Специфика национальной семосферы

Национальная семиосфера – это упорядоченная система бытования, функционирования и взаимодействия этнокультурных знаков в духовной и социальной сферах общества, в семье и личной жизни каждого человека. Знаки, символы, традиции определяют этническое лицо любого государства, являются важным показателем духовного наследия народов, населяющих его.

Среди знаков и символических структур объективной действительности, ежедневно воздействующих на формирование личности гражданина, активный спектр охватывают идеологические, социальные, национальные знаки.

Их взаимодействие в процессе функционирования приводит к полю коммуникативности внутри самой системы, иначе говоря, к некоему специфически означенному тексту. Так возникает идеологическая, национальная, художественная, дорожных знаков и т.д. семиосфера, генезис которой, однако, обнаруживается в изначальной природной сфере знаков и структур.

Более подробно о происхождении многих современных знаков можно узнать из работ Е.М. Мелетинского1, О.В. Беловой2, З.П. Соколовой3, А.Б. Аникина4, А.Ф. Лосева5, М.И. Никитиной6, В. Тэрнера7, Кл. Леви-Стросса8, Н.Д. Арутюновой9, Г.П. Выжлецова10; из казахстанских ученых: С.Н. Акатаева11, Ж.К. Каракузовой12, М.Ш. Хасанова13, Е.Д. Турсунова14, С. Кондыбая15, Т. Асемкулова16, З. Наурзбаевой17, Г. Шалабаевой18, М.Ауэзова19, А. Таирова20 и многих других.

Большую роль в освещении генезиса, функций и контактно-типологических особенностей национальной семиосферы показал в своих трудах С. Кондыбай21

Применив мифо-лингвистический принцип исследования в структуре сказок и эпоса, С. Кондыбай представил много материала для развития современной этнопедагогики, этнопсихологии, фольклора, литературы.

Наши далекие предки жили в чисто природной сфере знаков, ведь их существование всецело зависело от климатических условий и биологического разнообразия. Природные знаки в форме фетиша повсеместно указывали ему на его положение в системе природной иерархии.

Идеологические знаки семиосферы возникают с осмысления человеком своей роли, статуса в природном мире, который они заставляют подчиняться себе, с момента зарождения первых норм и правил внутренней социаль ной жизни, правил и законов в сообществе мыслящих людей, хотя образцы этих правил, восходят из уподобления.

Специфика же национальной семиосферы отличается более широкой значимостью и включает в себя как самостоятельную сферу систему знаков идеологических, которая своим происхождением также обязана природным знакам и закономерно обладая самостоятельной значимостью (например, этносимволы, тотемные культы, обряды, обычаи и ритуалы племенной жизни и пр.), все же показывает свою зависимость от смены общественных ценностных приоритетов, но которая всегда использует национальные (чаще всего, анималистические) символы: барсы, волки, орлы, змеи и слоны; реже – астрально-солярные: солнце на знаменах, звезды на гербах, на военных головных уборах и погонах и т.д.).

В идеологической сисиеме этносимволы, культурные знаки используются в отрыве от всей национальной семиосферы в качестве бренда, экзотики, знака, лишь подразумевающие некие качества, признаки, но лишенные первоначальной содержательности и функционирующие в другом поле действительности.

Взять, например, премию меценатов «Тарлан». Слово «тарлан» в его прямом значении: могучий зверь. Под символическим образом тарлана кочевник понимает любое сильное взрослое животное, птицу: волк, сокол, беркут, конь

Например, у Махамбета в «Обращении к султану Баймагамбету» мы слышим:

Исатайдың барында

Екі тарлан бөрі едім... (мы были два тарлана-волка)

или:

Таудан мұнартып ұшқан тарланым...(мой орел, призрачно слетевший с горы)

Встречается в его поэзии также эпитетное сочетание: тарлан-боз, то есть тарлан-конь и т.д. В эпическом воспевании самого достойного, лучшего человека в казахской традиции акыны используют эпитет “кыран”, а не “тарлан”. Кыран – сильная птица, беркут.

Вырванный из контекста эпитет “тарлан”, хотя и звучен, все же в форме золотой статуэтки, как видим, лишен той изначальной содержательности, которую вкладывает в него народное понимание.

То же самое мы можем видеть в многочисленных скульптурах абстрактных коней и верблюдов, стоящих на площадях, в разных общественных местах. Если их место займут народные сказочные и эпические персонажи, за которыми прочитывается обаяние и пространство национального текста, это будет более полезно и эстетично. К тому же это будет иметь воспитательное значение. Принципам полезности, эстетичности, правильного воспитания отвечают знаки национальной семиосферы.

Этими гранями обладает национальная семиосфера, обнаруживающие себя в фольклоре, поэзии, искусстве.

Специфика национальной семиосферы глубоко проявляет себя в традиционности национального самосознания, в витальности родного языка и качестве подлинно национальной литературы, особенно, в сказках, устном народном и декоративном творчестве, мифах, эпических сказаниях, в национальном кинематографе.

Обретая свои корни в народной педагогике, она наряду с воспитательной функцией обладает также образовательной, познавательной, эстетической функциями.

Вот почему на современном этапе независимости нашей стране так остро встает вопрос не только о развитии и поддержки государственного языка, но и сохранении ментального поля любой национальной культуры, ее основ, ее генезиса, культурной базы как величайшего духовного достояния народов Евразийского субконтинента.

Идеалы, нормы и традиции, заложенные в системе национальной семиосферы, имеют первостепенное значение в современной педагогике и психологии, публицистике и художественной литературе, в искусстве и во многих сферах общественных наук. Национальная семиосфера как ментальная и неприметная, на первый взгляд, жизнь нации живет сама по себе. И в этом случае ее судьба совершенно похожа на судьбу языка, который, хотя и обладает качествами мобильности и витальности, но в условиях быстро меняющейся действительности может исчезнуть с лица планеты.

Известный исследователь этнографии А. Таиров замечает по этому поводу: ««Народ жив до тех пор, пока существует его корневая самобытная культура. История неоднократно доказала, что гибель своей культуры многие народы не в силах перенести. Этнографы XIX века с недоумением отмечали, что на некоторых островах, покоренных белыми, у туземцев вдруг перестали рождаться дети. Фактически неосознанно народ кончал жизнь самоликвидацией. Разрушение тысячелетней национальной культуры может обернуться деградацией – массовая алкоголизация, наркотизация, невротизация, малодетность, разрушение семьи.22

Вот почему так остро стоит вопрос о постоянном развитии и возрождении и всемерном обогащении национальной системы знаков, ее жизненосных национальных структур, от которых зависит жизнь самого государства. Самым первым примером национальной семиосферы может выступать язык как особая система знаков. Преподаватель казахского языка и делопроизводства Светлана Кабашева говорит, что «в процессе изучения казахского языка важную роль играют установки, которые господствуют в обществе, в семье, и. безусловно, которые либо помогают полюбить язык ребенку, либо напрочь отбивают у него желание говорить на неродном языке».23

Помимо внешних, непосредственно влияющих на культурно-национальное и языковое поведение граждан факторов, необходимо отслеживать и сохранять факторы внутреннего традиционного порядка, вытекающего из органической (соприродной) жизни отдельных национальных групп, составляющих единое общество, так как у любой национальной семиосферы: славянская, тюркская, германская, – как изначально сложившейся системы культурных знаков – имеются большие ментальные и интеллектуальные ресурсы, так важные для функционирования национального сознания. Так при активной поддержке со стороны общества и государства могут появляться талантливые писатели, поэты, представители искусства, носители гуманистических идей. Так воспитывается правильное поликультурное, полиязыковое общество.

В семьях, где соблюдаются преемственность и традиции с детства этнокультурные знаки и символы прочно и органично входят в сознание ребенка, действуют и воспитывают его как самодостаточную нравственную личность. Выступая в форме идеала, национальный культурный мир со всеми его нюансами, становится жизненным принципом юношей и девушек, идентифицирующих себя с теми или иными национальными ценностями и идеалами (допустим, язык как национальная ценность, как пространство различных знаков: фольклорных, мифологических, сказочных, знаков об искусстве и людях искусства, героях и Родине). «Да, так сложились исторические обстоятельства, – замечает Светлана Кабашева, – что казахский язык не был нужен в советском обществе. Но сейчас люди начали осознавать необходимость изучения государственного языка, и стало появляться много ребят разных национальностей, которые хотят владеть языком, несмотря ни на что, и разговаривают по-казахски не хуже, чем по-русски и по-английски. Они знают, что их дальнейший рост в этой стране напрямую зависит от знания ими нескольких языков.24

Одним из основных принципов национальной семиосферы является то, что национальные знаки не только воспитывают, но и придают содержательность жизненному поведению индивида. В советское время, когда национальные знаки подменялись знаками идеологического порядка, они имели в силу массовой пропаганды и регулярной агитации колоссальный эффект. Так мы получили много Героев Советского Союза и Героев Социалистического Труда, чемпионов советского спорта, ярчайших советских национальных писателей.

В каждой из республик бывшего Союза имелись свои национальные герои, отражавшие черты человека-патриота: Бауыржан Момышулы, Алия Молдагулова, Маншук Маметова и т.д.

Специфика национальной семиосферы заключается в ее витальности, неисчерпаемости, способности к возрождению. И главными гарантами этого возрождения является сам народ с его самосознанием и языком как формой существования этого самосознания.

В середине 80-х годов идеологическая семиосфера СССР, лишившись поддержки масс, утративших веру в нее и уже не отражавшая адекватного содержания, стала пустым звуком и образом беспримерной демагогии.

Здесь стоит отметить одну, очень важную деталь: языком господствующей культуры советского времени был русский язык, и здесь были свои плюсы и свои минусы. В формировании воспитательной системы знаков национальный казахский (тюркский) компонент никак не участвовал. Национальный ребенок бывшего Союза формировал свою систему культурных знаков то в форме русских народных сказок, то в форме русских народных песен и танцев, что, помимо всего прочего, эффективно способствовало вытеснению из языкового сознания памяти и знаков родовой культуры.

Господство русского языка, русского искусства, классической художественной мысли как раз проявились в том, что они имели не только сверху навязанный, продиктованный, идеологически контролируемый и социально регулируемый, всеохватный системный характер по всей стране, но и в том, что всем ходом истории в нем была предельно развита и полнокровно функционировала русская национальная семиосфера, что позитивно сказалось на общем развитии казахского советского общества. Появление и выход в мировую литературу таких замечательных писателей, как М.О. Ауэзов, О. Сулейменов, быстрый и качественный рост интеллигенции, физиков, химиков, математиков, получивших московское образование, общий рост духовной культуры, который, кстати, и привел к росту национального самосознания.

Преимуществом русской национальной семиосферы стало то, что она в то время пользовалась всеобщим человеческим культурным достоянием, открытой интеллектуальной системой для любого познающего ее, а не лишь исключительной ценностью только русского народа.

Казахскому художественному миру для всестороннего полноценного участия в мировом культурном процессе человечества следует максимально открыто представить символы и коды свой этнокультуры, дабы сравнить, сопоставить, найти общие генетические и культурные истоки или, напротив, уловить специфику. Абай Таиров пишет о том, как важно вслушиваться в интонацию, ритм, мелодию чужого языка: «Обыденное сознание не вслушивается в свою речь. Между тем, что ни слово или фраза – целое открытие. «Айналайын,» ласково обращаемся мы к ребенку. Точный перевод – «буду кружиться вокруг тебя». Что оно означает? Чрезмерную любовь родителей, в центре внимания которых ненаглядное единственное чадо? Вовсе нет. Казахи традиционно многодетны. Кружение у казахских баксы (шаманов) было верным средством отпугивания злых духов. А корни кружения уходят в глубокую древность, когда обожествлялось животворящее и вечное Солнце»25.

Таким образом, национальная семиосфера – это система национальных знаков, функционирующих в обществе, проявляющих себя в предметах, явлениях и событиях в их коммуникативном единстве, функциональной целостности.

На современном этапе развития роль национальной семиосферы предельно возрастает, особенно проявляясь в системе возрождения и функционирования казахского языка как государственного, но и здесь специалисты отмечают, что как для самой семиосферы, так и для развития казахского государственного языка необходимо расширять культурную и языковую среду, поле коммуникативности, сферу знаков.

1. Мелетинский Е.М. Палеоазиатский мифологический эпос о Вороне. М.: Наука, 1979 г.
2. Белова О.В. Славянский бестиарий: Словарь названий и символики. М., 2000 г.
3. Соколова З.П. Культ животных в религиях. М., 1972
4. Аникин А.Б. Образное слово в тексте. М., 1985
5. Лосев А.Ф. Миф. Число. Сущность. М.: Мысль, 1994
6. Никитина М.И. Древняя корейская поэзия в связи с ритуалом и мифом. М.: Наука, 1982.
7. Тэрнер В. Символ и ритуал. М.: Наука, 1983 г.
8. Леви-Стросс Кл.. Структурная антропология. М., 1968 г.
9. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1998
10. Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. СПб, 1996.
11. Акатаев С.Н. О специфике культуры кочевья. В кн.: Кочевники-Эстетика. Алматы: Ғылым, 1993.
12. Каракузова Ж.К. Космос казахской культуры. А.: 1993
13. Хасанов М.Ш. Космос казахской культуры. А.: 1993
14. Турсунов Е.Д. Единство эстетического опыта кочевых и некочевых народов. В кн.: Кочевники-Эстетика. Алматы: Ғылым, 1993.
15. Кондыбай С. Казахская мифология. Краткий словарь. Алматы: Нурлы Алем», 2005
16. Асемкулов Т. Будущее искусство кюя. В журнале Рух-Мирас» №2 (5), 2005.
17. Наурзбаева З. Понятие культуры и культурогенез в мифологии тюркских кочевников. В журнале Рух-Мирас» №2 (5), 2005.
18. Шалабаева Г. Духовная культура казахского народа и проблема становления национального самосознания (социально-философский анализ). АДД. Алматы, 1997
19. Ауэзов М. Энкидиада: к проблеме единства миров кочевья и оседлости. В кн.: Кочевники-Эстетика. Алматы: Ғылым, 1993.
20. Таиров А. Эхо тысячелетий. В газ. Исторические подробности. 24.12.99
21. Кондыбай С. Казахская мифология. Краткий словарь. А.: Нурлы Алем, 2005; Қазақ даласы жəне герман тəңірлері. А: Сага, 2006; Мифология предказахов, ТТ III-IV. А.: Сага, 2008
22. Таиров А. Эхо тысячелетий. В газ. Исторические подробности. 24.12.99
23. Кабашева С. Всегда пригодится завтра то, что нужно сегодня. Газ. «Аргументы и факты», №46, 2008 г. стр. 5
24. Кабашева С. Всегда пригодится завтра то, что нужно сегодня. Газ. «Аргументы и факты», №46, 2008 г. стр. 5
25. Таиров А. Эхо тысячелетий. В газ. Исторические подробности. 24.12.99