В фольклоре время и пространство характеризуется в зависимости от жанра. В одних жанрах указываются реальное время и пространство (исторические песни), в других (дастаны, предания, легенды) – опосредованное. Такое явление (время опосредованное) чаще встречается в более ранних текстах, а в поздних – прослеживаются более точные пространственно-временные показатели. Относительно исторических песен следует отметить, что в них народные певцы (чаще свидетели или участники) указывают точное время и место воспеваемых событий.
Наблюдается употребление разных терминов относительно рассматриваемого нами вопроса: хронотоп, хроноакт, топос, локус. Трудам фольклористов последних лет характерно использование термина хронотоп, который является особой поэтико-стилевой категорией, охватывающей способы и средства выражения пространственных и временных взаимоотношений в их единстве (определение А.В.Кудирова). Проявления хронотопа в конкретных эпических традициях вызывает большой интерес у специалистов. Этот вопрос освещен в изысканиях С.Ю.Неклюдова, В.М.Гацака, А.В.Кудиярова, А.Т.Хроленко и других. Исследованиям В.М.Гацака свойственно использование термина «топос». В отличие от него В.С.Баевский применяет терминовсинонимов «топос», «локус», дающие значение «место», «местность», отличающихся лишь происхождением: «топос» греческое слово, а «локус» латинское. Однако В.С.Баевский использовал эти термины следующим образом: более крупные области художественного пространства в «Евгении Онегине» А.С.Пушкина (Петербург, Москва, Деревня) называет топосами, а более мелкие составные части этих топосов (театр, улица, как место общения, гостиная и т.д.) называет «локусами». Объяснение подобному подходу В.С.Баевским дается следующим образом: «локусы» определяют функции топосов и определяются ими. Именно в отношениях к различным локусам проявляются характеры, и даже идеология персонажей [1, с. 213]. Такое же подразделение встречаем в работе А.В.Кудиярова [2].
Использование вышеназванных терминов для выражения более крупного и мелкого хронотопов не характерно для работ В.М.Гацака. В основном он применяет термин «топос». В частности им используется сочетание «топос длительности» [3, с.9]. В.М.Гацак считает, что сказителями используются готовые формулы «длительности» и они определенно обладают свойством хронотопа. По-мнению В.М.Гацака в подобных формулах время выступает мерой длительности, протяженности. Поэтому термин хронотоп исследователь сопровождает пояснением «времяпространство». В.М.Гацак для передачи единой функции описаний длительности иногда применяет понятие «хроноакт» (времядействие) [3, с.15-16] .
Исследованиям А.В.Кудиярова характерно подразделение на хронотоп пространства и хронотоп пути и делается акцент на то, что они выступают изначальными видами хронотопа в эпосе [2, с. 184].
Если обратиться к образцам уйгурского фольклора, то в них характерно выражение хронотопа пространства временным эквивалентом. Так, пройденный героем путь определяется днями, месяцами и годами. Для народного дастана «Имир Гөроғли» (Имир Горогли) свойственно указание времени, потраченного для преодоления героем определенного пути. Длительность пути, расстояние выражены днями и ночами, словами с усилительным значением, с одной стороны, с другой – сказителем использованы конкретные меры длины. На конкретных примерах из дастана продемонстрируем выше названные виды хронотопа: Нəччə кечə-күндүз йол йүрүп, Җəйһун шəһиригə йеқин кəлди вə шəһəрни айлинип көрди (Проехав несколько дней и ночей, приблизился к городу Джейхун и объехал город, присмотрелся). Данный пример из дастана «Имир Горогли» ярко показывает выражение длительности пути сутками. Значение «сутки» в текстах дастанов передается посредством сочетания слов «кечəкүндүз» (дней и ночей). Подобная формула характерна для фольклора большинства тюркоязычных народов. В «Имир Горогли» встречается выражение длительности пути и расстояния не только сутками, но и одним днем. Используется сочетание «сақ бир күн», которое носит значение «целый день»: «Бу дəрвазидин адəм у дəрвазиға йəткичə сақ бир күн йол маңатти» (Чтобы дойти от этих ворот до других человек шел целый день).
В некоторых случаях показатель времени, потраченного для преодоления пути, сопровождается числами – три, девять, пятнадцать:
Кечидə санап юлтуз, Ночами считая звезды, Гайи топ, гайи ялғуз. То толпами, то одни. Йол йүрди шу рəвиштə,
В таком виде коротали путь,
Он бəш кечə һəм күндүз.
Пятнадцать ночей и дней.
Следует отметить, что в древнетюркском мировозрении число 3 имеет сакральное значение. Трихотомические оппозиция космоса (в вертикальной проекции) и течения времени составляет идеальную модель мироздания, где подразделяются нижний – средний – верхний миры и прошлое – настоящее – будущее время. Они служат универсальной системой координат, в которой описываются устройство мира и течение времени. Неслучайно эти оппозиции играют роль структурообразующих констант для очень многих явлений традиционной культуры и фольклора.
Фольклорной универсалией для монголоязычных и тюркоязычных народов, как справедливо отмечает А.В.Кудияров, является число три и производное от него девять (трехкратный повтор сакрального числа 3) [2, с.185]. В нашем примере ярко представляется пятикратный повтор сакрального числа три. Число пятнадцать в уйгурском фольклоре чаще выступает как выражение идеальной красоты девушки. В частности она сравнивается пятнадцати дневной луной, где подобное сочетание означает красоту и молодость. В приведенном примере показывает идеальное время, потраченное на преодоление пути. А.В.Кудияров считает, что пятнадцати суточный хронотоп имеет свое историко-этнографическое объяснение. Исследователь высказал мнение, основываясь на образцы монгольского фольклора, что самая зрелая пора луны приходилась на 15 и 16 число и эти дни считались «счастливыми», благоприятными для совершения дальних поездок [2, с. 190]. В нашем примере, вероятнее всего, отражено такое миропонимание народа.
В следующем примере из дастана сказителем использовано слово с усилительным выражением «хелə» (очень): «Җəйһун билəн Чəмбилниң арилиғи хелə йирақ еди» (Расстояние между Джейхуном и Чамбилем было очень далеким). Использование таких сочетаний как «хелə йирақ» – «очень далеко» называются опосредованными пространственными обозначениями [2, с. 212].
Как выше отмечали, иногда сказителями используются реальные меры длины и расстояния. Например, «Əшу Бəдбəхт теғиниң нериқи етиги Хунхарниң шəһири Гөрүҗистан еди, шəһəрниң йигирмə дəрвазиси бар еди, һəр дəрвазисиниң арилиғи бир таш келəтти. Униң əтрапида оттуз пəрсəх (бир пəрсəх төгидə бир саатлиқ йол) кəлгидəк һəр тəрəпкə кəткəн йол бар еди, һəр киши əтигəндə шəһəргə кирсə, намаз пешин билəн базар рəстигə йетип баратти» (На той стороне горы Бадбахт был расположен город Хунхара Горуджистан. Город имел двадцать ворот. Расстояние каждой из ворот составляло один таш. Вокруг города простирались дороги во все стороны длиною в тридцать фарсахов. Каждый, кто входил на рассвете только к вечерней молитве достигал базарной площади). В приведенном примере мы видим показателей народной метрологии «таш», «пəрсəх». Таш – исконно тюркская мера длины, которая равна 8-9 км [4, с.], а фарсах – персидская путевая мера неопределенной длины, 1200 шагов примерно равная 6-7 верстам [5, с.601]. Указанные данные нельзя считать точными в силу того обстоятельства, что показатели таш, фарсах в разных источниках разнятся, о чем свидетельствует труд Е.А.Давидович [6, с. 120]. Таким образом, сказителем использован и исконно тюркский, и заимствованный термины. Из приведенных примеров становится ясно, что расстояние между воротами 8-9 км, а длина дорог около 25 км.
В изучаемом тексте встречается также, и дробный показатель времени, использованный для выражения расстояния, длительности пути. Например, «– Вай исит! – дəп нан, су елип чиқип икки бала билəн йолға чиқти, бир саат йол йүрүп Зəйнəпшаһ айимниң алдиға кəлди» (– Ой как жаль! – сказав взяла хлеба, воды и вместе с детьми вышла в путь, пройдя один час дороги, подошли к Зайнапшах айим). В данном случае сказителем использован «один час» для указания на пройденный героями путь. В народных дастанах встречается еще и другая формула, выраженная временем для передачи длительности пути или расстояния. Так, в варианте рассматриваемого дастана, озаглавленного «Горогли», наблюдается указание времени не днями, часами, а условным временем, потраченного на приготовление блюда «аш пишим вақти». Например, «Мəликə у йəрдə бир аш пишимгичə олтуруп мундақ бемəһəл кечидə Əдһəмни излəп чиққиниға пушайман қилди» (Принцесса просидев на том месте [время, потраченное на приготовление блюда], каялась, что вышла искать Адхама несвоевременно).
В дастане «Имир Горогли» путь героя начинается с Чамбиля, завоевывает вражеский город Миср и возвращается в Чамбиль. Таким образом, повествование о каждом походе Горогли, увенчанного победой, завершается его возвращением в Чамбиль. Прослеживается тенденция замкнуть круг в исходной точке, т.е. привести повествование в то место, откуда оно начиналось такой «пространственно-циклической» (по С.Ю.Неклюдову) структурой или таким локусом является Чамбиль.
Первый подвиг Горогли согласно эпической традиции совершается в раннем возрасте (в 12 лет). Горогли едет за Азимкоз-айим (женакрасавица Ахмед-хана, дяди Горогли – М.Г.М.), похищенной вражеским богатырем Даниятом. В данном случае четко проведена граница между территорией своей и чужой. Такой границей служит река. Река – как граница непроходима и опасна. В тексте река описывается следующим образом: «У бурун «Тəҗəн дəриясиниң үстидин учар қанатлар учуп өтəрмиш, қалған нəрсə өтəлмəсмиш, сүйи бəк улуқ емиш!» – дəп аңлиған еди» (Раньше он слышал, что лишь птицы могут перелетать реку Таджан, никто и ничто не может перейти ее, ибо река полноводная и быстра). Далее описывается, что река своим течением уносит огромные (размером домов) камни. Такую непроходимую границу преодолевает главный герой повествования с помощью необычного скакуна. Преодоление непроходимой реки облекает коня крыльями, тем самым делается намек на архаический образ коня богатыря, который одним прыжком преодолевает столь грозную и страшную реку.
Разделение пространства на свое и чужое, разделенное границей характерно для дастана «Имир Горогли». Выше мы рассмотрели одну из таких границ – реку. Еще одним проявлением границы выступает окно. Так, вражеский богатырь Даният просит подать воды через окошко и похищение Азимкоз-айим совершается в момент преподнесения воды: «Əзимкөз айим тоққуз қат либасқа пүркинип, бир пиялə суни елип пəнҗиригə чиқти, суни Даниятқа сунди» (Азимкоз-айим окутавшись в девятислойную одежду, взяв одну пиялу воды, выглянула в окошко и подала воду Данияту). Граница своего и чужого пространства связана и принадлежностью пола. Если для Горогли таковым выступает река между странами (о чем выше говорилось), то для Азимкоз-айим – окно. Выражением пространства своего для хозяйки выступает жилище. За окном, порогом начинается пространство чужое. Четко вырисовывается функция женщины – хранительницы очага, тем самым подчеркивается место мужчины и женщины в мусульманском обществе, соответственно различение пространства своего и чужого по половому признаку.
Существуют различия в понимании места и роли женщины в обществе доисламского и исламского периодов. Если соответственно миропониманию древних тюрков женщина выступала хранительницей очага (сакрализация функций женщины), то у тюрков-мусульман роль женщины десакрализована и своим пространством для женщин выступает жилище и двор. Согласно проведенным исследованиям Л.Я.Штернберга культуры народов Сибири, порог и окно считались своеобразной границей между пространством своим и чужим. Существовало поверье, что порог и окно – проход для добрых и злых существ [7]. В частности, считалось, что через окно проникают злые духи. Похищение Айимкоз-айим через окно вражеским богатырем выступает как вторжение зла. В приведенном примере, вероятнее всего, сохранены отголоски поверья древности.
Преодоление героем пути иногда описывается детально. Так, первая поездка Горогли в Исфахан за Хасан-ханом сказителем описывается подробно: «Əлқиссə, Гөроғли ... Лəйлиқир тулпариға минди. Испиһанға қарап йолға чиқти. Униң тулпари шамалдəк ғуюлдап маңди, дəштичөллəрни кəзди, йəттə күндə Испиһан шəһиригə йетип кəлди. Испиһанму өз заманисиға яриша наһайити чоң шəһəр еди, бу дəрвазидин адəм у дəрвазиға йəткичə сақ бир күн йол маңатти... Гөроғли шу тəхлиттə əтигəндə регистанға кирип барди. У һеч кимгə сирини ейтмай бу шəһəрни бу шəһəрни бир нəччə күн айланди вə тамашə қилди» (Затем, Горогли ... сел на скакуна Лайликир. Держит путь в Исфахан. Его конь ехал, словно ветер, проехал степи-пустыни, на седьмой день достиг города Исфахан. Исфахан был весьма крупным городом своего времени. Человек за целый день мог дойти от этих ворот до других... Горогли таким образом доехал до площади. Не раскрывая своей тайны никому, несколько дней гулял по городу).
Как верно подмечено С.Ю.Неклюдовым подобное описание создает «эффект ступенчатого суживания угла зрения» [8, с.31]. Однако такое детальное описание «при входе в локус» [8, с.32] не подразумевает при выходе из него. Производится резкое «расфокусирование» – описание «детализирующего» перемещения сокращается до минимума.
Обратная дорога героя описывается, пропуская подробности. Создается впечатление, герой добрался до родного края очень быстро:
«Мəн нəччə күндин бери мошундақ бир иш тапалмай йүргəн елим! – дəп келип, Һəсəнханни төрт сəр пахтини көтəргəндəк йулуп тулпарниң алдиға алди. «Чу җанивар!» – дəп «Лəйлиқирни» қоюп бəрди. Ат шəһəр кочилиридин ғуюлдап чиқип кəтти. Йəттə күндə Чəмбилниң сəһрасиға чиқти» (Сказав «сколько дней я искал именно такое дельце!» – он поднял Хасан-хана, словно четыре сар хлопка и посадил на коня.
«Ну скотина!» – сказав, пустил Лайликир вскачь. Конь пронесся по улицам города, словно вихрь. За семь дней достигли пустынь Чамбиля). В приведенном выше примере обращает внимание еще один показатель народной метрологии – «сəр». В работах по народной метрологии наблюдается колебание значения мер веса и длины. Согласно данным указанным в труде Е.А.Давидович, «сəр» – мера веса равная 10-12 кг, [6, с.103]. Однако в «Уйгурско-русском словаре» указывается, что «сəр» – мера веса равная 35 г [4, с.506]. Вероятнее всего, сказителем использовано второй показатель меры веса, ибо «төрт сəр пахтидəк» (словно четыре сар хлопка) несет в себе значение легкости. Эта излюбленная формула сказителя, ибо она использована при описании похищения Айимкозайим богатырем Даниятом, а также при похищении Хасан-хана богатырем Горогли.
В дастане пространство врага чаще называется городом. Вражеский город представляет собой город-крепость, окруженный стенами с множеством ворот, башнями. Однако столкновение богатыря с вражеской ратью всегда происходит за городом, чем сказитель строго следует традиции ведения войны в средневековье. Исключение составляет эпизод спасения от виселицы Хаваз-хана. Само повествуемое событие предполагает свершения сражения в черте города.
В большинстве дастанах наблюдается указание времени молитв, как определитель длительности пути. Например, в дастане «Имир Горогли» сказителем используются следующие выражения: «əтигəндə бир дəрвазидин киргəн адəм намазшам қизийдиған базириға баратти» (человек, вошедший с одних ворот на рассвете в намазшам достигал разгар базара), «намаз пешин билəн базар рəстигə йетип баратти» (в намаз пешин достигали торговый ряды базара), «намазшам вақтида тағ қешиға йетип келип ятти» (ко времени намазшам добрались к подножью горы и расположились), «Намаз пешин вақтида Бəдбəхт теғиниң қешиға кəлди» (ко времени намаз пешин добрались до подножья горы Бадбахт). Терминами, обозначающими время молитв, указывается время, когда герой достиг намеченного места. Механически эти показатели дают значение времени: намазшам – намаз, совершаемый после захода солнца, намаз пешин – намаз, совершаемый в полдень. Если первый указывает на вечернее время (когда наступают сумерки), то второй – полдень.
Таким образом, на примере дастана «Имир Горогли» мы рассмотрели вопрос хронотопа пути и расстояния в уйгурском фольклоре. Отметили, что фольклористами современности используются термины «топос» и «локус». Некоторые исследователи применяют эти термины для различения крупные и мелкие хронотопы (В.С. Баевский, А.В.Кудияров). Трудам таких фольклористов как С.Ю.Неклюдов, В.М.Гацак характерно только термин «топос». На основе анализа текста «Имир Горогли» пришли к выводу, что сказителями употребляются временной показатель хронотопа расстояния и пути, при чем более крупные хронотопы выражены месяцем, пятнадцатью днями, а дробные временные показатели выражены сутками, целым днем, несколькими часами и часом.
- Баевский В.С. Художественное пространство в «Евгении Онегине». Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 44, № 3, 1985. с. 213-224.
- Кудияров А.В. Художественно-стилевые традиции эпоса монголоязычных и тюркоязычных народов Сибири. М.: ИМЛИ РАН, 2002. – 329 с.
- Гацак В.М. Устная эпическая традиция во времени. Историческое исследование поэтики. М.: Наука, 1989. – 256 с.
- Уйгурско-русский словарь. Составитель Э.Наджип. Москва.: Советская энциклопедия, 1968. – 828 с.
- Гаффаров М.А. Персидско-русский словарь. Т. II. М.: Наука, 1976. – 968 с.
- Давидович Е.А. Материалы по метрологии средневековой Средней Азии. С. 79-131 //В.Хинц. Мусульманские меры и веса с переводом в метрическую систему. М.: Наука, 1970. – 148 с.
- Штернберг Л.Я. Семья и род: у народов северовосточной Азии. Л.: Издательство Института народов Севера ЦИК СССР, 1932. – 118 с.
- Неклюдов С.Ю. Время и пространство в былине. с.18-28 // Славянский фольклор. М.:, Наука, 1972. – 328 с.