Управляемый хаос как стратегия политики глобализма

Сущность глобализма

Необходимо чётко различать глобализацию и глобализм. Именно их принципиальное различение может способствовать пониманию того Нового Мирового Порядка, который начал формироваться и осуществляться со второй половины XVIII в. Но начнём с понятий «глобализация» и «глобализм».

Культуро-исторический процесс на планете Земля начинался с бесчисленного множества локально ограниченных и конечных во времени историй многообразных этнокультурных образований. Этим образованиям были присущи наивные своецентризм, свое-доминантность, свое-мерие, свое-законничество (автаркический автономизм) и явно не осознаваемая интенция на само-утвержденчество. Отношение между такими образованиями осуществлялось по принципу контрадикторного противопоставления каждого всем другим1. При этом собственное этнокультурное целое в своём самосознании по презумпции наделяется максимально позитивными атрибутами, тогда как другие (и тоже всего лишь по презумпции) наделяются одно-

значно негативными атрибутами.

В то же время все этносы субстанциально едины; это единство обеспечивается единой – глубинной – человеческой сущностью и вырастающими из неё всеобщими, хотя и этнически специфичными, универсалиями культуры. Поэтому, несмотря ни на что, ведущей тенденцией всемирного культуро-исторического процесса явилось постепенное, но неуклонное превращение множества локальных историй – посредством различных: как мирных, так и немирных способов и форм их взаимоотношений в единую (всемирную, глобальную) Историю земного человечества. «Всемирная история, – писал во второй половине XIX в. К. Г. Маркс, – существовала не всегда; история как всемирная история – результат» [11, с. 47]. Из только латентной она превращается в действительную. Мощный импульс процессу конституирования всемирной, глобальной Истории задал зародившийся в Западной Европе капитализм, ставший распространять свою расширенную экспансию во все регионы планеты и создавший мировой рынок. В одном из писем Ф. Энгельсу К. Маркс писал: «Действительная задача буржуазного общества состоит в создании мирового рынка, по крайней мере в его общих чертах, и производства, покоящегося на базисе этого рынка. Поскольку Земля кругла, то, повидимому, с колонизацией Калифорнии и Австралии и открытием дверей Китая и Японии процесс этот завершён» [10, с. 295]. Постепенно единство всемирноисторического процесса стало устанавли-

1 Формула: «Мы знаем, кто мы такие только тогда, когда осознаём, кем мы не являемся и кому противостоим» [24, c. 133], однозначно релевантна только для характеристики взаимоотношений между архаическими этносами.

ваться и на уровне над-экономических сфер общественно-человеческой действительности.

Человеческая история, сказано, начинается с множества историй этнокультурных образований. Такова первая стадия этой истории. Вторая стадия – нациокультурная; это уже история не этносов, а наций. «… В отличие от локальных замкнутых на себя этносов первый важнейший признак нации заключается в том, что она исходно, по природе своей полиэтнична, или точнее – над-этнична» [3, с. 316]. Нация формируется из слияния нескольких этносов в качественно иную целостность, не редуцируемую к ним: «нация – это синтез двух различных начал: многих стихийно возникших этнических общностей и принудительной государственно-правовой упорядоченности» [3, с. 319]2. Мощные национально-государственные объединения начинают складываться в Западной Европе в Новое время.

Третья стадия человеческой истории стадия подлинно всемирной, или глобальной, Истории. Многообразие культур здесь не элиминируется; они отнюдь не унифицируются; трансформируется лишь их способ сосуществования. Подлинно глобальный мир – это, говоря словами К. Маркса, такой мир, «который сам создаёт свои различия и неравенство которого есть не что иное, как разноцветное преломление равенства» [9, с. 125]. Необходимость перехода на эту стадию обусловлена имманентной логикой культуро-исторического процесса. Примерно с начала XX в. данный переход начал уже осуществляться. Переход человеческой истории на стадию глобальной Истории мы и именуем глобализа-

2 Нация есть единство горизонтальных и вертикальных связей. «Горизонтальных, то есть этнических, субэтнических и общинных, конфессиональных и корпоративных и – вертикальных, то есть общих для всех принудительных государственно-правовых норм и прямых административных распоряжений власти. Только органическое сочетание горизонтальных и вертикальных связей может обеспечить объёмность и полноту жизни национального организма» [3, c. 318].

цией.

Идейное обоснование глобализация

70-х годов прошлого века ситуация радикально изменилась. Одним из непосредст-

получила в двух фундаментальных идеях, уходящих корнями в эпоху западноевропейского Просвещения. Первая идея – это идея единой человеческой природы, в наиболее резюмированной форме выраженная в знаменитой речи И. Г. Фихте «О достоинстве человека» (1794 г.) (см.: [21]); вторая идея – это идея и одновременно идеал прогресса человеческой Истории, охватывающего всё без исключений земное человечество. Конечно, эти идеи, особенно вторая, были пронизаны духом европоцентризма, состоящего в принятии движения западно-европейской истории в качестве универсального масштаба и критерия исторического прогресса вообще. Данный критерий гипостазировал и абсолютизировал специфически западный способ бытия Человека в Мире и западный тип мироотношения (подробнее о них см.: [22]), подлинная сущность которых раскрылась лишь в условиях торжества капиталистического способа производства материальной и духовной жизни. Суть гипостазирования и абсолютизации заключается в том, что люди «в течение сотен и тысяч лет... заботились более всего о наращивании своих сил ради завоевания, покорения и господства над остальным миром. Теперь... пришла расплата за это – расплата за самую позицию покорителей мира» [2, с. 1. Прав. стбц]. Эта расплата к середине ХХ-го века приняла облик больших и малых кризисов, одним из которых является глобальноэкологический. Человечество – всё до единого человека! – впервые за многие тысячелетия подошло к тому роковому рубежу, по ту сторону которого не только каких-то перспектив, но и самóй возможности существования нет ни у него, ни, к сожалению, у всей биосферы планеты Земля.

Следует отметить, что вплоть до конца 60-х – начала 70-х годов XX столетия все модели исторического прогресса, разрабатывавшиеся в капиталистических странах (например, теории конвергенции, постиндустриального общества, информационного общества и др.), связывали прогресс со всем человечеством; это были модели прогресса для всех. Однако, с начала

венных стимулов к этому стала сформулированная в это время теория пределов роста, инициированная вышедшей в 1970 г. книгой Дж. В. Форрестера «Мировая динамика» и лично самим её автором (кстати, четвёртая глава этой книги так и названа:

«Пределы роста»). Создатели данной теории пришли к выводу: «Если существующие на настоящий момент времени тенденции роста населения мира, индустриализации, загрязнения окружающей среды, производства продуктов питания и истощения ресурсов сохранятся неизменными, то уже в течение следующего (то есть уже нынешнего, XXI-го. – А.Х.) столетия человечество подойдёт к пределам роста» [12, с. 125]. И ещё: «Если не принимать никаких мер для решения этих проблем, это будет равносильно принятию очень категоричных мер противоположного характера. Каждый дополнительный день экспоненциального роста подвигает мировую систему всё ближе и ближе к пределам роста. Решение не принимать никаких действий эквивалентно решению увеличить риск наступления краха системы» [12, с. С. 190].

И действия были приняты. Но пока только в области теоретизирования. К 80-м годам прошлого столетия господствовавшая до того на Западе модель «экономического развития» постепенно утратила свою силу и притягательность. На смену ей пришла так называемая модель «глобализации». Почему «так называемая», сейчас разъясним.

Сам термин «глобализация» был введён в широкий оборот лишь на рубеже 60-х годов XX столетия, притом на Западе. Он тогда означал неуклонное развитие всех народов Земли в направлении исторического прогресса. Но таковым, в принципе, и было их действительное развитие. Другими словами, понятие глобализации первоначально отражало действительный процесс глобализации. Следует, правда, отметить, что в XX столетии он осуществлялся в форме модернизации. Сама же модернизация осуществлялась преимущественно в форме вестернизации, т.е. в переносе, а то и в насильственном навязывании стандартов, ценностей, технологий, образа жизни и даже институтов, сформировавшихся на Западе, в незападные общества и культуры. Следует тут же отметить, что в том же XX столетии, особенно с его середины, сам Запад расчленился на Европу и Америку (т. е. США), так что вестернизация осуществляется теперь в форме европеизации и в форме американизации. С.П. Хантингтон, правда, отмечает, что «модернизация не обязательно означает вестернизацию» [25, с. 112]. Но это – не более чем словá.

Но как бы то ни было, исторический прогресс – и в доктринах, и в действительности – распространялся на всё человечество. Сконструированная же на рубеже 70х – 80-х годов прошлого века доктрина и модель «глобализации» под глобализацией и содержанием исторического прогресса имеет в виду нечто принципиально иное. Настоящая доктрина больше не связывает прогресс Истории со всем земным человечеством; она связывает этот прогресс лишь с ограниченной частью человечества. Этой частью является так называемый «золотой миллиард». Данную доктрину, прямо противоположную доктрине глобализации, мы и будем именовать доктриной глобализма.

Доктрина глобализма опирается на две другие доктрины – неолиберализм и мондиализм. Собственно говоря, всё это – три ипостаси единого феномена. Согласно неолибералистской экономической и политической теории, вмешательство государства в экономику и в сферу общественных отношений должно быть сведено к минимуму. Всё, что мешает получению максимальной прибыли и свободе частной экономической инициативы, должно пресекаться и устраняться. Капиталистические рыночные отношения и специфически рыночный обмен в свете этих доктрин – универсальная модель существования мира человеческой действительности, основание всех этических норм, регулирующих поведение и действия людей в любых условиях и при любых обстоятельствах. Рынок – самоценен. Призвание человека – жить ради рынка и участия в конкуренции и быть «деловым человеком». Этот рыночный фундаментализм граничит с рыночным фетишизмом, состоящим в слепой уверенности в том, что «рынок всё ставит на свои места» и что он является гарантом общественного порядка в мировом масштабе.

Неолиберализм ратует за безудержный рост финансового сектора. Приоритет должен, согласно этой доктрине, отдаваться крупным корпорациям; их интересы обладают преимуществом по сравнению со средним и малым бизнесом. Важнейшими инструментами неолибералистской практической политики являются в настоящее время международные финансовые организации – Всемирный банк, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и др. Мондиализм (от французского le mond – «мир») – это «движение за объединение мира и его отдельных регионов – Европы, США и др. на федеративной основе с общим всемирным правительством» [16, c. 184]. Прообразом Мирового Правительства мондиалистам видится Трёхсторонняя Комиссия. Как и неолиберализм, мондиализм требует введения единой мировой экономики монетаристского типа. Как теория мондиализм ратует за унификацию всего человечества путём преодоления этнического, национального, культурного, цивилизационного, конфессионального, идеологического, мировоззренческого и т. п. разнообразия и своеобразия «за ненадобностью».

Из всего лишь глобалистская модель превратилась в практическую стратегию и тактику после окончания так называемой

«Холодной войны», завершившейся крахом того, что именовалось «системой социализма» и победой «капиталистической системы». Исход «Холодной войны» повлёк за собой кардинальную трансформацию мирового порядка. Прежде, во время «Холодной войны» мир в геополитическом отношении напоминал эллипс: oн имел два центра, или полюса, представленных двумя супердержавами – США и СССР. Все страны и народы в той или иной форме и степени группировались вокруг этих центров или же тяготели к ним. Теперь – прежде полярно организованный (т.е. имеющий два полюса-противовеса) – мир трансформировался в мир, организованный по принципу «центр – периферия», лукаво именуемый его апологетами-идеологами

«однополярным».

В этом новом мировом порядке место

Центра заняли США и ещё несколько ведущих капиталистических государств, весь же остальной мир постигла участь периферии. Заняв положение центра, США узурпировали себе право диктовать свою волю становящейся всё более и более бесправной периферии. Стало быть, всего лишь доктринальный прежде, глобализм стал практически-действенным. Сегодняшний мировой порядок – это регулирование и регламентирование всемирно-исторического процесса из одного-единственного Центра в одностороннем порядке и только в интересах самогó этого Центра.

Но этот новый мировой порядок на сáмом деле не является абсолютно новым. Это лишь новый фазис утверждения того порядка, который замыслен давно и начало этого замысла имеет конкретную историческую дату. Ею является создание в 1776 г. государства Соединённых Штатов Америки. На реверсе Большой печати данного государства под усечённой пирамидой с парящим над ней пирамидионам, на котором изображено Всевидящее Око, начертан на латыни девиз: «Novus Ordo Seclorum», что примерно значит «Новый Мировой Порядок». Этот порядок отцы-основатели США намерились распространить на весь мир. Стало быть, данный порядок должен стать глобальным. Сущность этой глобальности и выявилась во второй половине ХХ в. после крушения социалистической системы. Стало ясно, что глобализм ничего общего не имеет с естественноисторическими (если воспользоваться словами Маркса) процессами глобализации, пробивающими себе дорогу на протяжении тысячелетий.

Кто был автором проекта глобализма? Сейчас судить трудно. Но если судить по Большой печати США, то на нижней кладке упомянутой пирамиды начертана дата MDCCLXXVI (то есть 1776). А это не только дата образования государства США, но и дата создания (1-го мая) Адамом Вайсгауптом Ордена иллюминатов. А о том, что среди отцов-основателей было подавляющее число членов разных тайных обществ, это давно известно. Кроме того, на аверсе печати над орланом в круге помещена состоящая из 13 звёзд стилизованная Звезда Давида. Сионизм к тому времени ещё не оформился, но тенденция к этому уже имелась. В ХХ и наступившем XXI веке Мировое Правительство состоит из нескольких закрытых обществ-клубов, среди которых особое место занимают Совет по международным отношениям, Бильдербергский клуб и Трёхсторонняя комиссия. По мнению некоторых специалистов, над ними стоѝт Комитет трёхсот.

Мировое Правительство не структурировано так, как структурировано правительство любого современного государства. Оно осуществляет свою деятельность, во-первых, через множество учреждений и организаций (некоторые из которых по их названию трудно в чём-то подобном заподозрить; см. их перечисление в: [7, c. 277 – 283]). Во-вторых, оно осуществляет свою деятельность посредством использования национальных элит, которые благодаря всевозможной «обработке» радикально противопоставили себя своим народам. А. С. Панарин пишет: «Теперь, в эпоху глобализма, быть элитой означает, собственно, членство в неком тайном интернационале, никак не связанном с местными национальными интересами» [14, c. 6]. Особенно это относится к политическим элитам. Как отмечает Дж. Колеман, «люди, работающие в… правительстве, это совсем не те люди, которые в действительности принимают решения по политическим и экономическим вопросам как во внутренней, так и во внешней политике. <…> Эти люди – слуги Мирового Правительства и Нового Мирового Порядка» [7, c.c. 9, 11]. Но вернёмся к началу образования государства США.

Перед создателями проекта Нового Мирового Порядка и особенно перед его осуществителями встали две долгосрочные сверхстратегические задачи: 1) достичь того, «чтобы ресурсы всего мира поскорее стали “глобальными”, то есть доступными для избранного золотого миллиарда» [14, c. 13] (разумеется, понятие «золотого миллиарда» – изобретение второй половины ХХ в.); 2) добиться максимального сокращения народонаселения планеты до того минимума, который будет устраивать «золотой миллиард». Данные задачи решаются во многих формах и разнонаправлено. Решение первой задачи (второй мы касаться не станем) осложняется для устроителей Нового Мирового Порядка тем, что основные природные ресурсы «несправедливо» дислоцированы на планете: большинство из них находятся на территориях тех государств, которые не удостоились чести войти в состав избранных. Поскольку основным препятствием на пути достижения глобалистами своих «глобальных» целей – установления безраздельного мирового господства над становящейся всё более бесправной изгойской периферией и теми природными ресурсами, которыми пока ещё владеет эта периферия, – являются сильные национально-государственные образования, постольку основной стратегический удар направляется на них. «“Глобалисты” всеми силами стараются ослабить и дискредитировать национальное государство – именно за то, что оно мешает их глобальному хищничеству» [14, с. 9]. Национальная государственность в устах глобалистов – безнадёжно устаревшая форма организации обществ, препятствующая процессам «глобализации» (читай: стратегии глобализма).

Глобалисты всячески стремятся дискредитировать, а в пределе – ликвидировать национальные государства. Национально-государственные образования над-, или супер-этничны. Поэтому глобалисты стремятся разложить национальную целостность на этнические составляющие, из которых данная целостность когда-то образовалась, всячески стимулируя этнический сепаратизм, этнические амбиции, этнический экстремизм и вообще трайбализм. Нация и этнос принципиально различаются не только своей архитектоникой, но также и основополагающим модусом времени, присущим их бытийствованию. «Национальный суверенитет одухотворяется культурой-проектом, устремлённым в будущее, этнический сепаратизм – культурой памятью, устремлённой в прошлое. Будущее освобождает от племенных, сословных, классовых различий, прошлое обязывает их уважать» [14, с. 238]. Национальное сознание способно разгадать тайные умыслы глобалистов, этническое же сознание не способно на это. Поэтому глобалистам гораздо легче «прибрать к рукам» самодовольные этногосударственные образования, ослеплённые своими суверенитетами и собственным (чаще всего мнимым) величием.

Если что-то не совсем получается, тогда внутри национально государственных образований глобалисты стремятся отделить институт государства от общества (в первую очередь – от экономики, а внутри неё – от финансовых структур) и максимально минимизировать его вмешательство в сферу общества. «Как и при прежнем ростовщичестве, – отмечает А. С. Панарин, ныне происходит отделение финансового капитала от производящей экономики. Спекулятивно-ростовщическая прибыль вытесняет прежнюю предпринимательскую и знаменует собой господство банка над предприятием и международной диаспоры финансовых спекулянтов – над нациями, теряющими экономический суверенитет» [14, с. 9].

Вот этим беспрецедентно наглым и неимоверно циничным амбициям и притязаниям глобалистов вызвано к жизни движение анти-глобализма. Анти-глобализм принимает самые разнообразные формы и имеет разные уровни оформленности – от простого умонастроения и стихийного экзальтированного бунтарства до рафинированных концептуальных позиций и доктрин. А. И. Уткин отмечает: «Негативное отношение к процессу глобализации (точнее было бы сказать: “глобализма”. – А. Х.) выражают отнюдь не только малограмотные мексиканские крестьяне и затерянные в джунглях индейцы, поэтому её нельзя списать на счёт недостаточной информированности. <...> Противниками глобализации стали те её жертвы, чьё знакомство с процессом не вызывает сомнений» [20, с. 80]. И он выделяет и анализирует семь «критических направлений, негативно характеризующих различные аспекты глобализации» (см.: [20, с. 83 – 96]. Антиглобалисты обличают и отвергают право глобалистов на узурпацию перспектив и движущих сил Истории, их своекорыстную монополию на устроение Будущего. Представители интеллектуальной элиты, ангажированной центрами глобализма и их эмиссарами, всячески клеймят анти глобализм и анти-глобалистов. Однако, антиглобализм, какую бы форму он ни принимал, не может считаться содержательной альтернативой глобализму.

В процессе решения задачи установить тотальное господство над ресурсами планеты глобалисты применяют как всевозможные мирные формы, так и – в ряде случаев – военные. Почти тотально применяется тактика двойных стандартов, узурпируется в одностороннем порядке право на выгодное истолкование политически и юридически значимой терминологии (таких, например, терминов, как «правá человека», «демократия», «диктатура» и т. п.). Особо популярными в последние пару десятилетий стали стратегии и тактики «цветных революций» и «управляемого хаоса» (собственно, это лишь две формы одного и того же). К рассмотрению последнего мы и переходим.

Стратегия управляемого хаоса

Слово «хаос» (χάος) греческого происхождения. Однако как универсалия, то есть в своём денотативном плане, Хаос появился в глубокой Архаике, когда человечество от бродячего образа жизни перешло на оседлый и от ведéния присваивающего хозяйства к ведéнию хозяйства производящего. Эта универсалия входила в состав ядра космогонических мифов, которые у разных народов планеты фактически были идентичными. Хаосом обозначалось первичное, бесформенное, бесструктурное состояние Бытия, в котором нет ни пространства, ни времени и которое нуждалось в упорядочивании, космизации. Греческое Κόσμος и означает упорядоченность, порядок. Стало быть, космогония (κοσμο-γονία – происхождение мира3) есть переход от неупорядоченного состояния мира к упорядоченному. В древнекитайской философско-мировоззренческой (даосской и не-

жительно, был И. Кант докритического периода. В своей натурфилософии он утверждал, что образованию Вселенной предшествовало состояние хаоса. «Я, – писал он, – представляю себе материю Вселенной в состоянии всеобщего рассеяния и полного хаоса. Я вижу, как на основе всем известных законов притяжения начинает формироваться вещество и как благодаря отталкиванию видоизменяется движение материи» [5, с. 122]4.

Проблема хаоса в новом ключе была поставлена во второй половине ХХ века в связи с исследованием сложных нелинейных динамических систем. И. Р. Пригожин и И. Стенгерс пишут: «В доставшемся нам научном наследии имеется два фундаментальных вопроса, на которые нашим предшественникам не удалось найти ответ. Один из них – вопрос об отношении хаоса и порядка» [18, с. 36]. В науке, отмечает Пригожин, детерминистская парадигма вытесняется парадигмой нестабильности (см.: [17]). Пригожин и его единомышленники заняты исследованием нелинейных самоорганизующихся сложных систем (см., напр.: [13]). Тем же примерно занимается и синергетика, также исследующая общие закономерности процессов в сложных неравновесных системах на основе присущих этим системам принципов самоорганизации. Согласно Г. Хакену, одному из основателей синергетики (сам термин предложен известным дизайнером, архитектором и изобретателем из США Р.Б. Фуллером), «во многих случаях самоорганизация возникает из хаотичных состояний…» [23, с. 34] Появилась так называемая теория хаоса, или теория динамического хаоса – специальный математический аппарат, с помощью которого описывается поведение таких нелинейных динамических систем, которые при определённых условиях ока-

оконфуцианской) традиции Хаос (хуньдунь) оценивался положительно, тогда как в западноевропейской традиции – однозначно негативно. Пожалуй, первым, кто высказался о хаосе более или менее поло-

3 В греческом языке имелось и слово, означающее сотворение или образование мира. Это – κοσμο-ποιΐα.

4 «Представив мир в состоянии простейшего хаоса, я объяснил великий порядок природы только силой притяжения и силой отталкивания – двумя силами, которые одинаково достоверны, одинаково просты и вместе с тем одинаково первичны и всеобщи. Обе они заимствованы мною из философии Ньютона» [5, с. 131].

зываются подверженными хаосу. Эту теорию составляет область исследований, связывающая математику и физику. Известный американский физик Дж. А. Уиллер в статье «Об осознании принципа “закон без закона”» (1983 г.) писал, что физика будущего «будет связана с открытием того, что физический закон покоится, в конечном счёте, на хаосе, беспорядке», что «будет осознано, что физический порядок на сáмом деле обусловлен хаосом, то есть является “законом без закона”» (цит. по: [6, с. 220]). Излишне говорить, что во всех этих теориях понятие хаоса фигурирует в позитивном или, как минимум, в ценностно нейтральном значении.

Но в ХХ столетии, ближе к его концу, появились геополитические концепции хаоса (см.: [19]). Ст. Р. Манн пишет: «Научные достижения толкают нас за пределы ньютоновских концепций в экзотическую теорию хаоса и самоорганизованную критичность» [8, с. 153]5 (о самоорганизованной критичности – ниже). Появилась доктрина так называемого управляемого хаоса, или контролируемой нестабильности. Её создателями считают Дж. Шарпа и Ст. Р. Манна (иногда к ним причисляют и Зб. Бжезинского). Дж. Шарп во второй половине 1993 г. опубликовал брошюрупособие «От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика освобождения», в которой изложил 198 способов ненасильственного разрушения диктаторских режимов (см.: [26, с. 76 – 82]. Он пишет: «Ненасильственная борьба не только ослабляет и устраняет диктаторов, но и наделяет силой угнетённых» [26, с. 74]. И данная стратегия и тактика применялась в ряде так называемых «цветных» революций. Однако плодов таких революций, как правило, приходится ждать долго. Годом раньше, в 1992 г. Ст. Р. Манн опубликовал статью «Теория хаоса и стратегическое мышление», а в 1997 г. – статью «Реакция на хаос».

Мир, пишет Ст. Манн, становится всё более сложным, и традиционные теории

5 «Эти новые направления научных изысканий…, – поясняет Манн, – утверждают, что структура и стабильность находятся внутри самόй видимой беспорядочности и нелинейных процессах» [8, с. 153].

неспособны объяснять его надлежащим образом. Это сказывается и на стратегическом мышлении: ведь «классическое стратегическое мышление пытается описать конфликт в линейных, причинно следственных терминах, оно вынуждает нас упростить сложные ситуации к нескольким основным вариантам» [8, с. 158]. На деле же мир является нелинейным, сложным и интерактивным. Отсюда вывод: «Нам необходимо изменить метод, который мы используем для осмысления стратегии» [8, с. 158]. Этот метод, согласно Манну, и даёт теория хаоса, «лежащая в тревожной границе между физикой и математикой…» [8, с. 159]6 «Как эта наука может быть применима для стратега? – спрашивает Ст. Манн и отвечает: – Как минимум её применение может осуществляться на двух уровнях. На материальном уровне технологические инновации, которые эксплуатируют теорию хаоса, изменят основы войны. На теоретическом уровне, она предлагает новые основы стратегического мышления» [8, с. 160].

Но Ст. Манн опирается не только на теорию хаоса, но и на разработанную П. Баком и К. Чемом теорию самоорганизованной критичности (см., напр.: [1]) – новейшее направление в теории нелинейных динамических систем. Согласно данной теории, нелинейная система с большим числом взаимодействующих элементов в своём эволюционировании, приближаясь к точке бифуркации (критическому состоянию), теряет свою устойчивость и достигает состояния, при котором ничтожное событие может привести систему к катастрофе. Теории хаоса и самоорганизованной критичности не ограничиваются своей применимостью только к войне в узком смысле слова. Они применимы и к иным

6 Ст. Манна, правда, не вполне устраивает термин «хаос». Он поясняет: «“Хаос” – это не совсем удачное выражение для такой дисциплины. Слово вызывает ассоциации с бесформенностью и чистой случайностью, которые осложняют концептуальную задачу. “Нелинейная динамика” менее перегруженный и более описательный термин, но хаос это широко употребляемый научный ярлык, так что мы будем применять именно это слово» [8, c. 159 – 160].

сферам, в том числе и к геополитическим стратегиям. Обычные люди, да и политики, отмечает Манн, стремятся к стабильности. Это, согласно ему, большое заблуждение:

«Стабильность – это не более чем последствие и никогда не может быть целью» [8, с. 169]7.

Ст. Р. Манн пишет: «Среди беспорядка мы не лишены стратегии. Теория критичности не ограничивает стратегов, а выдаёт им такие основы, которые помогают им объяснить фасцинирующий мировой беспорядок. Как только мы начинаем чёткое описание того, что нас окружает, мы попадём в позицию, в которой можно создавать стратегии, продвигающие наши интересы» [8, с. 166]. Стало быть, в этом случае хаос становится контролируемым.

И Дж. Шарп, и Ст. Р. Манн чётко осознают, чьи интересы они отстаивают своими концепциями. Это – интересы США, главного орудия Мирового Правительства, осуществляющего стратегию и тактику глобализма на нашей планете. Манн прямо заявляет: «… Мы должны быть открыты возможности усиливать и эксплуатировать критичность, если это служит нашим национальным интересам… Тут наш национальный интерес предпочтительнее международной стабильности. В действительности, понимаем мы это или нет, мы уже принимаем меры по усилению хаоса: содействие демократии, усиление рыночных реформ, распространение через частный сектор массовой коммуникации» [27, p. 68].

Геополитическая стратегия глобалистов состоит в том, чтобы, используя теорию хаоса и теорию самоорганизованной критичности, создавать очаги нестабильности в государствах с неугодными им режимами. Задача состоит в том, чтобы неугод-

7 «Мы можем многому научиться, если рассматривать хаос и перегруппировку как возможности, а не рваться к стабильности как иллюзорной цели в самόй себе» [8, c. 171]. «Теория хаоса… может подвигнуть нас вести реалистичную политику в постоянно изменяющуюся эпоху, и открыть запоздалое освобождение стратегического мышления» [8, c. 172].

ную систему как можно быстрее довести до точки бифуркации. Для этого необходимо определить возможности такого доведения. Ст. Манн называет следующие:

«– Изначальная форма системы

• Лежащая в основе структура сис-

темы

• Единство акторов
• Энергия конфликта индивидуальных акторов» [8, с. 166]. Знание изначальной формы системы важно, так как по нему можно приблизительно судить о её возможном состоянии после катастрофы, что позволит определить контуры новой, «желаемой» системы. Важное значение тут отводится «энергии конфликта». Манн отмечает, что «каждый актор в политически критических системах производит энергию конфликта, активную силу, которая провоцирует смену статус кво, участвуя, таким образом, в создании критического состояния. <…> Эти акторы стремятся изменить статус кво мирными или насильственными методами, и любой один курс приводит состояние дел к неизбежному катаклизменному переустройству» [8, с. 167]. Таким образом, если Дж. Шарп предложил стратегии мирного, ненасильственного разрушения неугодных режимов, то Ст. Р. Манн уже допускает и насильственные меры. Правда, как можно понять, эти меры должны исходить изнутри системы, усилиями её

«акторов».

Но реальных осуществителей стратегии и тактики глобализма только такие меры не устраивают. Ждать, пока система, то есть неугодный политический режим и его страна дозреют до точки бифуркации и страна вместе со своим режимом в соответствии с логикой самоорганизованной критичности обрушится в хаос. Задача для них заключается прежде всего в том, чтобы сначала организовать хаос, а затем – по необходимости управлять им, исходя из своих интересов. Таким образом, доктрина управляемого хаоса трансформируется в доктрину – и, что важнее, – в стратегию и тактику организованного хаоса. Причём в реализации этой доктрины оправданными являются также и военные вторжения. Характерный пример – Афганистан, Ирак, Югославия, Ливия и т. д.

Но если отвлечься от прямых военных вторжений, то всё же встаёт задача стимулировать систему к тому, чтобы она неуклонно двигалась к точке своей бифуркации. Этого, как пишет Ст. Манн, можно достичь за счёт энергии конфликта «акторов», недовольных статус кво; стало быть, из них должна быть образована необходимая, так сказать, критическая масса. Для решения данной задачи глобалистами применяется ряд более специальных стратегий и тактик. Прежде всего, они должны способствовать:

«1) превращению отношений куплипродажи во всеохватывающие, тотальные;

2) дистанцированию местных элит от собственного народа и подчинению их мировой финансовой власти» [14, с. 126]. А. Владимиров отмечает, что перед стратегами организованного хаоса встают «три основные задачи:

• первая – внести изменения в структуру, приоритеты и шкалу базовых национальных ценностей;
• вторая – обеспечить “распад связи времён”, то есть сделать очевидным разрыв поколений;
• третья – сделать жизнь в стране невыносимой, одновременно соблазняя её население набором “ценностей иноземного быта”, якобы доступных при другом политическом режиме» [4]. Коснёмся лишь некоторых из перечисленных пунктов.

Прежде всего, глобалистами пропагандируется и насаждается рыночный фундаментализм: отношения купли – продажи в пределе становятся тотальными; всё, что не становится товаром и не сулит сиюминутную окупаемость и прибыль, осуждается как никчёмное. «До сих пор, – пишет А.С. Панарин, – культуры были дуалистическими: наряду с тем, что продаётся и покупается на рынке, они содержали неотчуждаемый фонд ценностей личного и кол-

лективного назначения» [14, с. 121]8.

8 «Во всякой здоровой культуре непродажными считались любовь и вдохновение, истина и красота. Также непродажными выступали и испытанные коллективные ценности: родной язык и священная земля предков, национальная территория и на-

Глобалисты стремятся неугодные им общества «превратить в неорганизованный конгломерат безответственных менял, которые выносят на рынок… всё, запрашиваемое внешними заказчиками» [11, с. 138]. Современный рынок, в основании которого лежит доктрина, разработанная Чикагской школой экономики, навязывает миру новую парадигму: «От универсального к частному, от разностороннего к одномерному, от высокосложного к примитивному, от перспективного к краткосрочному – таков вектор жизни, заданный новой системой рынка» [15, с. 436]. Рынок объявляется самодействующим механизмом («рынок всё расставит на свои места»), а из отношений предпринимательства вытравливается этическое начало («ничего лишнего, просто бизнес»). Традиционные ценности подвергаются деструкции и не просто замещаются контр-ценностями, но вытесняются лжеценностями. Вторым направлением воздействия на неугодный режим является, как отмечено выше, стимулирование дистанцирования интересов местных элит от интересов собственного народа и подчинение этих элит силам и интересам глобализма.

Таким образом, вопреки архаической мифологии и физико-математической теории хаоса геополитка хаоса постулирует отнюдь не порядок из хаоса, а, напротив, – хаос из порядка. Технология приведения порядка к хаосу включает, помимо вышерассмотренных, следующие одновременно осуществляемые акции, приводящие к следующим результатам:

«– в экономике – изгнание из основных её отраслей обязательной социальной составляющей, а также – создание обстановки, в которой национальное развитие является невыгодным, а честный производительный труд невозможным и непрестижным делом:

• в социальной сфере – недоступность основных конституционно гарантированных прав для абсолютного большинства населения государства;
• в сфере культуры – насильственная “вестернизация” и изменение (слом) национальных святынь, ценностей и истори-

циональные интересы, гражданский и воинский долг» [14, c. 121].

ческих корней, уничтожение самобытности и насильственное внедрение (в формах психологической войны) ценностей индивидуального выживания и культивирование их примата над ценностями коллективного существования;

• в сфере публичной политики – полное размывание всего политического спектра, невозможность появления новых ярких политических лидеров, явная (в прямом смысле) продажность и зависимость от власти всех официально существующих сил в стране, невозможность организации нормального политического процесса, и так далее» [4]. Последнее является «наглядным» основанием для квалификации такого политического режима как деспотического или тоталитарного. Данные задачи решаются во многих формах и разнонаправлено. В частности почти тотально применяется тактика двойных стандартов, ведётся тотальная информационная война, узурпируется в одностороннем порядке право на выгодное истолкование значимой терминологии (таких, например, терминов, как «правá человека», «демократия», «диктатура», «свобода» и т. п.), перетолковываются и переоцениваются не только национальные истории, но и события действующие лица всемирной истории, вытравливается историческая память, подвергаемым хаосизации нациям внушается, что их многовековая история полна событий, бессмысленных и достойных лишь стыда и чувства вины, и т. д.

На поверхности событий дело выглядит так, будто современный мир как-то сам собой погрузился в хаос, так что, говоря словами И. Рамоне, «единственным определённым фактом стала неопределённость» [19, c. 11]. На деле же это глобалисты создают хаос, но отнюдь не затем, чтобы из него затем построить новый порядок, а затем, чтобы, создав его, стоять над ним, контролировать его и извлекать из этого состояния свою собственную пользу по принципу «ловить рыбу в мутной воде». Свидетельством этому – бывшая Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия, теперь вот Украина… Кто следующий?

ЦИТИРУЕМЫЕ ИСТОЧНИКИ

1. Бак П. Как работает природа. Теория самоорганизованной критичности. М., 2013.
2. Батищев Г. С. Корни и плоды. Размышление об истоках и условии человеческой плодотворности //Наше наследие. 1991. № V.
3. Бородай Ю. М. Эротика – смерть – табу: трагедия человеческого сознания. М., 1996.
4. Владимиров А. Стратегия «организованного хаоса» //http://www.planet-kob. ru/ analytics/ 27
5. Кант И. Всеобщая естественная история и теория неба //Он же. Сочинения. В 6-ти т. Т. 1. М., 1963.
6. Кизима В. В. Идея закона и хаоса в истории физики //Категории «закон» и «хаос». Киев, 1987.
7. Колеман Дж. Комитет 300. Тайны Мирового Правительства. Изд. 5-е. М., 2011.
8. Манн Ст. Теория хаоса и стратегическое мышление // Геополитика и Международные Отношения. Т. 1. М., 2012.
9. Маркс К. Дебаты шестого рейнского ландтага (статья третья). Дебаты по поводу закона о краже леса //Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. [В 50-ти т.] Т. 1. М., 1955.
10. Маркс К. Энгельсу, 8 октября 1858 г. //Маркс К, Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. [В 50-ти т.] Т. 29. М., 1962.
11. Маркс К. Введение //Маркс К, Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. [В 50-ти т.] Т. 46. Ч. I. М., 1968.
12. Медоуз Донелла Х., Медоуз Деннис Л., Рэндерс Й., Беренс III Вильям В. Пределы роста. Доклад по проекту Римского клуба «Сложное положение человечества». Изд. 2-е. М., 1991.
13. Николис Г., Пригожин Р. Самоорганизация в неравновесных системах. От диссипативных структур к упорядоченности через флуктуации. М., 1979.
14. Панарин А. С. Искушение глобализмом. М., 2000.
15. Панарин А. С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М., 2003.
16. Политология. Энциклопедический словарь. М., 1993.
17. Пригожин И. Философия нестабильности //Вопросы философии. 1991. № 6.
18. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986.
19. Рамоне И. Геополитика хаоса. М., 2001.
20. Уткин А. И. Глобализация: процесс и осмысление. М., 2002.
21. Фихте И. Г. О достоинстве человека // Он же. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. СПб., МСМХСIII.
22. Хамидов А. Восток и Запад: мироотношение и мировоззрение // Шахар. – 1993. № 1.
23. Хакен Г. Синергетика. М., 1980.
24. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и что оно может означать для России? //Общественные науки и современность. 1995. № 3.
25. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003
26. Шарп Дж. От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика освобождения. Изд. 2-е, испр. М., 2012.
27. Mann St. R. The Reaction to Chaos //Complexy, global Politics, and National Security. Washington, 1997.