем объекта, его узнаваемости, значимости для использующих это название и т.п.

Обязательность / факультативность функционирования онима в составе апеллятивноонимического комплекса определяется отнесением имени собственного к ядру или периферии онимического поля. Ядерные конституенты, к которым относятся антропонимы (Супрун 2000: 17), употребляются без апеллятивного сопровождения (Иван, Иванов), тогда как периферийные единицы проявляют свою семантику только в сочетании с дифференцирующим нарицательным именем: конфета «Ромашка» – детский сад «Ромашка» – кафе «Ромашка» – ансамбль «Ромашка» – стихотворение «Ромашка». Антропонимы с терминами родства образуют неделимые единицы прагмаономастического характера: дядя Коля, тётя Надя, бабушка Ира, дедушка Слава и пр. (Супрун 2000: 20). Н.Д. Арутюнова говорит о стремлении к таксономической дифференциации онимов с помощью категориального существительного: фабрика «Красная роза», кинотеатр «Художественный», улица Пречистенка и пр. (1999: 35).

У разных типов онимов может быть различная семантическая структура. Так, для русского отчества главным является деривационное значение. С помощью суффиксов ович/-ич, -овна/-ична/-инична выражается понятие ‘сын / дочь человека, носящего имя, от которого образовано отчество’. Дополнительно у русского отчества проявляются этнокультурные семы ‘в сочетании с именем является наиболее вежливой формой обращения к человеку’, ‘в деревенской и городской рабочей среде может использоваться самостоятельно как уважительное обращение’. В казахской лингвокультуре такими маркёрами служат термины родства ул ‘сын’, кыз ‘дочь’, которые в совокупности с именем отца образуют отчество: Баянжанулы (в этом случае аффиксоид -улы выполняют функцию русского суффикса, показателя мужского рода -ович/-ич) и Баянжанкызы (аффиксоид -кызы используется в значении русского показателя женского рода овна) (Мадиева 2010: 164).

Для фамилий деривационная семантика, лежащая в их основе, затемняется, на первый план выходит значение ‘наследственное семейное именование человека, прибавляемое к личному имени, переходящее обычно от отца к детям’ (БТС: 1415). Не все русские фамилии являются суффиксальными образованиями (Арнаут, Мельник, Автух, Артюх, Андрус), многие не имеют посессивных формантов (Суперанский, Подольский, Успенский, Архангельский, Аржановский, Артельный, Атаманский). Для фамилий важной является дифференцирующая сема ‘указывает на принадлежность человека к определённой семье’ (Подольская 1988: 140).

Исландское отчество в связи с отсутствием фамилий у этого народа в большей степени берёт на себя номинативно-идентификационнодифференцирующую функцию, выделяя комбинацией имени и отчества отдельного человека и объединяя с помощью отчеств детей одного исландца: Elin Olafsdottir, Ingþor Olafsson; Sveinbjörn Sveinbjörnsson; Björk Guðmundsdottir. Исландское законодательство вообще запрещает иметь фамилию, делая исключение только для натурализированных иностранцев и их потомков. Отсутствие фамилии наполняется при этом в социуме этнокультурным содержанием: ‘типичный исландец, не иностранец’.

Подобная двухкомпонентная система имя + отчество существуют также и у других народов. У родовитых монголов до ХХ века антропонимическая формула состояла из трёх частей: родовое имя, отчество, личное имя, однако при социализме родовые имена были запрещены, остались только имена и отчества: Жүгдэрдэмидийн Гүррагчаа (сначала идёт отчество – имя отца в родительном падеже, затем личное имя). Русские женщины, выйдя замуж за монголов, брали в качестве фамилии имя или отчество мужа. С 2000 г. в Монголии вновь разрешены фамилии. Некоторые вернули прежние родовые имена, другие придумали фамилии по роду деятельности или на других основаниях: космонавт Гуррагча взял себе фамилию Сансар ‘космос’. В Эфиопии семьи также не имеют постоянных фамилий. Ребенку даётся имя, после которого следует имя отца: у эфиопского стайера и марафонца Хайле Гебреселассие отца зовут Гебреселассие Бекеле; известный амхарский писатель Мэнгысту Лемма родился от Лемма Хайлу. Сложнее система именования у арабов, она включает отчество, дедичество и даже имена более далёких предков, которые могут считаться семейными именами: Мухаммед Ахмед Амир Сулейман Шараф-Эль-Дин < личное имя Мухаммед, отец Ахмед, дед Амир, прадед Сулейман, прапрадед Шараф-Эль-Дин.

Русский антропоним способен обладать сакральной семантикой. Церковный обряд наречения имени рассматривается как предшествующий таинству крещения, он приравнивается к оглашению, т. е. приготовлению к принятию христианства. Неизбывной составляющей семантики православного имени становится сакральное значение, которое основывается на том, что «имена святых возлагаются на нас в знамение союза членов церкви земной с членами церкви, торжествующей на небесах» (Булгаков 1993: 955). С.В. Булгаков поясняет далее: «Те и другие составляют одно тело под единою главою Христом и находятся в живом общении между собою. Святые, обитающие на небесах, по любви к братьям своим, живущим на земле, принимают живое участие в их судьбе <…>» (там же).

По мнению православных богословов, «имя действительно направляет жизнь личности по известному руслу и не даёт потоку жизненных процессов протекать где попало» (Флоренский 1998: 510). Сакральная сема есть только у собственно ядерных конституентов ономастического поля, у некоторых единиц и в некоторые периоды развития общества она может иметь нулевую представленность, однако со времени возникновения религии как формы общественного сознания её проявление становится важным параметром семантики антропонима.

Для понимания онимической семантики важно рассмотрение имён собственных как части речи. Российский учёный, основатель Екатеринбургской ономастической школы А.К. Матвеев в своей книге «Ономатология», а также ранее в статье «Ономастика и ономатология» предложил различать ономастику как совокупность собственных имён и ономатологию – науку об именах собственных (Матвеев 2005: 5; Матвеев 2006: 16). Ранее в статье «Апология имени» ученый заявлял, что «нецелесообразно предлагать новые термины, тем более что стаж тех, которыми мы пользуемся, уже превышает два тысячелетия» (Матвеев 2001: 87; Матвеев 2006: 5).

Высказав это замечание, А.К. Матвеев далее подвергает ревизии устойчивое противопоставление имя собственное (nomen proprium) – имя нарицательное (nomen apppellativum), полагая, что онимы выходят за рамки лексики (Матвеев 2006: 6). Действительно, среди имён собственных встречаются глагольные слова, словосочетания различного состава, структуры, равные предложению (см. многочисленные примеры – Матвеев 2006: 5). Трудно установить частеречную принадлежность онима в языках изолирующего и полисинтетического строя: в первых сложно отличить сложное слово от словосочетания (в китайском языке, например), для вторых характерно включение в состав глаголасказуемого прямого дополнения и других членов предложения (Журинская 1990: 511), что сказывается на структуре и восприятии микротопонимов и других имён собственных.

Однако даже такая специфика онимов не позволяет усомниться в субстантивности имени собственного. Только став именем существительным, оним выполняет все свои функции: номинативно-идентификационно-дифференцирующую, информационную и экспрессивную, познавательную и аккумулирующую (Подольская 1988: 145). Как и любое слово, имя собственное проявляет себя в контексте, в предложении, в котором оно всегда занимает позиции, свойственные существительному: Пришёл Умойся Грязью. Отдайте это Ивану Затуливетру / Нине Затуливетер. Я ходил на охоту с Угадаем. Мы читали «Как закалялась сталь». Евгений просидел весь вечер в «Кинь грусть».

Много ещё будет написано об онимической семантике. Эта проблема постоянно получает новые импульсы для размышления при обращении к ранее не исследованным или слабо изученным именам, к специфическим разрядам и типам онимов, к языкам разной типологии и генеалогии. Языковые факты и явления столь разнообразны и многоплановы, что они с трудом укладываются в строгие логические рамки, всё время стремятся сломать стереотипы, выйти за пределы таксономии, проявить свою уникальность. Но это не значит, что понять семантическую природу онимов невозможно. Каждое следующее осмысление этой проблемы становится новым шагом на пути к недостижимой цели – создать непротиворечивую и полную теорию имени собственного.

Литература:

1. Алефиренко Н.Ф. О природе ономастической семантики // Ономастика Поволжья: Тез. докл. VIII междунар. конф. Волгоград: Перемена, 1998. С. 165-168.
2. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки рус. культуры, 1999. 896 + XV c.
3. Балкански Т., Цанков К. Енциклопедия на българската ономастика: Към основите на българската ономастика / Великотърновски ун-т «Св. св. Кирил и Методий»; Център на българска ономастика «Проф. Николай Ковачов». Велико Търново: Фабер, 2010. 552 с.
4. БТС = Большой толковый словарь русского языка/Гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: Норинт, 1998. 1536 с.
5. Булгаков С.В. Настольная книга священноцерковно-служителей. Ч. I-II. М.: Издат. Отдел Моск. патриархата, 1993. 1172 с. (единая пагинация) (Репринт. воспроизведение изд. 1913 г.).
6. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Денотат // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990а. С. 128-129.
7. Булыгина Т.В., Крылов С.А. Референт // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990б. С. 410-411.
8. БЭС = Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Больш. Рос. энцикл.; СПб.: Норинт, 2001. 1456 с.
9. Гак В.Г. Лексическое значение слова // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990. С. 261-263.
10. 10.Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка. В трёх томах. М.: АСТ; Астрель, 2006.
11. 11.Журинская М.А. Типологическая классификация языков // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990. С. 511-512.
12. 12.ЛЭС = Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990. 685 с.
13. 13.Мадиева Г.Б. Имя собственное в контексте познания. Алматы: Арыс, 2010. 240 с.
14. 14.Мадиева Г.Б., Супрун В.И. Теоретические основы ономастики: Учеб. пособие. Алматы: Арыс; Волгоград: Перемена, 2011. 280 с.
15. 15.Матвеев А.К. Апология имени // Известия Урал. гос. ун-та (Екатеринбург). 2001, №21. Проблемы образования, науки и культуры. Вып. 11. С. 86-92.
16. 16.Матвеев А.К. Ономастика и ономатология // Вопросы ономастики (Екатеринбург). 2005, №2. С. 5-10.
17. 17.Матвеев А.К. Ономатология. М.: Наука, 2006. 292 с.
18. 18.Новиков Л.А. Сема // Лингвистический энциклопедический словарь / Гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Сов. энцикл., 1990. С. 437-438.
19. 19.Отин Е.С. Русская ономастика в Русской энциклопедии. Иван. Иванов // Русская ономастика и ономастика России: словарь. М.: Школа-Пресс, 1994. С. 7-11, 85-90, 91-92.
20. 20.Отин Е.С. Материалы к Словарю коннотативных собственных имён (буква А) // Восточноукраинский лингвистический сборник. Вып. VI. Донецк, 2000. С. 108—151.
21. 21.Отин Е.С. Словарь коннотативных собственных имён. Донецк: Юго-Восток, Лтд, 2004. 412 с. 2-е изд. М.: А Темп, 2006. 440 с. (Сер. Филологические словари русского языка).
22. 22.Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. М.: Наука, 1978. 198 с. 2-е изд. перераб. и доп. 1988. 192 с.
23. 23.РВВО = Крюкова И.В., Супрун В.И. Реки и водоёмы Волгоградской области: Гидронимический словарь. Изд. 2-е, перераб. и доп. Волгоград: Изд-во ВГАПК РО, 2009. 380 с.
24. 24.Суперанская А.В. Общая терия имени собственого. М.: Наука, 1973. 366 с.
25. 25.Супрун В.И. Ономастическое поле русского языка и его художественно-эстетический потенциал: Монография. Волгоград: Перемена, 2000. 172 с.
26. 26.Флоренский П.А. Имена: Сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс; Харьков: Фолио, 1998. 912 с. (Сер. Антология мысли).
27. 27.Широков А.Г. Русская урбанонимия в диахроническом освещении: апеллятивно-онимические комплексы. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. Волгоград, 2001. 20 с.
28. 28.Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.