Особенности мировоззренческой целостности верующего

Проблема мировоззренческой целостности человека является, на наш взгляд, одной из наиболее актуальных в современной антро­пологии. Это связано, в первую очередь, с тем, что структура мировоззрения современного человека и его содержание значительно менее гомогенны, чем в предшествующие истори­ческие периоды. Еще столетие назад для абсо­лютного большинства населения Земли имело смысл говорить о том, что мировоззрение соот­ветствует определенной культуре, территория распространения которой четко простран­ственно локализована.

Конец ХХ века радикально изменил эту ситуацию. Общая тенденция к универсализации привела к размыванию границ культурных общностей, а главное, к возможности влияния одних культур на другие вне зависимости от их пространственного расположения по отноше­нию друг к другу. Соответственно, подверглось влиянию и мировоззрение носителей культур, изменилась степень его универсальности, а точнее, степень универсальности культурных ценностей, лежащих в его основе.

В результате в глобальном масштабе возник­ла проблема сохранения культурной идентич­ности, а на индивидуальном уровне - вопрос о мировоззренческой целостности, то есть о внутренней согласованности и последователь­ности сочетания структурных и содержатель­ных элементов мировоззрения, понимаемого как система взглядов, убеждений и идеалов, кото­рые определяют отношение человека к окру­жающей действительности. При этом мировоз­зренческую целостность не нужно, на наш взгляд, сводить к простой несамопроти-воречивости. Понятие это более широкое и подразумевает многообразные формы отноше­ния человека с окружающим миром, включая и деятельностный аспект, а также соотношение самих этих форм, в частности, мысли и действия.

Особенно сложным представляется вопрос о мировоззренческой целостности верующего человека. Это связано с несколькими факто­рами: во-первых, в процессе секуляризации общества и мышления религиозное мировоз­зрение перестает быть единственной системо­образующей структурой в отношении человека к миру и остается, по сути, лишь одним из элементов этого отношения. Во-вторых, само религиозное мировоззрение имеет ряд специ­фических черт, которые обуславливают меха­низмы сохранения мировоззренческой целост­ности. Эти механизмы тесно связаны со струк­турными компонентами религии, такими как: религиозное сознание, религиозная деятель­ность, религиозные отношения и религиозные организации.

В данной статье рассматривается роль лишь двух из перечисленных элементов. Речь идет о религиозном сознании и религиозной деятель­ности.

В первую очередь, необходимо сделать несколько предварительных замечаний о струк­туре мировоззрения.

Во-первых, сама его системность часто ставится под вопрос, это характерно, прежде всего, для философов-постмодернистов, таких как: Ж.Делез, Ф.Гваттари [1], Р.Рорти [2].

Во-вторых, сами формы системности миро­воззрения могут быть весьма разнообразны.

В данной работе мы исходим из того, что религиозное мировоззрение стремится к систем­ности. Это подтверждается учением и прак­тикой многих религиозных традиций, которые можно считать всепроникающими, то есть проявляющимися во всех сферах человеческой жизни. Особенно ярко это видно в монашестве, характерном для некоторых религий, где каждое действие может приобретать религиозное значение. Однако стремление к системности и всеобъемлющему влиянию не всегда означают достижение подобных характеристик. Это, например, заметил М. Хайдеггер в работе «Время картины мира». Говоря о трансфор­мациях Нового времени, он утверждает: «Обез-божение - двоякий процесс, когда, с одной стороны, картина мира расхристианизируется, поскольку под основание мира подводится бесконечное, безусловное, абсолют, а с другой -христианские церкви осовремениваются, перетолковывая свое христианство в мировоз­зрение (христианское мировоззрение)... Но обезбоженность настолько не исключает религиозности, что, наоборот, благодаря ей отношение к богам впервые только и превра­щается в религиозное переживание. Если это произошло, значит, боги улетучились» [3]. При­чина, по которой появление христианского мировоззрения означает обезбожение, состоит, прежде всего, в том, что христианство в Новое время превращается для большинства людей лишь в один из элементов отношения к миру, не обладающий исключительностью, а главное, объективируемый. То же самое можно сказать и о судьбе ряда других религиозных традиций в этот исторический период. Поэтому, говоря о религиозном мировоззрении, как о всеобъем­лющей системе, включающей все аспекты отношения человека к миру, мы скорее исходим из ее потенциала и поставленных в ней самой целей.

Что касается форм системности, то здесь имеет смысл обратиться к трудам известного советского биолога А. А. Малиновского. Он выделяет три типа систем: дискретные, жесткие и «звездные».

Дискретные «. состоят из единиц, прак­тически не связанных друг с другом. Их объединяет одинаковое отношение к среде, заставляющее их вести себя сходно даже без наличия прямой связи...» [4, 93]. Подобная система состоит из почти однородных элемен­тов, обладающих высокой степенью автономии, что никак не согласуется со спецификой мировоззрения. Его элементы не автономны и образуют иерархии значимости.

Жесткие системы - противоположный дискретным тип систем, характеризуется жестко фиксированными связями составляющих их звеньев, наличие или функция каждого их которых является необходимым условием функционирования всей системы [4,с. 95]. Если классифицировать мировоззрение как систему такого типа, то не ясно, почему изменение мнения человека в определенной сфере не ведет к мировоззренческому кризису, а разрушение других установок приводит к внутренней катастрофе.

«Звездные» системы сочетают в себе ка­чества первых двух типов. В случае «звездной» связи онтогенетическая комбинация достигается почти максимально, как и в жесткой системе, а эволюционная гибкость теряется только для одного звена, ... объединяющего все другие» [4,100].

Можно предположить, что наиболее систе­матичное мировоззрение, обладающее высокой иерархичностью, представляет собой именно «звездную» систему, то есть у него имеется жесткое ядро, которое увязано с отдельными убеждениями и взглядами. В результате трансформации взглядов, которые неизбежно происходят в процессе приобретения жизнен­ного опыта, не оказывают существенного влия­ния на ядро, обеспечивающее мировоззрен­ческую устойчивость. Само же ядро, по сути, мифологично, так как не предполагает крити­ческого переосмысления, а элементы, в него входящие, представляют собой некое подобие аксиом и признаются самоочевидными.

Религиозное мировоззрение в развитой форме - типичный пример подобной системы. Опорой его жесткого ядра, несомненно, служит религиозная вера.

По утверждению американского философа У.Джеймса, особенностью любой веры является единство воли, эмоций и разума, на которых она основывается [5,с.15]. При этом У.Джеймс отмечает, что не существует автономного религиозного чувства, все эмоционально-волевые состояния, называемые религиозными, отличаются своим содержанием [6].

Содержание религиозных переживаний таково, что с необходимостью предполагает истинный выбор отношения к миру. По мнению У. Джеймса, «мы можем назвать выбор ис­тинным, когда он принадлежит к разряду живых, необходимых и важных.

1) Выбор бывает живым в том случае, когда обе гипотезы жизненны.

2) . Всякая дилемма, основанная на полном логическом делении, без малейшей воз­можности уклониться от решения, является примером обязательного выбора»[5,с.10].

Критерии У.Джеймса в полной мере актуальны для религиозного выбора. Они демонстрируют, что в основе религиозного мировоззрения лежат положения, согласие или несогласие с кото­рыми определяет все содержание мировоззре­ния в целом. Изменение этих установок ведет к мировоззренческой катастрофе. Отметим, что любая религиозная система стремится к минимизации числа положений, лежащих в основе вероучения, что сильно повышает их значимость, с одной стороны, и делает миро­воззрение более гибким, с другой.

Очень сложен вопрос о взаимосвязи ос­новных положений вероучения той или иной религии. Даже поверхностный анализ Символов Веры двух крупнейших мировых религий: хри­стианства и ислама - позволяет сказать, что между положениями, в них заложенными, не существует логической взаимосвязи. Тем не менее, это не отрицает наличия связи сак­ральной. Сама эта взаимосвязь, наряду с основ­ными положениями вероучения, является предметом веры. Этот факт можно проиллюстрировать на примере христианского спора о филиокве, так как в данном случае изменение трактовки одного из положений вероучения с необходимостью ведет к изме­нению всего вероучения. Таким образом, несмотря на отсутствие логики во взаимосвязях между ключевыми положениями веры, сама эта взаимосвязь носит жесткий характер, и эта жесткость опирается на трансцендентное. Иллюстрацией данного тезиса является знаменитое утверждение Тертуллиана: «Верю, потому что абсурдно», которым автор пытался продемонстрировать приоритет божественного откровения над разумом. Иррациональность, алогичность положений веры служат в данном случае   признаком   их   более   высокого по отношению к разуму статуса. В то же время иррациональность положений веры не отрицает рациональности их взаимосвязей с недогмати­ческими положениями. В данном случае из основных положений вероучения логически выводятся объяснения явлений окружающего мира. Интересно то, что рационально выво­димые и иррациональные положения религиоз­ной доктрины взаимно подкрепляют друг друга. Примерами этому могут служить многочислен­ные попытки теологов использовать проти­воречивость научных изысканий в целях подтверждения правильности исповедуемой религии.

Таким образом, можно сказать, что рели­гиозное мировоззрение обладает специфической несамопротиворечивостью, служащей одной из основ его целостности. Опора этой несамо-противоречивости - религиозная вера, которая, с одной стороны, требует жесткой опреде­ленности в отношении всех ключевых поло­жений вероучения, с другой - провозглашает иррациональность этих положений и их взаимосвязей признаком их сакральности, а значит, несомненности.

При этом богословие не отрицает воз­можности выхода за рамки рационального на любом уровне, но этот выход реализуется в религиозном опыте, как коллективном, так и индивидуальном. И здесь проявляется еще один критерий мировоззренческой целостности -единство мысли и действия. Оно необязательно предполагает полное повторение теории в практике. Скорее являет собой расширение теории, обретающее жизнь лишь в процессе культовой и некультовой деятельности. Рели­гиозное учение вне деятельности мертво и абстрактно. В сознании же верующих оно всегда имеет конкретное преломление. И это конкретное преломление представляет собой взаимосвязь богословских конструкций с сугубо индивидуальным религиозным опытом человека, а также с коллективным опытом общины, к которой он принадлежит. Причем речь идет не только и зачастую не столько о религиозной общине конкретной конфессии или деноминации в целом, сколько об обществе лично знакомых человеку людей, разделяющих его веру, с которыми он совместно совершает обряды и ритуалы. Этот опыт для верующего практически ощутим, и именно он не позволяет сверхъестественному превратиться в неестест­венное. Он позволяет говорить о таких вещах, как сочетание трансцендентности и имманент­ности в бытии Бога в христианстве, Брахмана в брахманистской религии, Дао в даосизме.

Важным  компонентом  религиозности яв­ляется отсылка любого религиозного опыта к некой объективной действительности. Это с одной стороны проявляется в незыблемой и несомненной вере в реальность сверхъестест­венного, с другой - в невероятной тонкости и прозрачности переходов между реальным и воображаемым, сакральным и профанным. Дей­ствительно, любой священный текст отсылает к реальным географическим объектам, подлин­ным историческим событиям и даже к жизни и деятельности существовавших или существую­щих людей. Вымысел может быть настолько умело вплетен в реальную картину, что человеческое мышление не в состоянии отли­чить одно от другого. И существует ли здесь вымысел? Быть может, имеет смысл говорить только о феноменах, которые, как утверждает Э.Гуссерль в «Картезианских размышлениях», могут быть одинаково значимы для создания, независимо от их источника: памяти, восприятия, воображения [7,с.375-376].

Таким образом, важнейшими особенностями мировоззрения верующего человека, обеспечи­вающими его целостность, являются его спе­цифическая несамопротиворечивость, единство мысли и действия, реализуемое в обрядах, и объективация предмета религиозного опыта.

Литература

1. Делез Ж., Гваттари Ф. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения. Екатеринбург: У-Фактория, 2008. - 672 с.

2. Рорти Р. Философия и зеркало природы. -Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. - 320 с.

3. Хайдеггер   М.   Время   картины   мира // sumer.info/bososlov_Buks/Philos/Heidess/Vr_ KartMi.php

4. Малиновский А.А. Общие вопросы строения систем и их значение для биологии // Малиновский А.А. Тектология. Теория систем. Теоретическая биология. -М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 448 с. - С. 82-114.

5. Джеймс У. Воля к вере // Джеймс У. Воля к вере: Пер. с англ. / Сост.Л.В.Блинников, А.П.Поляков. -М.: Республика, 1997. - С.9-27.

6. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. Перевод В.Г.Малахиевой-Мирович, М.В.Шик // psylib.ors.ua/books/iames01/txt02.htm

7. Гуссерль Э. Картезианские размышления // Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. - Минск: Харвест, М.: АСТ, 2000. -С. 289-524.